пастораль

за бездонной пучиной утробы
за семью печатями страха
под надзором зоркого долга
под рожок пастуха-рассудка
под безоблачным небом обмана
на цветущих лугах безумства
блеет белый барашек счастья


...горизонтальная печаль и вертикальная надежда... как крест для о-д-и-н-о-ч-е-с-т-в-а как дерево во чистом поле... во чистом поле ни души... лишь туши облаков, их тени, движенье их - движенье вре..., из вечности теченье в вечность, из течности вечненье в течность, и птицы - знаки препинанья небесной грамоты... корректор,слов прозектор? где он? а он - само молчание... молчание - музыка музык... ау, где дирижёр? где Автор?.. он - в зрителе, который спит, открыв окно во чисто поле... во чистом поле - ни... и лишь... его душа парит... отважно!.. горизонталь и вертикаль - линеечки в его тетради... можно и по диагонали... и на полях, росистых, спелых... и по воде, если есть вилы... и пальцем в небо грозо воя, а можно через пень колоду, тень на плетень, не зная броду, ну а случись вожжа под хвост - за семь вёрст киселя хлебать, и если вдруг вопрос - ребром, в котором бес, конечно, мелкий, а седина - та в бороде, а в борозде, её не портя, лишь старый конь, чу!.. кони стали... стальные кони... что там в поле?.. да кто их знает... пенный волк...

...конечно, смешно. Но как хорошо, когда так легко. Когда все легко. Делаеца, даёца, думаеца, живёца, пишыца, сни-ца-ца-ца! Недаром же это «ца». Делает себя. Дает себя. Пишет себя. Живет себя. Снит себя. Само. Отдыхай! Любуйся волненьем салфетки, колеблемой ветром из дальних, дальних забытых краев, северных ледовитых, суровых и романтичных, невиданных, детских, любимых... И вот он ворвался - ветер - в форточку твоей кухни, в ту форточку, что не увидит никогда в жизни Юга... И вот он ворвался, ветер, северный, се - верный ветер, и взволновал салфетку... не правда ли? да не прав ли? правда ли не? не дали прав?

… но неотвратима ночь/дурь/суть/блажь/смерть/речь... её воля слаба на соблазны, готова отдаться первой её возжелавшей силе; это будет равно мгновенью, если сила эта – любовь, но если это тоска – праматерь-прасмерть мечты, беспутной порхающей птицы, тоска – вековуха, монахиня, циничная идеалистка, а впрочем, какая чушь – все эти и те сраньвненья для того, у кого хоть однажды вывернула она душу, выполоскав её в хмари российского непогодья, вывесив на просторе, пронзённом голодным ветром той ненасытной дали, в которой канули взоры, судьбы, эпохи, бессмертья, и… успевшему распрощаться, готовому слиться с далью – вернув, возвратив эту душу, пропитанную полётом, солью, дурью, слезами, кровью и высью счастья… радостным будет утро, сказочным пробужденье, встреча с единственной, верной, собственной твоей жизнью – неза… неизгладимой!