Записки новоначальной

От автора
В августе 2008 года я приняла монашеский постриг.В моей жизни почти ничего не изменилось. Изменилось восприятие жизни.  Если бы мне кто рассказал,  как изменяются чувства человека и что с ним происходит, я бы ни за что не поверила. Но сейчас нечто таинственное происходит со мной. Об этом я хочу написать в записках.
 Записки – это короткие главы. Их легче читать.  По сути, это ответы на интересующие  вопросы. Начинаю записки с того, что ближе каждому человеку -  с телесного.
Жить надо. В нормальной реальности нелегко. А в иной реальности среди обычного мира? Среди обычных людей? Со сложившимися стереотипами и личными привычками?
Перед постригом владыка проводил беседу  и сказал, что нелегко придётся. Молодые пару лет помучаются и потом становятся настоящими монахинями. А за пятьдесят? Надеюсь, что Господь даст  силы выдержать. Надеюсь, что народная мудрость « Старого учить, что мёртвого лечить» не обо мне.


Записка  1

 «Да поможет Вам Господь. Рада, что Вы описываете свой опыт. Мы, мирские люди, понятия не имеем, об этом. Думаю, будет полезно об этом узнать. Да, к тому же, хочется знать, через  что проходит, что чувствует близкий мне человек.
А о телесном... Отмечу, что когда я не еле мяса в  сорокадневный пост, заметила, что мясные продукты,  вдруг,  казалось , дурно пахли. А Вам приходится его готовить. Как же Вам, должно быть,  трудно  выполнять свои обязанности и заботиться о других. Любовь всё побеждает.
Я бы хотела Вас спросить вот ещё о чём, опять не о духовном. Вы же можете всё время быть в монашеской одежде. Знаю,  есть ограничения, которые касаются внешности, одежды, использования косметики. О декоративной косметике и не спрашиваю, но о теле Вы хоть как-то можете заботиться? Я имею в виду крема, например».
 
Ново начальная - оттого, что начала новую жизнь. Отреклась от привычного мира и "зарегистрирована" в другом, невидимом мире. Всё случилось так быстро и неожиданно для меня, что после принятия пострига я плакала три дня без остановки. Потом стало легче и появилось осознание, что это уже всё, последняя станция, дальше в мире ехать некуда. Остаётся  лететь, потому, что монахи - это ангельское подобие на земле. Либо упасть в пропасть, т.е. отказаться от монашества. В таких случаях читается специальная молитва и человека отпускают в мир. Но я - то знаю, что отпускают на погибель и вечное мучение в другой  реальности. Чуть позже я напишу о предыстории моего прихода в иной мир, в иночество. Сейчас ещё не могу собраться с  мыслями. Монашество - это тайна, всего не расскажешь.  Те, кто прочитает  мои  записки, может спросить у меня: стоит ли вообще об этом писать?
 Мне пришлось прочитать много книг, но нигде ничего конкретного, что бы подходило для ситуации и мироощущения живущего в наше время, я не нашла. Попадались всё больше общие слова. Поэтому  на вопрос владыки, готова ли я к подвигам во имя Христа, я ответила «да». А потом оказалось, что подвиг этот такой... Действительно, подвиг. 20 лет я соблюдала строго все церковные посты, и считала, что это легко. Но после поста наступала возможность получить белок. Мясо я употребляла куриное очень редко, 2-3 раза в году, иногда докторскую колбасу. После пострига пост стал вечным. Обострилось восприятие запахов. Когда проходила  где-то мимо места, где кушают котлетки, казалось, сейчас потеряю сознание. Это было поначалу. Сейчас другая реакция.  Запах  мясных продуктов, исходящий даже от одежды людей, вызывает такое нехорошее ощущение, что хочется бежать. Мяса и рыбы я больше не хочу, но мне приходится готовить, так как я воспитываю  приёмных  детей, а они маленькие и не монахи, и им нужна обычная для всех людей пища.
   Не пытайтесь меня обвинить в том, что начала записки не с духовного, а с телесного описания. Духовное  опишу позже. Духовное - оно всегда внутри, его легче укрыть, а телесное выпирает наружу.
 

Записка 2
Что происходит в духе? Хочется молиться. Во время молитвы ощущается прилив сил, кажется, что время течёт иначе. Успеваешь сделать больше, чем в обычной жизни.  Молитва не утомляет, помогает постепенно перейти к тому образу жизни, что вызывает радость внутри. Сначала хотелось  молиться  быстро, горячо, но при этом сердце учащённо билось, начались сбои сердечного ритма. Стала молиться медленнее, но дольше, вкладывая в молитву понимание, что это не гонки и не бег на длинную дистанцию. Это – разговор с Богом. Захотелось говорить так, чтобы это было внятно, не скороговоркой, уважительно, ласково. Чтобы тот, к кому я обращаюсь, почувствовал, как я люблю его. Через время и сама начала ощущать, как он любит меня. Как  даёт силы, посылает «резиновое время», помогает исполнить всё задуманное, как покрывает мои беды. Да разве может обычная женщина, обладающая обычными силами, без помощника  и покровителя, тянуть такую нагрузку, как у меня? Постепенно сами собой начали устраняться нагрузки, чтобы освободилось время для молитвы. Первой меня покинула подруга, с которой дружили 20 лет.  За ней  отошла в лучший мир любимая собачка. Она мне и не особо мешала, с ней было хорошо,  приятно  и заботиться о том, кого любишь. Но, вероятно, в переполненной лодке событий, маленькая Боня не помещалась. Чтобы  кормить, надо идти в магазин за продуктами. А это время. Вчера я несла сумку с продуктами. Было семь  часов утра. Накануне выпал глубокий снег. Дорога была заметена по колено. Плестись  с  сумкой по морозу было  трудно. Когда зашла в монашеский дом, рука сама разжалась, сумка выпала и разбилась банка с постным майонезом. Было жалко. Монахи живут на подаяние, а какое там подаяние, когда снегом замело дороги в нашем южном краю так, что даже грейдер не может проехать. Жду тепла и солнышка, жду, пока снег растает, жду  милости  Господней, верю, что не буду оставлена. А что делать? Молюсь.
Записка 3
 Иногда ко мне приходят люди побеседовать о жизни. Всю жизнь мужчина отдал работе и семье. В преклонных годах он потерял жену. Его дети выросли, и он им стал не нужен. К тому же, он потерял здоровье. И сейчас он инвалид со свищом в кишечнике. Свищ – это никогда не зарастающая рана. Через эту рану выходит содержимое кишечника. Мужчина  рассказал, что его не покидают мысли о монашестве и монастыре.  «Да кто меня, такого, возьмёт в монастырь?» Вопрос отчаявшегося старика навёл меня на размышления. Действительно, возьмёт ли его кто-то в монастырь? И там ли его  место? Всё возможно, если  Господь  управит.
     Не стану рассуждать о проблеме инвалида, почему он сейчас  ищет монашества и монастырской жизни. Монашество – это подвиг. Монастырь – это не дом престарелых, не место, где можно спокойно дожить остаток дней. Монастырь – это тяжкий труд, это жизнь,  полная лишений, это работа над собой.  Прежде всего, по преодолению собственных несовершенств.
У каждого монастыря есть правила, определённые его уставом. Правила эти легки для тех, кто подготовился к принятию иной жизни, к иночеству. Сколько ни готовь себя в миру, всегда найдётся место для того, чтобы дать себе поблажку и облегчение. Приняв постриг,  навсегда принимаешь на себя образ другой жизни. В первой своей заметке я описывала личные чувства и переживания, связанные с изменением образа питания. Сейчас мне уже легко говорить, писать и сталкиваться в жизни с соблазнами сытной пищи. Но для этого понадобилось некоторое время и усилия над собой. Одно дело – не получать привычное питание, необходимое организму иногда. Другое дело, когда ты осознаёшь, что это навсегда. Человек ко всему привыкает, кроме постоянства.
     Следующей привычкой является молитвенное правило. Мне всегда нравилось сладкое состояние, которое приходит на молитве. Но, были времена, когда молитву можно было отложить, перенести на другое время. Можно было прочитать только утреннее и вечернее правило и на том успокоиться. Иноческое правило требует ЕЖЕДНЕВНОГО исполнения. В любом месте, при любом состоянии здоровья, при любой загруженности послушанием /работой/, при любом  наличии  или  отсутствии  сил.
     Монашеское или иноческое правило назначается при постриге владыкой. Самое простое, ново начальное, выглядит так: ежедневно читать надо молитвы утренние, три канона с акафистом Иисусу  сладчайшему, семнадцатую кафизму, Апостол, Евангелие, канон покаянный, в пятницу акафист Пресвятой Богородице, тропарь  святому, молитвы на сон грядущим, молитвы по чёткам. У ново начальных это занимает,  не менее, трёх часов  ежедневно. Послабления себе дать нельзя. Есть такая присказка у монашествующих:  « Как жизнь?»  И ответ: «Как правило». Как инок исполняет правило, так у него и складываются внешние обстоятельства. Рисковать не хочется, поэтому первоначальная привычка к правилу вырабатывается с трудом, но вырабатывается. Правило становится потребностью, первой работой, за которую спешишь приняться, чтобы жизненные обстоятельства не помешали правило исполнить. Сначала я молилась утром, стараясь прочитать все  300 страниц текста. Это было тяжело,  ощущала такой прилив неизвестных до пострига сил, что не знала, куда их девать и на что направить. Зато пришло ощущение, что у меня не может быть таких сил, это Господь посылает  по молитве. Возникло чувство  благодарности к Подателю сил и желание не тратить на пустяки то, что даётся. Начала  искать в книгах, как исполняли правило Святые отцы, нашла много примеров и выбрала из них самый подходящий: разделить правило на несколько частей и приурочить  к  определённым часам. Наступило  облегчение, появилась  дневная дисциплина, стало легче входить в привычку, вообще стало легче выполнять правило, оно стало соразмерно силам и душевным потребностям. Внутренняя дисциплина  очень важна, так как правило – это не на время, это – навсегда и с годами оно будет увеличиваться  количеством необходимых молитв, что будет усложнять его. Поэтому так важна привычка, она позволяет выполнять эту духовную работу с радостью.
     Способен ли физически слабый человек на такие подвиги? Трудно сказать, на всё Господь может дать всякому силы. Но, чтобы монашество не прекратило быть подвигом, не превратилось в обузу и сожаление «Что я сделал? Зачем мне всё это»,   приходится делать усилие над собой и ПОДВИГАТЬ себя, двигать, принуждать, заставлять делать  то, что ты сам выбрал. Наверное, в этом и состоит смысл проявления верности:  исполнять обещанное, когда тебя никто из людей не контролирует, не может тебе ничего ни разрешить, ни запретить.
 Монах один двигает себя в молитвенном делании. Не за награду, не за обещание. За веру, надежду и за любовь. Я свято верю в то, что Бог есть. Надеюсь, что видя моё усердие, он простит мне то, что я сделала со своей душой  за годы материалистического  прошлого на просторах СССР. И делаю я это из любви к  себе, к человеку, и к нему – Создателю человека.
     Некоторые мои знакомые, глядя на меня, решили принять постриг и стать монахинями. Глядя на внешнюю сторону жизни другого человека и не видя его внутреннего делания, легко  соблазниться  подражательством.
Поэтому, если вдруг посетит желание жить иной жизнью, испытай себя сначала. Испытание состоит в том, чтобы попробовать жить  иной жизнью добровольно, без принуждения.
Записка 4
Странная мысль не даёт мне покоя последних 50 лет. Вопрос. Мысленный вопрос стучит в моё сердце, как пепел Клааса. Как исполнить две заповеди, данные Иисусом Христом? Возлюбить Господа Бога и возлюбить ближнего, как самого себя. Много странных ответов приходило в мою здоровую рациональную сферу мышления. А  сердце твердило: не то, не то…
Да как же достигнуть правильного восприятия? Совсем мало времени для размышления. Оказалось, всё гораздо проще. Достаточно  заболеть. Появляется уйма свободного времени. Острая вирусная инфекция. Голова болит, кости ломит, аппетит пропал, прошибает пот вперемешку с ознобом. Жить невыносимо. Лишь тонкая ниточка обязательства связывает с миром: надо выполнять правило. В любом месте, виде, состоянии: правило – это главное,   это доказательство верности. Молитва сначала робко, будто сквозь силу, начинает шевелиться внутри «Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешную». Затем всё смелее и увереннее, будто душа стучится в дверь и просит, просит. После 300 молитв устала стучать, незаметно уснула на короткий миг. Просыпаюсь, чётки в руке, рука окаменела на определённом десятке и снова монотонная мольба. И так долго… по правилу мне положено 100 молитв минимум. А остальное – по силам и возможности. После 600 крылья мои расправляются, и улетаю в сон. Утром первая мысль: «Полюбить Бога легко. Полюби определённого человека,  так, чтобы чувствовать к нему доверие до смерти и не осуждать за его недостатки. Принимать, таким, как есть. И любить. Плакать, когда нет рядом, скучать и радоваться  встрече. Если хоть однажды в жизни такое чувство посещало, это и есть любовь. Любовь к Богу внутри человека. У каждого внутри есть Бог. Возлюбить ближнего, как себя»…  У меня внутри душа – это от Бога. Я люблю свою душу. У другого человека внутри душа такая же. Я люблю его душу, его Бога, то есть часть от того, кто у меня внутри и кого я люблю и жалею. Пишу это и понимаю, что  то, о чём хочу сказать – невыразимо. Мне открылась тайна. Пока она ещё достаточно далеко, хочется её объяснить и запечатлеть свои ощущения. Чем ближе, тем больше хочется молчать об этом. Что сказано , то сказано.
Записка 5
Монахи – это люди, которые умерли для мира. Постриг – это конец  их прежнего жизненного пути. Дальше на земле для них нет ничего притягательного. Новая жизнь требует новых правил: ничего не покупать и не продавать. Ничего личного не иметь, не испытывать  ни к кому и ни к чему привязанности. Не брать и не давать. Посвятить себя труду и молитве. По часам признаваться в любви тому, кто сам и есть любовь. Хочется уйти ото всего и ото всех, уединиться в месте, где нет никого вокруг и пребывать в состоянии постоянного общения с тем, кого ни видеть,  ни ощущать не можешь, но чувствуешь каждой пылинкой своего существования.  Передать это состояние словами не возможно. Постараюсь примером. Сегодня, 25 февраля 2009 года, мы читали все часы подряд, три канона… Служба длилась 5 часов. Усталости нет. Чувство лёгкости и полёта, чувство растворения и полного удовлетворения, ощущение счастья. Кажется, можно уже и умирать на самом деле. Но, жизнь тела продолжается. Оно хочет кушать, спать, хочет посещать все места, кои предназначены для отправления надобностей тела. А на улице  похолодало, хотя температура плюсовая ,  но идёт холодный дождик  и в старом туалете огромные дыры. Как подумаешь, что там надо оголяться, сразу «перехачивается» в него заходить. А мысли не отступают, так как человеческая природа требует своего. Посмотрела я грустно в окно часовни и решилась всё-таки идти знакомиться со сквозняками. Выхожу из часовни, а у ворот сигналит грузовик: Господь послал нам благодетеля. Он привёз новенькую замечательную , синенькую кабинку  био -туалета. Казалось бы, что общего  это событие имеет с высокими устремлениями? Очень  многое. Напоминает, что мы пока не ангелы, что у нас есть человеческие потребности, и что Господь знает о них и заботится о нас,  чтобы мы не заболели. Мы умерли для мира в духе, но продолжаем жить в теле. А тело требует своего. Главная радость  нашего телесного  монашеского существования – приезд паломников. Они привозят хлеб, варенье, крупы, консервацию, кое – что из одежды, немного денег. Их не достаточно, чтобы оплачивать коммунальные расходы. Приходится думать, , как планировать бюджет. Некоторое время автобуса с паломниками не было. Сегодня произвели ревизию запасов и обнаружили, что кроме вермишели нет ничего. Надо идти в магазин за продуктами. Никогда в жизни мне не удавалось получать деньги просто так, всегда зарабатывала и  нелегко.  А сегодня случилось чудо . Пошла в магазин за покупками, а там акция. Называется «Прочекай свой чек». Надо было обменять чек на карточку, а затем поднести карточку к автомату. Странно, но впервые за 55 лет мне выпал выигрыш: 200 рублей.  Это 20 булок хлеба. Или 20 маленьких полотенец, Или 20 раз проехать на трамвае. Или купить одну небольшую богослужебную книгу. Можно помечтать.   Чтобы просто так получить 200 рублей неожиданно, надо было усердно молиться 5 часов, не думая о доходах, просто молиться, потому ,  что так надо, так велят богослужебные указания. А если молиться специально 10 часов, то можно выиграть 400 рублей? Вопрос  остался  открытым. Монашеская жизнь проходит так, как монах проходит правило. Жизнь – как правило. Так что же, монахи остаются жить, чтобы удивляться происходящим с ними чудесам перемен? Совсем нет. Монахи остаются жить на земле , среди мира, чтобы в молитве вымолить свою будущую жизнь и место в вечных селениях. Господь говорил, что не жертвы хочет, но милости.  Я не жертвую  собой из-за прошлой личной вины,  что есть у каждого человека и называется  грех. Грехи прощаются покаянием. И не обязательно становиться монахом, чтобы искупить грехи.   Мне мило моё нынешнее состояние. И хочется так поступать, чтобы умилостивить Господа и стать ему милой. Для этого мало отказаться от греха – надо снискать три добродетели: веру, надежду и любовь.   Есть люди, добродетельные от рождения. Чистые и святые. А есть мы, грешники, которым надо стараться вырастить в своём сердце особую  нравственность, из которой произрастает вера, надежда, любовь и милосердие.  Милость. Божественное качество, не свойственное людям. Принимать людей и всё, что происходит с ними и с нами так, как есть, без осуждения. Стараться оправдать каждого. Оправдать Бога, который есть капелька в каждом человеке – его душа. Стараться,  и он заметит, и поможет, и пошлёт всё, в чём мы нуждаемся. Вот что я думаю, что пишу, чем дышу, вот  и всё на сегодня. Иду читать правило.
Записка 6
Как можно писать о том, что делает душа после смерти тела? Можно ли верить таким описаниям, если ещё никто из умерших  и ушедших в мир иной, не возвращался? И, тем более, книг не писал? Так я думала, глядя на множество книг о загробной участи души и не покупала их и не читала и не брала почитать ни в библиотеке, ни у друзей, потому, что не верила в эти сказки. М не казалось, что богатая фантазия их авторов направлена на то, чтобы запугать доверчивых человечков и заставить  их изменить свой образ мышления и жизни . Зачем? Кому это надо и для чего? Конечно, в мою голову приходили мысли в основном, осуждение. А то бы я поняла, что со мной происходит. Всё-таки некоторые книги я прочитала для общего развития и расширения кругозора. Из них я вынесла знания о некоторых этапах участи души после смерти. Первый – первый опыт умирания – оглушение и ничего не чувствование. Затем, три дня  происходит осознание, что что-то идёт не так. Затем 40 дней попытка привыкания к новой роли. Новое окружение, ощущения, желание понять кто ты, где ты, что с тобой происходит. Как с этим  жить, как смириться, принять, что есть? Если повезёт, научишься ,приспособишься. А затем душа отправляется домой на короткую побывку. Чтобы осознать, что дома её уже ничто не радует и ничего не надо. Что тот мир, в котором она находится  сейчас, лучше прежнего.
И начинает душа в новом мире строить новую жизнь и новые взаимоотношения. И в том, новом мире, она ищет главного начальника и находит его. Находит то, что  ищет. И так проходит ещё время – половина года от момента смерти и потом снова перемены.
Обо всём этом я читала, но не верила. Сегодня среда, 4 марта. Я проснулась  от осознания того, что всё, о чём я читала, всё, о чём сейчас написала – правда. Просто не сразу вся информация складывается и укладывается. Сегодня ровно семь дней от сотворения моего нового мира.
Когда  я приняла монашеский постриг , то в течение суток я не могла, по неосознаваемым мною причинам, понять вообще, что творится внутри меня и моего тела и в душе, если таковая существовала во мне. Начала плакать и рыдать. Без причины, от одной мысли, что это всё навсегда. Рыдала ровно три дня. Затем мне стало легче. Всё, как написано в книгах. Затем 40 дней,  предпринимала  очень тяжёлые попытки расставить по местам вдруг рухнувший и перевёрнутый вверх дном мой личный мир. А потом были полгода, в течение которых создавалось  нечто, не зависящее от моего влияния и воли, зависящее от усердия и устремления. И уже сформировалось нечто понятное. И оно доброе, справедливое, безмерно любит людей, плачет о них, молится, видит всё насквозь и не может повлиять или сказать, потому что, видит неизбежность. И не осуждает и ещё больше жалеет всех и ищет Бога, чтобы  упасть у его ног, и лежать, как собачка и молить только об одном, чтобы не прогнал, не отринул. Потому что всё, что есть – принадлежит ему и в его власти. А затем изменились воздушные координаты. Невозможно об этом рассказать обычными понятиями. Если раньше неприятности и удары, и посторонние воздействия ощущались слева и справа, то теперь только сверху и впереди одновременно и всё вместе и нельзя сразу понять, какой ингредиент и кто засыпает в миксер для приготовления то ли райского коктейля, то ли адской смеси. Но и с этим можно разобраться. Зато появилось четырёхмерное восприятие и можно видеть в духе того, к чему стремишься. И даже появилось осознание, как всё тело можно вытащить в четырехмерную плоскость, что бы осязать то, к чему стремишься. И весь трехмерный мир показался плоским и ИСКУССТВЕННЫМ. А тот, другой,  НАСТОЯЩИМ.  И достигается это при чтении полунощницы. Раньше я думала: что они всё молятся, да так долго? А теперь я знаю. В это время они там живут, в иной реальности, если ищут её и находят. Только по прошествии  семи дней после полугода от принятия пострига, утром я проснулась с мыслью  о том, что ведь ОТПЕЛИ, УМЕРЛА, нет тебя здесь. И всё существование моё - малюсенькая точка, пылинка на вечно живой ткани мироздания. И так ей радостно и одиноко, и так ей хочется сбросить быстрее  это неуклюжее, красивое человеческое тело со всеми его привлекательными женскими формами. И ничего не надо из того, чем пользовался раньше я человек. И запись эта не нужна. Только разве что, чтобы не забыть,  что  ждёт после смерти. Отпоют и будет поздно.  Я заканчиваю писать записку. Пойду, дам почитать бывшему мужу, он тоже готовится  принять постриг. Возможно, передумает, если я скажу ему, что всё, что пишут монахи о загробной участи души – это правда. Телом они не умирали, но уже покойники, мёртвы для мира, отпеты. Т раурная чёрная одежда навсегда и никаких забот о мирском. Нет болезней. Что интересоваться у покойника, как его здоровье? А если болезнь  есть – значит, червяк мирского греха залез в мёртвое тело монаха и точит, точит его вечную душу. Надо каяться, говорить в каком месте червь и просить его вытащить. Но если  -   душа- пылинка,  тогда  какого  размера червячок? Надо под микроскопом изучать свои дела и помышления, чтобы найти червячка. А лучше его и не заводить. Это очень легко, существуют ключи от вселенной   без   бед: « ключи – молчи» . Они  запирают на замок. А ещё можно поставить у ворот  стражу.  Всего четыре стражника нужны с именами : Простите, Благословите, Да и  Нет. Если постоянно призывать этих стражей личного внутреннего порядка, и больше никаких имён не произносить,  жизнь улучшается.
Записка 7
Монахи живы любовью, но их любовь – это не обычная человеческая привязанность. Это не жалость, это не страсть. Это чудо соединения и не разделения.
Красиво сказано. Но на практике любовь очень трудно даётся. Рядом с моим домом купила дом и поселилась монахиня Зоя. Стала веселее. Вместе молимся. Мы стараемся не показывать, что ещё сами с собой не совладаем. Научились молчать и отвечать односложно. Научились быть тихими.
Обнаружили, что часть вещей не нужна, лишнее, обременяет. Сейчас у каждой из нас есть всё необходимое для жизни и молитвы, и этим малым довольны. Ежедневно свежее постное питание. Иногда ходим в лес,  гуляем в окрестностях . Подворье преобразилось. Потому, что это дом для Бога. Правда, случаются ещё отдельные казусы. Вместе разбираем  ситуацию,  исправляем взаимоотношения. Понятно, очень сложно изменить образ жизни в 50 лет. Ещё сложнее заставить изменить. Приходится быть постоянно готовой неизвестно к  чему.
Записка 8
Более пищи телесной нужна была пища духовная. У нас тесная часовенка , 9 квадратных метров, мы её приспособили из полуразвалившегося сарайчика. Нам приходилось служить по одной книге и во время службы передавать её. Сейчас  два набора необходимых книг. Стало легче. Стараемся не пропускать ни одного слова из службы, но если нет книги - просто разводим руками, смотрим друг на друга и пропускаем. Священника у нас нет, иногда приходит приглашённый, исповедует, причащает. Читаем службу по книгам,  поём, как умеем, научились каноны читать. Что касается питания, так оно у нас весьма скудное и нас это устраивает. Суп, борщ, каши. Сейчас у нас уже весна, появился зелёный лук на грядках. Витамины. Начали сеять на огороде. Монахи то монахи, но кушать хочется, ведь люди.

Записка 9
В конце лета произошло тяжёлое для меня событие. Нашего владыку, моего духовного отца, перевели в другую епархию. Пришёл новый. Сообщил о своём решении прекратить воссоздание монастыря.  Смирение предполагает не жаловаться .При постриге мне объяснили, что теперь для меня главные лица Господь наш, Иисус Христос и владыка ,который постригал. И что покаяние я должна приносить только им, больше никому. Если я согрешаю тем, что выполняю благословение ,то теперь меня окончательно запутали. Конечно, у любой истории есть сюжет. Но я ведь решила писать только о том, что происходит в моих чувствах и мыслях. Поэтому сюжет опускается.  Сначала меня мучило отчаяние, негодование,  ужас осознания того, что случилось с моей жизнью.  Ездила я своему владыке, принял он смиренно, ангельски, утешил. Понятно – отец,- не отчим. Но вера пошатнулась сильно. Чуть вовсе не упала. Помогла одна фраза. «Представляете, матушка, какая вы сильная, - сказала одна женщина,- с вами сам владыка борется.» Странным образом эта фраза отрезвила и мучения прекратились. Бесы всегда отступают, когда их заметили. Начала я за нового владыку усердно молиться. Поклоны класть за други и недруги. Кто его знает, возможно, он мне и не враг вовсе.  Так и оказалось по прошествии времени. Он с меня такие нагрузки физические снял, что я бы вовек не сняла. Почему обманно и незаконно постригли? Потому, что у меня на руках  было трое усыновлённых детей  несовершеннолетних. Детей этих послал мне Господь из детского дома. Он послал, а владыка новый благословил их обратно вернуть в детдом. Вот и славно, значит, такова воля Господня, им там по благословению страдать. А то я их мучила, на причастие водила каждое воскресенье и в праздники.   Я должна поверить в то, что смирения у меня нет, что четыре года зря ночей не спала, лечила, учила, стирала, кормила. Но в комнату, где жили дети, пока заходить не могу. Поднимается буря протеста, жалости, отчаяния. Сижу себе и повторяю:  «Я монахиня, я умерла. Мёртвые не умирают, и не умру я от этой боли». Да ещё начали попадаться вразумления в книгах. Вычитала, что даже если обманом в монахи сдают, как со мной случилось, или по принуждению, всё равно это Господь привёл. Вот и славно.
Записка 10
Сегодня выпал второй снег в моей монашеской жизни. Вторая зима. Красиво, но холодно. Не привычно для южан. Радуюсь через оконное стекло. Благо, ситуация позволяет не вмешиваться в течение природных событий. Не топтать белый листок снега пусть и чистыми, но, всё-таки, сапогами. Снег - это душа неба без любви. Когда монах изменяет тому, кому обещал сохранять верность, когда нарушает обеты, данные при постриге, его голова в духе покрывается снегом. Белая мохнатая шапочка. И не важно, мало было сил или много противостоять.  И не важно, сам до этого дошёл, или довели. Белая мохнатая шапочка на голове духа. Хоть что с ним делай. Золотая корона вечной жизни разваливается на фрагменты. Превращается в блестящую мишуру. Осыпается, пусть чистым, но пеплом. Если веры нет, любовь сгорает. Самое интересное, что тот человек, через которого пришёл соблазн,  сразу пропадает из жизни. Он столько дней и лет морочил голову, просил помощи, умолял, обещал,  пока  соблазн созрел. А и нет человека. И проблемы его сразу же охотно решили другие люди. Да разве один он такой, соблазн. Куда ни повернись – вокруг протянутые руки: дай, помоги, пропадаю. А затем пустота. Пустыня. Где они, эти пропадающие? Господи, не наказывай их ради меня, грешной. Потом в пустыне появляются другие. Снова мольбы, рассказы о проблемах, взывание о помощи и к милосердию. Пожалела, ответила. И начинается . Разговоры ни о чём, наивные  просьбы, типа: «Сделайте мне так, чтобы я был, как вы, видел всех насквозь. Но чтобы не надо было молиться, поститься, учиться. И чтобы всё по Божьей благодати. А то я отупел на стройке. Хочу помогать людям и купить квартиру». Да разве можно осудить такие слова? Это же не человеческие слова, люди такого удумать не могут.  Смотрю на него и сквозь него и не боюсь. Мёртвые не умирают. Монахи отпеты при  жизни.  Моё тело  - мой гроб.  Странно, что хотят у покойников научиться чему-то, кроме смерти.
Записка 11
Если приложить морскую раковину к уху и прислушаться, можно услышать, как шумит море, со дна которого поднята эта раковина. Море ли в ней шумит, или это иллюзия, созданная завитушками раковины? В детстве нам хочется верить, что это шумит море. Но взрослые знают, что это всего лишь игра воображения, иллюзия. Глядя на книгу “Иноческое правило”, даже прочитав в ней знакомые тексты, можно предположить, что тебе понятно состояние монаха, ведь ты знал этого человека в его прошлой, обычной, мирской жизни. И тебе может показаться, что ты слышишь и понимаешь его. Это иллюзия. Учись слушать настоящее море.
Записка 1 2
Учусь слушать природу. Начался посев. К этому времени на грядках буйно цвели сорные травы. Пришлось сначала убирать их, а затем перекапывать почву и сеять петрушку. При перекапывании не видно семян сорных растений. Но мне то известно, что в течение лета, с завидным постоянством, каждый  в своё время, сорняк вылезает из земли, пускает глубокие корни. И всё лето приходится стоять на грядках с тяпкой в руках, буквой «зю», и бороться, бороться, бороться за культурные растения. Чего не сделаешь ради собственного выживания! Когда сеешь в землю семена культурных растений, обращаешь внимание на то, что все они достаточно крупные. Хорошо видны на почве. Чтобы вырастить что-то благородное, приходится «углебать, яко пчела». А сорняки и так растут себе смело, как природа велела. И не нужен им ни дополнительный полив, ни подкормки, ни рыхление почвы, на окучивание. Тысячелетия природа даёт подсказки: делай своё дело тихо.
Записка 13
Болезнь духа выражается в невозможности и неспособности самостоятельно испытывать три радости – три настоящих человеческих чувства, которые отличают человека от животного. Чувство счастья, чувство желания и чувство страдания. Духовно больной человек не умеет и не может самостоятельно быть счастливым и жить обычной человеческой жизнью.  О таких состояниях говорят: душа не на месте. Человек без видимой причины беспокоится, нервничает,  волнуется, испытывает страх, неуверенность. Душа должна всегда находиться в определённом месте тела. Когда она с места уходит, её место заполняется чужеродным духом стресса. Организм испытывает напряжение, возникает чувство, вонзённой иглы, ножа, копья. Трудно расслабиться и уснуть. Люди прибегают к лекарствам, табаку, алкоголю, наркотикам, это помогает на время заглушить тяжёлое внутреннее состояние. Оно называется депрессия или уныние. Прибегая к таким методам борьбы за спокойное состояние, люди постепенно вынуждены увеличивать дозу подавляющих веществ. Переходят на метод жизни по рефлексам: плохо – выпил, покурил, лекарство принял. На рефлекторном уровне живут животные. Люди начинают осознавать, что так жить нельзя, пытаются измениться, испытывают чувство вины. Но это ненадолго. При первом же малейшем стрессе, от  незначительных  проблем, всё начинается сначала. Дух стресса хочет расти и  для этого ему необходимо питаться. Он толкает человека на поступки, которые неприятны окружающим. Его ругают, обижают, а это как раз то питание, которое духу стресса необходимо. Человек испытывает радость и успокаивается. Ему хорошо и он стремится всегда находиться в таком комфортном состоянии. Поэтому пытается использовать любые ситуации, чтобы разозлить окружающих и вызвать на себя волну негатива. Когда дух стресса «проголодается», начинает страдать ложными страданиями, типа меня никто не любит, вынуждают работать, следить за собой, вести социальный образ жизни. На самом деле ему необходимо одно: чтобы его никто не трогал. Духовно больной человек испытывает усталость с утра, ему хочется спать,  не хочется ничего делать. Больной начинает стремиться к пустоте, ограничению общения с другими людьми. Его все и всё напрягает. Уничтожает связи. Пустота лечится пустотой. Добровольной или принудительной изоляцией. Стремится совершить преступление и попасть в тюрьму либо в аварию, в инвалидность, в ограниченные обстоятельства. Добровольно – сам уходит в труд или в другое место жительства. Духовно болящий человек – погибающий . Выход из его болезни один: закрыть душу в маленькой комнате и запереть дверь на ключ.
Записка 14
Карандаш закатился за шкаф. Он пролежал там 7 долгих лет. Однажды надо было подвинуть шкаф, а карандаш мешал. Так его и обнаружили. И выбросили в мусорный пакет. Как! Возмущался карандаш на своём непонятном карандашном языке. Я ещё могу служить, я ещё хоть куда, у меня отличный стержень. Да если бы в своё время меня не уронили и вовремя остановили, я бы не закатился так далеко и надолго. Я бы рисовал, писал заметки. На меня можно было накручивать остатки ниток. Если бы у меня был второй такой же, как я, нами можно было бы кушать  вместо китайских палочек. А, возможно, я бы смог запирать входную дверь вместо ключа. А затем, меня бы поставили вместо столба, держать металлическую ограду. А потом, возможно, заметили бы и поставили вместо Эйфелевой башни в Париже. О, Париж, Париж! Как же ты там живёшь бедняга, без меня? Сколько ты настрадался с этой старухой – Эйфелевой башней. Прости, прости меня за всё. Это не моя вина. Просто слишком долго эти грязнули не делали  уборку в доме. Подвинули бы шкаф раньше - я бы всему миру показал. Сейчас не могу – страдаю. У меня болезнь: крах жизненных иллюзий…Карандашный лепет прервал голос человека. Он говорил сам с собою. Да, если бы я правильно использовал дар представления образов, то, возможно, они бы воплотились. А теперь я в отчаянном унынии. Воздух в комнате хотел сказать , что  им надо было сначала  изучить свои личные свойства, а уже после этого мечтать, строить иллюзии и  пытаться воплотить их в жизнь, но не стал этого делать. Потому что воздух не должен общаться с человеком, да, к тому же, учить его.
Записка 15
Мои мысли постоянно возвращаются к размышлению о данных мною обетах. Первый обет - девства. Хорошо тем, кто  принял монашество, будучи девственником. А что до меня, так Господь призвал  тогда, когда у меня уже были  муж и дети. В книгах написано, что девство – не выходить замуж и не рожать детей. То есть девственница – у кого нет детей . Что же мне делать и как обет исполнять? Замуж и детей, само собой, разумеется, никак. Но только ли в этом, телесном суть? В деяниях апостолов  прочитала нечто, что натолкнуло меня на мысли о том, что должна быть девственность в духе и душе. Апостол Павел пишет, что хочет, чтобы те, к кому он обращается, были без забот. И объясняет, что замужняя заботится о мирском, а незамужняя – о Господнем. Находясь в монашеском звании трудно не заботиться о мирском. Приходится общаться с мирскими людьми и организациями, заботиться о пропитании, о быте. Иногда в ущерб правилу. Правило можно и ночью исполнить, а  коммунальные услуги ночью не оплатишь. И сантехники работают днём. Так и получается, что Господне отодвигается на потом, а мирское неотложно вылезает вперёд. Так что же делать? Придётся пересмотреть свои приоритеты. Вычитывать правило вперёд, за предстоящий день. Это первое, а второе не позволять душе ЗАБОТИТЬСЯ,  вообще, о чём либо. Заботиться – обдумывать, что делать, да как, да нервничать по поводу предстоящих  дел. Как будет, так и будет. Как Бог даст. На всё Его воля. Прочитала утром молитву Отче наш, сказала, да будет Воля Твоя, и всё, и нечего дух и душу неволить и тревожить.  Иду по жизни, как складывается. Оказывается, держать дух и душу в девственной чистоте не так и сложно.
Записка 16
Неужели мои записки нужны для некоторых?  В самом моём сердце на самом дне, сокрытом ото всех написано нечто, что есть ключ ко всему. Ключ – ОБРАЩАЙ   ВНИМАНИЕ  НА  МЕЛКИЕ  ДЕТАЛИ. Можно получить удостоверение монаха, но не быть им на самом деле. Можно стать на путь спасения, но повернуть и пойти не туда. Можно зацепиться рогами за ветки деревьев в лесу заблуждений. Если не  обращать внимание на мелкие детали. Пример. Есть у меня одна матушка знакомая. Была он раньше женой бизнесмена, но упорно толкала своего мужа в священники. Так  Божьей милостью она и добилась своего. Батюшка получился толстый, высокий, добрый, лысый, всегда на улыбке, шутник, балагур. Как запоёт! Полюбили его прихожане. Приняли. Хотя в первые дни служения , не начинал он службу, звонил узнать, кто такой ирмос. Сейчас со смехом вспоминает. Уже и семинария позади, и опыт большой. А матушка всё не унимается. Всё ругает его да корит, да всё-то он делает не так. Привыкла командовать и не уходит с поста. Однажды приехала ко мне. Мы с сёстрами тихо сидели, по чёткам правило читали. Рядышком с нами 6 деточек младшего школьного возраста. Каждый в своё занятие уткнулся. Сумерничаем. Ан дверь с грохотом растворяется и влетает матушка – командирша. Ни на кого внимания не обращает, громко говорит, и не к нам, а к ребёнку своему трехлетнему. И начала вести себя, будто зашла в подсобку к уборщицам хозяйка базара. И требует внимания к себе лично. Пришлось мне встать, правило прервать, да выпроводить её, сказать, приходи завтра, да прежде позвони, узнай, когда у нас просвет есть между правилом т трудами, да успокойся маленько. Она принялась  возмущаться и ушла. Приметилась мне мелочь одна: матушка дверь открывала не руками, как люди, а ногой в неё била, пока открыла. Я думала, уже никогда её больше и не увижу. Но прошло полгода. Привёз её батюшка. Рак у неё. Тем, чем била, между тем и пробился. Лечите, говорит меня, чем хотите. Я ей посоветовала покаяться,  да простить всех. Говорю ей это, а она сидит и думает: «Что же я скажу сестре своей, тоже матушке, жене священника? Как же я скажу, что меня не исцелили монахини?» Вроде бы мы умеем это делать, можем, да Господом на то поставлены. Мы – грешные люди. А батюшка, будто услышал её мысли и говорит ей: «Так и скажешь – пинка нам дали монахини». Конечно, это не всё. Всё лечение моё словесное состояло в том, что я ей объяснила. На батюшек рукополагают, а на матушек нет. Ты – никто, и  в своём ауле возможно, считаешь себя выдающейся личностью. А для меня ты – никто. И не надо вести себя с людьми, как с личными домработницами. Матушка менялась в лице и задумалась не на шутку. Неприятно, конечно это ни говорить, ни слушать. Да что делать. Вначале было слово, и слово было у Бога и слово было Бог. Словом можно убить и исцелить. Через неделю матушка позвонила мне и сказала, что обе опухоли рассосались и врачи находят её здоровой. Слава Богу за мелочи.
Записка 17
Свобода. Первые месяцы ушли на то, чтобы успокоиться, прекратить рыдания и терзания, прекратить ежесекундно спрашивать неизвестно у кого: почему? За что – это понятно. По греховности  моей натуры и по промыслу  Господню. Откуда я знаю что, за что да почему. Если бы я всезнайкой была, то сумела бы выкрутиться и фарисействовать. Но я же верующая, доверчивая, как ребёнок, послушливая и покладистая. Потому и довела до конца благословения, данные мне. Детей вернули в детский дом, монахинь – в мир. Мне-то возвращаться некуда. Здесь – моё место, по иронии судьбы, меня выгнать нельзя, разве что…  Когда лампочка светит слишком ярко, её хочется выключить. Так мне и угрожал епископ, да Господь благословил ему на Рождество вести литургию с гипсом на руке. Зима замела пожары осени белым снегом, накидала других забот и, слава Богу, кажется о нас стали забывать. Сначала было чувство оставлености, а затем пришло состояние свободы. Свобода – это не возможность делать то, чего не хочешь. Это возможность делать то, что хочешь. Я хочу молиться, поститься, сидеть тихо, как бедная церковная мышка и думать о Боге. Как бы я ни пыталась думать о нём, всегда, почему-то, в мыслях всплывает распятие и страсти Христовы. Сначала я не могла долго видеть это, плакала и жалела его, и жалко было его мать. Затем чувства успокоились и «помудрели», мне стало больно и сладко держать в своих мыслях его последний образ. Это на земле  - последний образ, а по воскресению - первый. Стала чище Иисусова  молитва, исчезло напряжение принуждения и связанный с этим жар.  Однако, появлялись мысли такие: зачем всё это? Враг посылал людей подогревать такие мысли. И я даже несколько раз размышляла о том, что неплохо было бы отказаться от монашества, и забыть всё, как фильм ужасов. Для начала я решила взвесить, что я теряю и приобретаю. Что я теряю: статус мантийной монахини, настоятельницы монастыря, которого нет . Необходимость исполнять ежедневно правило по 3 часа молиться минимум. Пробовала не молиться – духу нечем питаться, начинаю много кушать, но всё равно, нет сил двигаться, ложусь и заболеваю. Что я приобретаю? Свободу начать всё сначала, и поступать по своему разумению. И я пошла во всемирную паутину. Там много монахов на сайтах. Наверное, у них тоже свободная жизнь, почитаю, может приобрету опыт.
Нет, вовсе не для того, чтобы устроить свою личную свободную жизнь. Записки ново начальной закончены. Теперь я не ново начальная. Дальше буду писать "Взятки Деворы". Хотите узнать, что это такое? Читайте, понравится.