На летнее время

Перетягиваясь через лужу, Любовь Андреевна барабанит в калитку, дёрнет за ручку и снова барабанит.
- Маманя, открывайте! Галина Петровна, вы слышите?!

Жучка с цепи срывается, лаем заходится, будто сольный собачий концерт даёт.

Лепит Любовь Андреевна из подтаявшего снега комок – капает с него, как с мокрой тряпки. До окна метра три, однако летит снежный снаряд в сторону Жучки – та пуще прежнего тявкает.

Наконец отворяется толстенная входная дверь. Старушка, в распахнутом пальто, в незавязанном пуховом платке, направляется к калитке.

- Иду, иду! Давно уж я услышала! Платок всё искала. На крючок же я его всегда вешаю. Гляжу – нет. Где же он? – Старушка раскручивает проволоку на засове. – Весь дом облазила. Нигде нет. Стала пальто уж накидывать, гляжу, а он на поясе у меня завязанный – почки чтой-то у меня ночью тянуло. Проходи! Смотри вот тут не посклизьнись. Я давеча ногу тут подвернула вот из-за этой ледяной шишки.

- Здравствуйте, маманя! Как у вас самочувствие?
- Как, как? Говорю же я тебе: давеча ногу подвернула. Жила вот эта, которая от щиколки сюда к бедру идёт, растянулась. Мёдом я ногу смазала, старой простынкой забинтовала. Получше стало… Цыц, зверюга! – Мать замахивается на лающую крохотную Жучку. – Ты, Любка, заходи пока, раздевайся. Я пойду курям зерна брошу и бельё сниму – вчерась стирка у меня была.

Любовь Андреевна, как обычно, приступает к мытью полов, сгрудив половики и коврики у самого выхода. Сноровисто моет, несмотря на свой пенсионный возраст.

Мать дверью хлопает резко, чтоб плотнее подошла. По привычке задвигает щеколду.

- Ну что, маманя, накормили кур?
- Каких кур?
- Вы же говорили: «Пойду курям дам».
- Точно! Курям надо было, а я в Жучкину миску зерна насыпала. Думаю: почему она морду воротит? Надо же было курям! Потом пересыплю! Ты под моей кроватью получше протри, а то ночью от пыли чих нападает.

- Протёрла уже. А бельё не проветрилось, что ли? – Любовь Андреевна бросает на пол выжатую тряпку и нагибается.
- Какое бельё?
- Стирка же у вас была!

- Да, верно! Хожу по двору, не пойму, про какое ещё одно дело забыла. Бельё, оказывается. Там белья-то: кухонное полотенце да накидка с табуретки. Чёрт с ними висят - не протухнут.

Раздевшись, старушка неуклюжей балериной перескакивает по мокрому полу к потёртому дивану, садится на любимой правой стороне, где вмятина от многолетнего сидения перед телевизором.
- Вы, маманя, стали забывать. Не дай бог газ забудете отключить!

- Не бойся, не забуду. Самое важное я всегда помню. Иной раз лягу спать, думаю: «А кран я повернули или нет?» Встану, проверю – повернула. Посплю немножко, снова поднимусь, на кран посмотрю – повёрнутый. Но всё равно немножко газом попахивает – это, можа, у ручки в трещинку проходит из-за заводского брака. Ты сама-то газ не забывай закрывать! А то как тогда – полотенце в ведре сгорело! Хорошо, я пришла, палёное сразу учуяла.

В посвежевшем после уборки зале сидеть приятно. Будильник мерно тикает. Кот Васька у комода развалился, млеет, пригретый солнечным лучом.
Мать с дочерью пьют чай, не торопясь, каждый глоток сопровождая злободневным высказыванием.

- Ты слыхала, Любка, повысят ли пензию с апреля?
- Нет. В газете я не встречала. Минимальную зарплату повысят – это точно. И что сегодня ночью на летнее время перейдут.

- Это как, на летнее время? – интересуется старушка, ожидая обстоятельный ответ. – Чегой-то я никак этот переход не пойму.
- На один час ночью, в два часа, стрелки передвигаются вперёд, чтобы вечером на один час было больше светлого времени.

- Это что же получается? В сутках теперь будет двадцать пять часов?
Любовь Андреевна отставляет чашку, настраиваясь на более подробное объяснение.
- В сутках столько же и останется, просто они будут начинаться на час раньше. Поняли вы меня?

- Ну поняла. Если на час раньше, значит, завтрашние сутки начнутся уже сегодня, в одиннадцать вечера. Так?
- Так. Но стрелки правительство решило передвигать глубокой ночью, когда все спят, то есть жизнь не такая бурная, как днём.

- Как же правительство передвинет у нас стрелки, если все будут спать? – недоумевает старушка.
- Маманя, это только говорят, что ночью. Официально – ночью, но мы, простые люди, можем передвинуть и утром.

- Почему утром? Если правительство сказало: «Передвигайте ночью!», значит, ночью и надо передвигать. Они же там не дураки сидят. Мне трудно, что ли? Встану ночью и передвину.
- Да нет, маманя! Можно, конечно, стрелки перевести ночью, но в этом нет смысла: всё равно ночью мы ничего не делаем. Мы же просыпаемся, как всегда.

- Я, Любка, с тобой не согласная. Мы-то просыпаемся по-старому, а жизнь уже идёт по-новому, на один час раньше. В магазин уже молоко привезут, а мы будем думать, что ещё не привезли.

Любовь Андреевна зачерпывает ложечкой смородинное варенье, тянет ко рту. Тёмная капелька отрывается и чернильным пятнышком расплывается на светлой кофте.

- Солью, дочка, посыпь. Дома у тебя нашатырь есть – ототрёшь.
- Мне не жалко. Это же, маманя, ещё ваша кофточка. Ей лет, тридцать, наверно… Так вот, время можно перевести даже раньше, можно прямо сейчас.

- Как сейчас? Правительство же приказало ночью переводить! А новости тогда по телевизеру когда смотреть?
- Как обычно, только они начнутся в девять, а на ваших часах уже будет десять.

- Ага, я переведу, включу в девять, и что же, новостев не будет, что ли?
- В девять не будет, но они будут в десять.
- Ты, значит, мне предлагаешь смотреть новости на час позже, а вся страна будет смотреть на час раньше?

- Да одинаково всё будет! Просто нет разницы, когда переводить стрелки: хоть вечером, хоть ночью, хоть утром, потому что на час раньше будем жить с завтрашнего дня. Спите спокойно, а стрелки переведёте утром.
Мать берёт с комода будильник, переносит на прикроватную тумбочку.

- Нет уж, я буду делать, как правительство. Встану в два ночи и переведу. Куда, ты говоришь, надо переводить на один час: назад или вперёд?

- Вперёд. Смотрите только, маманя, два раза не переведите. А то ночью переведёте, поспите, а наутро ещё раз переведёте, вам ведь уже 80 лет.
- Мне? Да мне, можа, и побольше! Ты же знаешь, что в документах моих всё понапутали. У меня всю жизнь перевели вперёд, а живу-то я по-старому. Ничего – привыкла. Значит, ты, Любка, говоришь, посевная в этом году на час раньше начнётся?

Любовь Андреевна собирается уходить.
- Ничего я вам, маманя, про посевную не говорила. Часы переводят, чтобы меньше вечером электричества жгли!
Старушка со стола сметает на ладонь пряничные крошки, закидывает их в рот, как семечки.

- У меня вечером один телевизер работает и одна лампочка горит. Что же теперь всё отключать и телевизер со свечкой смотреть?
- Да нет, маманя! Смотрите, как смотрели. Сегодня вечером диктор вам объяснит насчёт летнего времени. Только внимательно слушайте, а то опять не поймёте.

Мать собирается проводить дочку, как всегда, до калитки, чтобы замотать засов проволокой.
- Всё я уже поняла! Диктыр скажет: «Правительство велело населению встать в один час ночи и перевести все стрелки на два часа вперёд для економии електричества.