Работа как работа

  Я сижу на краю крыши обшарпанной пятиэтажки, хмуро размышляя о превратностях судьбы. Сказать, что мне паршиво – ничего не сказать. Спина и всё от неё исходящее затекло, голова невыносимо болит. Я не спал вот уже четвёртые сутки, и казалось – это предел. Для моей профессии это абсолютно нормальное самочувствие.
 Я сделал глубокую затяжку и щелчком отправил окурок в сплетение ветвей под ногами. Шёл лёгкий дождь, и вода омерзительно заливалась за шиворот. Ещё пару часов, думалось мне, и я могу уйти отсюда, спрятаться под крышей какого-нибудь ночного ресторана, выпить чашку кофе и немного расслабиться.
 Сколько же времени прошло, когда я последний раз видел того, чьё имя боюсь произносить? Двадцать? Двадцать пять? Ай да не важно: главное то, что работать на него теперь моя... хм... святая обязанность. А внизу вяло шевелится город: шум автострад, шарканье ботинок, тихая перебранка престарелой пары двумя этажами ниже... и мерзкое шипение дождя. Ненавижу дождь. Ненавижу свою работу.
 Впервые за многие годы, наконец, подвернулось серьёзное задание. Впервые за столько лет мне позвонили и сказали что я нужен... хм, вот уж не думал, что в моих услугах кто-то может нуждаться. Слишком много денег, слишком много соблазна, слишком много зла, съедающего человеческие души. Волей-неволей начинаешь чувствовать себя невостребованным. Я рассеянно погладил метал пистолета, лежащего рядом, и достал из-за пазухи глушитель. Осталось чуть-чуть. Скоро они появятся. Посвистывание накручиваемого глушителя с каждым оборотом навевало уже подзабытое чувство неизбежности. Скоро содеянное мной не сможет изменить никто... даже Он. Всё-таки это власть. Ненавистная, презираемая, грязная власть. Я улыбнулся.

   Вот они. Приятного вида парочка, лет по девятнадцать-двадцать каждому. Олег и Катя. Хорошие ребята: папа Олега преподаёт музыку начальным классам, в детстве учил его игре на скрипке; Катенька учится на третьем курсе педагогического. Они идут, прячась от дождя под чёрным зонтиком, но для меня это не преграда.
 Я вложил в обойму два патрона - не промахнусь. щёлкнул предохранителем, и на миг закрыл глаза. Я почти чувствовал биение их сердец... Глушитель с шипением выпустил из себя две пули, практически одну за другой. Знакомая боль сдавила между рёбер. Это была боль зависти. Я завидую, потому что сам никогда не смогу... вот так...
 Две блестящие точки прошили брезент зонтика, легко прошли через одежду, кожу, соединение костей и аккуратно засели в сердце у обоих. Какое-то время они удивлённо смотрели друг на друга, потом одновременно опустили головы, и зашагали дальше. Я провожал их взглядом пока они не скрылись за поворотом. Теперь, думалось мне, вы никогда не расстанетесь. Потому что я не промахнулся. Таких как я – единицы, но таких как вы, Олег и Катя, ещё меньше. Счастья вам. Больше я для вас ничего не могу сделать.
 Я заткнул пистолет за пояс, и начал медленно подниматься. Эту ночь я запомню надолго, ибо таких ночей как эта можно сосчитать по пальцам. Ночь, когда два человека смогли полюбить. Достав из бумажника пачку аспирина, я проглотил сразу две таблетки. На какое-то время это поможет. Ступив на мокрый тротуар, поглубже запихнул руки в карманы, ещё сильней стянув кожей куртки крылья. Я ненавижу свои крылья.
Я ненавижу свою работу.