Глава 10 когда боги шутят

                ГЛАВА 10 « КОГДА БОГИ ШУТЯТ»



— Ну, почему опять Зиккурат? — Ульхет накрыл лапами свою голову.
— Да не знаю я! — Пожала я плечами.
Ульхет уселся на песок и осмотрел окрестности перед Зиккуратом.
— Тэк-с. Сдается нам, что это просто ключевая точка. Тут должно что-то произойти и ты должна это увидеть. — Задумчиво пробормотал он.
— В смысле ключевая точка? — Я ничего раньше про ключевые точки не слышала.
Кот стал разгребать лапами песок:
— Понимаешь, мы-с вообще-то прибор, мы  не можем давать пояснения к происходящему, мы-с только желания исполняем относительно себя и своих собственных представлений…бред какой-то… — фыркнул Сан Фирт. — Как у материи, конкретно у прибора, может быть время и собственные представления? — Ульхет еще раз гребанул лапой песок и задумался, подперев другой лапой себе голову.
— Но я же тебе сказала, что не считаю тебя прибором. —  Я дружелюбно потрепала  Улехета за ухом, уселась рядом с ним, и стала смотреть вдаль.
— Хорошо… предположим. Ты не считаешь нас прибором, а кем ты тогда считаешь нас?
Я продолжала смотреть вдаль, небо было прозрачно-голубым и где-то вдалеке оно сливалось с желтым песком. Такое удивительное сочетание было в этом, что несло в себе некое умиротворение и спокойствие.
Я размышляла над тем, кто такой Ульхет Сан Фирт и почему Эллоида упорно называла его прибором, а он, в свою очередь, категорически этого не признавал. И почему внутри у меня жило чувство, что Ульхет не прибор, а самая настоящая живая сущность, обладающая сознанием.
— Знаешь, Ульхет. Я не знаю, кто ты, но внутри меня живет знание, что ты живой и настоящий.
Кот протяжно мяукнул и поскреб лапой меня по спине. И я поняла, что он действительно живой. Он живой.  Но зачем тогда Эллоиде внушать мне, что он прибор?
— У меня нет друзей в этой школе, я совершенно одна. Раньше я была с отцом, а теперь я одна и только ты хоть как-то со мной общаешься. Да и мне интересно с тобой. Ты мой друг. — Я повернулась к Ульхету, а он, развалившись на песке, мечтательно смотрел в небо и мурлыкал:
— Если друг оказался вдруг, и не друг и не враг, а так. Если сразу не разберешь…
— Чего – чего? Что ты там бормочешь?
— Если сразу не разберешь, говорим-с. — Ульхет поднялся с песка. — Тэк-с… и как нам тут разобрать, почему мы всегда оказываемся у этого грёбанного Зиккурата?
— Так ты же говорил, что тут какая-то ключевая точка! —  Я помолчала и спросила. — А как мы здесь оказались, я ведь не желала этого?
— Тэк-с…м-м-м…Мы-с вот и подозреваем ключевую точку. Кто-то очень пожелал, чтобы мы здесь всё-таки оказались, раз ты сама этого не хотела. А желания должны исполняться! Вот и получите чьё-то желание, кушайте его на здоровье! — Кот поклонился и шаркнул лапой.
— Ульхет, я тебе точно в ухо дам! — Пригрозила я. — А ну, рассказывай про свою ключевую точку, что это такое?
— Ну-с…Ключевая точка — это момент времени, когда перед тобой есть выбор. Ты делаешь выбор, и всё начинает развиваться исходя из сделанного тобой выбора.
— Так мы все время стоим перед выбором, всегда. Но что тут ключевого?
—  Ну-с… естественно, что каждая мысль, действие порождает выбор…но, быть может, это когда какой-нибудь глобальный выбор — от которого зависит жизнь или что там еще может зависеть? —  Ульхет поскрёб себе за ухом. — Так вот, если ты сделал не тот выбор, какой нужно было, то ты обязательно вернешься в эту точку снова, и будешь возвращаться до тех пор, пока не сделаешь правильного выбора.
— А кто, вообще, определяет правильность моего выбора? И кто направляет в эту точку?
— Тот, кто выше тебя.
— А кто выше меня?
—  Мы-с тебе что — справочное бюро? Откуда нам знать, кто выше тебя тут может быть? Мы-с сами по себе, бродим, ходим, мы-с уникальны и неповторимы! А в своих иерархиях разбирайтесь сами. — Ульхет отмахнулся от меня, как от назойливой мухи. Но я решила быть настойчивой в своих расспросах:
— Слушай, а с чего ты взял, что мы в ключевой точке?
— Да потому, что мы-с уже смотреть не можем на этот Зиккурат, а всё время здесь оказываемся. Мы-с подозреваем даже, что те злыдни сейчас опять придут. — Кот приподнялся на задние лапы и посмотрел вдаль. — Ну, так и есть! Идут окаянные! Твори огонь.
Я привстала с песка и посмотрела туда, куда смотрел Ульхет. Там действительно шли существа, которых мы уже видели.
«Странно. Всё это очень странно. — Думала я. — Если предположить, что мы в ключевой точке времени, то мы должны оказываться постоянно в одном и том же месте, в одно и тоже время. И то, что видели ранее, должно неизменно повторяться. Но у нас это не так. У нас история с продолжением. Когда мы оказались у Зиккурата во второй раз, то Ульхет Сан Фирт продолжил с ними разговор, а не начал тот же самый разговор! Стало быть, если это ключевая точка, то не времени, а пространства! Конкретно, Зиккурат, сам и является ключевой точкой!»
— Ну что там? Где наш всепоглощающий огонь? — Прервал мои рассуждения Ульхет и махнул лапой, как бы призывая меня быстрее творить огонь.
— Знаешь, я вот тут подумала, что ключевая точка — это не время, а пространство, а если точнее – сам Зиккурат. — Поделилась с котом я своими мыслями.
— Чего Зиккурат? — Он перестал всматриваться вдаль и нервно трясти лапой.
— Ну, сам Зиккурат является ключевой точкой. С Зиккуратом должно что-то произойти, потому, как мы все время оказываемся возле него. Может его нужно уничтожить, и тогда мы не будем оказываться возле него? — Выдвинула своё предположение Ульхету я, и быстро зажмурилась, оттого, что сморозила глупость.
— Ты что? Обалдела? — Ульхет  отпрыгнул от меня, как ужаленный. — Разрушить то, что не ты создавала? Ты что, не знаешь, что разрушать ничего нельзя ни в одном из миров?
— Да, знаю я. — Сказала я огорченно и уселась на песок. —  Но тогда я ничего не понимаю.
Кот сел рядом со мной, потер лапами себе глаза и вздохнул:
—  Мы-с  сами ничего не понимаем. Мы-с ходим, бродим по разным мирам, но разрушать ничего-с мы не имеем права. Мы-с только исполняем желания-с.
И тут меня осенила идея,  которой я тут же решила поделиться с Сан Фиртом.
— Ульхет! А если сделать так, чтобы они сами захотели разрушить этот Зиккурат?
Ульхет внимательно смотрел на меня, как бы оценивая свои возможности и мои слова:
— Не советуем-с! Да-с… пребывание здесь тлетворно влияет на умы, мало того, материальный мир разрушает умы, в самом зачатке тушит то светлое и непорочное, что было заложено в них изначально…
— Что ты хочешь этим сказать?
— Сделать так, чтобы они сами захотели разрушить то, что построили – это значит, что им нужно внушить, что этот Зиккурат им не нужен. — Назидательно произнес Ульхет. — А внушение – это что?
Я опустила голову. Прав был Ульхет, прав. Внушение – это нарушение свободы воли и поглощение одной сущности другой. А иначе говоря — это убийство. Я помню то неприятное чувство, когда магистр Искушения проводил у нас урок. Он внушал нам сомнения в истинности школьного устава, и добивался того, что  ученики поступали так, как хочет он, а не так, как они поступали бы, без его внушения.
— Но, послушай, Ульхет. Мы тоже здесь не по своей воле оказались. — Возразила, было, я.
— Да уж, не по своей…Ладно, разберемся. Сотвори огонь, а там посмотрим.
Я стала творить огненный шар. Он получился даже очень неплохой: огромный такой, разноцветный, искрящийся. Он медленно спускался с вершины Зиккурата к существам, которые, увидев его, распластались на земле и прикрыли головы свои руками.
Мы с Ульхетом молча наблюдали за передвижениями существ. А те - сначала лежали на земле, а потом один из них, видимо, самый смелый и любопытный, подполз поближе к шару огненному, потом приподнял голову, встал на четвереньки, затем сел на песок и, наконец, поднялся. Остальные так и остались лежать поодаль от шара.
— Ты призрел на наши молитвы, о, вездесущий и могущественный бог!
Надо было видеть Ульхета в этот момент! Он вытянулся по струночке, выгнул спину, хвост его ходил ходуном из стороны в сторону, шерсть встала дыбом, усы натопорщились и глаза засияли каким-то таинственным светом.
— Нам хочется узнать, для чего вы построили вот это вот сооружение? — Ульхет повернулся ко мне  и попросил, чтобы я метнула молнию в Зиккурат.
Метать молнии я не пробовала, но решила попытать счастья. Я создала небольшой огненный шарик и направила его в Зиккурат. Шарик облетел Зиккурат, оставив после себя огненный след, который, некоторое время, сиял, синим холодным огнем, на стенах Зиккурата. А потом он завис высоко над Зиккуратом, озаряя вершину его разноцветными огнями.
Существо наблюдало за полетом шарика, а потом, склонив свои колени, произнесло:
—  Это твой дом. Храм, где ты обитаешь!
Ульхет повернулся ко мне  и, подмигнув, сказал:
— Ты хотела разрушить наш дом,  бесчувственная, недальновидная злыдня!
Я захихикала:
— Ага! Они тебя там между ушей гладят, и требуют исполнения желаний. А еще…
— Не надо … мы-с всё и так поняли. —  Ульхет отмахнулся от меня  лапой и вновь заговорил грозным голосом с существом:
—  Земля подножие наших ног, а небо —  трон. Как этот сарай может быть нам домом? Отвечай несчастный!
Существо рухнуло на землю и долго тыкалось лицом в песок. Потом все-таки ему надоело это дело и, немного отплевавшись от песка, существо сказало:
— Это место свято, потому что ты разговариваешь здесь с нами. Мы приносим тебе жертвы каждодневные, чтобы умилостивить твой гнев на нас.
Ульхет вновь повернулся ко мне:
— Ты слышала? Они приносят жертвы, а мы-с и не в курсе происходящего! — И, обращаясь к существу, спросил. — И что жертвуете, позвольте узнать?
 Существо вновь распласталось на земле и протянуло руки к небу:
— Позволь, Владыка, принять нашу жертву, однолетнего тельца без порока, в приятное и благоухающее всесожжение тебе!
— Только не всесожжение! — Заорал Ульхет. — Не искушай меня на погибель твою! Ибо не должен, среди тебя, находится тот, кто проводит через огонь, что бы  то ни было!
— Так мы не  проводить через огонь будем, а полностью сжигать. — Попыталось оправдаться существо.
Ульхет от неожиданности сел на свой хвост:
— Ну и ну! Ты представляешь, с какими злыднями нам приходится общаться? Вот смотри, они сейчас этого теленка заколют и сожгут. Вони, от палёной шерсти и мяса, тут будет, даже представить страшно сколько! — Кот двумя лапами прикрыл свою голову и истошно взвыл, а когда успокоился немного, продолжил. — И для чего они это делают, они сами не знают. Они-с думают, что эта вонь от паленого мяса и шерсти сможет расположить кого-то, чтобы на них дождь пошел или хворь какая исцелилась! А ну-ка, пульни в них молнией, чтоб испугались, как следует. И, вообще, выбираться отсюда надо, а то еще нас принесут во всесожжение приятное. — Ульхет мотнул головой и поёжился. — От них всего ожидать можно.
Я смотрела, как существа стали раскладывать жертвенник, и тащить к нему теленка. Тот упирался и, ни за что, не хотел восходить на  место принесения его во славу богов.
 — Да уж, действительно, злые они какие-то…—  вслух подумала я.
И, создав небольшую молнию, швырнула её прямо в жертвенник, теленка на который еще так и не затащили. Жертвенник уже пылал почему-то оранжевым пламенем, и существа, в смертельном ужасе, опять валялись на земле. Только теленок что-то жалобно промычал, и стал уходить от жертвенника всё дальше и дальше, волоча за собой веревку, при помощи которой его пытались затащить на жертвенник.
— Боги разозлились на нас, и не принимают нашу жертву! — Крикнул кто-то из существ.
Ульхет обхватил свою голову лапами и проникновенно так сказал:
— Чем глупее дурак, тем сильнее его власть. Да-с, ничего не попишешь тут. Сила есть – ума не надо.
— Ты про что?
— А ни про что. — Махнул лапой Ульхет. — В устах глупого – бич гордости… да-с, и ничего не добавить, ни убавить, ёмко сказано, однако. — И, крепко задумавшись, спросил:
— Как выбираться будем?
Я тоже немного подумала и ответила:
— В предыдущие посещения нас отсюда, всё время, Эллоида вытаскивала. Может и сейчас она призрит на наши мучения? — Я попыталась усмехнуться, но получилось как-то невесело.
— Мы-с, вообще, подозреваем, что сейчас Эллоида совсем не в курсе, где мы-с. Может ты всё-таки, настроишься на нужную волну и пожелаешь сделать вывод в другой мир?
— Я? Ах… да…совсем забыла, что ты прибор. — Язвительно заметила я.
— Ах!  Вот так вы заговорили? Мы-с, значит, прибор? А кто тут плакался, я один, позабыт, позаброшен? Никого, кроме тебя, милый и несравненный Ульхет? А? Кто, я спрашиваю? А Ульхет не врёт, Ульхет всегда правду говорит… — Моментально рассвирепел кот.
— Да, ладно…Я пошутила.
— Пошутила? Ну и шуточки у вас… Может, вы еще как-нибудь шутить умеете? — не унимался обиженный Ульхет. — Мы-с с удовольствием посмотрим, как вас научили шутить в высшей школе. Вы, случайно не на клоуна учитесь в школе-то своей?
Чтобы прекратить словесный поток из уст Ульхета и хоть как-то утихомирить его, я метнула в него небольшую молнию. Он пригнулся и заорал, как будто его режут:
 — Мы-с тоже шутить умеем, это была шутка! Про клоуна, точно была шутка! Мы признаем-с и раскаиваемся! Мы больше так не будем шутить!
Я хотела для профилактики метнуть в него еще одну небольшую молнию, но не рассчитала  силу и траекторию подачи. Моя небольшая молния вдруг метнулась в Ульхета, потом остановилась возле его хвоста, закружилась смерчем и стала расти в своем объеме. И уже совершенно  огромная и неуправляемая, она, облетев Зиккурат снизу до верху по спирали, ударила в одну из стен, и Зиккурат рухнул, как подкошенный.  Округу заволокло черным дымом, и сквозь звон в ушах, я услышала, как Ульхет сказал:
— Жертва убежала, Храм рухнул. Шутки богов иногда чреваты последствиями и стихийными бедствиями! Да-с… и  доказывай потом, что это стечение обстоятельств и ничего такого мы-с не желали…