Алхимия - тоска

— Мне необходимо политическое убежище! — голос в трубке был одновременно театрально испуганным, тоскливым и всей своей интонацией предупреждающим об опасности, которую таил в себе его хозяин.
— Я очень вас понимаю, от этой работы я и сама не прочь сбежать, но почему вы звоните в обувной магазин, проще ведь обратиться в миграционную службу?..
— Черт возьми, я знаю куда мне обращаться! — звонивший был основательно раздражен. Наверное, это не первый обувной магазин, в который он позвонил, ища защиту от какой-то малообъяснимой угрозы, но, согласитесь – грубиянить женщине – мелочно, господа!
— Так, понимаю, вы выпили?
— Ненавистная! Я не пил ничего, никогда и нигде! Отвечайте – есть у вас места в убежище или мне занять ваше?!
— О чем вы говорите? Постойте, я позову главного менеджера.
— Давай, зови своего менеджера! Хоть мясника зови, хоть парашютиста!
— Петр Алибабович, старший менеджер компании «Модноног». Чем могу помочь?
— Убежище мне дай.
— Убежище?
— Да.
— А вы кто?
— Как кто, я ботинок!
— Оно ясно, кто по рангу?
— Сапог мужской, зимний. Черного цвета. Этикетка оторвана, фирмы-изготовителя не знаю.
— Извините, но у нас осталось место только для туфли, да и той 35 размера… Очень жаль, придется вам позвонить в другое место…
— Летучие мыши! Вашу бездарно названную конторку я оставил на самый последок, чудища и убийцы! И тетке той скажите, что она дура!
— Без разницы. Вы все равно умрете! Ха-ха-ха!
Сапог, расстроенный полученной информацией, запутался, где смех, а где гудки. Но, ясное дело, Мефистофель не был настолько надоедлив, поэтому сапог кричал уже в бездушный микрофон:
— Бонапартист! Фрондёр! Якобинец! — безусловно умные, но мало связанные по смыслу слова звучали страстно, ультрамодно и как-то не по-сапожьи. Ботинок был на грани отчаяния. Сегодня произойдет то, что войдет в историю как Всемирный день оголения ног. И только обувные магазины, которые были связаны между собой сетью тоннелей, ведущих в Убежище, могли защитить бедные валенки, сапоги, туфли, кроссовки и всех политических преступников – продавцов и продавщиц обуви. Но нашему герою, которого в последнее время часто стали называть Шурш, не повезло. Конечно же, теперь он будет сожжен. Это радовало тиранов, но, как ни странно, огорчало жертв.
— Чертова пиратская повязка! Почему я? Ну, конечно, меня и так пора было выбросить на свалку, но чтобы сжечь… Я что – вонял? Я кому-то мешал своим пошуршиванием на ноге старого офицера? Дураки! Я был куда благороднее всех этих розовых лаковиц, но никто этого так и не заметил… Ах, ладно… Все это мелочи! Жечь – так жечь. Может, что полезное нагорит…