История 3. Четыре звездолёта не в масть

Форпост. Отсиживаем задницы. Приграничная полоса между мирами Империи и Экзотики. Самое начало 300-летней войны. Вернее, момент, когда еще почти никто не верит, что война эта уже началась.

Начальство психует: проверки внешнего вида и боевой готовности следуют не по графику, а как Хэд на душу положит.

Говорят, капитан с утра наливается по самые гланды, отчего глаза его обзавелись синими кругами и по-особенному так выпяливаются. Видимо, мозги давят на них в эти моменты с удвоенной силой…

Правда, Дьюп считает, что кэп просто мало спит.

Однако и навигатор заперся в каюте! Делает вид, что болен. В отличие от капитана он на люди пьяным не показывается.

«Старички» корабельные травят, будто не только на нашем КК* капитан и навигатор квасят. И мы злимся. Нам пить нельзя. Условия пока еще не боевые, а значит, спиртного – ек.
____________________________________________________
*КК - космический корабль.

На дежурстве личный состав одолевает дремота, потому что в свободное время все режутся в вахреж, захватывая и часы сна.
 

Вахреж – замудренная, но азартная гаросская игра. Вся беда, что разыгрывается она очень медленно, а бросать потом жалко. Пока был рядом Дьюп, я и не играл вовсе. То есть почти не играл.

Но потом Дьюпа и еще четырех лучших стрелков с нашего корабля вызвали в штаб армады. Будь я в паре с кем-то другим, меня бы тоже вызвали, показатели у меня стабильно растут. Но считается, что мы из одной пары, а Дьюп – старший.


Я не в обиде, все равно его дальше штаба никуда без меня не пошлют. Просто, будь
рядом Дьюп, он бы сумел объяснить мне, какая это азартная игра – вахреж.

Но Дьюпа продержали в штабе неделю. Как потом выяснилось, чтобы не допустить утечки информации. И заняться мне, кроме вахрежа, было просто нечем.
 

 Вахреж похож сразу и на кости, и на карты. В наборе специальный кубик, колода. Мастей две – «армада» и «галактика». 16 стрелков равны четырем звездолетам или армаде, а 16 планет – четырем звездам или одной галактике.

Еще есть карты «бога и промысла» – четыре вестника, два ангела и бог войны; карты «денег» – пять сундуков; карты «ярости и боевого духа» – три пламенные речи; карты «страстей» – бабы, деньги и наркотики, всех по паре. Причем к картам «страстей» для верности надо прикупать карты «бога и промысла».

Ну, там много тонкостей.

Да, еще четыре джокера.
 

Игра начинается с раздачи всех карт. Число игроков любое, в пределах разумного. Но лучше – четыре или восемь.

Потом разрешается меняться картами. Сколько игроков – столько мен. Причем меняемся, не зная, «кто есть кто».

И только после мен все по очереди зажимают в кулаке кубик, и в зависимости от состояния нервов играющего кубик и карты в его руках меняют цвет.

Одни игроки оказываются представляющими условно «нашу» армаду, другие – армаду «чужих», в нашей колоде – хаттов.

Если у вас в руках магазинный компьютерный «кубик», то он просто разделит играющих на две команды. Но если у вас настоящий каменный кубик с копей Гароссы, он разделит игроков, повинуясь самым тонким излучениям психики: вы поругались за ужином – и вот вы уже враги!

Мы, конечно, легко обманывали потом этот «чувствительный» кубик, но поначалу было забавно узнать, кто к кому в команде неровно дышит.

Ну а дальше все просто. Тот, кто ходит, кидает кубик и в соответствии с выпавшим символом выбрасывает карты. Принимать нельзя, но можно передвигать «недобитых» своим игрокам.

Отбитые правильно карты меркнут, и смухлевать в вахреже практически невозможно. Зато комбинаций тысячи. Чтобы спланировать хоть что-то, нужно иметь мозги объемом с корабль.

Выигрывают в вахреж или прирожденные стратеги, или полные идиоты (их ходы просчитать нельзя).

Я не был ни тем, ни другим и стабильно проигрывал. До определенного момента я мог удерживать ход игры в голове, но через два-три десятка ходов все так запутывалось…

Но я играл, потому что Веймсу прислали шикарную просто колоду и настоящий гаросский кубик. Такой кубик даже в руке подержать и то приятно. На ощупь он теплый и… не передашь – живой словно. Ну, и сами рисунки на картах завораживали – мастерская работа.
 

 Играли на символические суммы, но и это для меня было тогда много. (Свое полугодовое жалование я вложил в одно рискованное предприятие.) И к концу недели играть мне стало не на что.

Сел «в последний раз», расслабился оттого, что денег нет, и вдруг… выиграл. А потом еще раз. А потом вообще выиграл не «на круг» со своей командой, а один, когда все «свои» уже вылетели. И я понял, что научился. Вернее, в башке у меня что-то переключилось таким образом, что я начал понимать стратегию. Ну и понятно, что играть в вахреж мне теперь стало гораздо интересней.

И со мной, видно, тоже стало неплохо. По крайней мере, Веймс, Кэроль и иже с ними, что поначалу подсмеивались, стали все чаще звать в игру и даже подсаживались теперь в столовой, чтобы перекинуться парой фраз (это ко мне-то, к птенцу неоперившемуся).

И… кому – не помню, но пришла в чью-то больную голову красивая мысль. Разделить всю обслугу верхней палубы на «своих» и «чужих» и устроить что-то вроде чемпионата по вахрежу. А потом, кто победит, – сразиться с нижней палубой. Там, говорили настройщики, тоже вовсю играют в вахреж.

Ну мы и схлестнулись.

Настоящая гаросская колода была одна, а потому решили играть четверо на четверо. И пока одна «своя» четверка играла, полпалубы болело за нее, а вторая половина крысилась.

Счет вели не только по победам, но и по количеству захваченных галактик. В конце концов в финал вышла-таки наша четверка – я, Вэймс, Кэроль и Ламас (настройщик наш). И тем же вечером мы направили зашифрованную петицию на нижнюю палубу. Могли бы, конечно, через настройщиков передать, но больно тихо всю эту неделю вело себя начальство, ребята и оборзели.

На нижней палубе такого отбора, как у нас, конечно, не было, но техники посовещались и написали, что выставят четырех своих.

Играть решили по «грязной» связи, так называют на армейском жаргоне внутреннюю связь корабля. «Грязная» она потому, что в любой момент в нее могут просочиться капитан или навигатор.

Однако вариантов больше не нашлось. Наша верхняя оружейная палуба практически не соприкасается с технической, где живет обслуга двигателей. Мы вниз вообще не спускаемся, к нам свободно поднимаются только настройщики. Для остального техперсонала вход «наверх» – только по пропуску. Предполагается, что «стрелки» для «технарей» – что-то вроде небожителей, но на деле от нижней палубы зависит так много, что отношения между «верхом» и «низом» сугубо дружеские. И обеим палубам за нарушение субординации регулярно влетает.

Правила обсуждали долго. Наконец решили, что играть будем сразу двумя колодами, кидая два одинаковых электронных кубика (второго гаросского просто не было) по разные стороны экрана. А за условно «отбитыми» картами будут следить специально выбранные парни. (Без соприкосновения карты не меркли, и появлялась возможность стянуть что-нибудь из «отбоя».)


Ночь перед решающей игрой я спал плохо. Все время снилась какая-то обрывочная хрень без начала и конца.

А утром выяснилось, что вернулся Дьюп.

Вернее, я еще ночью, сквозь сон отметил, как его плечистая тень шлюзанула по нашей общей с ним каюте и осела, булькая, в душе. Но в полном объеме до меня это дошло только после сигнала «подъем».

Мы обнялись, и тут же загромыхал по громкой связи экстренный приказ: «Уродов за пульты».
 

«Уроды» на корабельном жаргоне – стрелки основного состава. В обычное время основной и сменный составы дежурят по графику, но любой приказ по армаде – и основной состав шагом марш за пульт, даже если ты пять минут как сменился с дежурства.

Мы с Дьюпом – «уроды». Новичков вроде меня в основной состав ставят редко, но психологи посчитали, что моя нервная система выдержит. Ну она и выдерживает почему-то.

В общем, мы, не жрамши, разумеется, взлетели в оружейный «карман», защелкнулись в креслах. Вернее, я защелкнулся, а Дьюп напузырник надевать не стал, только всунул свою бритую башку в шлем.
 

Динамики голосом капитана объявили вторую степень готовности и заткнулись.

Время поползло.

Даже поболтать было нельзя.

Дьюп полулежал в кресле и что-то жевал. Он так и полсуток мог пролежать.

Меня же сильно клонило в сон. А в голове крутились обрывки последней игры в вахреж, когда Ахмал Ахеш, вылупившийся из той же академии, что и я, но годом раньше, бунт поднять хотел: мол, почему мне, новичку, можно в чемпионате играть, а остальных новичков даже в отбор брать не стали. Ну мы и сыграли с молокососами этими один раз, чтобы неповадно им было.

Только раздали и мены сделали, Ахеш выкладывает хаттского стрелка, а сам зубы скалит, радостный такой. Я делаю грустное лицо и передвигаю Веймсу. Тот, зная по менам, что у меня два звездолета точно на руках, двигает Ламасу: бить, мол, нечем. А Фатамаст, ну, молодой, что с Ахешем, обрадовался, конечно, и подкладывает ему еще. А у Ламаса – джокер и звездолет. И у меня два. Ну и: апрама-кунта-саган. То есть, если с гаросского переводить, четыре звездолета бьют 16 стрелков или одну галактику. И все. Игра еще толком не началась – а уже конец всем.

Вот так мы с ними тогда сыграли.

Карты круг обошли? Обошли. Вот вам и четыре звездолета. И спать, мальчики. А мы – «уроды», нам приказ по армаде и за пультом сидеть. И вот я сижу, а Ахмал жрет.
 

И тут Дьюп щелкает напузырником и мя-ягко так выводит пульт в боевой режим. Мои руки все повторяют за его руками. Хотя я и приказа не слышал, прозевал, и на экране пока ничего не вижу.

Зато чувствую, как пневмонасос заработал, и мы капсулироваться начали. Это-то, думаю, еще зачем? Мы что, катапультироваться сейчас будем?
 И тут же слышу в наушниках: «Вторым пилотам: готовность один, принять управление».

Ого, думаю, жестковато пошло. Значит, точно нашу капсулу-двойку сейчас от корабля отстрелят. Я буду летать, а Дьюп палить. И тут же на пульте «Готовность к автономному режиму» загорелось. И «Автостарт».

Двигатели зашумели... Да что же это делается-то?
 

Я посмотрел на Дьюпа. Тот улыбался чему-то своему.

Мне болтаться в космосе вот так, в автономном режиме, еще не приходилось, но я знал, что справлюсь, если надо…

И тут мы вылетели из корабля, как пробка из бутылки.

Одни, интересно, или всех так? Я как-то раньше полагал, что десантируются пилоты обязательно зачем-то и куда-то, а нас, выходит, просто выпнули с корабля, и лети куда хочешь.

В левом углу экрана прорезался чужой сигнал. Синенький.

Синяя точка на экране – это вообще страшно. Это значит, что корабль прет на вас просто гигантский. Даже не корабль в общепринятом смысле, а летучий арсенал или искусственная планета-крепость.

Наверно, морда у меня побелела.

– А ну без дрейфа, – сказал, покосившись на меня, Дьюп. Лицо у него было более чем спокойное.

– А что мы можем? Мы же как пчелы вокруг него! – раздражаясь, сказал я.

А сам лихорадочно искал своих и насчитал на экране еще четыре наши «двойки» и дюжины три – с других кораблей крыла. Теперь можно было говорить свободно, «Аист» слышал нас, только если мы специально включали связь, потому я и выпалил, что думал.

 – А ты пчел только на картинке видел? – безмятежно улыбаясь, спросил Дьюп, прекрасно знавший, что я родом с планеты-фермы и уж пчел-то видел побольше кого другого. – Что, ни одна еще не кусала за язык или за задницу?

– Да он мощнее нас на порядок! Он не то что в «двойку» – в корабль попадет – никакие отражатели не спасут!

– Вот корабли и отошли от греха. Зато мы уже в «мертвой зоне». Ему за зад себя укусить проще, чем нас достать.

– А почему не стреляем тогда?

– А приказа никто не давал, вот и не стреляем.

– Дьюп, пусть я дурак, но я ничего не понимаю. Ты бы объяснил, пока тихо?

Дьюп расстегнулся и стал шарить по карманам.

– А чего тут объяснять? Стоит им по нашим кораблям огонь открыть, как «двойки» им все коммуникации срежут, да и уязвимые точки в броне мы с такого расстояния найдем. И они это поняли. Так что, Аг, не будет никакого приказа. Поболтаемся тут у экзотианцев под брюхом, пока командующие договорятся, и домой пойдем. Жрать хочется, сил нет. Вот, галеты с собой взял, хочешь?

Я хотел.

 Проглотив последние солоноватые крошки, я пробормотал:

– Апрама-кунта-саган.

– Чего? – переспросил Дьюп.

– Четыре звездолета, – пояснил я. – Бьют одну галактику.

 Ну и пересказал ему эту последнюю нашу игру в вахреж.

 – Ну да, – подумав, сказал Дьюп. – Только пока вы тут кубики кидали, мы головы ломали, как бы нас эта летучая крепость на колбасу не пустила. Каждому – свое, в общем-то.
 

 И мне стало стыдно. Даже если бы нас капитан застукал или навигатор, вряд ли я так замутился бы. Другое дело – Дьюп.

В общем, больше я в вахреж не играл, сколько ни просили. Война – не игра. Другие головоломки решать надо было. А когда башка вахрежем занята, в реальности болтаешься, как куренок.