4. do not understand

он царапает кусочком угля по узкой ленте засвеченной киноплёнки: " не-на-ви-жу "
я выхожу из подъезда с твёрдым намерением станцевать вальс на плавящемся от жары полотне кольцевой автомобильной дороги, но вместо этого битый час аскаю деньги на площади у железнодорожной станции, мечтательно вслущиваясь в стук колёс проезжающих мимо товарняков - тоже вариант не из худших, и идти далеко не надо.
воздух сладкий от приносимой ветром пыльцы. воздух плавится сигаретным ожогом на проксимальной фаланге среднего пальца - m, как она когда-то записывала над соответствующими нотами в каждой пьесе, всё это было очень давно. калейдоскоп несбывшихся предсказаний... нда, а кстати, почти двести рублей уже, ты сегодня в ударе, продолжай в том же духе, тогда, может, наберёшь хотя бы пятихатку, не забывай им всем улыбаться и выглядеть непринуждённо.
семнадцатилетняя школьница шепчет на ухо: "скажи, ты любишь свою жизнь?"
ну давай, скажи своё коронное "меня всё устраивает", добавь немного прописных истин типа "жизнь - это возможность".
- возможность?.. - она удивлённо смеётся, закатывая к небу глаза. - какие у тебя могут быть возможности?
какие угодно.
город листает каталоги случайных лиц, мыслей, имён. теряюсь в толпе, гашу очередное мгновение огоньком сигареты под подошвой ботинка, вдыхаю сухой дым нового. смерть больше не мнится такой уж желанной, когда в кармане достаточно денег. всё это довольно убого, you know. звучащие в голове песни pink floyd, впрочем, поднимают происходящее на несколько уровней выше. улыбка, соскальзывая с губ, падает на асфальт, перемешивается с пылью прошедшей зимы.

hey you...
with your ear against the wall
waiting for someone to call out

would you touch me?

в графе самоопределения я ставлю прочерк. все вокруг всё знают лучше меня: на кого я похож, что думаю, кого люблю /и люблю ли вообще/, что для меня имеет значение и на что мне плевать, даже про моё будущее всем всё известно. единственный, кто, по всей видимости, не в курсе - это я сам, да и куда мне? все же такие умные, здравомыслящие и вообще выше всяких похвал, а свиное рыло в калашном ряду, как известно, никогда не приветствовалось. да и пофиг, в общем-то. не суть.

" не-на-ви-жу "
четыре симметричных слога, четыре больше не подлежащих восстановлению кадра нашей жизни. прошёл почти год. тогда я ходил по тем же улицам, нарочито внимательно изучая все эти трещины в асфальте, и мне хотелось подойти к кому-нибудь из проходивших мимо людей, чтобы сказать: "а знаете, в этом мире по улицам тоже ездят троллейбусы", для меня эта малопонятная, должно быть, фраза олицетворяла собой все возможные мосты через пропасть непонимания нежелания понять, которой я к тому времени давно уже был отделён от размеренной жизни so called социума. фразу эту я так, конечно, и не сказал вслух, отчасти потому, что она и правда прозвучала бы глупо, а отчасти - потому что мне просто стало параллельно. началось бесконечное, невыносимо жаркое лето, я работал в больничке на перекрёстке двух трасс, потом долго и вполне себе мучительно болел сам, потом решил взять отпуск от собственной, порядком надоевшей мне жизни и уехал в питер, надеясь там наконец распутать огромный бестолковый клубок, в который эта самая жизнь ку тому времени превратилась. стоит ли говорить, что ничего я, конечно, не распутал, да и вообще на всякие распутывания забил, в первый же вечер по случайности познакомившись с какими-то торчками и предприняв в итоге не особо для меня удачно обернувшиеся попытки мутить диацетилморфин в три часа ночи на одном из небольших островков в устье невы. остаток поездки был потрачен на отдуплённое созерцание финского залива, в москву я вернулся так ничего и не распутав и нифига не придумав сценария своей новой счастливой жизни, зато похерив все деньги и мобильный телефон. москва началась тремя вокзалами, пустыми улицами и холодной осенью, которая оборвала несколько жизней, а все остальные перепутала настолько, что разбираться уже не осталось ни сил, ни желания. клубок превратился в огромный ком, я решил просто закрыть глаза и дождаться окончания года, как будто наступление нового что-то могло изменить. безденежная аптечная зима сменилась такой же весной, приход которой я заметил лишь где-то в конце апреля. был коаксил, но, к счастью, был недолго, потом снова нашлись какие-то зыбкие контакты и эйч, и круг замкнулся началом мая. я снова вспомнил про троллейбусы и посмеялся сам над собой, а он взял кусочек чёрного угля и вписал в каждый кадр по слогу.

солнце устало растекается по крышам девятиэтажек, расчерчивая треугольник станция-больница-въезд_на_мкад всё более удлиняющимися тенями и дорогами к счастливому настоящему. где-то в глубине грудной клетки стынет ноющая боль невостребованного я_люблю_тебя, липким холодом по брюшной полости растекается ощущение одиночества. ты не со мной, ты можешь сидеть совсем рядом, но, в то же время, быть так далеко, что ни дотронуться, ни докричаться - невозможно. впрочем, сейчас ты и правда далеко, защищаешь виртуальный мир с нарисованным автоматом в руках, пока я, размышляя, чем может быть болен С., выбираю результат многочасового околостанционного аска его баяном со дна нафтизинки, пока ещё двое знакомых мысленно торопят каждое моё движение, пока С. параноидально бегающим взглядом мониторит заоконно-околоподъездное пространство, видя в каждом проходящем мимо замаскированного мента, пока не берётся контроль, пока он берётся, пока по руке разливается тепло, пока один из тех двоих торопливо выхватывает из моих пальцев баян, а мысли складываются в пинкфлойдовское your_possible_pasts.

do you remember me?.. how we used to be?..
do you think we should be closer?.. closer... closer...

- не залипай.

на улице почти совсем стемнело. фонари, окна, габаритные огни и огоньки сигарет - красноватое марево города, размытое сумерками, смазанное чуть расфокусированным зрением. домой идти нельзя, и от количества "потому что" хочется выть на луну или, может, до потери пульса швырять в неё камни в надежде, что она разобьётся оконным стеклом или лампочкой ильича, и ночь погаснет, так и не успев зажечься.
всё это настолько нелепо, что никак не может уложиться в борозды между извилинами. нет, чёрт возьми, нет, всё это лажа какая-то. так не бывает. или, во всяком случае, не должно быть.
я уже сам готов исписать все стены этими четырьмя слогами
ненавижуненавижуненавижу
чёрт.
словами, вырванными из контекста, постультимативным бредом и хлопаньем дверей в пространстве черепной коробки.
- или вот что, я просто тебя пристрелю. так будет даже лучше. ты мне, в общем, должен быть даже благодарен за это.
- и ты что же, блять, действительно так думаешь что ли?! благодарен?! я?! за это?! за то, что ты настолько самовлюблённый мудак, что тебе важнее твои сраные принципы, чем человек, что ты готов выкинуть меня на помойку только чтобы эти долбаные принципы не нарушить?!
- это мои принципы. а про "человека" речь и не идёт. тупые ублюдки, весь смысл жизни которых свёлся до одного единственного желания вмазаться - это не люди, всё это не может вызывать ничего, кроме отвращения. а ты мне вдвойне, в 10 000 раз более отвратителен, потому что я знаю, кем ты был и кем ты мог бы быть.
на дно асфальтовых трещин взглядом из опустевших окон.
нет уж, увольте, не я сошёл с ума. всё это попросту нелепо.
"мы уничтожили деревню, чтобы её спасти".
мы.
уничтожили.
эту чёртову деревню.
чтобы спасти.
"я не хочу всю жизнь обвинять себя в твоей смерти".
занавес с омерзением падает (с)
- можешь обижаться сколько угодно.
- я не обижаюсь. я, блять, поверить услышанному не могу.
ах да, ультиматум. ещё одни 4 слога. клятвы... да, пожалуй, ещё два. слога. в графе "итоги" я тоже ставлю прочерк. тут всё ещё проще - есть клятвы, которые вытребованы нечестно и которые почти невозможно сдержать. я весь облеплен этими сраными клятвами, зачем, боже мой, чего ради? чтобы потом с улыбкой, сияющей колгейтовой_орбит_винтерфреш_белизной вселенской истины, ещё один шизанутый герой имел возможность покормить своё эго в очередной раз "спася деревню" известным способом? дерьмовый пафосный спектакль. полный контакт.
" не-на-ви-жу "
последний из тех, кому был обеспечен доступ к спине, воспользовался, наконец, возможностью воткнуть в неё нож. где-то я уже слышал такую же бодягу про принципы... ах да, мой первый лучший друг, сдавший меня с потрохами в конечном итоге. конечно же тоже чтобы спасти. что ж, вот теперь круг замкнулся, ты был последним, кому я ещё мог верить. остался только отстранённый интерес: а существуют ли вообще способы спасения, не равняющиеся по разрушительной силе выстрелу в упор? благими намерениями, кажется, угроблено больше жизней, чем действительно спасено. мне так везёт на сказочных героев и героинь, что жизнь уже окончательно превратилась в дурное фэнтезийное кино, и в хэппи-энде, вероятно, ожидается рыдание над моим трупом со словами "ну что ж, мы сделали всё возможное".
вечер пахнет сахарной ватой и конфетными обёртками. вечер отпечатывается рейками свежеокрашенной скамейки на моей одежде, прилипает к слизистой желтоватым порошком цветочной пыльцы, гаснет в туннелях зрачков. танец на мкаде ещё никто не отменял, и это, по ходу, не худшее завершение вечера.
- нет, ты не понимаешь. если будет как-то иначе, это будет без меня. ты понимаешь, что это значит? эй?
- нет. я не понимаю.
а я и правда не понимаю этого "без". зато я понимаю вот что: никакого "без" не будет. нужно только нажать на кнопку выкл и погасить к чертям собачьим эти мониторы. все до единого, кнопка за кнопкой. или сразу, одним движением руки. ты же этого всегда так боялся, да? что ж.