Айсберг. По мотивам сериала Бедная Настя. Ч. 50

Глава 50

Едва захлопнулась дверь, Владимир подхватил Анну на руки и закружил по кабинету, радуясь возможности побыть наедине с любимой, но, вспомнив о неприятном инциденте, усадил ее на свой стол, сам сел в кресло напротив, взял ее за руки, тревожно заглянул в слегка потускневшие глаза.
- Ты ведь не собираешься сдаваться, верно? – сейчас больше всего он боялся, что неизбежные воспоминания о событиях годичной давности отдалят ее от него, как ни крути, а он разрушил ее жизнь до основания. Сумеет ли она подняться над обломками, доказать всем и прежде всего себе самой, что она способна распоряжаться своей жизнью, способна противостоять неизбежным проблемам и решать их?
Как бы ни хотелось ему спрятать ее в мягкий кокон заботы и любви, как бы ни старался уберечь ее от самого легкого дуновения жизненного ветра, она не будет счастливой, пока не вернет себе себя, не перестанет прятаться от всех, кого знала. Он обязан помочь ей обрести уверенность в собственных силах, и он сделает это.
- Ничего страшного не случилось, - наигранно уверенным тоном продолжал Владимир, - в любом случае факт женитьбы Генерального директора на одной из своих сотрудниц вызвал бы большой резонанс. Неужели ты будешь переживать из-за каких-то сплетен?
- У тебя есть друзья? – вдруг спросила Анна, задетая его нарочитым тоном и небрежными словами. Ее внимательный взгляд проникал в самые темные глубины души, чего-то ожидая. – Я совсем тебя не знаю, совсем…
- Нет, у меня нет друзей, - с трудом выговорил похолодевший от этих слов Владимир, - другом был отец, теперь его нет.
Неужели он может ее потерять теперь? Неужели он ошибся, втолкнул ее в мир людской суеты и страстишек, а она, испугавшись злой молвы, бросит все, уйдет?
- У меня никогда не было потребности в дружеских привязанностях, были лишь случайные попутчики, - хриплый голос дрогнул, но Владимир тотчас взял себя в руки, - я надеялся, что другом станешь ты…
Если она уйдет, зачем жить? Но она не уйдет, он не позволит ей уйти. Он должен выиграть последнюю битву за счастье - добиться ее любви, ему мало только тела, а ее душа… Ее загадочная душа. Владимир стиснул зубы так, что на щеках заиграли желваки.
- Ты считаешь, что, если у меня не было друзей, я не способен понять, что ты потеряла? Ошибаешься. Я все понимаю, по моей вине ты…
- Прекрати свои оправдания!
Анна смотрела на замершего в удивлении Владимира и сама не понимала, что с ней происходит.
Эти сплетни, эти чудовищные домыслы, презрительные взгляды тяжелым камнем легли на душу, но людей можно понять – всегда приятно разогнать скуку жизни очередной выдумкой, тем более, когда такой повод под рукой! Разве она сама весь этот год думала о тех, кого считала друзьями? Разве она пыталась кому-нибудь рассказать о том, что случилось с ней? Разве Владимир не передавал ей приветы от Александра и Сони и их просьбы позвонить им? Разве не выбросила она свой телефон в надежде избавиться от всего, что тревожило ее? Она никому ничего не собирается объяснять и не собирается оправдываться, если все считают ее лицемерной стервой, пусть считают так. Ей не впервые держать свои чувства в себе. Странно, что самым близким сейчас оказался тот, кто был причиной ее нынешних бед. Он пытается быть сильным и уверенным, но он тоже боится, чего? Чего может бояться сам Корф?
Тонкий пальчик коснулся напряженного желвака. Анна ощутила еле уловимую дрожь, его взгляд отчаянно пытался не выдать душевную муку, и вдруг она поняла, чего он так боялся – он боялся, что она его покинет! Горячая жалость к нему заставила прижать к груди его голову, и странно, эта жалость совсем затопила неприятные воспоминания, сделав общим одиночество каждого.
Поняв, что Анна обо всем догадалась, Владимир уже не пытался скрыть слезы, и две слезинки все-таки протекли по щекам.
- Ты правильно догадалась, без тебя мне не жить, - он взял ее ладошки и спрятал в них свое лицо. – Я, как чудовище из сказки, не смогу без любимого аленького цветка.
- Ты и в самом деле так любишь меня? – удивилась Анна, ведь сама она еще даже не пыталась разобраться в той сумятице чувств, переполнявших ее душу с недавних пор, просто менялся калейдоскоп событий, одно приятное ощущение следовало за другим, и не было ни времени, ни желания приводить свою душу в порядок.
- Люблю, и хочу твоей любви, ужасно самонадеянно, да? – Владимир опустился на колени, провел руками по ее бедрам. – Анечка, что ты чувствуешь ко мне? Я знаю, я тебе не противен, ты привыкла ко мне, но… если ли надежда, что когда-нибудь…
- Я не знаю, - прервала его Анна. Ей стало почему-то смешно, и ее негромкий смех рассыпался в наступившей тишине грудными нотками. Владимир непонимающе смотрел на нее.
- Видишь ли, - попыталась она объяснить свой смех, - я всегда терпеть не могла устриц, мой организм их просто не переваривал. Ты был такой вот устрицей, прости, пожалуйста, и я тебя не переваривала, а сейчас…
- А сейчас... – жадно повторил Владимир, вслушиваясь в каждое ее слово.
- Сейчас у меня такое чувство, как будто мой организм вдруг стал остро нуждаться в устрицах, - Анна перестала улыбаться и смущенно спросила, - ты не обиделся?
- Я очень, очень, очень обиделся! – Владимир состроил зверскую гримасу и крепко прижал ее к себе, - назови хоть кальмаром, чем угодно, только люби, только нуждайся, только будь рядом всегда, каждую минуту!
Она удивительная! И ее любви он добьется, добьется, во что бы то ни стало!
Надо признать, ей хорошо в его объятиях, тепло и уютно, но что это он собирается делать? Здесь, в рабочее время, сумасшедший, форменный сумасшедший! А это…что это такое?
Отбиваясь от настойчивых рук и губ, она случайно упала в его кресло возле темной стеклянной стены, такой же, как у нее в кабинете, но стена эта была прозрачной, и весь ее кабинет просматривался, как на ладони. Так вот почему у нее было ощущение, что она в аквариуме!
Владимир проследил за ее взглядом и горестно вздохнул. От сердитого взгляда, которым наградила его Анна, ничего хорошего ожидать не приходилось. Ну что он может сделать, если ему просто необходимо все время видеть ее?
- Это уж слишком, Владимир Иванович, - Анна резко высвободилась из его объятий, - я вам не карманная женщина, которой вы можете располагать по своему усмотрению. Я такая же сотрудница, как все.
- Ты еще моя жена и любимая женщина, - вкрадчиво сказал Владимир, - Анечка, когда я тебя не вижу, я работать не могу, о тебе думаю. Ну что тебе, жалко? Представь, что мы работаем в одном кабинете!
- Представь, что я тебе не жена с девяти утра и до шести вечера!
- А в обед, с часу до двух? – удрученно поинтересовался Владимир, ничуть не раскаиваясь, но делая убитое горем лицо.
Анну начинал разбирать смех, но потакать всем его капризам она не собиралась.
- Вы можете вызывать меня исключительно по служебным делам, и только через секретаря, как других.
- Анечка, ты не ответила, а обед? – жалобно простонал Владимир.
- Я вам не Анечка, а Анна Григорьевна, - показывая на круглый циферблат настенных часов, ответила Анна и вышла, плотно притворив за собой дверь.
Владимир улыбнулся и посмотрел на часы. Половина одиннадцатого. Он сел в свое кресло и сквозь темное стекло увидел, как Анна вошла в кабинет, огляделась, подошла к стеллажу,  поискала на полках, и, как и следовало ожидать, нашла свернутый в трубку большой календарь из плотной глянцевой бумаги, подошла к столу, выдвинула ящик, взяла скотч и ножницы. Через минуту Анна, показав ему розовый язычок, уже закрылась темным полотном плаката.
Подождав еще немного, Владимир нажал на маленькую черную кнопочку на стекле почти у пола. Темное полотно стало прозрачным, Владимир снова увидел Анну.
Маленькая злюка сидела за столом, ее тоненькие пальчики что-то набирали на клавиатуре.
Она просто не понимает, как нужна ему. Хорошо, что он позаботился о прикрытии. Ты нужна мне, любимая, очень нужна.