Лунатические хроники 2 FIN

Начало: -
http://proza.ru/2010/02/28/1040


Алина приехала на базу с братом. Зачем брат? Он ни с кем из наших не знаком… Да и вообще... Но когда женщина ещё не определилась с выбором окончательно, ей надо, чтобы вокруг было побольше самцов. Помимо того мужчины, долю которого решает её смутное сердце. Это уже не кастинг. Но ещё не любовь.

Я пожалел, что попёрся на эту «вылазку». Моросил дождь, похолодало, поэтому все, набившись в домик к обогревателям, отчаянно злоупотребляли водкой. Большинство из них – идут по жизни в галстучных ошейниках, даже вечером не выпьешь, утром на работу. Всех развезло… И, как всегда, не без последствий.

Почему мне вспомнился детский случай с Жанкой? Может, от того, что я сегодня всё время думаю о своих образах? Я тогда обещал ей, что это будет очень интересно и весело, а когда мы, отроки, наконец, забрались на мачту, сам заныл от ужаса. Господи, как высоко!..

И главное, не было связи. Я в очередной раз потерял мобилку, а у Жанки телефон почему-то не хотел работать. Может, высоковольтные провода влияют как-то?.. Около часа просидели. Потом всё же взяли себя в руки и слезли, стуча зубами…

С Жанкой мы, когда подросли, пробовали встречаться, но роман у нас не получился. Кроме совместного исследования нашей новой, более взрослой ипостаси, нас ничего не объединяло. Мы слишком разные. Я казался ей лунатиком («Ген, у меня чисто впечатление, что ты, походу, спишь.»), а она мне – циничной стервой (привлекательной, впрочем). Позже она с родителями перебралась в Москву, поменяла гражданство. Мой товарищ случайно нашёл её в социальной сети, – ездит на «Шевролеттике». А со мной бы не ездила.

Ребята включили на всю музыку. Олег Скрипка весело и переливчато пророчил, что «весна, весна прийде, весна вгамуе!» Я вышел на веранду и, стараясь абстрагироваться от криков и воплей, смотрел в небо. Луна – это красивая круглая дыра в небе. Теперь всё ясно, Гена. А нас-то дурачили в школе!..

Вселенная устроена так: это огромный мешок, внутри которого – тьма. Периодически эту тьму освещает пылающий жук, который обречён, корчась от боли, вечно угарать… Он ползает внутри мешка – надеется отыскать выход, – может быть там, снаружи, ему полегчает.

А вот я нашёл выход. Триста пятьдесят грамм «горілки» плюс разум Геннадия Петрова дают ответ на вопрос о строении мира.

Я смотрю в идеально круглую дыру ТУДА, наружу. Там всегда мягкий свет, там никто не стучит зубами от холода (как я сейчас), и никто не обугливается от огня…

А вообще, мешок старый довольно. Вон сколько дырочек. Чисто тебе решето.

Что-то не так в криках за моей спиной. Изменилась их интонация, ритм, окраска и общий фон. Рывком оборачиваюсь. Так и есть. Пьяная драка. Да ещё какая! Прям, хоть в кино её. Через окно, выбив стекло, вылетает табуретка…

Эх, Алина…

Не люблю вспоминать эту историю. Вот я сижу сейчас за компом, смотрю на Жанкину фотографию в полмонитора (она прислала мне на е-мейл). Красивая девушка, улыбается. Впрочем, лёгкая складочка у рта выдаёт еле заметную надменность. Кто это? Мне не знаком этот человек. Помню девочку, ученицу пятого, кажется, класса, которую Гена затащил на мачту… А потом там – боялся вместе с нею.

Да, ещё помню худенькое тело, нежно молочную кожу, некоторую пугливость, опасливость в почти детских глазах, немного искусственную страсть неумелых рук… Но это я помню хуже почему-то.

Иногда мне кажется, что мы до сих пор детьми сидим там, на ветру.

Брат Алины накинулся с кулаками на Олеся, потому что выяснение отношений этой парочки преждевременно приобрело характер супружеского. Проще говоря, Олесь орал и даже грубо схватил Алину за руку. Ох, и отделали же парни друг друга!.. Одному пришлось бровь зашивать, а второй два месяца в гипсе проходил. Зато мой друг и Алина поженились. Когда отношения разлаживаются, их надо взбрызнуть кровью. Глядишь, поможет…

Пытаюсь вспомнить, что же там ещё было, кроме драки? Но припоминаются только отверстие в небе и мои космогонические построения под водочный гул в голове.

Сегодня хочу выпить. И не вина. Не вина. Купил в магазинчике бутылку бренди и иду домой. Над парком видны заводские трубы и чуть покосившиеся столбы дыма над ними. А на пол неба – исполинская туча, точно такого же цвета как дым. Они сливаются. И я, наконец, вижу, что пришёл громадный олень. (Вон два причудливых отростка, направленные на юг, – это его рога.)

Ноги оленя обуты в цилиндрические кирпичные сапоги, подошвы которых скрыты за корявой каймой парка. Сейчас олень остановился. Видимо, почувствовал моё внимание. А у него, оказывается, отвислый зад. Не, вообще отвалился зад… А питается он текущими крышами и текущими ремонтами. Такая диалектика – если не будут течь крыши, он умрёт от жажды, а если не будет ремонтов, – от голода… Так что наша мэрия в ответе за это удивительное вымирающее существо.

Зачем я затеял переписку с Жанкой? Сам не знаю, о чём ей рассказывать. Вот, передо мной на мониторе девственное окошко, – в верхнем левом углу, нетерпеливо ожидая, мерцает вертикальная чёрточка. Как её правильно называют программисты, или кто там ещё?..

И тут я вдруг понимаю. Это – восклицательный знак! Просто он потерял свою «точку» на почтовых полях, он – калека, ветеран… А почему он мерцает?

И вовсе он не мерцает. Он то исчезает, то появляется, потому что в профиль его невидно, как лист бумаги. У Анатолия Кима в романе «Отец лес» есть такой фантастический эпизодический бумажный человек. А мой, вот этот, восклицательный инвалид просто вращается вокруг своей оси, поэтому его то видно, то невидно (когда он – боком), то видно, то невидно …

Набрал в окошке: «Привет, Жанна!»

Ну и? Что ещё, Гена?

Как у меня прошёл сегодня день? В памяти – только олень-гигант в трубчатых сапогах и с экзотической прихотливостью в питании…

«У меня теперь ест собака»

Какая очаровательная опечатка. Я всё удаляю и отправляю «бесточечный» знак на покой… Скучно. Просто скучно, вот и всё.

И снова конец зимы. Олесь и Алина сейчас разводятся. Делят имущество. Хотя, в мае Мишке исполнится год. Наверное, если б не упрямство друга и если б не моё слабоволие, не было бы этого брака. Алина упрямая как баран. (Бараниха?) И ребёнок не остался бы тогда без папы. Впрочем… и не родился бы. Хорошо бы это было для Мишки или нет? Как ты думаешь, милая? Быть или не быть…

Когда тебя ещё не существует, не у кого спросить, «хочешь ли ты жить на земле?» Рано как бы. А когда ты родился, – уже поздно.

Этот вопрос расплавляет мои мысли, лишает их последовательности и сосредоточенности, и я снова ухожу в мир образов, где мне и самому бывает страшно и грустно, и куда я не могу ввести никого… Разве что профильного специалиста. Но зачем он мне там? Зачем мне там какой-то «специалист»?

Вернее, здесь, У МЕНЯ. Образы… Образы…

- Гена! Да ты слушаешь меня или нет, в конце-то концов?!.




К  О  Н  Е  Ц