Живые души

Конкурсная работа Юлии Сафоновой, 17 лет

Коллежский советник Павел Иванович Чичиков, помещик по своим надобностям, проснулся нынче в отвратном расположении духа. Виной тому могла послужить как крайне неприятная ночная поездка накануне,  поведшая за собой непродолжительный сон, так и это, не самое приятное, пробуждение.
     Проснулся Павел Иванович быстро и, оглядевшись, не узнал места, в котором находился. Сквозь огромные окна, занимающие почти всю стену напротив, в  комнату пробивались солнечные лучи. Они отбрасывали причудливые тени на незамысловатый узор ковра и  освещали  несколько стеллажей, заполненных книгами. На стенах в рамах висели большие и маленькие картины, защищенные стеклом. Павел Иванович также отметил огромное количество самых разных растений в одинаковых белых горшках, расположенных везде, где их только можно было пристроить.
     Сам коллежский советник сидел на мягком стуле за высокой деревянной конторкой, перед огромным количеством ящичков и стопкой бумаг, на которых ранее спал.
     Павел Иванович крепко зажмурился, а после протер руками заспанные глаза. После чего несколько раз моргнул, желая убедиться, что ему всё это не мерещится. Но странная комната не исчезала, а память о ней никак не хотела возвращаться.
- Петрушка! – испугано позвал своего лакея коллежский советник и замер, прислушиваясь. Ответа он так и не дождался.
    Аккуратно выйдя из-за конторки, Павел Иванович прошелся вдоль неё. Изучая, он провел пальцем по гладкой поверхности, услышав при этом пронзительный скрип и, сдув пыль с дальнего её угла, чихнул. Он быстро обернулся, прислушиваясь, не идет ли кто, встревоженный этим громким звуком, но ничего не смог расслышать, кроме заливистого пения птиц за окном и отдаленного шума.
    Стараясь ступать как можно тише, коллежский советник преодолел расстояние до двери, расположившейся около одного из окон и, помедлив секунду, решительно взялся за ручку. Чичиков дернул дверь на себя, но никакого эффекта не дождался. Тогда он толкнул дверь от себя, но также ничего не изменилось. Удивлению Павла Ивановича не было конца. Он повторял все свои толчки в дверь, но она не желала открываться, пресекая все его попытки. Неприятное ощущение медленно начало завладевать Чичиковым, и он, порывшись какое-то время в своем сюртуке, извлек платочек и быстро промокнул им вспотевший лоб.
     Уже в легкой панике Павел Иванович Чичиков кинулся к окну. Сражаясь с непослушной шторой, он приник к двойному стеклу и разглядел за ним толстую решетку.
- Что за чертовщина! – в сердцах воскликнул Чичиков  и отпрянул от стекол, заметавшись по комнате. В это время на глаза ему попалась ещё одна дверь. Павел Иванович буквально повис на её ручке, дергая изо всех сил. И она поддалась. Не веря своему счастью, коллежский советник выбежал из комнаты со стеллажами и попал в другую комнату. Она была более просторной, но и менее светлой. Если в соседней комнате находилось всего два стеллажа, то в этой они располагались несколькими рядами вдоль стен. Каждая полочка была заставлена самыми разными книгами: толстыми и совсем тоненькими, с потрепанными корешками и в новых блестящих обложках, разных размеров и форматов. В воздухе висел запах бумаги и пыли, какой бывает только в библиотеках.
     Обернувшись к стеллажам, Павел Иванович стал пристально рассматривать надписи на корешках, справедливо полагая, что ничего страшного не случится, если он возьмет одну из них почитать, пока не вернется хозяин этой комнатки и не объяснится. Ведь негоже это просыпаться ему, коллежскому советнику, в совершенно неизвестном месте, да ещё и за столом, пристроив голову прямо на бумагах! А, может быть, это чья-то неудачная шутка? Подумав об этом варианте, Павел Иванович буквально воспылал праведным гневом и внутренне решил для себя, что в таком случае виновник должен будет понести справедливое наказание!
     Но желание Чичикова отвлечься от неприятных мыслей книгой не увенчалось успехом. Все они до единой были именованы очень странно. Павел Иванович узнавал буквы, но большинство слов на страницах писались решительно неправильно! Будто бы кто-то специально нарушил грамматику, чтобы у читающего не было никакой возможности понять смысла произведения. 
    Вытащив наугад одну из книг, Чичиков пролистал её, остановился на первой попавшейся странице, пытаясь разобрать текст. Буквы складывались в слова, а они, в свою очередь, составляли предложения. Но из-за неправильного написания и неверного, как казалось Павлу Ивановичу, построения, смысл написанного упорно не желал проясняться. 
Рассерженный Павел Иванович пробормотал что-то не совсем понятное себе под нос, сунул книгу на одну из полок и, решительно развернувшись на каблуках своих сапог, вышел обратно в первую комнату.
    За окном уже стоял полдень.  Чичиков ещё раз огляделся, а затем прошел к конторке и сел на тот самый стул, на котором проснулся. Наполненный неожиданной надеждой, он сильно зажмурил глаза и досчитал до десяти. Но по ощущениям ничего ровным счетом не изменилось. Сосредоточившись как следует и зажмурившись посильнее, Павел Иванович снова принялся считать.
    В это время ключ заворочался в двери, и спустя пару секунд она открылась. Бросив своё занятие, Чичиков быстро сполз со стула и залез под конторку, не желая попадаться на глаза вошедшему. Когда свобода оказалась так близко, в его душе родился страх, что, возможно, привезли его сюда неслучайно, а похититель окажется человеком явно недобрым.
 

     Тем временем в комнате раздались шаги. На кресло опустилась дамская сумочка, а на его же спинку длинное пальто. Коллежский советник сжался и бесшумно переполз в другую сторону под конторкой, так, что его нельзя было случайно задеть.  Перед ним показались строгие черные туфли и темные брюки. Сначала, увидев сумочку, коллежский советник решил, что вошедшей является женщина. Но теперь, заметив брюки, окончательно запутался в своих выводах. Всё же престранная картина складывалась: по всей вероятности перед Чичиковым находился всё-таки мужчина с женской сумочкой. Как ни забавно это звучит, но на данный факт указывали брюки, ведь где это видано, чтобы дамы носили подобную одежду.
    Тем временем на конторку сверху что-то опустилось, и Павел Иванович рефлекторно пригнулся ещё сильнее.  Вошедший же уселся на стул. Но не так, как это делал, к примеру, сам Чичиков, а как-то боком, закинув при этом ногу на ногу.
    Павел Иванович не знал, как долго он просидел в такой позе под конторкой. Все члены уже начали затекать, и он боялся, как бы неловким движением не выдать своего присутствия.
   Входная дверь скрипнула.
- Здравствуйте, – тоненький голос принадлежал, конечно же, молодой девушке. Чичиков перепугался, потому что, если он действительно был похищен, как он сам решил, то этой юной барышне также грозила страшная опасность.
    Сидящий за конторкой ничего не ответил, а девушка тем временем продолжала:
- Можно мне книгу «Гордость и Предубеждение». Автор – Джейн Остин.
- Фамилия? – Чичиков вздрогнул, услышав ещё один женский голос. Он принадлежал  человеку за конторкой, и теперь бедный Павел Иванович окончательно запутался в своих выводах. Он помучился еще немного, а потом и вовсе запретил себе думать на этот счет. Самое главное – это спастись самому и предупредить несчастную девушку, которая так бездумно сама пришла в логово похитителей.
    Человек за конторкой встал и удалился в соседнюю комнату со стеллажами, в которой несколькими часами ранее побывал Чичиков. Воспользовавшись моментом, Павел Иванович, как можно проворнее, на четвереньках выполз из своего убежища и выпрямился. Перед ним, с другой стороны конторки действительно стояла молодая красивая девушка. Павел Иванович даже невольно залюбовался ею.
-  Душа моя! – воскликнул он, подаваясь вперед. – Как же вы попали сюда? Бегите! Бегите немедля! Это страшные люди! Вы слышите?
    Но девушка не реагировала. Она все так же смотрела по сторонам, будто бы совсем не замечая перед собой взволнованное лицо Павла Ивановича. Чичиков подбежал к ней и попытался коснуться, но её руки будто выскальзывали, а она сама по-прежнему была невозмутима и спокойна.
    Из второй комнаты показался человек, и коллежский советник невольно отступил. Это была женщина преклонного возраста. На ней действительно были темные штаны, и этот факт никак не укладывался в голове Чичикова.
- Вздор! – пробормотал он, отходя.
    Эта женщина также не обратила внимания ни на слова Павла Ивановича, ни на само его присутствие в помещении. Она что-то записала в толстую тетрадку, после чего вручила книжку девушке и села в ту самую позу, в какой была, когда Чичиков прятался под конторкой. Девушка поблагодарила и вышла, прикрыв за собой дверь.
     Несколько секунд ушли на раздумье, после чего Павел Иванович попятился к двери. Он вновь взялся за ручку и дернул, но она не поддалась. В замешательстве Чичиков отстранился и вновь посмотрел на женщину за конторкой. Она сидела к нему спиной и что-то читала.
- Матушка! – позвал её Чичиков, приближаясь. – Позвольте! Всему есть границы! Ей - Богу!
     В ответ опять тишина.
    Так Павел Иванович провел ещё несколько часов, бездумно прогуливаясь между стеллажами и пытаясь осмыслить все те невероятные события, происходящие с ним с самого утра. В библиотеку, а Чичиков догадался, что это была именно она, ещё несколько раз заходили люди. Они произносили самые разные и, порой, даже неожиданные для Павла Ивановича имена и названия, перешептывались, что-то писали в тетрадках, после чего удалялись, не обращая на него ровным счетом никакого внимания. Коллежский советник также оставил все попытки покинуть помещения, поняв уже с пятого раза, что как бы он ни старался, дверь захлопывалась именно перед его носом, да так сильно, что открыть её вновь не было абсолютно никакой возможности.
     Женщина, работающая в этой библиотеке, весь день то и делала, что читала книги, приносила их, уносила и раскладывала по местам. Иногда в её сумочке что-то играло забавную мелодию, тогда она доставала маленькую коробочку и громко разговаривала, приставив её к уху. В эти редкие моменты Павел Иванович позволял себе засмеяться в ладошку, верно полагая, что его все равно никто не услышит, но уж слишком забавным зрелищем был такой эмоциональный разговор с поющей коробочкой!
     Время шло, а Чичиков тем временем наблюдал в окно за гуляющими по улицам людьми. Их вид, поведение, громкие возгласы и смех, порой, пугали коллежского советника, а все его замечания и просьбы, которые он пытался прокричать в открытую форточку, оставались безответными и неисполненными. Павел Иванович же охал всё чаще и всё более страдальчески, провожая взглядом проходящих мимо. Никак в его понимании не укладывался этот новый мир, где люди одеваются так странно, ведут себя так бесстыдно и живут, как предположил Чичиков, «не так, как надо».
     Вдоволь налюбовавшись окружающим видом, Павел Иванович прошел во вторую комнату с книгами. Он начал доставать некоторые из них и пытаться прочитать названия, иногда хихикая от того, какие забавные фразы и сочетания удавалось воспроизвести. Несколько раз в эту же комнату заглядывала и библиотекарша, потревоженная шорохами, когда Павел Иванович переставлял или случайно ронял одну из книг. В такие моменты коллежский советник всегда откладывал интересующий его томик и замирал на всякий случай.
     Стемнело. Отложив свою недочитанную книгу, библиотекарша окончательно перебралась в комнатку, заставленную стеллажами. Она долго ходила между ними с листиком в руках и бормотала непонятные Павлу Ивановичу именования. Затем уходила, возвращаясь позже с новой стопкой книг, раскладывала их по своим местам, а после брала тряпочку и стирала пыль с деревянных полок.
      Чичиков наблюдал за ней внимательно и одобрительно, подумав про себя, что не извелись ещё на Руси трудолюбивые бабы.
       В дверь постучали. Библиотекарша отложила тряпку и вышла в первую комнату к конторке. С другой её стороны уже стояла полненькая жизнерадостная барышня с чашками и блюдцами в руках. Павел Иванович не сразу понял, зачем ей в библиотеке понадобилась добрая половина чайного сервиза.
- Ну, что, – весело прощебетала дама приятная во всех отношениях, выставляя на конторку свою половину сервиза, – трудовой день закончен! Смотрю, сегодня ты здесь задержалась.
- Как видишь! А что делать? – перекладывая бумаги и помогая с расстановкой кружек, засмеялась ей в ответ приятная библиотекарша.
     Они ещё поговорили о всякой ерунде, поинтересовались здоровьем и семьями друг друга. А затем, после непродолжительной возни,  уселись по обе стороны конторки, попивая душистый чай и закусывая булочками. Павел Иванович же, поняв, что ничего интересного из их разговора он не услышит, да и подслушивать за дамами не положено, удалился в соседнюю комнату к книжным стеллажам.
- А знаешь, что самое ужасное? – через некоторое время воскликнула  приятная библиотекарша. – То, что люди не читают классику! Им это не интересно! Знаешь, когда у меня последний раз брали «Мертвые души»? Хотя какая разница, когда. Главное, кто! Девятиклассники. Потому что они проходят Гоголя по программе. А если бы нет? Кого бы интересовали все эти невероятные портреты?! – вздох.
- Милая, - тут же отозвалась дама приятная во всех отношениях, пододвигая ближе к приятной библиотекарше блюдечко с печением, - это же осмыслить надо! Дети не в состоянии!
- Как же так, – возразила ей приятная библиотекарша, всё-таки взяв печеньице двумя пальчиками, -  чтобы осмыслить, надо прочитать. Если не читать, то и осмысливать нечего! Совершенствование – это главное для человека.
      Павел Иванович, прислушавшийся к этой части диалога, задумчиво осматривал стеллажи в поиске тех самых «Мертвых душ». Знакомое выражение неприятно кольнуло его память, заставив воспоминания, подобно книге, раскрыться перед внутренним взором советника.
     Он прохаживался вдоль полок, изучая каждое заглавие и иногда отвлекаясь на разговор в соседней комнате. Тогда, сетуя на такую громкую беседу, он вновь брался перечитывать уже ставшие знакомыми фразы.
     Порядком уставши и уже потеряв надежду на поиски  интересующей книги, Павел Иванович разогнулся, хрустнув затекшей спиной, и побрел обратно к беседующим дамам. Как выяснилось, они уже собирались и сложили все чашки с блюдцами, предварительно допив чай и доев булочки. Как узнал Чичиков из их разговора, время близилось к полуночи, и негоже было так засиживаться.
     Погас свет. Дамы вышли. Комната медленно погрузилась в полумрак, освещаемая с улицы только фонарем. Павел Иванович удрученно опустился за конторку, думая, что же ему делать дальше. А что, если он останется здесь до самого дня своей смерти? И тогда никто даже и не узнает, что вот был такой хороший человек - Павел Иванович Чичиков, помещик по своим надобностям, а вот нет теперь. И никто не пустит скупую слезу и не кинет скромный букетик цветов на гроб его.
    Представив себе всю эту печальную картину очень ясно, Павел Иванович начал скорбеть о своей якобы загубленной жизни и безызвестной кончине и, переволновавшись, даже протер повлажневшие глаза платочком, предварительно отыскав его за пазухой.
    Случайно или нет, но взгляд коллежского советника упал на толстую книжечку, лежащую к нему задней своей стороной. Нерешительно он протянул к ней руку и, перевернув, уставился на название.
    «Н.В. Гоголь. Мертвые Души», - значилось на обложке.
    Предчувствуя что-то, Чичиков открыл книгу на одной из первых страниц и пробежал взглядом по строчкам, уцепившись за своё имя и должность, так четко и точно указанные в книге. У Павла Ивановича от удивления даже открылся рот, но не успел он предпринять что-либо, как далеко отсюда на Спасской башне часы пробили полночь. Чичиков, разумеется, не мог их слышать, так как находился на огромном расстоянии и совсем в другом городе, но время идет независимо от того, знаем мы о нем или нет. С последним ударом курантов Павел Иванович испытал жуткую сонливость и упал прямо на открытую книгу, больно стукнувшись лбом при этом, но всё же погружаясь в сон.