Халтура

Стружкин ехал в Купчино. Жизненные обстоятельства вынудили взяться за расклейку листовок. Подработка для студентов и пенсионеров  казалась несложной и вполне подходящей для того что бы достать деньги на обувь. 
Старые ботинки пропускали солёную жижу по швам. После затяжных морозов грянула оттепель, улицы затопило. Сапоги петербуржцы смели за неделю. У резинового завода вдоль Обводного канала как в дефицитные времена выстроилась затяжная очередь.
На руках была пробная партия из двести листовок, которые надо было расклеить на три квартала вдоль Купчинской и Будапештской. Рубль за каждый наклеенный лист. 
Перед этим пришлось резать язычки, с непривычки это заняло час. Их было по шесть штук с двух боков. Один язычок нужно было срезать.
Панельные дома, путепроводы, магистрали, ветки железных дорог. Спальный район - колыбель среднего класса. Светили жёлто-оранжевые фонари. Спектр не казался тёплым, на панель ложились холодные тени.
Листовки тоже были жёлтыми, с дружелюбным рисунком, запечатлевшим момент выгрузки мебели. Рекламируемая компания так и называлась «Весёлый грузчик». От чего был весел грузчик Стружкин не знал, но в офисе компании сидели две едкие матрёны, явно не разделяющие убеждение, что работа должна быть весёлой.
Размешав обойный клей в пульверизаторе из под чистящего средства, он приступил.
Парадные первого дома были сплошь увешаны табличками: «Запрещено расклеивать объявления», пришлось пропустить, его строго проинструктировали клеить только в разрешённых местах, сделав оговорку, что можно и на фасадах рядом с входной дверью, если туда «клеят все».   
У парадного вытянутой хрущёвки стояли две старухи.
- Да выкинь сынок ты эту дрянь в ящик!
- Рад бы, бабуля, да проверяют, - каждый обклеенный дом должен быть записан в блокнот. Все обклеенные дома должны быть сообщены при отчёте после сделанной работы.
Записывать быстро дома Стружкин приноровился не сразу. Он клал листовки и пульверизатор на сугроб, потом доставал карандаш с блокнотом, затем вписывал номер по улице.
Один раз он не заметил, как   поставил клей на припорошённое собачье дерьмо. Через некоторое время его стал одолевать мерзкий запах. Осмотрев ботинки и штаны, он не нашёл ничего собачьего. «Это, наверное так пахнет на улице». Но запах не отступал от него. Остановившись под фонарём, что бы осмотреться повнимательнее, с ужасом обнаружил измазанную куртку чуть ниже груди едким собачим калом. «Это как я… Вроде и не падал». Он стал быстро оттираться снегом. Через пять минут куртка была чиста на вид, но запах не отступал. Горько выругавшись Стружкин пошёл дальше.
Парадные и дома мелькали перед глазами, но что удивительно пачка листовок на вид не становилась меньше.
«Вот чёрт, что за хрень».
Через час клей забился в трубочке. Стружкин надавил со злости, язычок с хрустом оторвался вовсе. «Да чтоб тебя!» В руках оставалась как будто не тронутая стопка листовок. «Но не пальцами клей намазывать». Идея ударила в мысль довольно быстро. Он купил в ларьке пол-литровую бутылку, перелил туда клей, в пробке сделал перочинным ножиком небольшое отверстие. «Работает! Не зря швейцарский ножичек с собой таскаю!».
С радости от решённой проблемы он стал клеить в два раза быстрее, быстро бегая от парадного к парадному.
- Молодой человек, предъявите ваши документы.
- Москвич?
- Вот там лежит билет, по закону могу находиться девяносто дней без прописки.
«Этих хлопцев только не хватало».
- Расклеиваем объявления в неположенном месте, - Стружкин действительно шлёпнул листовку на фасад, как раз в том месте, где отвалилась доска объявлений.
- Сейчас поедем в отделение, будем составлять протокол.
- Ребят, может отпустите?
- Пошли, - его сопроводили в ментовский микроавтобус.
- Ребят, это же фигня же, не серьёзно, сколько стоит штраф?
- От трёх до пяти.
- Чего, минимальных оплаты труда?
- Тысяч, мля!
До отделения ехать оказалось не долго, оно было на соседней улице. Его посадили за стол и стали составлять протокол. Краем ухо было слышен спор кому сегодня скидываться.
- Ну вот, поймали вы особо опасного преступника, - вздохнул Стужкин.
- Есть закон, ты думаешь для чего законы  пишут?
Через несколько минут раздался радостный вскрик женщины:
- Так он же москвич!
- И что?
- А то, на москвичей и бомжей административная ответственность не распространяется!
Стружкина отпустили, правда, рапорт все равно составили, с фотографией на память, заставив держать у груди переставные бумажные цифры. В благодарность он купил помощнице по отделению недорогой тридцатирублёвой кекс в честь наступающего женского дня.
- А чего от тебя пахнет как-то не ароматно?
- В каком смысле?
- В прямом, - Стружкин не стал дискутировать с дежурным и вышел из отделения.
«Только время потерял!»
К нему подошёл небритый человек в сером плаще:
- Уважаемый, вы мне не можете купить булку или бублик.
- А может тебе ещё и хлеба испечь!
Скоро, после упорных перебежек все «его» три квартала были полностью обклеены. Руки и плечи устали, штанины были забрызганы грязью. Но оставалось ещё сорок листовок. Клеить на дома в других квадратах запрещалось.
«Списать, не списывать думал он, стоя у мусорного бака. Буду честен».
Усталый и вонючий, но всё-таки довольный он поехал домой, не зная о том, что за все усилия ему заплатят лишь половину от честно названной цифры расклеенных листовок.