Глупые игры... в Любовь. Глава 40 бонус

Глава 40 (бонус). По осколкам памяти

***
Срываю на ходу с себя фату и вышвыриваю долой.
Нет больше невесты. НЕТ!
Кукле душеньку вернули!

Запрыгнула в машину.
- Мисс? – удивленно уставился на меня водитель.
- Гони на всю. Мы едем в Рим.

***
Чертовый дождь.
Чем дольше едем, чем ближе к месту назначения, тем сильнее тучи затягивают небо, тем жалобнее ревут и истязают мою душу.
Не по чем плакать. Не за чем страдать и грустить.
Я обрела свободу, а могла бы быть навеки погребена во лжи.

Я счастлива.
Счастлива, хоть все еще слезы на моих глазах.

***
Злой дождь намеренно пытался меня удержать. Помешать. Жадно ухватившись за полы платья, пытаюсь идти по скользкому настилу причала. Чертовые каблуки то и делают, что съезжают, иль вовсе проваливаются, застревают в стыках деревянных полотен.
Долой! Всё долой!
Истерические движения – скинула с себя обувь и босяком уже побежала к лодкам.

- Мужчина, прошу! Отвезите меня на остров.
- Рехнулась, что ли? В такой дождь? Да и ветер неслабый.
- Пожалуйста…
- Иди, иди с Богом. Не дури, - нервно скривился и махнул в мою сторону рукой. Отвернулся. Продолжил перебирать свои сети.

Резкий шаг навстречу.
Уверенность и злость.
Отчаянное движение – и сама забралась на яхту. Рванула в кабину управления.

- Э-э-э!!! Ты куда?! – взбешенно-ошеломленное.
- Простите! – только и успела выкрикнуть.

Все советы и рассказы Аско (когда были на Queen Note) пригодились, как никогда.

***
Чертовое корыто! Едва смогла остановить вовремя. Вылезла прямиком вводу, не доезжая до пирса. Благо, на мель не удосужилась сесть. Пришлось немного даже плыть, чтобы выбраться на берег. Странное чувство, дежа вю. Замерла, на мгновение обхватив, обняв себя за плечи. Взор по сторонам: ничего, ничего толкового, внятного из мыслей. Ну и плевать.
Шаги к причалу, а там на дорогу – и побрела вперед: поди, одно направление, не ошибусь. Наверно.

Дождь потихоньку стал успокаиваться, хотя все еще хлестал по щекам, тщетно пытаясь смыть, стереть меня с лица земли. Родне моей не удалось, то уж тебе подавно.
Бреду, бегу… Платье уже почти по колено в грязи. Некогда изысканный, идеального круга шелковый колокольчик превратился в страшное, гадкое посмешище. Глупое, прилипшее к телу… белое полотно. Белое? Серое с темно-коричневыми от песка разводами. Силюсь, рвусь по грунтовке, по больному серпантину вверх, мимо леса. И снова странные ощущения, значение которых мне не разгадать. Игнорирую. Лишь прибавила шаг.
На гору – а там и сам Эйзем уже стало видно.

Внезапно полотно ворот дрогнуло. Отделилась небольшая его часть – распахнулась дверь. Еще мгновение - и показалась черная фигура. Человек. Последовал, поспешил незнакомец мне навстречу. Забилось, заколотилось взволнованно сердце. Глубоко дышу, прогоняя нелепые чувства: неизвестно вообще кто это. А если даже и Он, что говорить, как реагировать? Как вести себя?

Тягучие минуты – и внезапно фигура размылась. Рывок – и оказался намного ближе, нежели был доселе. Еще миг – и обмер возле меня. Застыла, пришпиленная к месту, и я.
Доминик. Тот самый «знакомый» с припортового базара, тот самый «хам» с Присяги: теперь многое стало ясным.
Вдруг движение, попытался обнять – испуганно дернулась, отпрянула. Взор в лицо:
- Не смей, - рыком, но сдержанно.
Обомлел. Тяжело сглотнул скопившуюся слюну. Подчинился.
Выровнялась я, гордо задрав нос. Решилась на дерзость: подняв полы платья, неспешно прошлась, обошла, осмотрела его со всех сторон: красивый, статный. Властный. Как же я вообще умудрилась заполучить его такого?
Замерла напротив. Лицом к лицу.
Хмыкнул, нарушив безмятежность каменного облика. Моргнул и уставился мне в глаза.
Проигнорировала. Отвела взор в сторону, а затем в лицо, не касаясь очей.
Глубокий вдох. Снизошла на слова:
- Значит вот ты, какой… мой Доминик. Значит, совет нам, голубкам, да любовь? – с сарказмом, самоуверенно изрекла я, вызывая сие существо на словесный бой. – Ну-ну. Что еще интересное отвесишь?
Ухмыльнулся, не поддался. Потупил взгляд, прожевав невысказанное вместе с эмоциями.
- Что молчишь? Сказать нечего?
- А что я должен сказать? – смущенная улыбка. Поднял взор, прищурившись, уставился мне в глаза.
Проиграла, отвела очи.
- Ну, не знаю, - развела руками. И вновь шаги вокруг этого памятника моей несчастной любви. – Что сожалеешь, что идиот. Что не должен был отпускать, - замерла. Взгляд в лицо: - За что хоть полюбила я тебя, такого распрекрасного?
Рассмеялся. Шумный вдох. Ответил взором:
- Не знаю, - то ли смущение, то ли неловкость проскочили на его физиономии, но тотчас все смела лживая, кислая змеюка, искривившая его уста в язве.
Хмыкнула.
- А ты… что я для тебя значила… и нынче значу?
Пропали эмоции. Окаменел мой памятник вновь, кроя истину.
Жалящее молчание. Тишина. Еще мгновение – и поняла, смирилась с итогом.
- Понятно, - гневное, закивав.
Резвый разворот, но едва ступила шаг прочь, как тотчас ухватил за руку, не дав отстраниться.
- Отпусти!  - взбешенно дернулась – поддался. Глаза в глаза: - Хочешь сказать – говори! А трогать меня не смей!
- Ты для меня… - поспешное, но осекся. Еще один вдох для смелости: - Очень многое значишь.
Сердце сжалось.
А вот разум запротивился, завопил:
- Почему? За что?.. За что мне такая радость? Что я смогла такое натворить в твоей жизни, что удостоилась такой чести?
Тяжело сглотнул:
- Зай…
- НЕ СМЕЙ! – будто кто кипятком меня обдал! Яростно вскрикнула, взвизгнула я. Ткнула, угрожая, пальцем ему перед лицом, едва не проковыряв там, в нем, дыру, точно такую же, как тот выжег во мне этим жутким словом. – Не смей меня так называть! – уже более сдержано повторила я, все еще желая испепелить нахала взглядом. – Жозефина я для тебя, Матуа. ТЫ, ты от меня отказался! Так что нет, не зая я для тебя. Отнюдь не она.
- Ты мне напомнила меня.
Запнулась я, ошарашенная услышанным. Застыла, замолчав, искренностью сраженная, хотя и не сразу осознала, что тот имел в виду.
- Лучшую версию. А еще… ты, как никто другой… Хот нет, не так. Ты – единственная всегда верила в меня, доверяла. Безоговорочно. Даже если повода уже на то не оставалось. А порой видела во мне даже большее, чем я сам в себе замечал или был на самом деле.
Забыла, как дышать. Внимала каждому слову, боясь упустить хоть что-то из сказанного.
- Ты стала для меня… если не всем, то многим, - и вновь звонко сглотнул скопившуюся слюну, прогоняя обуревающие эмоции. – И я не мог тебя потерять. Потому и отпустил.

Шок все еще барабанил капелью по черепушке, кроша одни мысли другими. Не знала, что и ответить. Разворот, пару шагов в сторону - и присела, расселась на земле, подобрав под себя свое платье.
Несмелое движение – присел рядом.

- И что? – осмелилась. Невольно вышло сиплым голосом – прокашлялась. Короткий взгляд метнула на своего собеседника, но тотчас осеклась. Уставилась перед собой. – Оно того стоит? Не жалеешь?

- Что?
- Наша любовь. Прошлое… Твое решение… за нас двоих.

Сцепил зубы, заиграв скулами (уловила косым взглядом). Затем украдкой на меня – и, следуя моему примеру, устремил взор вдаль:
- Любовь – да. Отношение, прошлое… ни о чем не жалею. Хотя… - внезапно странно как-то рассмеялся, сдирая с лица эмоции. – Так если… только о кое-каких деталях.
- О каких? – удивленная, уставилась на него. Ответил взглядом, отчего тотчас я засмущалась и отвернулась.
Хмыкнул:
- Правда, хочешь знать?
- Хочу.
- Но всё вспоминать не хочешь? – и снова глаза встретились.
Выдерживаю напор:
- Пока нет. Не вижу повода.
Кисло, лживо улыбнулся:
- Но ты бы… - поспешно отозвалась, цепляясь за тему, как за соломинку. – Если что, смог бы вернуть? Мою память. Или это надо ехать?..
- Смог бы, - твердое, властное, не дав договорить.
Отчего странная дрожь прошлась по всему телу.
Отвернулась. Уставила глаза на сцепленные в замок свои пальцы.
- Так что? О чем жалеешь?
И снова странный его смех. Шумный вздох:
- О тех мгновениях, когда вёл себя, как козел. Такой ответ устроит? – требовательный взгляд обрушил на меня.
Смело отвечаю тем же.
- Вполне, - довольно улыбнулась.
- Но, а хорошее… что самое запоминающееся, или приятное было? Или что бы ты повторил?..
Загоготал вдруг пристыжено:
- Ой, боюсь, ты сейчас опять на меня наорешь.
Чувствую, как побагровела. Вмиг спрятала взор от стыда.
Черт. Догадываюсь, о чем он подумал. Значит, у нас с ним было «это»?
Глубокий вдох – прогоняя глупые эмоции.
- А нормальное, - невольно громко, криком вышло, а потому тотчас осеклась. Сбавила тон: - Не пошлое, или на что ты там намекал. Простое, но хорошее… Три. Давай, три момента, которые тебе очень запомнились и вызывают приятные, добрые ощущения, чувства.
Усмехнулся. Тягучая тишина. И все же поддался:
- Три… Не сказать, что у нас и много их было, этих хороших моментов. Но… достаточно. Достаточно, чтобы зацепить друг друга.
- И всё же!
- И всё же… Встреча. Да, наша встреча. Никогда ее не забуду. Весь тот вечер, - загадочно ухмыльнулся. Короткий взор на меня – и тотчас осекся.
- А второе?
Загоготал внезапно:
- Как туфлю в меня запустила. До сих пор где-то у меня на Аетфе от нее каблук валяется.
- Каблук? – от удивления уставилась на него. – А остальное, что, съел? Голодный год выдался?
И снова хохот:
- А третье, вот как раз про это. – Странным взглядом коснулся моего лица, отчего невольно поежилась. Будто мысли его вовсе теперь не со мной. Но миг – и пришел в себя. Вновь рассмеялся. – Как личинок в обед подсунула. Браво! Этот был шикарный выход!
- Я? – изумленно. – Личинок? Фу. Они же мерзкие. Где я их только взяла?
Усмехнулся:
- Лучше не буду отвечать.
Поддаюсь – улыбаюсь в ответ:
- Почему?
- Это из эпопеи, о чем жалею.
- Опа, - язвительное. Отвела взгляд. Надеюсь. Надеюсь, Доминико Джованни, что лишь за каких-то червей и за чушь, подобную им, тебе передо мной стыдно.
Еще минуты, мгновения тишины, больных мыслей – и отваживаюсь.
Повернулась. Ответил взглядом.
- Можно я кое-что проверю?
Несмело пожал плечами:
- Проверяй.
Робко, неспешно приблизилась. Лицом к лицу, так, что ощутила его дыхание на своей коже.
- Только руками меня не трогать, - поспешно уточнила, гневно, требовательно уставившись в глаза.
Улыбнулся. Одобрительно кивнул.
Еще движение – и прижалась, притиснулась к его груди. Чертова неуклюжесть, да и поза идиотская, отчего пошатнулась и грохнулась ему на руки. Не отреагировал. Пришлось состроить вид, что всё было именно так и задумано. Немного поерзала – и замерла, разлегшись в его невольных объятиях. Прикрыла веки. Странное нежное тепло, что мелкими тонкими нитями, а порой и настоящими иглами проникало в меня, доводя до дрожи. Хотелось замереть так навек. И нет, это было вовсе не так как с Аско. Там было просто, понятно. Приятно. А здесь, а это… это не объяснить толком словами. Будто буря утихла, будто странник вернулся домой, в покой. Будто наконец-то душа обрела свое место на белом свете. Будто… если больше никогда не размыкать век, лежа так, не двигаясь, можно слиться с бесконечностью. Можно стать бесконечностью.

- Ты спишь?
Вздрогнула, пристыженная.
Тотчас сорвалась. Попытка руками уцепиться за траву и выровняться - тщетно. Но внезапно коснулся Доминик меня в усердии помощь с затеей, отчего в момент нас обоих шарахнуло самым что ни на есть настоящим током. Дернулась, ужаленная.
- Я же просила! – взвинчено, пытаясь за криком скрыть смущение.
- А я что?
- Ты мне еще пререкаться начни, - злобно гаркнула, хватаясь за эти эмоции, как за спасательный круг.

И вновь поравнялись. Расселись рядом друг с другом. И снова, устраивающая пытки, тишина.
- А решение? – пронзила меня мысль, воспоминание.
- Что решение? – в удивлении уставил на меня взгляд.
- А о решении жалеешь? Что повелся на предложение моего отца.
Попытка улыбнуться, но тотчас печаль смела его лживость. Опустил очи.
- Не знаю…
- Почему? – уколол. Не таков ответ мое сердце ждало.
Сердце?
Глаза в глаза:
- Я видел. Ты была счастлива. И без меня.
- А с тобой?
Пристыжено опустил взгляд.
- И со мной.
- И что? Жить во лжи, по-твоему, мне будет лучше? Ты сам не хочешь, чтобы я всё вспоминала? Я правильно тебя поняла? – взорвалось негодование, отзываясь странным волнением. Страхом.
- Неправильно, - уверенно. И снова взоры встретились. – Я хочу… хочу, чтобы ты всё вспомнила. Чтобы…  - не договорил. Сам себя перебил: - Но я не уверен, что это правильное решение.
- И как нам узнать?
- Жо…
Кольнуло в сердце этого звука, слова, моего имени. Вмиг странное тепло разлилось по всему телу, заставляя, умоляя меня вновь отдаться, прижаться к той «бесконечности», что вот буквально недавно только познала. К счастью, которому только вняла.
- Я не знаю, как будет верно, - продолжил. – Но я приму любое твое решение. И буду чтить его.
Приблизилась. Лицо к лицу, нос к носу.
- Только без рук, - шепнула. – И языка.
От удивления вздрогнули его брови, но не дала что-либо сказать, ответить. Прилипла, прижалась к его губам своими. Еще миг смелости – и прикрыла веки. Будь что будет.
Секунды страха моего, его – и несмело ответил. Мягко, нежно. Вдруг отстранился на миг, вбирая воздух, и облизал свои уста. И снова напор. Сама того не поняла, как коснулась языком его губ. Вздрогнул. Больные ощущения и во мне взорвались, странным образом кроя прежние устои. И пусть я видела, знала его от силы пару часов (и это даже с учетом тех двух мимолетных встреч, что случились доселе), отчего-то хотелось быть здесь, рядом. Пробовать и открывать его для себя.

А Аско… Аско… прости меня. Но, я была права, не соврала: я не вернусь. К тебе я больше не вернусь.

Вдруг движение – и обнял меня, повалил на траву. Поддаюсь. Жадные поцелуи соскользнули от губ, по щеке к шее, к уху. Выгнулась, застонала невольно. Но еще мгновение на осознание того постыдства, что творю, – и дернулась, оттолкнула, влепила ему пощечину.
Обомлел. Глаза в глаза. Смолчал.
- Я же просила, - гневно.
А сама от стыда сгораю.
Живо отвернулась, а затем и вовсе сорвалась на ноги. Шаги к дороге, прочь. Но замерла.
Что творю?
Колкий взор за спину.
Сидит. Молча, сидит, скрестив руки на коленях. Взгляд потупил в землю.

- Я приму, если ты уйдешь. Заслужил.
Громом.

- Ты придурок! – тотчас вскипев, бешено завопила я, кинувшись на него. Гневные удары, куда попаду. Покорно прикрылся, выжидая. Зарыдала, завизжала я. - Да что же это вообще происходит-то?! Что ты творишь?! Что за мужики-то пошли? Я приму, я бу-бу-бу! Если нужна! Если любишь – БОРИСЬ! Зубами вгрызись всем в глотку – но БОРИСЬ!

Будто кто током его долбанул. Проворное молниеносное движение – и тотчас схватил, скрутил, повалил меня на землю. Попытка моя сопротивляться – но не дал. Припал к губам поцелуем – укусила от обиды. Еще сильнее сжал. Мгновение – и проник руками под полы платья. Еще движение - забрался под кружева и вдруг обмер.
Вдох, больные, ошалевшие его, мои взгляды – и схватил, обнял, утопил мою голову в своих ладонях. Лоб в лоб – прорычал разъяренно:
- Люблю! Люблю я тебя, дуру такую!

Внезапно, как по команде, стали врываться, вгрызаться, ВЗРЫВАТЬСЯ! картины в моей голове. Сумбурно. Дикое бездушное цунами. Безумный хаос в момент затуманил сознание, порабощая, сводя с ума, доводя до истерики калейдоскопом гадкого ужаса.

Отдернулась, оттолкнула его от себя. Попытки совладать с собой, с телом – встала на четвереньки, немного проползла вперед и замерла. Неистовый, бешеный крик вырвался из груди. Жадно схватилась руками за голову, рухнув на траву. Скрутилась в клубок. Выдрать, вытолкнуть все… захотелось назад – убежать. Но нет, не было спасения – набеги волн неумолимы: сметают все на своем пути, душа меня и разрывая в клочья. Дикий приступ тошноты в очередной раз схватил горло.
Еще, еще позыв – и невольно поддалась, выплюнув всё, перевернувшись на бок, явила миру зловонную радугу.
Слезы, больные, шальные, отчаянные, горькие слезы… сорвались с глаз.
А в сознании, а в сознании – только ОН.
ТОЛЬКО МОЙ ДОМИНИК.
МОЯ ЖИЗНЬ.
МОЯ ЛЮБОВЬ.
Единственная, настоящая… и безрассудная.

- НЕНАВИЖУ! – заревела я отчаянно, словно больной зверь, душась прозрением. - НЕНАВИЖУ ВАС ВСЕХ! ВЫ ПЫТАЛИСЬ ЛИШИТЬ МЕНЯ ВСЕГО! ВСЕГО САМОГО ЛУЧШЕГО В ЭТОЙ ЧЕРТОВОЙ ЖИЗНИ! Н Е - Н А - В И - Ж У!
Что было сил, духу поднялась. Попытка идти – но тотчас обнял, схватил в объятия и прижал к себе, причиняя сладкую, пьянящую боль.