Вдовье проклятье. Гл. 3. Знак первый

    Трещал лютый декабрьский мороз. Загонщики утопали в пушистом, выше колена снегу. Из ртов, вместе с паром, индевевшем на шапке, воротнике, усах и бородах тут же, сухо и звонко вылетал короткий загонный покрик. От звука голосов в суровой озябшей неподвижности леса слетали мерцающие в ярких солнечных лучах адамантовые конфетти изморози с заиндевевших ветвей. Разукрашенный строгим черно-белым нарядом зимы лес, казалось, затенял своей контрастностью даже вечную зелень хвои да золото сосновых стволов. Все сияло и светилось, торжественно и празднично, и вовсе не криком отдавались в тиши выкрики загонщиков – они казались дивным многоголосым хором, поющим древний, и оттого еще более торжественный гимн охоте.
    В числе «поющих» был и Антон. И он, подобно своим друзьям, тоже внутренне ликовал и радовался всему, что окружало его сейчас: и солнечному морозному дню, и эху, словно дразнящему лесных крикунов-людей, и настроению... все это как-то само собой складывалось в нечто единое, во что-то целостное и гармонично завершенное как внутри, так и вне, и это была ОХОТА.
    Четвертый загон оказался пустым, причем невесть отчего. Следов было в изобилии, да зверь все не выходил. То ли окладчики что-то напутали, то ли все они что-то не так делали, но удача пока ни разу даже не глянула в сторону одинадцати охотников. И все же настроение, хорошее и вдохновенное не покидало друзей, и вопреки здравому смыслу и прочей логике их воодушевление лишь росло, от загона к загону. Антон вновь завел песнь загонщика, и справа его поддержали по очереди двое его коллег. Метнулась испуганно куница из-под кучи занесенного снегом хвороста, мелькнула темной тенью по стволу и, свесив вниз мордашку, любопытно уставилась на человека с сосновой ветки. Антон улыбнулся любопытному зверьку, полюбовался и потопал дальше.
 - Э-э-эй! О-о-го-оп! – крикнул он, и услышал вместо привычного отклика загонщиков справа выстрел с номеров впереди, за ним еще один и еще.
 - Ну, слава тебе, Господи! – прошептал он себе, - началось хоть!
    Но, как началось, так и закончилось – судя по оживлению в среде стрелков, Антон понял, что кто-то промазал. Бывает! Он, в принципе, всегда относился с пониманием к промаху – ведь всяко случается... На сей раз отличился Андрей – на него вышло сразу шесть кабанов, хорошо вышли, метров до сорока, и он трижды промазал из своего «автомата».
 - Черте что, честное слово! – растерянно оправдывался Андрей, хотя никто особо на него за промах не наседал, - и провел, и вынес и стрелял все три раза спокойно...
 - Два раза спокойно! – крикнул со стороны следов Петрович, - вон обе трассы от пуль хорошо легли, а третьим выстрелом ты обнизил, причем сильно! Чего ж не попал, не пойму? Неужто обзадил?
 - Может, дернул?.. попытался предположить Руслан.
 - Ничего вы не понимаете! – решительно заявил Антипыч,  - все дело в ПИЧЕ!
   И было, открыл рот понести очередную свою ахинею, как его перебил Толя:
 - Да помолчи ты, трескотня! – и уже Андрею, - а вынос ты какой делал?
 - Ну, так, чтоб между стволом и пятаком просветик был – как по зайцу, в общем! Причем мне первые два раза показалось, что я попал – кабан так странно притормаживал и башкой делал, вроде чихать собирался.
 - Вот и нечего гадать – переупредил – обе пули перед пятаком у него и прошли, - заключил Толя, на что Петрович, подходя, добавил, - а третьим в расстройствах или в спешке обнизил!
 - Вот всегда везет таким, - подал голос Зюзя, - три раза промазать это позор!
   Андрей скрипнул зубами, но промолчал, повисла тяжелая тишина, но ситуацию, как всегда, разрядил Антипыч:
 - И что, вы б вот это ни разу не промазали бы? – и подчеркнуто кривляя Зюзю добавил, - А Сипан Сипаныч? Вот так бы три кабана и легло бы?
 - Да запросто! – не заметив подвоха, ответил Сипан.
 - А скажите, вот одной пулей двух кабанов случалось? – с абсолютно невозмутимой физиономией продолжал записной шут.
 - Ну, - важно выпятив грудь, собирался соврать Зюзя, да ему Антипыч не дал:
 - Вот! Вот видели! А все почему? Я вас спрашиваю? А?!
 - Что опять ПИЧ? – баском пробурчал Толя.
   Засмеялся даже сникший Андрей.
 - Именно! – не унимался Антипыч, - разрешите пожать вашу руку! А скажите ПИЧ вы сами регулировали?
   Сипан точно не догадывался о существовании питча ружья, и потому захлопал глазами и, не задумываясь, ответил:
 - Да, пружину когда менял, вот там это, внутри и регулировал...
   Всех просто перегнуло новым приступом смеха, а Зюзя растеряно водил по сторонам непонимающим взглядом.
 - Ну все, хватит балагурить! День, да и будет вечер – давайте еще пару загончиков! – скомандовал Петрович. С шутками-прибаутками стрелки пошли на номера, а загонщики двинули на исходные.
    На этот раз Антон стоял на номере рядом с Андреем, слева от него устроился Сипан. Гакнули первый раз загонщики, гакнули второй, и сразу за первыми отзвуками людских голосов послышался гонный лай собак. Лайки прихватили зверя и вели его на номера. Стрелки разом встрепенулись, подтянулись и замерли в ожидании. Все ближе и ближе звонкий собачий хор, все громче и громче кричат загонщики, поддавшись пьяному упоению азарта, и... все разом стихло. Люди еще крикнули пару раз, и тоже умолкли, не слыша азартной работы лаек. Уже бы и зверь должен где-то показаться, а на номерах тишина. Вдруг, из ниоткуда, разъяренным тараном прямо на Андрея вылетел здоровенный вепрь. Стрелок замер, прицеливаясь – животное шло ему прямо в ноги. Антон тоже на всякий случай поднял ружье, и, прицелившись, вел кабана на мушке, подстраховывая товарища. Бах! Ни с того ни с сего слева от Антона выстрелил Зюзя, чтоб ему пусто было! Андрей аж подпрыгнул на месте от неожиданности, вскинулся вверх и кабан. Андрей выстрелил тоже и промахнулся – пуля взрыла землю прямо перед секачом. Второго выстрела у него не получилось, почему-то «пырхнул» патрон, не то хлопком, не то фырчком. Антону уже было нельзя стрелять – вепрь был почти на одной линии с Андреем и уходил под очень опасным углом. С досадой опустив ружье, он повернулся к Сипану, влепить тому пару ласковых за Андрея, и увидел двух красавиц косуль. Несмотря на пальбу, они как-то странно оглядывались на загон, и уже видя стрелков, все равно шли шагом на номера, то и дело, останавливаясь да озираясь. Антон невольно залюбовался красой и грацией лесных оленьков, и не мог понять, что же заставило их так близко приблизиться к людям. Взвыли-взгаркнули в загоне лайки, как-то нехарактерно, и совершенно непонятными голосами. Косули тронули на стрелков, которые, понятное дело, не собирались даже ружья подымать. Однако, как оказалось, не все – Зюзя вовсю целился в косуль. Не успел Антон, и рот раскрыть, как услышал звонкий щелчок Степанового ружья – выстрела не было. Словно подстегнутые громко звякнувшим ружьем, спасенные осечкой, косули в два прыжка перешли линию номеров и скрылись в лесной чаще. И тут за Антоном истошно закричал Андрей:
 - Пыльнуй!
   И скорее по наитию, чем прицельно, Антон выстрелил по мелькнувшему на дороге черному силуэту. Второй раз он уже не успел – черный волк кинулся Сипану в ноги, словно зная, что у того разряжено ружье и осекся патрон. Зюзя заверещал на весь лес как заяц и как заяц же подпрыгнул вверх.  Волк же спокойно продолжил свой путь, и хотел, было, Антон угостить хищника во второй раз, да буквально был сбит с ног, улепетывающим в панике Сипаном. Уже падая, он рефлекторно направил ружье стволами вверх, перекатился через голову и встал на ноги. Зюзя, налетев на товарища, совсем ошалел, и с перепугу махал стволами почем зря.
 - Опусти ружье! – уже приходя в себя после падения, приказал паникеру Антон.
 - А-а! Что?!
 - Ружье опусти, дурень!
 - Волк! – совершенно не владея собой, Сипан упер ружье стволами прямо товарищу в живот, и, размахивая свободной рукой указывал в лес, - в-волк! Т-там!
    Антон перехватил стволы, отвел их в сторону и свободной рукой залепил Зюзе в ухо. Аж эхо пошло!
 - Ты чего? Ты чего это? – залепетал вконец потерявшийся Степан, бросивший от неожиданности ружье и отскочивший в сторону.
 - Ты, урод, где находишься? На гульках или на охоте?! – прошипел Антон, - мало того, что несешься по людям просто, так еще и стволами в живот пыряешь?! Я тебя щассс научу технике безопасности!
 - Извини! Извини, я не хотел! – лепетал, оправдываясь, Зюзя. До него уже начала доходить суть ситуации, - ты ж видел, ты ж видел… Волчина! Кинулся на меня! У-ух!
   Вдруг Зюзя как-то осунулся, прислонился спиной к дереву и осел на подкосившихся вдруг ногах. Его крупно колотило. Пришлось спасать избиенного. Антон достал фляжку с коньяком и протянул Степану:
 - Выпей!
 - Нельзя на охоте! – мотнул головой Зюзя вздрагивая еще больше.
 - Пей, законник чертов! По косуле тоже нельзя, да осечка случилась.
    Сипан взял флягу и отпил. Антон тем временем разрядил ружья, и протянул отобранную двустволку хозяину. Что-то звякнуло внутри ружья. Пока Степан «снимал стресс», Антон встряхнул ружье несколько раз и определил, возвращая оружие:
 - Да у тебя никак пружина лопнула, Степаныч. Точно!
 - Уже второй раз в этом ружье! – кивнул, ничуть не удивившись, Зюзя.
 - Ну что, в себя-то пришел? Ухо не болит? Тогда вставай уж, а то вон хлопцы уже подтягиваются.
 - Ты только им того, не говори про косулю, да про то, как я бежал… - взмолился «храбрец».
 - Ладно! Но про то, как ты Андрею кабана испортил, я всем расскажу, так и знай!
    Разговоров было на неделю. У Андрея второй патрон устроил владельцу затяжной выстрел и пуля, едва миновав дульный срез, упала метрах в пяти наземь. Сипана обругали все, кто как умел, да и Андрею досталось, особенно от Петровича:
 - Вот тебе сын и удружил, на капсюль пыж воткнул – порох и не загорелся вовремя, а пыхнул уже в конце ствола! Дома разрядишь – сам убедишься, а пока бери заводские патроны и стреляй ими! Папочка…
  Болтали бы еще долго, да Антипыч проявил сознательность:
 - Я вот на вас на всех смотрю, а понять не могу… - он сделал многозначительную паузу, привлекая к себе всеобщее внимание, - или я чего то не понимаю, или кто-то вокруг дураки… А ну быстро на номера зашагали! Дома гоготать, как гуси будете! Степан и Андрей, как штрафники, последние два оклада в загоне!
    Тем временем подошел и Руслан, по крику товарищей он еще на подходе разобрался в ситуации и решил пройти по волчьему следу:
 - А таки ты его зацепил, Тоша! – сказал он, подходя, - с левой ляжки, как шаг, так и кровит на снегу. Но, с такой раной точно уйдет. Надо бы, ребята, эту тварь черную выследить.
 - Не сегодня! Сейчас кабан – потом все остальное! – заключил Андрей и поплелся в загон.
    Кабана они все же взяли, и вечером уже, отметили это дело честь по чести со свежатиной. И как-то забылось вдруг плохое, каждый почувствовал вдруг необъяснимое единство со всеми и родство душ, шутили, спорили, травили анекдоты, а кто и песни потихоньку пел.
    Черный отлеживался в скирде прямо под фермой. Нога еще болела, но уже не так остро. Он только что поужинал украденной в селе курицей и теперь почти сыто подремывал с другой стороны деревни – здесь его не кинутся до утра, а ноге надо дать отдых.