before

было нетрудно забыть, и вспоминать не хотелось. почти потеряв сознание, столкнул свой угол зрения на рельсы Казанского, увидел ретроспективу своих "никогда" на мятом листочке в серую клетку.
- знаете, я... я хочу написать письмо - матери.
в свои 16 я выглядел тогда лет на 14, наверно, в свои 22 теперь я выгляжу на те 16. ни тогда, ни сейчас никто не даёт мне больше года жизни в перспективе, но время идёт, а я всё ещё жив. и я всё ещё помню, куда надо пойти, когда за спиной захлопнутся двери вокзала. но не сейчас - ты помнишь? - сейчас ты должен увидеть её.
она - в дорогой дублёнке, с какими-то смешными цацками на неумолимо стареющей шее. она говорит: "у тебя-таки вич нашли, что ли?"
"нет", - отвечаю, умалчивая о том, что так и не сдал анализы эти, - нет, но знаешь... я бы хотел лечь в больницу. я больше так не могу. я схожу с ума, вероятно.
вероятно... давай, вешай ей лапшу на уши. твоё "вероятно" давно уже стояло бы в графе клинического диагноза, если бы не личная симпатия и похуизм психиатра.
- знаешь, - говорит она, отпивая свой вечный зелёный чай из белой, с отбитым краешком, чашки, - я не то, чтобы рада, но... тебе давно уже стоило бы лечь в больницу. тебе это только на пользу пойдёт.

***
- ну тогда приезжай завтра с утра в диспансер. приедешь?
- приеду.
как будто у меня выбор есть. эта чёртова госпитализация, ещё не успев состояться, уже выпила из меня все соки, кажется. теперь вот ещё диспансер этот.

едем в метро, он говорит что-то вроде "раньше сядешь - раньше выйдешь", поправляясь на ходу - мол, "ляжешь", в смысле.
- или вот ещё - раньше сядешь - раньше слезешь.
- что-то не коррелирует. может "сдохнешь" туда подставить?..
- вот-вот, как раз про тебя.
как же всё это осточертело. голоса всё также шепчутся в трубах, ты всё также говоришь про мою смерть, я всё также...

***
давясь духотой переполненных вагонов, мечтая нажать - наконец - кнопку Delete, запрокидываешь голову в потрескавшееся на несбывшемся морозе небо, улыбаешься - то ли хитро, то ли полоумно, - одними губами, пока в глазах тлеет отчаянием огонь тех крематориев, в которых теперь уже сожжено всё, что было живого, чувствующего, мыслящего. с ненавистью или с любовью вперемешку - больше не имеет значения - белые потолки районных психоневрологических диспансеров надёжно укроют нас от нас же самих...