Сознание бессознательное подсознательное

СОДЕРЖАНИЕ.


Введение.
ЧАСТЬ 1 СОЗНАНИЕ.
Понятие сознания.
Эволюция сознания.
Сознание и философия.
Исторический обзор проблемы взаимоотношения ума и тела.
Эмпирические доказательства независимости сознания от мозга.
Немеханическое описание сознания.
Сознание,  бессознательное и подсознательное.
Сознание к контексте антропогенеза.
Язык сознания.
Структура сознания.
Идеальность сознания.
Понятие общественного сознания его структура.
Общественное и индивидуалистическое сознание и их взаимосвязь.
Общественная психология и идеология массовое сознание.
Формы общественного сознания.
Активность сознания.
ЧАСТЬ 2. БЕССОЗНАТЕЛЬНОЕ.
Бессознательные проявления в психике и поведение человека.
Теория автоматизма.
Неосознаваемые автоматизмы.
Врожденные и приобретенные автоматизмы.
Теория  установки Узнадзе.
Инстинкты человека.
ЧАСТЬ 3 ПОДСОЗНАТЕЛЬНОЕ.
Положение о подсознательном.
Определение подсознательного.
Понятие подсознательного.
О правильном употреблении понятия подсознательное.
Структура подсознательного.
Из чего состоит подсознание.
Эго.
Различные подходы к пониманию подсознательного.
Подсознательные процессы психики.
Подсознание и язык,
Подсознание и особое состояние сознания.
Спиритипы.
Личное подсознательное.
Социальное подсознание.
О разновидности подсознания.
Фрейд и подсознательное.
Сон и подсознание.


Введение.
Настоящая книга посвящена сознанию, бессознательному, подсознательному. Этими вопросами занимались многие видные психологи как и в России так и за рубежом. Огромное значение этому уделялось в психоанализе, гуманистической психологии, трансперсональной психологии.
  В результате этих исканий бессознательное смешалось с подсознательным, в результате возник термин «глубинное бессознательное» с моей точки зрения этот термин совершено не верен, хотя бы потому что   бессознательное – обозначает неосознаваемые действия, а попросту говоря автоматизмы. В таком случае не может быть «глубинные автоматизмы» - это полный абсурд. Тогда именного под непосредственно «глубинным», стоит подразумевать подсознательные структуры психики. Именно в подсознательном лежит различные воспоминания детства, травматических событий и так далее. Как раз с ними должна работать современная психотерапия и трансоанализ.
 В настоящий момент нет точного разделения в психологии, что можно считать бессознательном и подсознательным. Эта книга ставит целью разделения этих понятий с точки зрения трансоаналитической концепции. Трансоанализ ставит себе цель работать с внутренним миром травмы, об этом более подробно в других моих работах.
   Также эта книга посвящена проблеме сознания, она является одной из важнейших в психологии. Сознание можно рассматривать как  идеальное и высшая форма отражения, воспроизведения, порождение действительности. Оно является одним из важнейших психологических систем присущие человеку. Без разговора об сознание сложно говорить об бессознательном и подсознательном. Сознание – это ключевое понятие в схеме устройства человеческой психики. Без полного выяснения что такое сознание сложно будет продвинутся дальше в изучение глубинных структур психики человека. Поэтому исследования в области сознания одна из важнейших в психологической науке.
   Данная книга является только скромным вкладом в теорию сознания, бессознательного и подсознательного, исследование  - этой проблемы представляется мне очень важным и познавательным. Поэтому я призываю читателя не останавливаться на исследовании сознания и подсознательно в рамках только этой книги, но идти дольше познавая бескрайние просторы нашей неизвестной психики.

Алексей Уит
10.10.2009











ЧАСТЬ 1. СОЗНАНИЕ.

ПОНЯТИЕ СОЗНАНИЯ.


       Сознание человека возникло и развивалось в  общественный  период  его
существования, и история  становления  сознания  не  выходит,  вероятно,  за
рамки тех нескольких десятков  тысяч  лет,  которые  мы  относим  к  истории
человеческого  общества.   Главным   условием   возникновения   и   развития
человеческого  сознания  является  совместная  продуктивная   опосредованная
речью орудийная деятельность людей. Это такая деятельность, которая  требует
кооперации, общения и взаимодействия людей друг с другом.  Она  предполагает
создание такого продукта, который всеми участниками совместной  деятельности
сознается как цель их сотрудничества.
       Особо важное  значение  для  развития  человеческого  сознания  имеет
продуктивный,  творческий  характер  человеческой   деятельности.   Сознание
предполагает осознание человеком не только внешнего мира, но и самого  себя,
своих  ощущений,   образов,   представлений   и   чувств.   Образы,   мысли,
представления  и  чувства  людей  материально  воплощаются  в  предметах  их
творческого труда и при последующем восприятии  этих  предметов  именно  как
воплотивших в себе психологию их творцов становятся осознанными.
       Сознание образует высший  уровень  психики,  свойственный  человеку,.
Сознание есть высшая интегрирующая  форма  психики,  результат  общественно-
исторических условий формирования  человека  в  трудовой  деятельности,  при
постоянном общении (с  помощью  языка)  с  другими  людьми.  В  этом  смысле
сознание есть  «общественный  продукт»,  сознание  есть  не  что  иное,  как
осознанное бытие.
       Какова  же  структура   сознания,   его   важнейшие   психологические
характеристики?
       Первая его характеристика дана уже  в  самом  его  наименовании:  со-
знание, т.е.  совокупность  знаний  об  окружающем  нас  мире.  В  структуру
сознания,  таким  образом,  входят  важнейшие  познавательные  процессы,   с
помощью  которых  человек  постоянно  обогащает  свои   знания.   Нарушение,
расстройство,  не  говоря  уже  о  полном  распаде  любого  из   психических
познавательных процессов, неизбежно становится расстройством сознания.
       Вторая  характеристика  сознания  —  закрепленное  в  нем  отчетливое
различение субъекта и объекта, т.е. того, что  принадлежит  «я»  человека  и
его «не-я». Человек, впервые в истории органического  мира  выделившийся  из
него  и  противопоставивший  себя  ему,  сохраняет  в  своем  сознании   это
противопоставление  и  различие.  Он  -  единственный  среди  живых  существ
способен осуществлять самопознание, т.е. обратить  психическую  деятельность
на исследование самого  себя:  человек  производит  сознательную  самооценку
своих поступков и себя самого в целом.  Отделение  «я»  от  «не-я»  -  путь,
который  проходит  каждый  человек  в  детстве,  осуществляется  в  процессе
формирования самосознания человека.
       Третья   характеристика   сознания   —   обеспечение   целеполагающей
деятельности человека. Приступая к какой-либо деятельности,  человек  ставит
перед собой те или иные  цели.  При  этом  складываются  и  взвешиваются  ее
мотивы, принимаются волевые решения, учитывается ход выполнения  действий  и
вносятся в него необходимые коррективы  и  т.д.  Невозможность  осуществлять
целеполагающую деятельность, ее координацию и  направленность  в  результате
болезни  или  по  каким-то  иным  причинам  рассматриваются  как   нарушение
сознания.
       Наконец, четвертая характеристика сознания  –  наличие  эмоциональных
оценок в межличностных отношениях. И здесь, как и во многих других  случаях,
патология  помогает  лучше  понять  сущность   нормального   сознания.   При
некоторых   душевных   заболеваниях   нарушение   сознания   характеризуется
расстройством именно в сфере чувств и  отношений:  больной  ненавидит  мать,
которую до этого горячо любил, со злобой говорит о близких людях и т.д.
       Что же касается философских характеристик  сознания,  то  сознание  в
современной  трактовке  –  это  способность  направлять  свое  внимание   на
предметы внешнего мира и одновременно сосредоточиваться  на  тех  состояниях
внутреннего духовного  опыта,  которые  сопровождают  это  внимание;  особое
состояние человека, в котором ему одновременно доступен и мир и он сам.
       М.К.Мамардашвили, советский философ, гуманист определял сознание  как
светящуюся  точку,  какой-то  таинственный  центр  перспективы,  в   котором
мгновенно приводятся в  связь,  в  соотнесение  то,  что  я  увидел,  что  я
почувствовал, что я пережил, что я подумал. В своей работе  «Как  я  понимаю
философию» он пишет: «Сознание – это прежде всего сознание иного.  Но  не  в
том смысле, что человек остранен  от  привычного  ему,  обыденного  мира,  в
котором он находится. В этот момент человек смотрит на него как  бы  глазами
другого мира,  и  он  начинает  казаться  ему  непривычным,  не  само  собой
разумеющимся.  Это  и  есть  сознание  как   свидетельство.   То   есть,   я
подчеркиваю,  во-первых,  что  есть  сознание  и,  во-вторых,   что   термин
«сознание» в принципе означает какую-то связь или соотнесенность человека  с
иной реальностью поверх или через голову окружающей реальности».
      Однако философы всегда искали связь сознания с космическим  идеальным.
Они обратили внимание на то, что в сознание  прорывается  нечто  такое,  что
лежит где-то в  его  глубине  или  же  за  его  пределами.  У  многих  людей
возникают предчувствия, которые значительно опережают  реальные  восприятия.
Многие чувствуют опасность в условиях, когда казалось  бы  ничто  о  ней  не
напоминает.  Более  сложный  пример  связан  с  тем,   что   человек   часто
прислушивается к  внутреннему  голосу  и  действует  в  соответствии  с  его
советом, не зная, кому этот  голос  принадлежит.  Глубоко  религиозные  люди
часто  отождествляют  его  с  голосом  Бога,  Христа,  ангелов.  Порой   они
сомневаются, чей это голос: Бога или дьявола.
      Конечно, в любой момент работы сознания в нем есть нечто  осознаваемое
и неосознаваемое. Осознавать сразу все  невозможно.  При  сосредоточении  на
одном упускается из поля внутреннего  внимания  многое  другое.  А  процессы
идут во всем сознании. Будучи целостностью, сознание влияет на  осознаваемое
посредством тех процессов, которые не осознаются. И  все  же  неосознаваемое
существует в сознании, и это проверяется путем  перемены  внимания.  В  поле
внимания  могут  быть  взяты  те  моменты  сознания,  которые  до  этого  не
осознавались. Итак, осознаваемое и неосознаваемое постоянно переплетаются  в
сознании, и движение мысли связано с существованием этой  соотносительности.
Все это как будто бы не выводит нас за пределы тезиса  тех  ученых,  которые
отрицают связь сознания с космосом как некую мистику.
      И все же философы заметили, что неосознаваемое,  в  определенной  мере
присущее  самому  сознанию,  выходит  за   рамки   сознания.   Так,   Платон
свидетельствует о своем внутреннем голосе, который  он  узнавал  и  которому
доверял. Он всегда к нему прислушивался и с ним советовался. Его  внутренний
голос  можно  отнести  к  осознаваемому.  Но  возникает  вопрос:   кому   же
принадлежит этот голос? Когда в обыденной жизни мы слышим за дверью голос  и
не можем определить, кому он принадлежит, то открываем  дверь  и  видим  его
владельца. В случае же с голосом Платона все попытки изменения  ситуации  ни
к чему не приводят. Значит, есть такое - неосознаваемое, которое  невозможно
перевести в свою противоположность.
       Сознание предполагает, что акты «я мыслю», «я переживаю», «я вижу»  и
т.д., вызванные взаимодействием «я» и внешнего мира, одновременно  порождают
сопровождающие их акты:  «я  мыслю,  что  я  мыслю»,  «я  переживаю,  что  я
переживаю», «я вижу, что я вижу» и т.д. Эти сопровождающие  акты  составляют
содержание рефлексии и самосознания. В сознании человек,  напр.,  не  просто
переживает, но отдает себе  отчет  в  том,  что  он  переживает  и  наделяет
переживание смыслом. Другой  пример:  психическая  процедура  «я  мыслю»  не
тождественна сознанию. Для его возникновения необходимо, чтобы человек  взял
свое мышление о чем бы то ни было под контроль  самой  мысли,  т.е.  занялся
процедурой понимания того, почему он об этом мыслит, как он мыслит, есть  ли
какая-либо цель в его  мыслительном  внимании  к  данному  предмету  и  т.д.
Сознание обеспечивает человеку  прояснение  всех  смысло-жизненных  проблем:
для чего он живет, достойно ли живет, есть ли цель  в  его  существовании  и
т.п. Направленность на внешние предметы присуща и психике животных,  но  без
актов  рефлексии  и  самосознания,  предполагающих  формирование  «я»,   как
состояния выделенности человека  из  природы,  из  сообщества  других  людей
(других «я»). Без «я» нет сознания, поэтому оно присуще только людям.
Сознание управляет самыми сложными формами поведения, требующими
постоянного внимания и сознательного контроля, и включается в действие в
следующих случаях: (а) когда перед человеком возникают неожиданные,
интеллектуально сложные проблемы, не имеющие очевидного решения, (б) когда
человеку требуется преодолеть физическое или психологическое сопротивление
на пути движения мысли или телесного органа, (в) когда необходимо осознать
и найти выход из какой-либо конфликтной ситуации, которая сама собой
разрешиться без волевого решения не может, (г) когда человек неожиданно
оказывается в ситуации, содержащей в себе потенциальную угрозу для него в
случае непринятия немедленных действий.
       Таким образом, можно сделать  вывод,  что  сознание  –  это  свойство
высокоорганизованной материи мозга. Поэтому основой сознания  является  мозг
человека, а также его органы чувств. Исходя  из  этого  еще  древнегреческий
философ Эпикур утверждал: «В здоровом теле здоровый дух». В настоящее  время
это стало своего рода пословицей, но она  права  отчасти,  т.к.  современная
наука доказывает, что  более  существенное  воздействие  на  бытие  человека
оказывает сознание, нежели тело.
ЭВОЛЮЦИЯ СОЗНАНИЯ.


  На протяжении нескольких миллиардов лет эволюция  совершенствовала  живые
организмы Земли. От простейших одноклеточных, где способом  взаимоотношений
были хищничество и симбиоз, до высокоорганизованных многоклеточных  природа
вынашивала все более и более совершенных существ. Венцом её  творения  стал
Человек.  Отличительной  его  особенностью  стала   общественная   трудовая
деятельность, речь, а также  сознание - как производное от первых двух.  Но
это нисколько не умаляло значимости биологического  в  человеке,  и  отсюда
вытекает социально  -  биологический   дуализм  природы  человека.  Поэтому
проблемой сознания и бессознательного занимаются многие науки естественного
и гуманитарного циклов. И в связи с этим сегодняшние понятия этих  терминов
крайне многогранны, особенно если  учесть,  что  в  некоторых  науках  есть
несколько точек зрения  относительно  данной  проблемы.  Однако  существует
всего несколько основополагающих наук, а именно:  философия,  психология  и
биология,  -  придерживаясь  которых,  можно  создать  наиболее   общее   и
относительно  полное  представление  об  этой  теме.  В  завершении   этого
рассуждения уместно упомянуть слова Эриха Фромма из книги «Кредо»: «Человек
– продукт естественной эволюции, он- часть природы, но, наделенный  разумом
и самосознанием, он превосходит её».
СОЗНАНИЕ И ФИЛОСОФИЯ.

Как гласит поговорка, научная психология, потеряв сначала душу, затем сознание, похоже, скоро лишится и ума», — писал философ Г. Фейгл, директор Центра философии и естественных наук в Миннесоте.  В этих словах отразилась одна из основных тенденций современной научной мысли — попытка свести все духовные и психические явления к биохимическим процессам, происходящим в мозгу. Некоторые философы с большим энтузиазмом приветствуют эту тенденцию и как могут способствуют ее развитию. Знаменитый философ, профессор метафизической философии Оксфордского университета Г. Риль выразил свое отношение к идее нефизической природы мышления таким образом: «Я буду называть эту идею намеренно пренебрежительно „догмой о духе из машины".Я собираюсь доказать, что эта догма неверна, и неверна не столько в частностях, сколько в принципе».  Сторонники элиминативного материализма, одного из современных философских течений, дошли до того, что предложили вообще исключить из научного обихода такие слова, как сознание, эмоции или боль. Они утверждают, что эти слова субъективны и потому лишены реального смысла, хотя это явно противоречит нашему жизненному опыту. Описывая этот подход, философ Р. Рорти из Принстона вкладывает в уста последователей этой философии такие слова: «Нам будет легче жить, если отныне вместо того, чтобы сказать „Мне больно", вы будете говорить „Нервный импульс прошел по моим Сиволокнам"».  По сути дела, философы просто идут по пути, уже проложенному современной наукой, которая с самого зарождения была механистической. В 1750 году французский врач Ламетри писал: «На основании всего этого можно смело утверждать, что человек — это машина». А не так давно оксфордский зоолог Р. Даукинс провозгласил: «Мы — машины, предназначенные для выживания, роботы, запрограммированные сохранять эгоистические молекулы под названием „гены"».  Ученый Г. Л. Мелцер в своей книге «Химия человеческого поведения» пишет: «Весь обширный диапазон эмоциональных и интеллектуальных возможностей, которые, с нашей точки зрения, присущи исключительно человеку, является результатом сочетания невероятно сложной нейрохимической организации и высокоспециализированных морфологических структур... У нас нет никаких оснований считать, что разум — это нечто большее, чем совокупность функций, воспоминаний и способностей, заложенных в мозгу каждого индивида».  Большинство ученых спокойно относятся к деперсонифицирующим социальным и психологическим последствиям подобного взгляда. Профессор Дж. Тейлор из Лондонского Королевского колледжа утверждает: «Разум в настоящее время представляется лишенным автономности продуктом физического мозга». Далее Тейлор пишет, что осознание этого факта «приведет к полному изменению привычных представлений человека о его месте в мироздании и к подрыву традиционных институтов общества». Какое же решение он предлагает? Он просто призывает нас «начать готовить людей к жизни в детерминистическом мире».  Для основных течений в современной психологии также характерен механистический подход к психическим явлениям. Дж. Уотсон, профессор психологии из Университета Джонса Хопкинса, является основателем бихевиоризма, одной из ведущих школ современной психологии. Он говорит о сознании следующим образом: «Его нельзя увидеть, потрогать, понюхать, попробовать или передвинуть. Это чистой воды допущение, такое же недоказуемое, как и устаревшее понятие души». Развивая эту идею, один из самых известных психо-логов-бихевиористов Б.Ф. Скиннер однажды заявил, что, будь его воля, он наложил бы запрет на то, что он называет «внутренним человеком... человеком, воспетым романтической литературой с ее идеалами свободы и благородства». Он продолжает: «Этот запрет уже давно пора наложить... внутренний человек был создан из нашего невежества, и с углублением наших знаний этот эфемерный образ окончательно рассеется».
Психология 3. Фрейда тоже в основе своей материалистична. В начале своей карьеры Фрейд, тогда молодой нейрофизиолог, поставил перед собой честолюбивую цель — доказать, что в основе всех психических явлений лежат физиологические процессы. Хотя со временем ему пришлось отказаться от своих намерений, до конца своих дней он оставался верен этой гипотезе. «Я совершенно не желаю, — писал он своему коллеге, — оставлять психологию в подвешенном состоянии, лишенной физиологической основы. Однако, кроме этой уверенности [в том, что такая основа существует], у меня нет никаких данных, ни теоретических, ни терапевтических, с которыми я мог бы работать, поэтому мне приходится делать вид, как будто кроме психологических факторов ничего не существует. Трудно сказать, почему мне до сих пор не удалось доказать свою теорию».  Не так давно некоторые ученые решили, что если человек представляет собой всего лишь сложную мыслящую машину, то не исключено, что им тоже удастся создать аналогичную машину. Один из ведущих специалистов в области кибернетики М. Минский из Массачусетского технологического института считает, что в недалеком будущем будет создан компьютер, «обладающий интеллектом среднего человека... Он будет способен обучать себя сам. ...Через несколько месяцев он достигнет уровня гения... А еще через несколько месяцев возможности этого компьютера будут практически неограниченны». Минский добавляет: «Если нам повезет, эти машины согласятся оставить нас при себе в качестве домашних животных».
Уверенный в том, что искусственный интеллект заменит человека во всех сферах деятельности, А. Харкинс, профессор Университета в Миннесоте, директор программы «Образование будущего», писал: «К 2 000-му году люди начнут вступать в брак с роботами и обществу придется переосмыслить само понятие „человек"».   Картина будущего, населенного гуманоидными компьютерами, может греть сердца любителей научной фантастики, но учитывает ли она истинные качества человека, отличающие его от мертвой материи?
В основе того, что мы называем человеческим опытом, лежат наши мысли, чувства и желания. Философы, психологи и ученые, охваченные нетерпеливым желанием приравнять сложные машины к человеку, забывают о фундаментальных отличиях между ними.
Причина подобной путаницы коренится в главном постулате современной науки, которая исходит из того, что все явления этого мира могут быть объяснены на основании сравнительнопростых законов физткт. оптраясь на эту механис тическую предпосылку, ученые приступают к изучению мозга, рассчитывая в конечном счете понять механизм его деятельности, научиться управлять им и воспроизвести все его функции, включая то, что мы называем сознанием.
А что, если в основе сознания лежат нефизические силы и принципы? В этом случае задача исследователей становится безнадежно сложной. Поэтому большинство ученых настаивают на том, что механизм работы мозга может быть исчерпывающе объяснен на основании простых физических законов, и продолжают ставить эксперименты и создавать теории. «Только в этом случае, — пишет Б.Ф. Скиннер в своей книге „По ту сторону свободы и достоинства", — мы сможем перейти от предположений к наблюдениям, от таинств к конкретным механизмам, от недоступного к подчиняющемуся нашей власти».
Однако функции человеческого разума не сводятся к переработке информации. Основу нашего опыта составляет сознание, но никто до сих пор не смог описать его количественно, как описывают химические реакции, силу тяжести или другие физические явления. В то же время невозможность количественного описания сознания ни в коей мере не ставит под сомнение сам факт его существования — о существовании сознания каждый знает на собственном опыте.
Итак, механистический подход позволяет описывать только поведение, связанное с сознанием, но не само сознание, что свидетельствует об ограниченности такого подхода в исследованиях психических явлений. Сталкиваясь с этой проблемой, многие ученые, вместо того, чтобы признать неприложимость механистического подхода к изучению сознания, пытаются доказать, что сознание — это всего лишь комплекс сложных поведенческих реакций. Это заблуждение лежит в основе их веры в то, что механизмы и компьютеры достаточной сложности смогут обрести сознание.
Однако существует множество доказательств того, что сознание принципиально отличается от связанного с ним поведения. Например, что произойдет, если человек случайно ударит по пальцу молотком? Это вызовет определенный, стандартный набор поведенческих реакций — человек закричит, затрясет рукой, на его лице появится гримаса и т.д. Исследуя реакцию организма, мы обнаружим изменение химического состава крови, характерные электрохимические импульсы в мозгу и пр. Хотя эти регистрируемые изменения являются частью события, они отличны от ощущения боли как такового. Каждый из нас на собственном опыте знает, что такое боль, но, несмотря на это, она не поддается физическому описанию. Поэтому наука предпочитает иметь дело с тем, что может быть описано количественно, а именно с электрохимическими импульсами. Но если мозг — это всего-навсего механизм для обработки информации, поступающей с этими импульсами, то что же все-таки отличает его от приборов, которыми ученые регистрируют эти импульсы в мозгу?
Ответ на этот вопрос достаточно ясен — при описании работы механизма нет никакой необходимости вводить понятие боли. Другими словами, у нас нет никаких оснований считать, что машина чувствует боль. То же самое справедливо и по отношению к мозгу. Однако по своему опыту мы знаем, что человек чувствует боль, поэтому понятие «ощущение боли» — это самостоятельная категория, которая никак не зависит от наших представлений о механизме функционирования мозга.
Рассмотрим другой пример. Представим себе устройство, которое при зажигании красной лампочки произносит фразу: «Я вижу красный свет». Такое устройство нетрудно сделать, подсоединив фотоэлемент с красным фильтром к усилителю. При поступлении сигнала красного света усилитель включит магнитофон с заранее записанной фразой: «Я вижу красный свет». Но хотя этот прибор заявляет о том, что он «видит» красный свет, ни один человек в здравом уме не подумает, что устройство на самом деле «видит» что-то. Подобно этому, магнитофон записывает звуковые сигналы, но ничего не слышит, автомобиль движется, но не ощущает этого. Любое действие машины, воспроизводящей действия человека, может быть исчерпывающе описано с механистических позиций. Но в случае человека, наделенного сознанием, физическое описание его деятельности не учитывает пережитый им опыт. Поскольку тело человека действует как сложнейший механизм, его поведение можно до некоторой степени описать с помощью поддающихся измерению параметров. Но все эти количественные параметры описывают исключительно механизмы поведения и восприятия, а сознание, не поддающееся количественному описанию, остается в стороне. Бесспорно, наука достигла успехов в физическом описании отдельных явлений, но это еще не основание для того, чтобы заключать, что все природные явления, включая сознание, можно объяснить механистически. Альтернативные подходы не только существуют: во многих случаях они более обоснованны, поэтому нам не следует отвергать их.
Даже сподвижник Дарвина Т. Гексли указывал на то, что феномен сознания не поддается упрощению. Он писал: «Основное положение материализма гласит, что в мироздании не существует ничего, кроме материи и силы, и что все остальные природные явления можно объяснить, исходя из этих двух начал... Однако совершенно очевидно, что существует третье начало и объект познания во Вселенной — сознание, которое нельзя считать ни материей, ни силой, ни какой-либо производной от того или другого...».
Несмотря на это, многие ученые продолжают отрицать реальность сознания и искать механистические объяснения этого феномена. Популярная сейчас теория функционализма, которая лежит в основе исследований в области искусственного интеллекта, определяет процесс мышления как компьютерную реакцию на внешние раздражители. Наличие сознания не принимается в расчет, а человеческие ощущения и эмоции сводятся к математическим построениям.
Например, при описании головной боли, ощущение боли (которое для нас и является собственно головной болью) просто не учитывается. Что же тогда такое головная боль с точки зрения функционалистов? Как ни трудно в это поверить, но один из видных представителей функционализма, Дж. Фодор, из Массачусетса утверждает: «Головная боль должна определяться как набор зависимостей между определенными раздражителями и реакциями на них».  Иными словами, то, что мы называем головной болью, функционалисты считают некой программой, заложенной в мозг, которая заставляет нас вести себя так, как будто у нас болит голова. Сама же боль остается за кадром, так как ее невозможно записать в компьютерную программу.
Функционализм, как и все остальные механистические теории сознания, не способен объяснить личные ощущения человека, поэтому даже Фодор, ярый сторонник физического объяснения природы сознания, признает его несовершенство. Он пишет: «Многие психологи, которым близки основные положения функционализма, обеспокоены тем, что эта теория не способна ничего сказать о природе сознания как такового. Функционалисты предприняли несколько остроумных попыток убедить себя и своих коллег в том, что этому можно не придавать особого значения. Но, на мой взгляд, они мало чего добились. По сути дела, проблема качественного содержания [сознания] внушает серьезные сомнения в обоснованности надежд функционализма создать общую теорию психической деятельности». 
Неудовлетворительность любых механистических объяснений психической деятельности человека привела к тому, что некоторые ученые были вынуждены сойти с механистических позиций. Среди них можно отметить Нобелевского лауреата физика Э. Вигнера. «Существует два типа реальности или бытия: бытие моего сознания и бытие всего остального, — говорит Вигнер. — Причем последнее не абсолютно, а относительно».  Вигнер отмечает, что внешние явления известны ему постольку, поскольку он обладает сознанием, поэтому бытие его сознания бо лее реально, чем внешний мир. А. Гевис, сотрудник исследовательской лаборатории электроэнцефалографии из Сан-Франциско в результате продолжительных исследований был вынужден признать, что ум человека обладает трансцендентными свойствами. Он пишет: «Мы должны быть готовы к тому, что более тонкие свойства ума, такие, как творческие способности и вдохновение, в конечном счете окажутся принципиально непостижимыми. Я, в отличие от некоторых моих коллег, далеко не уверен в том, что мышление можно свести к потоку электронов». 
ИСТОРИЧЕСКИЙ ОБЗОР ПРОБЛЕМЫ ВЗАИМООТНОШЕНИЯ УМА И ТЕЛА.
На протяжении всей истории человечества ученые и философы ломали голову над тем, что представляет собой ум. Анализ связи между сознанием и мозгом получил в западной науке название «проблемы взаимоотношений ума и тела».
Мы уже убедились в том, что сознание нельзя описать с помощью физических параметров, однако остается открытым вопрос о том, что же представляет собой сознание и как оно связано с мозгом. Если сознание — это результат деятельности высших нервных центров мозга, то его природу в принципе можно постичь, ограничившись неколичественным описанием мозга. Или же источником сознания является некая отдельная субстанция, связанная с мозгом? В западной науке эту субстанцию принято называть «умом» и «эго» («Я»), причем эти два понятия считаются равнозначными. Поэтому до поры до времени мы тоже будем употреблять эти слова как синонимы для обозначения сознающего «Я», однако позже мы укажем на принципиальные отличия между умом и носителем сознания, или «эго».
Западные мыслители традиционно выделяли сознание (или ум) в отдельную категорию, проводя различие между ним и мозгом. Одна из наиболее знаменитых теорий такого типа была создана французским философом и математиком семнадцатого века Декартом. Его дуалистическая концепция постулировала существование двух субстанций — мыслящей и телесной. По Декарту, атрибутом мыслящей субстанции является способность мыслить и субъективно переживать процесс мышления, тогда как атрибутом телесной субстанции является пространственная протяженность. Ум и тело взаимодействуют друг с другом и влияют друг на друга; влияние тела на ум называется ощущением, а влияние мысли на тело — усилием воли. Поэтому его учение иногда называют интеракционизмом (теорией взаимодействия).
Декарт утверждал, что ум, как нефизическая субстанция, не имеет протяженности. Но его оппоненты говорили, что ум, не занимающий места в пространстве, не сможет влиять на материальное тело, обладающее протяженностью. Декарту так и не удалось опровергнуть этот аргумент. Одна из причин неудачи Декарта кроется в его представлениях о природе мыслящей субстанции. Он полагал, что если некая субстанция обладает атрибутами, не поддающимися физическому описанию, то все остальные ее свойства тоже не могут быть описаны физически. Однако, строго говоря, нельзя исключать вероятность того, что нематериальная субстанция будет обладать некоторыми параметрами, поддающимися материальному измерению. Например, нет никаких логических оснований исключать возможность того, что нематериальное мышление занимает место в пространстве и способно взаимодействовать с мозгом. Но противники Декарта, большинство из которых были физиками, в один голос отвергали возможность подобного взаимодействия, так как оно противоречит законам сохранения энергии и момента. Взаимодействие нематериального ума с мозгом должно приводить к изменению энергетического состояния мозга и, следовательно, к нарушению законов физики. Из математических формул, описывающих эти законы, следует, что движение материи целиком определяется физическими причинами. Если бы на материю оказывали влияние нефизические причины, эти уравнения не могли бы удовле- творительно описать движение материи. Здесь стоит упомянуть, что до сих пор никому еще не удалось доказать, что вся материя подчиняется только физическим законам. В частности, никто не дал исчерпывающего математического описания мозга и его функций. Человеческий мозг состоит из ста миллиардов нервных клеток и проследить все энергетические изменения, происходящие в мозгу, никому не под силу. Поэтому аргумент, выдвигаемый физиками против теории взаимодействия, ничем не обоснован и продиктован только их желанием уместить взаимоотношения ума и мозга в привычные для них рамки. До Декарта практически все мыслители признавали отличие ума (или «Я» человека) от тела и мозга. Декарт попытался сформулировать этот дуализм так, чтобы оградить его от нападок последователей бурно развивавшейся в то время механистической науки, которая не оставляет места для нематериальных субстанций. Однако его объяснение оставило без ответа так много вопросов, что большинство мыслителей, занимавшихся проблемой взаимосвязи ума и тела после Декарта, отказались от теории взаимодействия. Некоторые ученые предприняли осторожные попытки построить такие дуалистические модели, которые не противоречили бы известным законам физики. Одной из таких теорий был эпифеноменализм, у истоков которого стоит друг Дарвина Т. Гексли. В основе эпифеноменализма тоже лежит постулат о существовании двух самостоятельных субстанций: ума и мозга. Однако на самом деле эта теория пытается утвердить преимущество механистических взглядов, используя крайне странную модель. Эпифеноменалисты утверждают, что материя порождает нематериальное сознание, но это сознание никак не влияет на материю. У этой модели два основных недостатка. Во-первых, она не объясняет, каким образом сознание может возникнуть из материи. Во-вторых, крайне сомнительной представляется мысль о том, что сознание не влияет на материю. В физике все компоненты физической системы оказывают то или иное влияние на поведение системы в целом. Почему же сознание должно быть исключением?
ЭМПИРИЧЕСКИЕ ДОКАЗАТЕЛЬСТВА НЕЗАВИСИМОСТИ СОЗНАНИЯ ОТ МОЗГА.




До сих пор мы анализировали недостатки механистического подхода к проблеме сознания и кратко описали историю вопроса о взаимоотношениях ума и тела. При этом мы уподобили связь ума и мозга отношениям, в которых находятся программист и компьютер. Скептически настроенный читатель вправе спросить, существуют ли непосредственные эмпирические доказательства, подтверждающие эти взгляды. Такие доказательства существуют, хотя, как и всякие другие эмпирические доказательства, их можно истолковывать по-разному. Научные доказательства независимости ума от материального мозга и тела были получены в результате исследований случаев клинической смерти (так называемый посмертный опыт) и памяти о прошлых жизнях.
Люди, пережившие клиническую смерть или травму, которая сопровождалась потерей сознания, часто рассказывают, как они наблюдали свое физическое тело и все, что с ним происходило, как бы со стороны.
Чаще всего можно встретить описания того, как человек, переживший инфаркт, рассказывает о том, что делал медицинский персонал, пытаясь вернуть его к жизни. При этом он, как правило, рассказывает, что наблюдал за всем происходящим из точки, находившейся вне его тела. В соответствии с медицинскими представлениями, в состоянии клинической смерти нормальное функционирование мозга прекращается, о чем свидетельствует энцефалограмма, и если сознание — это действительно продукт материального мозга, то пациент должен находиться в бессознательном состоянии. Далеко не все исследования в этой области заслуживают доверия, но некоторые из них проведены учеными с безупречной репутацией. Например, кардиолог, профессор Университета Эмери, доктор М. Сабом одно время не скрывал своего скептического отношения к посмертному опыту, однако позднее, после проведенных им исследований, изменил свое отношение. Он собрал контрольную группу из 25 пациентов, переживших инфаркт, которые никогда не говорили о своих
«выходах из тела». Сабом попросил их описать, что делалось с ними во время реанимации. Двадцать человек из этой группы допустили серьезные ошибки в своем описании, трое дали неполное, но в целом правильное описание, а два пациента сказали, что ничего не знают о реанимации.
Другая группа состояла из 32 человек, которые рассказывали о «выходе из тела» в процессе реанимации. Из этой группы 26 пациентов в общих чертах правильно описали свой предсмерт ный кризис, шестеро привели детали, совпавшие с медицинскими записями о ходе их реанимации, а описания одного пациента «были точны в мельчайших деталях, касавшихся процедур, кото рым его подвергали, и хода его реанимации».  В контрольной группе ни один из пациентов не смог дать детального описания реанимационных процедур, в то время как в группе пациентов, «выходивших из тела», шестеро смогли это сделать с большой точностью, несмотря на то, что во время реанимации были без сознания. Результаты этого и других исследований убедили Сабома в реальности посмертного опыта. Некоторые врачи, сомневающиеся в реальности «выходов из тела», предположили, что в момент кризиса пациенты находились в полубессознательном состоянии и потому смогли рассказать обо всем, что происходило с ними. Однако Сабом отмечает, что в тех редких случаях, когда пациенты находятся в полубессознательном состоянии (например, во время операции), их описания лишены наглядности и более походят на описания кошмарных снов, в то время как сообщения людей, переживших клиническую смерть, были визуально точными и вполне достоверными. Другие оппоненты объясняют это явление самовнушением человека, воспитанного в определенных культурных или религиозных традициях. Проверяя это предположение, Сабом опросил большую группу людей, переживших клиническую смерть, и обнаружил, что «выход из тела» наблюдался у 40 процентов опрошенных без какой-либо корреляции с возрастом, полом, национальностью, местом жительства, образованием, профессией, вероисповеданием и осведомленностью о феномене посмертных переживаний.
Доктор Р. Нойе и доктор Р. Блаше предположили, что посмертный опыт является психологической реакцией на приближение неумолимой смерти, отчаянной попыткой человека сохранить свою индивидуальность, прибегнув к помощи фантазии. Однако Сабом приводит случаи, когда люди ощущали человеческий мозг состоит из двух ос новных элементов: „ума" и „мозга", то нельзя ли считать предсмертный кризис своего рода сигналом для начала процесса отделения ума от мозга?.. Сам я склонен верить в это. Гипотеза о способности ума выходить из тела лучше всего объясняет имеющиеся в нашем распоряжении факты... Является ли ум, отделяющийся в момент смерти от ма териального мозга, тем, что некоторые религиозные доктрины называют „душой", которая продолжает существо вать после биологической смерти? Насколько я понимаю, это и есть основной вопрос, поднятый сообщениями о феномене посмертных переживаний».  Сообщения о памяти прошлых жизней также часто грешат неточностями, а то и являются обманом, но в то же время мы располагаем данными исчерпывающих, беспристраст ных исследований, проведенных серьезными учеными. Один из таких исследователей — профессор психиатрии Виргинского университета Ян Стивенсон. Стивенсон тщательно изучал случаи, когда дети вдруг начинали рассказывать о своей прошлой жизни. В некоторых случаях ему удалось убедиться в правдивости детских рассказов, изучая упоминавшиеся ими места и людей, которых они описывали в своих рассказах. Стивенсон собрал огромное количество таких случаев, тщательно проверив каждый из них. В качестве примера можно привести случай Суклы, дочери бенгальского железнодорожника. Ее любимой игрой было качать на руках подушку, называя ее Мину. Девочка относилась к Мину как к своей дочери и рассказывала всем об отце Мину и его двух братьях. По словам Суклы, они жили в Бхатпаре, поэтому она все время просила своих родителей отвезти ее туда. Отец Суклы выяснил, что в Бхатпаре действительно жила женщина по имени Мана, которая умерла за несколько лет до того, оставив после себя маленькую дочь — Мину. Это убедило отца Суклы в том, что его дочь в прошлой жизни была Маной. Когда вся семья приехала в Бхатпар, Сукла безошибоч но отвела всех в тот дом, где когда-то жила Мана. Затем среди 30 незнакомых людей она узнала мужа Маны, ее свекровь, шурина и саму Мину. Эти и многие другие детали были тщательно проверены и подтверждены.  Стивенсон скептически относится к хорошо известной технике гипнотической регрессии, считая, что материал, полученный с ее помощью, не может быть как следует проверен.
Поэтому обычно он не принимает в расчет информацию, полученную под гипнозом. Однако иногда данные, полученные с помощью этого метода, поддаются проверке. К числу таких случаев относится описанный им «случай ксеноглоссии». Одна американка из Филадельфии под гипнозом вспомнила о своей прошлой жизни и стала говорить о том, что она — шведский фермер. Несмотря на то, что она никогда в жизни не бывала в Швеции и не знала ни слова по-шведски, под гипнозом она свободно изъяснялась на шведском языке. Специально приглашенные шве ды подтвердили,что она говорит без малейшего акцента, хотя американцы практически не способны произносить некоторые гласные шведского языка. 
Исследования Стивенсона убедительно доказывают, что сознающее «Я» индивида способно перемещаться из одного материального тела в другое. Это явление проще всего объяснить тем, что сознающее «Я» способно к самостоятельному существованию вне мозга и независимо от него.
НЕМЕХОНИЧЕСКОЕ ОПИСАНИЕ СОЗНАНИЯ.
Здесь мы хотели бы предложить альтернативное решение проблемы взаимоотношений ума и тела. Вместо того чтобы придерживаться ущербных и искусственных моделей, построенных на основе механистического взгляда на мир, мы предлагаем рассмотреть принципиально иной подход, основанный на немеханистическом описании сознания, которое приводится в «Бхагавад-гите». В этой книге изложены ведические представления о взаимоотношениях ума и тела, которые отличаются простотой, логичностью и последователь ностью. Мы уже обсуждали теорию панпсихизма, согласно которой каждый атом обладает зачаточным сознанием; мы также остановились на трудностях, с которыми сталкивается эта теория. Но что, если представить себе, что один особый атом несет в себе сознание, пронизывающее все тело? «Бхагавад-гита» утверждает, что в теле находится сознающее «Я», и постулирует его неделимость. Это «Я» является атомом или квантом сознания. Сознание стоит выше мозга и его функций. В существовании сознающего «Я» каждый может убедиться на собственном опыте. Для этого была разработана специальная техника, называемая йогой. Атомарное сознание может взаимодействовать с различными материальными телами, оно может действовать в теле человека и в телах животных и переселяться из тела в тело не только в пределах одного биологического вида. Более того, оно способно функционировать вне и помимо материального тела. Его основные характеристики не поддаются физическому описанию, то есть их невозможно определить количественно. Но, несмотря на это, сознающее «Я» занимает определенное место в пространстве и одной из его функций является обобщение всей совокупности ощущений, мыслей и эмоций в единое сознание живого существа. Оно не взаимодействует с материей согласно известным законам физики, таким, как закон гравитации или законы электромагнетизма. Оно подчиняется другим законам, высшего порядка, к числу которых относится закон кармы. В заключительной статье мы более подробно остановимся на свойствах сознающего «Я».

СОЗНАНИЕ,  БЕССОЗНАТЕЛЬНОЕ И ПОДСОЗНАТЕЛЬНОЕ.

  Сознание  не  является  единственным  уровнем,  на  котором  представлены
психические процессы, свойства и состояния человека, и далеко не  все,  что
воспринимается и управляет поведением человека,  актуально  осознается  им.
Кроме сознания у  человека  есть  и  бессознательное и подсознательное.  Это  -  те  явления,
процессы, свойства и состояния, которые по  своему  действию  на  поведение
похожи на осознаваемые психические, они человеком не рефлексируются, т.  е.
не осознаются. Их по традиции, связанной с сознательными процессами,  также
называют психическими.
  Существует несколько  слов,  характеризующих  непричастность  сознания  к
происходящему. Например, надсознательное, подсознательное, предсознательное
– разные приставки  в  них  означают  влияние  бессознательного  на  разные
стороны жизни. Между этими  терминами   есть  некоторые  различия,  которые
будут упоминаться при их употреблении.
  Подсознательное начало так или иначе  представлено  практически  во  всех
психических   процессах,   свойствах   и    состояниях    человека.    Есть
подсознательное  ощущения,  к  которым   относятся   ощущения   равновесия,
проприоцептивные (мышечные)  ощущения.  Есть  неосознаваемые  зрительные  и
слуховые ощущения, которые вызывают непроизвольные рефлексивные  реакции  в
зрительном и  слуховом  центрах  нервной  системы.  Другими  словами,   это
проявление биологической составляющей человека. Ему свойственны рефлексы  и
инстинкты, страхи и влечения, агрессия и подавленность.
  Изучение феномена  подсознательного  уходит  в  глубокую  древность,  его
признавали в своей  практике  врачеватели  самых  ранних  цивилизаций.  Для
Платона признание существования бессознательного послужило основой создания
теории познания, построенной на воспроизведении того,  что  есть  в  недрах
психики человека.
  В область подсознательно входят:
      .  Психические  явления,  возникающие  во   сне   (сновидения).   Если
        посмотреть определение сна в биологии, то можно прочитать,  что  это
        состояние  характеризуется  отключенностью  сознания.  Истолкованием
        снов занимались очень многие люди – от гадалок  до  психоаналитиков,
        так как в  снах содержится неискаженная сущность  человека,  правда,
        завуалированная различными образами.  Психоанализом  снов  занимался
        З. Фрейд. В своих книгах он рассматривал практически любые  сны  как
        следствие сексуальной дисгармонии. Со столь нетрадиционным подходом,
        он был не понят при жизни, однако со временем интерес к  его  трудам
        стал нарастать,  и  сегодня  его  теория  является  одной  из  самых
        известных. Более подробно эта тема рассмотрена в  разделе  «Основные
        направления в психологии».
      .  Ответные  реакции,  которые  вызываются  неощущаемыми,  но  реально
        воздействующими раздражителями  (“субсенсорные”  или  “субцептивные”
        реакции). Например, одни реагируют  головными  болями  на  магнитные
        бури, а здоровье других зависит от солнечных циклов.
      .  Подсознательное  запоминание  фактов  и  событий,  сопровождающихся
        сильным эмоциональным резонансом. А также бессознательное  забывание
        безразличной и бесполезной нам информации.
      . Движения, бывшие в прошлом сознательными,  но  благодаря  повторению
        автоматизировавшиеся и поэтому более неосознаваемые. Сюда  относятся
        сложные  профессиональные   движения   машинистки,   художника   или
        пианиста.
      . Некоторые побуждения к деятельности, в которых отсутствует  сознание
        цели. Например,  неоднократно  было  доказано  влияние  гипноза  как
        мощного фактора побуждения к, казалось бы, бесполезному действию.
      . К подсознательным  явлениям  относятся  и  некоторые  патологические
        явления, возникающие в психике больного человека: бред, галлюцинации
        и т. д. Они магут возникать  при  сильных  воздействиях  на  нервную
        систему – болезнью, психотропным или галюциногенным веществом.
      . Состояния,  не  связанные  с  серьезными  психическими  нарушениями,
        например навязчивые мысли (обсессии). Это состояние испытывал каждый
        человек. Об таких состояниях  говорят,  что  «мысли  сами  лезут   в
        голову». Например, перед экзаменом  постоянно  думаешь  о  возможном
        течении событий; все могут сказать, что иногда к нам  «привязываются
        мелодии» и т.д.
  Было бы не верно  сказать,  что  бессознательное  -  это  противоположное
сознанию, приравнивать его к животной психике. Бессознательное - это  столь
же специфически  человеческое психическое проявление, как и  сознание,  оно
детерминировано общественными условиями  существования  человека,  выступая
как неконтролируемые, полностью или частично неосознаваемые действия.
  Бессознательное образует низший уровень психики.  Бессознательное  -  это автоматические совокупность  психических  процессов,  актов  и  состояний,   обусловленных воздействиями, во влиянии которых человек  не  дает  себе  отчета.  Являясь психическим,  бессознательное  представляет  собой  такую  форму  отражения
действительности, при которой утрачивается полнота ориентировки во  времени
и  месте  действия,   нарушается   речевое   регулирование   поведения.   В
бессознательном,  в  отличие  от  сознания,   невозможен   целенаправленный
контроль за совершаемыми действиями, невозможна и оценка их результата.
  Неосознаваемые  побуждения  исследовались  в  ситуациях  так   называемых
постгипнотических    состояний.     Загипнотизированному     человеку     в
экспериментальных целях внушалось, что он после выхода  из  гипноза  должен
выполнить некоторые действия; например, подойти к одному из  сотрудников  и
развязать его галстук. Испытуемый,  испытывая  явную  неловкость,  выполнил
указание, хотя и не мог объяснить, почему ему  пришло  в  голову  совершить
столь странный поступок. Попытки оправдать свое действие тем,  что  галстук
был плохо завязан, не только для окружающих, но и для него самого выглядели
явно неубедительными. Тем не менее, в связи с тем, что все происходившее во
время   гипнотического   сеанса   выпало   из   его   памяти,    побуждение
функционировало на уровне бессознательного, и он  был  уверен  в  том,  что
действовал в какой-то мере целенаправленно и правильно.
  Разнообразие форм и проявлений подсознательного исключительно  велико.  В
некоторых  случаях  можно  говорить  не  только  о  подсознательного,  но  и
надсознательном в поведении, деятельности  человека.  Усвоение  социального
опыта, культуры, духовных ценностей и создание  этих  ценностей  художником
или ученым, совершаясь реально, не всегда становятся предметом рефлексии  и
фактически оказываются соединением сознания и подсознательного.  Поэтому  в
разные времена и  в  разных  странах  существуют  множество  направлений  в
изобразительном  искусстве  и  поэзии.  Каждая  новая  историческая   эпоха
своеобразно  отражается  в  сознании  ее  современников,  и  с   изменением
исторических условий существования людей меняется их бессознательное и подсознательное.  Есть немало примеров относительно науки, религии и их взаимовлияний. Например, в XIV-XVI вв., в эпоху возрождения, жил и работал  ученый  Николай  Коперник. Про него говорят, «Остановив солнце, двинул землю». Несмотря на качественно новый подход в науке, он был не признан религией, проповедовавшей теорию  оЗемле как центре Вселенной. За  долгие  века  существования  этой  выгодной
точки зрения, она просто не вызывало сомнений и понималось как  само  собой
разумеющееся. Поскольку религия в то время имела гораздо больше полномочий,
то Николая, верному своему открытию,  сожгли  на  костре.  Естественно,  со
временем, взгляды поменялись,  и  сегодня  эта  история  звучит  более  чем
абсурдно, хотя в  то  время  по  -  другому  и  быть  не  могло.  «Истинная
религиозная позиция зависит от непоколебимого чувства его ценности, а не от
логических доводов» (Джозеф Хендерсон). А Коперник  своей  научной  теорией
пытался подорвать её
  Аналогичная ситуация была и  при  смене  религий  (крещение  Руси,  смена
язычества на христианство), правящей династии, политики или строя. В  таких
случаях всё делалось по принципу «Мы старый  мир  разрушим  до  основания».
После этого начинался период воспитания другого  поколения  людей  с  иными
культурно –  мировоззренческими  ценностями.  Этот  подход  характеризуется
жестокостью по отношению к людям, варварством по  отношению   к  культурным
ценностям,  ведь  уничтожались  тысячи  и   миллионы   людей,   разрушались
архитектурные памятники, сжигались библиотеки. Уничтожалось  всё  то,   что
могло нести хоть крупицу надсознательного.
  Такой же подход применялся не только для уничтожения в физическом смысле.
Например, в Америке был  такой  период,  когда  первой  задачей  одного  из
поколений было разрушить декадентские формы  культуры  среднего  класса  ХХ
века, выставляя  на  первый  план  бессознательные  (подавленные)  элементы
личности, или, как бы выразился  К.  Юнг,  «коллективное  бессознательное».
Поскольку  борьба  была  литературной,  то  в  качестве  средств  массового
поражения использовались новеллы. Одним из представителей  таких  писателей
был Томас Манн. Его произведения воспринимались лишь людьми, у кого «место»
для культуры в сознании было «пустым». Люди постарше,  имеющие  устоявшиеся
культурные ценности, отвергали  всех  писателей  его  когорты.  С  подобным
можно встретиться и в психиатрии, когда врач ненароком задевает пациента за
его «надсознательное». Как  пишет  Джозеф  Хендерсон,  «когда  пренебрегают
степенью значимости  культурной  позиции,  то  в  первую  очередь  страдает
индивидуум».  Отсюда  и  значимость  подсознательной  культурной  базы  для
сознательного восприятия.
  Продолжая тему,  можно  отметить,  что  бессознательное  -  это  понятие,
имеющее очень широкий спектр толкования, начиная от автоматических действий
человека (не получающих отражения в его сознании) и  кончая  особой  сферой
психической реальности, во многом определяющей жизнь и поступки людей.
  Представление  о  многослойности  психики  человека  существовало  уже  в
древневосточной  философии.  Концепция  бессознания  впервые   была   четко
сформулирована Лейбницем («Монадология»,  1720),  трактовавшим  бессознание
как низшую форму  душевной  деятельности,  лежащую  за  порогом  осознанных
представлений,  возвышающихся,  подобно  островкам,  над   океаном   тёмных
перцепций (восприятий). В европейской традиции об этом  также  писал  Кант,
свою концепцию бессознательного создали Э.  Гартман  и  И.  Ф.  Герберт.  В
теории З.Фрейда бессознательное представлено в виде  мощной  иррациональной
силы,  определяющей  поведение  человека.  К.  Г.  Юнгом  введено   понятие
«коллективного бессознательного», характерного для каждого народа и  этноса
и формирующего его  творческий  дух,  чувства  и  ценности.  В  современной
глубинной психологии это понятие широко  используется  для  трактовки  всех
психических форм жизни человека - это совокупность  психических  процессов,
состояний и схем поведения, не представленных отчетливо в  сознании  людей.
Термин «бессознательное» применяется также  для  характеристики  группового
поведения как коллективное бессознательное, руководящее толпой. Особенности
толпы были давно раскрыты и использованы как её слабые стороны.  Психологию
толпы изучали французские социологи Лебон, Тард и Тэн. Они  выделили  такие
черты толпы как:
   o Склонность к чувственному, а не аналитическому восприятию;
   o Нетерпимость критики;
   o Консервативность;
   o Презирание слабой власти, подчинение сильной;
   o Подчинение обаянию лица и идеи;
   o Одновременное недоверие к  избраннику;
   o И чем больше толпа,  тем сильнее у неё выражены эти черты.
  Все эти качества понемногу, крупинками заложены в каждом из  нас,  и  при
накоплении могут образовывать настоящую лавину, ждущую своего выстрела. Эта
теория  была  развита  нашим  современником   А.   Авторхановым   в   труде
«Политическая жизнь общества». Использование бессознательности  толпы  было
не раз использовано  ораторами  последних  двух  веков,  поведавших  немало
революций, войн и переворотов. Эти методы не устарели и по  сей  день.  Тут
уместно вспомнить слова нашего отечественного философа Н. Бердяева: «У меня
отвращение к политике…  она  всегда  основана  на  лжи».  Выходит,  знанием
бессознательности  большой  толпы,  которая  заранее  предсказуема,   можно
заменить реальные  действия?  Далеко  ходить  не  надо,  стоит  лишь  бегло
вспомнить историю  России  последних  десятилетий.  Даже  одного.  Выходит,
можно.



               
СОЗНАНИЕ В КОНТЕКСТЕ АНТРОПОГЕНЕЗА.

      Сознание современного человека есть продукт  всей  всемирной  истории,
итог  многовекового  развития  практической  и  познавательной  деятельности
бесчисленных поколений  людей.  И  для  того,  чтобы  понять  его  сущность,
необходимо выяснить вопрос о том, как оно зародилось.  Сознание  имеет  свою
не только социальную историю,  но  и  естественную  предисторию  -  развитие
биологических  предпосылок  в  виде  эволюции  психики  животных.   Двадцать
миллионов лет создавались условия для возникновения разумного человека.  Без
этой эволюции появление человеческого сознания было бы просто чудом.  Но  не
меньшим чудом было бы и появление психики у  живых  организмов  без  наличия
свойства отражения у всей материи.
      Отражение   есть   всеобщее   свойство   материи,   заключающееся    в
воспроизведении  признаков,  свойств  и   отношений   отражаемого   объекта.
Способность к отражению, а также характер ее проявления  зависят  от  уровня
организации материи. Отражение в неорганической природе,  в  мире  растений,
животных и, наконец, человека  выступает  в  качественно  различных  формах.
Особым и  неотъемлемым  свойством  отражения  у  живого  организма  являются
раздражимость  и  чувствительность  как  специфическое  свойство  отражения,
взаимодействий внешней и внутренней среды  в  виде  возбуждения  и  ответной
избирательной реакции.
      Отражение  во  всем  многообразии  его  форм,  начиная  от  простейших
механических следов и кончая человеческим  разумом,  происходит  в  процессе
взаимодействия  различных  систем  материального  мира.  Это  взаимодействие
имеет  своим  результатом  взаимоотражение,  которое  в  простейших  случаях
выступает в виде механической  деформации,  в  общем  же  случае  -  в  виде
взаимной  перестройки  внутреннего  состояния  взаимодействующих  систем:  в
изменении их связей или направлений  движения, как внешняя реакция  или  как
взаимная  передача  энергии   и   информации.   Любое   отражение   включает
информационный  процесс:  оно  есть  информационное   взаимодействие,   одно
оставляет о себе память в другом.
      Эти    изменения,    запечатляемые    в    другом    и    используемые
самоорганизующимися  системами  называются  информацией   (песок   и   вода,
отпечатки на известняке, отражаемые зеркалом предметы).
      Присущее неживой природе свойство отражения при определенных  условиях
порождает отражение в живой природе  –  биологическую  форму  отражения.  Ее
разновидности: раздражимость, чувствительность, элементарная психика  высших
животных.  Такое  отражение  связано  с  приспособленной  жизнедеятельностью
живых организмов, в чем проявляется  сущность  их  жизни.  В  этом  процессе
развивается нервная система.
      Раздражимость – реакция  живых  организмов  на  благоприятные  условия
среды, вызывающая активность ( имеются уже растений ).
      Чувствительность  –   более   высокая   разновидность   биологического
отражения, способность отражать свойства вещей в виде ощущений.
      Этим формам отражения  присуща  активность  и  целесообразность.  Даже
растения,  простейшие  организмы  исходя  из   потребностей   самосохранения
целесообразно реагируют на биологические важные условия среды.
      На основе  этого  происходит  проявление  зачатков  психической  формы
отражения.  Это  свойство  живых  организмов   (позвоночных)   целесообразно
реагировать  на  предметно-оформленную  среду  с  целью   приспособительного
поведения.  Формы  такого  отражения  –  восприятие  и  представления  имеют
рефлекторную природу. Рефлекс, лежит в основе  психических  явлений,  служит
отражательным нервным механизмом. Он начинается с  восприятия  раздражителя,
продолжается  первыми  процессами  в   организме,   заканчивается   ответным
движением   и   закрепляется   как    безусловный   (Р.Декарт,   И.П.Павлов,
И.М.Сеченов).
      Следующая форма – условный рефлекс. По своей биологической сущности он
является сигнальной деятельностью на  основе  образования  временных  связей
сигнала и внешней и внутренней для организма среды  (условные  раздражители)
предвещают, сигнализируют о предстоящем наступлении существенно  важной  для
организма безусловно-рефлекторной деятельности (пищевой,  защитный,  половой
и т.д.). Это было обусловлено усложнением самих  форм  поведения,  развитием
нервной  системы,  усложнением  структуры  головного  мозга.   Такую   форму
психологического отражения называют  нервно-психологической,  т.к.  рефлексы
имеют нервно-психологическую деятельность мозга своей основой.
      На основе сигнального характера отражательной  деятельности  организма
возникает  и  развивается  опережающее  отражение  действительности.   Такое
отражение  у  животных  осуществляется  элементарными  формами   психики   –
ощущениями, восприятиями,  представлениями,  конкретно  образным  предметным
мышлением.  Физический  механизм  его  назван  первой  сигнальной   системой
(Павлов).
      Психическая форма отражения  высших  животных  развивает  сознательную
форму отражения.  Сущностью  этой  формы  является  способность  отражающего
получать уже сигнал не о свойствах раздражителя, а сигнал или  образ  образа
объекта.  Формами  такого  отражения   становится   –   понятие,   суждение,
умозаключение.  Опережающий   характер   отражения   дополняется   признаком
целенаправленности. Что позволяет человеку, прежде чем  приступить  к  делу,
увидеть  результат  и  построить  образ  действия  по  его  достижению.  Это
позволило  осуществить  новый  способ  жизнедеятельности  человека   –   его
предметно-практическую  деятельность,  которая,   в   свою   очередь   стало
необходимым условием формирования сознания.
      Сознание - высшая форма отражения действительного  мира;  свойственная
только людям и связанная с речью функция мозга, заключающаяся  в  обобщенном
и целенаправленном отражении действительности, в  предварительном  мысленном
построении действий и предвидении их результатов, в  разумном  регулировании
и самоконтролировании поведения человека.  “Ядром”  сознания,  способом  его
существования является знание. Сознание принадлежит  субъекту,  человеку,  а
не окружающему миру. Но содержанием сознания,  содержанием  мыслей  человека
является этот мир, те или иные его стороны, связи, законы. Поэтому  сознание
можно охарактеризовать как субъективный образ объективного мира.
      Для возникновения сознания необходимы были как  биологические,  так  и
социальные предпосылки, которые рассматриваются в  эволюционических  теориях
происхождения человека. Наибольшим признанием используется  трудовая  теория
антропогенеза, в  которой  труд  рассматривается  в  единстве  с  природными
факторами происхождения  человека.  В  числе  первых  природных  предпосылок
антропогенеза называются:
Активная вулканическая деятельность
Сильный радиационный фон на прародине человека – юге Африки
Изменение климата на Земле
Космические воздействия, «пассеонарные» толчки
      Предполагается, что один из факторов или  вся  их  совокупность  стали
причиной мутации, которые наряду с естественным отбором привели к  появлению
биологических человеческих признаков:
            1. Тела, приспособленного для прямохождения;
            2. Кисти, развитые для тонких манипуляций;
            3. Мозга, сложного по структуре, развитого и по объему;
            4. Голой кожи;
            5. Развитой первой сигнальной системой;
            6. Стадной формы обитания пра-людей;
      Они не стали решающими для появления  человека,  и  только  социальные
условия могли сыграть решающую роль. Это:
            1. Труд и трудовой процесс, начиная с  использованием  предметов
               природы в качестве орудий труда, и  заканчивая  изготовлением
               их в совместном труде и общении.
      Решающая роль трудовых операций в формировании человека и его сознания
получила свое материальное фиксированное  выражение  в  том,  что  мозг  как
орган сознания развивался одновременно с развитием руки  как  органа  труда.
Активно действующая рука учила голову думать, прежде чем сама стала  орудием
исполнения  воли  головы,  заведомо  планирующей  практические  действия.  В
процессе   развития   трудовой   деятельности   уточнялись   и   обогащались
осязательные ощущения. Логика практических действий фиксировалась  в  голове
и превращалась в логику  мышления:  человек  учился  думать.  И  прежде  чем
приступить к делу, он уже  мог  мысленно  представить  и  его  результат,  и
способ  осуществления,  и  средства  достижения  этого  результата.  Ключ  к
решению вопроса, который представляет собой  происхождение  человека  и  его
сознания заключается в одном слове - труд.
            2. Членораздельная речь, для передачи  информации  при  труде  и
               общении, формирование языка.
            3. Жизнь в коллективе, совместная деятельность в общине.
      Вместе с возникновением  труда  формировался  человек  и  человеческое
общество. Коллективный труд предполагает сотрудничество людей  и  тем  самым
хотя бы элементарное разделение трудовых  действий  между  его  участниками.
Разделение трудовых усилий возможно лишь в том случае, если  участники  как-
то осмысливают связь своих действий с действиями других членов коллектива  и
тем самым  с  достижением  конечной  цели.  Формирование  сознания  человека
связано  с  возникновением   общественных   отношений,   которые   требовали
подчинения  жизни  индивида  социально-фиксированной  системе  потребностей,
обязанностей, исторически сложившихся обычаев и нравов.
      Т.о.  сознание  –историческое  образование,  появляется  как  развитие
присущего   материи   свойства    отражения;    высшая    форма    отражения
действительности,  присущая  человеку  как  особым  образом   организованной
материи,  функция  его  мозга,  связана  с  биологическими  предпосылками  и
социальными условиями.


ЯЗЫК И СОЗНАНИЕ.

      Мимико - жестикулярные и звуковые средства взаимного  общения,  прежде
всего, высших животных и послужили биологической  предпосылкой  формирования
человеческой речи. Развитие труда способствовало  тесному  сплочению  членов
общества.  У  людей  появилась  необходимость  что-то  сказать  друг  другу.
Потребность   создала   орган   -   соответствующее   строение    мозга    и
периферического  речевого  аппарата.  Физиологический  механизм  образования
речи - условно-рефлекторный: произносимые в той  или  иной  ситуации  звуки,
сопровождаемые жестами, сочетались в мозгу с соответствующими  предметами  и
действиями, а затем с  идеальными  явлениями  сознания.  Звук  из  выражения
эмоций превратился в средство обозначения образов предметов,  их  свойств  и
отношений.
      Сущность языка выявляется в его двуединой функции:  служить  средством
общения и орудием мышления.  Язык  -  это  система  содержательных  значимых
форм.  Сознание  и  язык  образуют  единство:  в  своем  существовании   они
предполагают друг  друга  как  внутренне,  логически  оформленное  идеальное
содержание  предполагает  свою  внешнюю  материальную   форму.   Язык   есть
непосредственная действительность мысли, сознания. Он участвует  в  процессе
мыслительной деятельности как ее чувственная основа или орудие. Сознание  не
только выявляется, но и формируется с помощью языка. Связь  между  сознанием
и языком не механическая, а органическая. Их нельзя отделить друг от  друга,
не разрушая того и другого.
      Посредством языка происходит переход от восприятия и  представлений  к
понятиям, протекает процесс оперирования понятиями. Речь представляет  собой
деятельность,  сам  процесс  общения,  обмена  мыслями,  чувствами  и  т.п.,
осуществляемый с помощью языка как  средства  общения.  Но  язык  не  только
средство общения, но и орудие  мышления,  средство  выражения  и  оформления
мыслей. Дело в том, что мысль, понятие лишены образности, и потому  выразить
и усвоить мысль, значит, облечь ее в словесную форму. Даже тогда,  когда  мы
мыслим про себя, мы мыслим,  отливая  мысль  в  языковые  формы.  Выполнение
языком этой своей функции обеспечивается тем, что слово - это  знак  особого
рода: в нем, как  правило,  нет  ничего,  что  напоминало  бы  о  конкретных
свойствах обозначаемой вещи, явления, в силу чего оно и  может  выступать  в
роли знака - представителя целого класса  сходных  предметов,  т.е.  в  роли
знака понятия.
      Наконец, язык выполняет роль инструмента, накопления знаний,  развития
сознания. В языковых формах наши представления, чувства и мысли  приобретают
материальное бытие и благодаря этому могут  стать  и  становятся  достоянием
других людей.
      В речи человек фиксирует свои мысли, чувства и ,благодаря этому, имеет
возможность подвергать их анализу как  вне  его  лежащий  идеальный  объект.
Выражая свои  мысли  и  чувства,  человек  отчетливее  уясняет  их  сам.  Он
понимает себя, только испытав  на  других  понятность  своих  слов.  Язык  и
сознание едины. В этом единстве  определяющей  стороной  является  сознание,
мышление: будучи отражением действительности, оно “лепит”  формы  и  диктует
законы своего языкового бытия. Через сознание и практику структура языка,  в
конечном счете, выражает, хотя и в модифицированном виде,  структуру  бытия.
Но единство языка и мышления не означает их тождества. Действительно  мысль,
понятие как значение слова есть отражение объективной  реальности,  а  слово
как знак - средство выражения и закрепления мысли, средство  и  передачи  ее
другим людям. К этому следует добавить, что  мышление  по  своим  логическим
законам и формам интернационально, а язык по  его  грамматическому  строю  и
словарному составу - национален.
      Наконец, отсутствие тождества языка и  мышления  просматривается  и  в
том, что порой мы понимаем все слова, а  мысль,  выраженная  с  их  помощью,
остается для нас недоступной, не говоря уже о  том,  что  в  одно  и  то  же
словесное выражение люди с различным жизненным опытом вкладывают  далеко  не
одинаковое смысловое содержание.
      Эти особенности в соотношении языка и мышления необходимо учитывать  и
в живой речи, и в речи письменной. Естественные языки - главное  и  решающее
средство общения между людьми, средство организации нашего мышления.  Вместе
с тем по мере развития познания и общественной практики, наряду  с  языками,
начинают все шире использоваться и неязыковые знаки, и знаковые  системы.  В
конечном счете, все они, так  или  иначе,  связаны  с  естественным  языком,
дополняя  его  и  расширяя  его  диапазон  и  возможности.  К  числу   таких
неязыковых знаковых систем можно  отнести  системы  знаков,  используемых  в
математике, химии, физике, нотную грамоту, знаки дорожного движения  и  т.д.
Больше того, формируются  искусственные  языки  -  язык  математики,  других
наук, а в последнее время и формализованные языки программирования.
      Язык и сознание  образуют  противоречивое  единство.  Язык  влияет  на
сознание: его исторически сложившиеся нормы, специфичные у  каждого  народа,
в одном и том же объекте оттеняют  различные  признаки.  Однако  зависимость
мышления от языка не является абсолютной. Мышление  детерминируется  главным
образом своими связями с действительностью,  язык  же  может  лишь  частично
модифицировать форму и стиль мышления.
      Состояние  проблемы  соотношения  мышления  и  языка  еще  далеко   до
завершения,   оно   содержит   еще   множество   интересных   аспектов   для
исследования.



СТРУКТУРА СОЗНАНИЯ.


      Понятие “сознание” не однозначно. В широком смысле слова под ним имеют
в виду психическое отражение действительности, независимо от того, на  каком
уровне оно осуществляется - биологическом или  социальном,  чувственном  или
рациональном. Когда имеют в виду сознание в  этом  широком  смысле,  то  тем
самым подчеркивают его отношение  к  материи  без  выявления  специфики  его
структурной организации.
      В более узком и специальном значении под сознанием  имеют  в  виду  не
просто  психическое  состояние,  а  высшую,  собственно  человеческую  форму
отражения  действительности.   Сознание   здесь   структурно   организовано,
представляет собой целостную  систему,  состоящую  из  различных  элементов,
находящихся между собой в  закономерных  отношениях.  В  структуре  сознания
наиболее отчетливо выделяются прежде  всего  такие  моменты,  как  осознание
вещей, а также переживание , то есть  определенное  отношение  к  содержанию
того, что отражается. Способ,  каким  существует  сознание,  и  каким  нечто
существует для него, это - знание. Развитие  сознания  предполагает,  прежде
всего,  обогащение  его  новыми  знаниями  об  окружающем  мире  и  о  самом
человеке.  Познание,  осознание  вещей  имеет  различные   уровни,   глубину
проникновения в  объект  и  степень  ясности  понимания.  Отсюда  обыденное,
научное, философское, эстетическое и религиозное  осознание  мира,  а  также
чувственный  и   рациональный   уровни   сознания.   Ощущения,   восприятия,
представления, понятия, мышление  образуют  ядро  сознания.  Однако  они  не
исчерпывают всей  его  структурной  полноты:  оно  включает  в  себя  и  акт
внимания как свой необходимый компонент. Именно благодаря  сосредоточенности
внимания определенный круг объектов находится в фокусе сознания.
      Воздействующие на нас предметы,  события  вызывают  в  нас  не  только
познавательные образы, мысли, идеи, но и эмоциональные “бури”,  заставляющие
нас  трепетать,  волноваться,  бояться,  плакать,   восхищаться,   любит   и
ненавидеть. Познание и творчество - это не холодно-рассудочное, а  страстное
искание истины.
      Без человеческих эмоций  никогда  не  бывало,  нет  и  быть  не  может
человеческого  искания  истины.   Богатейшая   сфера   эмоциональной   жизни
человеческой личности включает в  себя  собственно  чувства,  представляющие
собой отношение к внешним воздействиям (удовольствие, радость, горе и  др.),
настроение или эмоциональное самочувствие (веселое, подавленное  и  т.д.)  и
аффекты (ярость, ужас, отчаяние и т. п.).
      В силу определенного отношения  к  объекту  познания  знания  получают
различную  значимость  для  личности,  что  находит  свое   наиболее   яркое
выражение в убеждениях: они проникнуты глубокими и устойчивыми чувствами.  А
это является показателем особой ценности для человека  знаний,  ставших  его
жизненным ориентиром.
      Чувства,  эмоции  суть  компоненты  человеческого  сознания.   Процесс
познавания затрагивает все стороны внутреннего мира человека -  потребности,
интересы, чувства, волю. Истинное познание человеком мира  содержит  в  себе
как образное выражение, так и чувства.
      Познание не ограничивается познавательными  процессами,  направленными
на объект (внимание), эмоциональной сферой. Наши  намерения  претворяются  в
дело благодаря усилиям воли.  Однако  сознание  -  это  не  сумма  множества
составляющих его элементов, а их гармоничное  объединение,  их  интегральное
сложноструктурированное целое.
      Исходя из рассмотренного представления сознания можно выделить функции
сознания:
 Познавательная
 Прогноза, предвидения, целепологания
 Доказательства истинности знания
 Ценностная
 Коммуникативная
 Регулятивная
      Т.о. сознание - высшая, содейственная только человеку  и  связанная  с
речью   функция   мозга,   заключающаяся   в   обобщенном,    оценочном    и
целенаправленном отражении мира  в  субъективных  образах  и  конструктивно-
творческом преобразовании  действительности,  в  предварительном   мысленном
построении действии и предвидении их результатов, в  разумном  регулировании
и  само  контролировании  поведения  человека;  это   способ   существования
идеального.

ИДЕАЛЬНОСТЬ СОЗНАНИЯ.
      Физиологические  механизмы   психических   явлений   не   тождественны
содержанию самой психики, представляющей собой отражение действительности  в
виде субъективных образов. Диалектико-материалистическая концепция  сознания
не совместима ни с  идеалистическими  воззрениями,  отрывающими  психические
явления от мозга, ни со взглядами так называемых  вульгарных  материалистов,
отрицающих специфику психического.
      Отражение вещей, их  свойств  и  отношений  в  мозгу,  разумеется,  не
означает их перемещения в мозг или образования их  физических  отпечатков  в
нем наподобие отпечатков на воске. Мозг  не  деформируется,  не  синеет,  не
холодеет, когда на него оказывают  воздействие  твердые,  синие  и  холодные
предметы.  Переживаемый  образ  внешней  вещи   есть   нечто   субъективное,
идеальное. Он не сводим ни к самому материальному объекту, находящемуся  вне
мозга, ни к тем физиологическим процессам,  которые  происходят  в  мозгу  и
порождают  этот  образ.  Идеальное  есть  не  что  иное,  как  материальное,
“пересаженное” в человеческую голову и преобразованное в ней.
      Сущностью сознания является его идеальность, которая выражается в том,
что составляющие сознания образы не обладают ни свойствами отражаемых в  нем
предметов, ни свойствами нервных процессов, на основе которых они возникли.
      Идеальное выступает как  момент  практического  отношения  человека  к
миру,  отношения,   опосредованного   формами,   созданными   предшествующим
поколениями - прежде  всего  способностью  отражать  в  материальных  формах
языка,  знаков,  и  превращать  их  посредством  деятельности   в   реальные
предметы.
      Идеальное не является чем-то самостоятельным по отношению к сознанию в
целом: оно характеризует сущность сознания в отношении  к  материи.  В  этом
плане  идеальное  позволяет  глубже  осмыслить  вторичность   высшей   формы
отражения. Такое понимание  имеет  смысл  только  при  изучении  соотношении
материи и сознания, отношения сознания к материальному миру.
      Идеальное и материальное не разделены непроходимой  гранью,  идеальное
есть ни  что  иное,  как  материальное,  пересаженное  в  человек  голову  и
преобразованное  в  ей.  Такое  преобразование  материального  в   идеальное
производит мозг.
      Духовный мир человека невозможно ни осязать, ни видеть, ни слышать, ни
обнаружить  какими-либо  приборами  или  химическими  реактивами.  В   мозгу
человека  никто  еще  не  нашел  непосредственно  ни  одной  мысли:   мысль,
идеальное не имеет  существования  в  физическом  и  физиологическом  смысле
этого слова. Вместе с тем, мысли,  идеи  реальны.  Они  существуют.  Поэтому
нельзя считать идею чем-то “недействительным”. Однако, ее  действительность,
реальность не материальна, а идеальна. Это наш внутренний мир, наше  личное,
индивидуальное сознание, а также  весь  мир  “надличной“  духовной  культуры
человечества, то есть внешне объективированные  идеальные  явления.  Поэтому
никак нельзя сказать,  что  реальнее  -  материя  или  сознание.  Материя  -
объективная, а сознание - субъективная реальность.
      Сознание принадлежит человеку как субъекту, а не объективному миру. Не
существует “ничьих” ощущений, мыслей, чувств. Всякое ощущение,  мысль,  идея
есть ощущение, мысль, идея конкретного человека. Субъективность же образа  -
это отнюдь не произвольное  привнесение  чего-то  от  субъекта:  объективная
истина есть тоже субъективное явление. Вместе с тем, субъективное  выступает
и в смысле неполной адекватности образа оригиналу.
      Содержание  мысленного  образа  предмета  определяется   не   анатомо-
физиологической организацией  человека  и  не  тем,  что  познающий  субъект
находит непосредственно в природе на основе  своего  индивидуального  опыта.
Его содержание  представляет  собой  синтетическую  характеристику  объекта,
полученную в ходе предметно - преобразующей деятельности.  Этим  открывается
принципиальная возможность объективного изучения сознания:  оно  может  быть
познано   через   формы   своего   выявления    в    чувственно-практической
деятельности.
      Субъективный   образ   как   знание,   как   духовная   реальность   и
физиологические процессы как его материальный субстрат - качественно  разные
явления. Непонимание  этой  качественной  специфики  порождало  механическую
тенденцию  их  отождествления.  Абсолютизация  же  специфики  сознания   как
субъективного  образа  порождает  тенденцию  противопоставлять  идеальное  и
материальное и доводить противопоставление  до полного распада мира  на  две
субстанции - духовную и материальную.
      Сознание и объективный мир - противоположности,  образующие  единство.
Основой его является  практика,  чувственно-предметная  деятельность  людей.
Именно она и порождает необходимость  психического  сознательного  отражения
действительности. Необходимость  сознания,  и  при  этом  сознания,  дающего
верное отражение мира, лежит в условиях и требованиях самой жизни.
                ПОНЯТИЕ ОБЩЕСТВЕННОГО СОЗНАНИЯ, ЕГО СТРУКТУРА.

      Человек, являясь, по определению Аристотеля, "общественным  животным",
призван жить в обществе самим ходом развития Материи. Будучи индивидом,  он,
тем не менее, все равно представляет собой некий элемент общества,  которое,
в  свою   очередь,   является   своего   рода   системой,   гиперорганизмом,
составленным из некоего количества всякого рода людей,  вынужденных  жить  в
данном социуме.
      Общественное сознание представляет собой  совокупность  идей,  теорий,
взглядов, представлений, чувств,  верований,  эмоций  людей,  настроений,  в
которых отражается  природа,  материальная  жизнь  общества  и  вся  система
общественных отношений.  Общественное  сознание  формируется  и  развивается
вместе с возникновением  общественного  бытия,  так  как  сознание  возможно
только как продукт социальных отношений. Но и общество  может  быть  названо
обществом лишь тогда, когда сложились его основные элементы, в том  числе  и
общественное сознание. Совокупность обобщенных представлений, идей,  теорий,
чувств,  нравов,  традиций,  т.е.  всего  того,  что  составляет  содержание
общественного сознания, образует духовную  реальность,  выступает  составной
частью общественного бытия. Но хотя материализм  и  утверждает  определенную
роль общественного бытия по  отношению  к  общественному  сознанию,  однако,
нельзя упрощенно говорить  о  первичности  первого  и  вторичности  другого.
Общественное сознание возникло не спустя какое-то время после  возникновения
общественного бытия, а одновременно и в единстве с ним.
      Без общественного сознания общество просто не могло  бы  возникнуть  и
развиваться,  потому  что  оно  существует  как  бы  в   двух   проявлениях:
отражательной и активно-творческой.  Сущность  сознания  как  раз  в  том  и
состоит, что оно  может  отражать  общественное  бытие  только  при  условии
одновременного  активно-творческого  преобразования  его.  Но,   подчеркивая
единство общественного бытия и общественного сознания, нельзя забывать и  об
их     различии,      специфической      разъединенности,      относительной
самостоятельности.
      Особенностью общественного сознания  является  то,  что  оно  в  своем
влиянии на бытие может как бы оценивать его, вскрывать его потаенный  смысл,
прогнозировать, через практическую деятельность людей  преобразовывать  его.
В  этом  заключается  та  исторически  сложившаяся   функция   общественного
сознания, которая делает его необходимым и  реально  существующим  элементом
любого общественного устройства. Никакие реформы, если они не  подкрепляются
общественным осознанием  их  смысла  и  необходимости,  не  дадут  ожидаемых
результатов, а только повиснут в воздухе.
      Связь между общественным бытием и общественным сознанием многогранна и
разнообразна. Отражая общественное  бытие,  общественное  сознание  способно
активно  влиять  на  него  через  преобразовательную   деятельность   людей.
Относительная самостоятельность общественного сознания  проявляется  в  том,
что оно обладает преемственностью.  Новые  идеи  возни  кают  не  на  пустом
месте, а  как  закономерный  результат  духовного  производства,  на  основе
духовной культуры прошлых поколений.  Будучи  относительно  самостоятельным,
общественное сознание может опережать общественное бытие  или  отставать  от
него. Например, идеи использования фотоэффекта возникли за 125 лет до  того,
как  было   изобретено   Дагерром   фотографирование.   Идеи   практического
использования радиоволн осуществлялись почти через 35 лет после их  открытия
и т.д.
      Общественное сознание представляет собой  особый  социальный  феномен,
отличающийся  собственными,   свойственными   лишь   ему   характеристиками,
специфическими закономерностями функционирования  и  развития.  Общественное
сознание, отражая всю  сложность  и  противоречивость  общественного  бытия,
является  тоже  противоречивым,  имеет  сложную  структуру.   С   появлением
классовых обществ оно приобрело классовую структуру. Различия  в  социально-
экономических условиях жизни людей, естественно, находят  свое  выражение  в
общественном   сознании.   В   государствах   многонациональных   существует
национальное сознание различных народов.  Взаимоотношения  между  различными
нациями отражаются в сознании  людей.  В  тех  обществах,  где  национальное
сознание  превалирует  над  общечеловеческим,  верх  берет   национализм   и
шовинизм.
      По  уровню,  глубине  и  степени  отражения  общественного   бытия   в
общественном сознании различают сознание обыденное и теоретическое. С  точки
зрения  материальных  его  носителей  следует  говорить   об   общественном,
групповом  и  индивидуальном  сознании,  а  в  историко-генетическом   плане
рассматривают общественное сознание в целом или его особенности в  различных
общественно-экономических формациях.

ОБЩЕСТВЕННОЕ И ИНДИВИДУАЛИСТИЧЕСКОЕ СОЗНАНИЕ И ИХ ВЗАИМОСВЯЗЬ.

      Анализ  сущности  и  структуры   общественного   сознания   начнем   с
рассмотрения индивидуального сознания и  его  диалектической  взаимосвязи  с
общественным.
      Индивидуальное  сознание  -  это  духовный  мир  личности,  отражающий
общественное бытие через призму  конкретных  условий  жизни  и  деятельности
данного человека. Это  совокупность  идей,  взглядов,  чувств,  свойственных
конкретному  человеку,   в   которых   проявляется   его   индивидуальность,
неповторимость, отличающая  его  от  других  людей.  Диалектика  взаимосвязи
индивидуального  и  общественного  сознания  -  это  диалектика  взаимосвязи
единичного и общего. Общественное сознание складывается на  основе  сознания
отдельных людей, но не является их простой  суммой.  Это  качественно  новое
общественное  явление,  органический  и  переработанный  синтез  тех   идей,
взглядов, чувств, которые присущи индивидуальному  сознанию.  Индивидуальное
сознание человека многообразнее и ярче общественного  сознания.  Однако  оно
не  достигает  той  глубины,   которая   присуща   общественному   сознанию,
охватывающему  все  стороны  духовной   жизни   общества.   Вместе   с   тем
индивидуальное сознание отдельных  людей  в  силу  их  особых  достоинств  в
отдельных областях знания может подниматься  до  уровня  общественного.  Это
возможно,  когда  индивидуальное  сознание   приобретает   общечеловеческое,
научное значение, выражает идеи, совпадающие с общественными  потребностями.
Д.Уатт и Н.Ползунов почти одновременно создали паровые машины. Но  в  Англии
идеи Уатта были востребованы обществом и получили  развитие,  а  в  отсталой
России  не  было   общественной   потребности   в   паровых   двигателях   и
использование их затормозилось.
      С другой стороны, говоря о взаимосвязи индивидуального и общественного
сознания, следует подчеркнуть, что индивидуальное  сознание  несет  на  себе
печать общественного, так как оно всегда есть и  будет  продуктом  общества.
Любой индивид  есть  носитель  общественных  взглядов,  привычек,  традиций,
берущих  свое  начало  из  глубины  веков.  В  свою  очередь,  все  люди   в
определенной степени несут в своем  сознании  современные  идеи,  взгляды  и
т.п. Человек не может быть изолированным от общества  и  общественных  идей.
Трансформируясь  через  бытие  отдельных  людей,  их  общественное  сознание
формирует индивидуальное сознание. Ньютон совершил свои гениальные  открытия
потому, что он, по его словам, стоял на плечах  таких  гигантов  мысли,  как
Галилей,  Кеплер  и  многие  другие.   Общество   -   сложное   материальное
образование, состоящее  из  множества  различных  социальных  групп.  Такими
группами являются классы, сословия, интегральные  (работники  умственного  и
физического   труда,   жители   города    и    деревни),    этнографические,
демографические и профессиональные группы. Каждая группа является  субъектом
определенного  сознания,  и  в  этом  смысле  можно  говорить  о   групповом
сознании. Групповое сознание диалектически связано с общественным  сознанием
и индивидуальным как особенное. Оно складывается на основе  индивидуального,
но, как  и  общественное  сознание,  не  представляет  собой  простой  суммы
индивидуального,   хотя   и   отражает   бытие   социально-экономических   и
политических условий жизни каждой группы людей.  В  то  же  время  групповое
сознание опосредуется общественным сознанием и  выступает  как  элемент  или
подсистема общественного сознания, входя в него частью своих элементов.


ООБЩЕСТВЕННАЯ ПСИХОЛОГИЯ И ИДЕАЛОГИЯ, МАССОВОЕ СОЗНАНИЕ.

      Обыденное сознание - это низший уровень  общественного  сознания,  его
неотъемлемая  часть,  подсистема  общественного   сознания.   Оно   отражает
простые, зримые отношения между людьми, между людьми и вещами,  человеком  и
природой.   Повседневная   практика   людей   позволяет   устанавливать   на
эмпирическом уровне отдельные причинно-следственные связи  между  явлениями,
позволяет строить простые умозаключения, вводить  новые  понятия,  открывать
простые истины. Однако на  уровне  обыденного  сознания  невозможно  глубоко
проникнуть в сущность вещей, явлений, подняться  до  глубоких  теоретических
обобщений.  В  первый  период  жизни  людей  обыденное   сознание   являлось
единственным и главным. По мере развития общества возникает необходимость  в
более глубоких обобщениях, а  обыденное  сознание  становится  недостаточным
для удовлетворения возросших потребностей.
      Тогда возникает теоретическое сознание. Возникая на основе  обыденного
сознания, оно  направляет  внимание  людей  на  отражение  сущности  явлений
природы и общества, побуждая к более глубокому их анализу.  Через  обыденное
сознание   теоретическое   сознание   связано   с    общественным    бытием.
Теоретическое сознание делает жизнь  людей  более  осознанной,  способствует
более  глубокому  развитию  общественного  сознания,  поскольку   раскрывает
закономерную связь и сущность материальных и духовных процессов.
      Обыденное сознание складывается из обыденного  знания  и  общественной
психологии. Теоретическое сознание несет в себе научные знания о  природе  и
обществе. Обыденное знание - это знание элементарных  условий  бытия  людей,
позволяющее человеку ориентироваться в его непосредственном  окружении.  Это
знание об использовании простых орудий труда,  простых  природных  явлениях,
нормах отношений друг с другом.
      Общественная   психология   -   это   совокупность   чувств,   эмоций,
несистематизированных взглядов,  настроений,  обычаев,  традиций,  привычек,
складывавшихся  под  влиянием  непосредственного  общественного  бытия.  Над
общественной психологией возвышается идеология.
      Идеология  -  это  совокупность  идей,  взглядов,  теорий,  отражающих
общественные  отношения  в  более  или  менее  стройной  системе.  Идеология
включает в себя политические и правовые взгляды, теории, философию,  мораль,
искусство,  религию.  Общественная  психология  не  способна  подняться   до
глубоких научно-теоретических обобщений.  Она  отражает  общественное  бытие
поверхностно, хотя и более тесно связана с ним,  чутко  реагируя  на  всякие
его  изменения.  Идеология,  глубже  отражая   суть   общественного   бытия,
способствует кардинальным его изменениям  на  основе  использования  научных
данных. Между общественной психологией и идеологией существует  органическое
и  диалектическое  единство.  Идеология,  анализируя  и  обобщая  результаты
практической деятельности людей, позволяет установить основные  тенденции  в
развитии исторических процессов.
      У нас сложилось  ограниченное  и  неверное  представление  о  массовом
сознании, трактовавшемся  как  низкопробная,  примитивная  часть  обыденного
сознания  определенной  части  трудящихся  и  ,прежде  всего,  молодежи.  Но
массовое сознание есть  более  сложный  феномен.  По  подсчетам  социологов,
каждый человек является членом как минимум 5-6 только малых и не  менее  10-
15 больших и "средних" формальных и неформальных  групп.  Эта  масса  людей,
будучи   реальной,    естественной    общностью,    объединяется    каким-то
действительным  (пусть  хотя  бы  кратковременным)   социальным   процессом,
осуществляет общую деятельность, демонстрирует совместное  поведение.  Более
того, сам феномен  массы  не  возникает,  если  подобная  общая,  совместная
деятельность или подобное поведение отсутствуют.  Массовое  сознание  -  это
сознание массы, сознание различных типов и видов масс.
      С массовым сознанием связано общественное мнение, которое представляет
его частный случай. Общественное  мнение  выражает  отношение  (скрытое  или
явное)  различных   социальных   общностей   к   тем   или   иным   событиям
действительности. Оно определяет поведение отдельных  личностей,  социальных
групп, масс и государств. Общественное  мнение  может  отражать  истину  или
быть ложным. Оно может возникать стихийно, а может формироваться  как  часть
массового    сознания    государственными    учреждениями,     политическими
организациями, средствами  информации.  Например,  в  30-е  годы  средствами
пропаганды в нашей стране было сформировано массовое  сознание  нетерпимости
к инакомыслящим. И общественное мнение требовало смерти всем, кто  по  своим
убеждениям  не   вписывался   в   рамки   массового   сознания.   Правильное
представление об  общественном  сознании  нельзя  составить,  не  анализируя
специфических форм, посредством  которых  реально  осуществляется  отражение
общественного бытия и обратное воздействие общественного сознания  на  жизнь
общества.

ФОРМЫ ОБЩЕСТВЕННОГО СОЗНАНИЯ.

      Под формам общественного сознания понимают различные формы отражения в
сознании людей объективного мира и общественного бытия, на  основе  которого
они возникают в процессе практической деятельности.
      Общественное сознание существует и проявляется в формах  политического
сознания,  правового  сознания,  нравственного  сознания,   религиозного   и
атеистического  сознания,   эстетического   сознания,   естественно-научного
сознания. Существование различных форм общественного  сознания  определяется
богатством и многообразием самого объективного мира -  природы  и  общества.
Имея своеобразный  предмет  отражения,  каждая  форма  сознания  имеет  свою
особую  форму  отражения:  научное  понятие,  моральную  норму,  религиозную
догму, художественный образ. Но  богатство  и  сложность  объективного  мира
создают только возможность появления различных форм общественного  сознания.
Реализуется  же  эта   возможность   на   основе   конкретной   общественной
потребности.
      Политическое сознание. Политическое сознание формируется с  появлением
классов, государства  и  политики  как  сферы  общественной  жизни,  т.е.  с
возникновением   политической   системы   общества.   В    нем    отражаются
взаимоотношения классов и социальных  групп,  их  роль  и  место  в  системе
государственной власти, а также отношений  между  нациями  и  государствами,
основой для единства этих связей являются экономические отношения  общества.
      Политическое сознание в классовом обществе носит  классовый  характер.
Оно не может быть  однородным,  ибо  оно  охватывает  сферу  отношений  всех
классов и слоев к государству и правительству.
      Политическое  сознание  является  своеобразным  стержнем   всех   форм
общественного сознания и занимает среди них особое место, потому что  в  нем
отражаются экономические интересы классов и социальных групп, оно  оказывает
значительное воздействие на борьбу за  власть  и  на  все  сферы  социальной
жизни. Политическому сознанию принадлежит ведущая роль, так  как  оно  ближе
стоит  к  экономическому  базису  и  выражает  материальные  и  политические
интересы субъектов.  Экономика  первична  по  отношению  к  политике,  но  и
политика способна оказывать влияние на экономику, на решение ее задач,  т.к.
она  есть  концентрированное  выражение  экономики.  Политическое   сознание
выполняет   интегрирующую   роль,   оно   пронизывает   все   другие   формы
общественного  сознания.  Конечно,  эта  роль  очень  сложна,  так   как   и
политическое сознание может испытывать  воздействие  со  стороны,  например,
религии, права или науки, но ведущее  влияние  сохраняется  за  политическим
сознанием.
      Политическое сознание является необходимым элементом  функционирования
и развития политической системы  в  целом.  Политическое  сознание  призвано
выполнять в обществе  прогностическую  функцию,  оценочную,  регулятивную  и
познавательную.
      Выделяются  уровни  политического  сознания:  обыденно-практический  и
идеолого-теоретический.   Обыденно-теоретическое    политическое    сознание
возникает  стихийно,  из  практической  деятельности  людей,  их  жизненного
опыта. Здесь взаимосвязано эмоциональное и рациональное,  опыт  и  традиции,
настроение  и  стереотипы.  Это  сознание  нестабильно,   ибо   зависит   от
конкретных условий жизни, эмоций и меняющегося опыта. В то же время  оно  во
многом статично, ибо стереотипы мешают гибкости мышления.
      Носителями обыденного сознания являются  все  члены  общества,  и  оно
выполняет масштабную роль, отражаясь в  массовых  политических  настроениях.
Способом выражения обыденного сознания является общественная  психология.  В
нем  отражается  отношение  субъектов  к  государственной  власти,   и   оно
определяется   уровнем   экономической   и   социальной   жизни.   Обыденное
политическое  сознание  ценно  тем,  что  оно  характеризуется  целостностью
жизнепонимания и, подвергаясь творческой  обработке,  является  основой  для
теоретического политического сознания.
      Теоретическое  политическое   сознание   (идеология)   характеризуется
полнотой   и   глубиной   отражения   политической   реальности,   отличаясь
способностью  к  прогнозированию,  систематизацией  взглядов.  Оно  призвано
выработать обоснованную политическую программу, опираясь на экономическую  и
социальную  практику.   Идеология   нацелена   активно   воздействовать   на
общественное  сознание.  Выработкой  идеологии  занимаются  не   все   члены
общества,  а  специалисты   (идеологи),   посвятившие   себя   политическому
творчеству  и   занимающиеся   осмыслением   законов   общественной   жизни.
Политическая идеология  может  оказывать  большое  влияние  на  общественное
сознание в целом, потому что она является не только системой взглядов, но  и
имеет государственную силу, свою  систему  пропаганды,  используя  при  этом
науку, право, искусство, религию, все средства массовой информации.
      Правовое  сознание.  Правовое  сознание  наиболее  тесно   связано   с
политическим сознанием, потому  что  в  нем  непосредственно  проявляются  и
политические, и  экономические  интересы  социальных  групп.  Оно  оказывает
значительное воздействие и на экономику, и на политику,  и  на  все  стороны
социальной жизни.  Правовое  сознание  выполняет  в  обществе  регулятивную,
оценочную  и  познавательную  функции.  Правосознание   -   это   та   форма
общественного сознания, в которой отражаются знания  и  оценки,  принятые  в
обществе в качестве юридических  законов  нормативов  социально-политической
деятельности   субъектов   права:   индивида,    коллектива,    предприятия.
Правосознание имеет конкретно-исторический характер, оно изменяется в  связи
с изменениями экономических и политических условий жизни общества, но  в  то
же время  следует  отметить  в  нем  и  существенную  преемственность  между
прошлым и настоящим.  Правовое  сознание  тесно  связано  со  всеми  формами
общественного сознания, но более всего оно  взаимодействует  с  политическим
сознанием и нравственным, занимает  как  бы  промежуточное  положение  между
ними. Правосознание общества способствует поддержке идеи  регламентированных
отношений между личностью и государством, оно  необходимо  для  установления
законопорядка,  для  защиты  общества  от  произвола  и  анархии.  Но   если
политическое сознание формируется в зависимости  от  социально-экономических
интересов, то правовое сознание помимо этого  опирается  на  рациональные  и
нравственные оценки. Правовое сознание возникает с  появлением  политической
организации общества, права, с делением общества  на  классы.  Правосознание
связано с правом. Правосознание и право в то же время нетождественны.  Право
- это юридические законы,  это  система  общеобязательных  социальных  норм,
охраняемых силой государства.  Правовые  отношения  -  это  отношения  между
отдельными  людьми,  организациями,  государственными  органами,  связанными
друг с другом обязанностями и правами, они гарантируются законом и  отражают
меру  возможного  и  должного  поведения.  Правовые   нормы   не   допускают
отклонений от предписаний права.  За  правонарушение  законом  предусмотрена
гражданская, административная,  дисциплинарная,  уголовная  ответственность.
Следует отметить, что право, во-первых, отражает  существующие  общественные
отношения,  а  во-вторых,  оно  воздействует  на   их   развитие   благодаря
специфическому механизму их регулирования.
      В  структуру  правосознания  входят  такие  элементы,   как   правовая
идеология и правовая  психология.  Правовая  идеология  призвана  достаточно
глубоко отразить правовую и связанную с  ней  политическую  реальность,  она
характеризуется системностью, логичностью, способностью  к  прогнозированию.
Правовая идеология включает в  себя  теорию  государства  и  права,  систему
знаний о правовой  основе,  теорию  правового  развития  на  основе  анализа
объективной  действительности.   При   этом   следует   отметить,   что   на
формирование   правовой   идеологии   значительное   воздействие   оказывает
экономический базис общества. В  структуре  правосознания  важным  элементом
является  правовая  психология,  как  специфическая  форма  его  проявления,
включающая  чувства,  настроения,  традиции,  обычаи,  общественное  мнение,
социальные привычки и формирующаяся под непосредственным воздействием  самых
различных  социальных   явлений.   В   структуре   правового   сознания   по
субъективному признаку можно выделить индивидуальное, групповое  и  массовое
(например, классовое) сознание. Если выделить  такой  критерий,  как  уровни
отражения  действительности,  то   следует   развести   следующие   понятия:
обыденное,   профессиональное    и    научное    правосознание.    Обыденное
правосознание  формируется   стихийно   в   повседневной   практике   людей.
Профессиональное   и   теоретическое   правосознание   являются   отражением
существенных  связей  и  закономерностей  действительности  и  находя   свое
выражение  в  юридической  науке  и  других   формах   сознания   (например,
политическом и нравственном).  На  практике  обыденное,  профессиональное  и
теоретическое  сознание  очень  тесно   взаимосвязаны   и   взаимодействуют.
Специфика правосознания заключается  в  том,  что  оно  не  только  отражает
существующее право, но может и критически оценивать действующую  юридическую
систему,  может  выдвинуть  свой  нравственно-правовой  идеал   как   символ
справедливости.
      Нравственное  сознание  содержит  в  себе   исторически   изменяющиеся
нравственные отношения, представляющие собой субъективную сторону морали.  В
основе   нравственного   сознания   находится   категория    нравственности.
Нравственность - это понятие,  которое  является  синонимом  морали.  Мораль
возникла раньше  других  форм  общественного  сознания,  еще  в  первобытном
обществе,  и  выступала  регулятором  поведения   людей   во   всех   сферах
общественной  жизни:  в  быту,  в  труде,  в   личных   отношениях.   Мораль
поддерживала общественные устои жизни,  формы  общения.  Она  выступала  как
совокупность норм и  правил  поведения,  выработанных  обществом.  В  морали
отражены отношения человека к обществу,  отношения  человека  к  человеку  и
требования общества к человеку. Нравственное сознание пронизывает все  сферы
деятельности  человека.  Можно  выделить  профессиональную  мораль,  бытовую
мораль и  мораль  семейную.  Нравственные  нормы,  отраженные  в  категориях
добра, зла,  долга,  совести,  чести,  достоинства,  ответственности,  имеют
конкретно-историческое содержание, обусловленное уровнем развития  общества.
Понятие нравственности является диалектически  изменчивым,  и  рассматривать
его  необходимо  во  взаимодействии  с  общественной   практикой,   с   теми
категориями, которые определяют моральные принципы человечества и  в  то  же
время сами определяются социальной деятельностью. Ф.Энгельс был прав в  том,
что "представления о добре и зле так сильно менялись от народа к народу,  от
века к веку, что часто прямо противоречили одно другому". Содержание  морали
определяется интересами конкретных  общественных  классов,  в  то  же  время
следует  отметить,  что  в  моральных  нормах  отражены  и  общечеловеческие
нравственные ценности и принципы - это такие принципы и нормы как  гуманизм,
сострадание,   коллективизм,   честь,   долг,   верность,   ответственность,
великодушие, благодарность, дружелюбие.
      Нравственное сознание изучает одна из философских дисциплин  -  этика.
Этика (греч., от - нрав, обычай, привычка) -  это  теория  морали,  наука  о
морали, в которой исследуются человеческие отношения, смысл  жизни,  понятие
счастья, добра и зла, нравственные ценности, причины  возникновения  морали.
Уже древние философы рассматривали этику  как  практическую  философию,  ибо
она стремилась обосновать мысли о должном в виде  нравственных  принципов  и
норм, в виде идеалов и духовных потребностей.
      Нравственное  сознание  имеет  сложную  структуру,  в  которой   можно
выделить  взаимосвязанные   элементы:   нравственный   идеал,   нравственная
потребность,  нравственная  мотивация  и   самооценка,   нормы,   ценностная
ориентация, взгляды, чувства. В нравственном сознании следует  выделить  два
основных начала:  эмоциональное  и  интеллектуальное.  Эмоциональное  начало
выражено в виде мироощущения  и  мировосприятия  -  это  моральные  чувства,
представляющие   личное    отношение    к    различным    сторонам    жизни.
Интеллектуальное начало представлено в виде  миропонимания  моральных  норм,
принципов,   идеалов,   осознания   потребностей,   понятий   добра,    зла,
справедливости, совести.
      Нравственное  сознание  связано  с   другими   формами   общественного
сознания,  оно  оказывает  на  них  влияние  и  прежде  всего  такая   связь
просматривается  с  правовым,   политическим   сознанием,   эстетическим   и
религией. Наиболее тесно взаимодействуют нравственное сознание  и  правовое.
И право, и мораль регулируют взаимоотношения в обществе.  Но  если  правовые
принципы  закреплены  в  законах  и  выступают   как   принудительная   мера
государства, то нормы морали опираются на общественное  мнение,  традиции  и
обычаи. Специфика нравственного  сознания  заключается  в  том,  что  в  нем
отражены стихийно сформировавшиеся нормы, оценки и  принципы,  подкрепленные
обычаями  и  традициями.  Человек  сам  может  оценить   свои   поступки   и
происходящие события, опираясь на моральные  нормы,  поэтому  выступает  как
субъект  с  достаточно  развитым  уровнем  нравственного  сознания.  Следует
отметить то, что нравственные нормы не должны быть догматичными,  мораль  не
должна  ограничивать   свободу   развития   индивидуальности.   Нравственное
сознание  человека  может  опережать  свое  время,  и   на   борьбу   против
несправедливо устроенного мира очень  часто  подталкивали  людей  не  только
экономические причины, но и моральное недовольство существующим  положением,
стремление изменить и усовершенствовать мир  на  основе  принципов  добра  и
справедливости.
      Эстетическое   сознание   Эстетическое   сознание   в   системе   форм
общественного сознания занимает особое место.  Выделившись  в  особую  ветвь
духовной культуры, оно  в  то  же  время  выполняет  синтезирующие  функции,
поскольку в структуру эстетического  сознания  входят  такие  элементы,  как
эстетические  взгляды,  идеалы,   оценки,   вкусы,   эстетические   чувства,
потребности, эстетическая теория. Эстетическое сознание - это  тот  духовный
фундамент,  который   обеспечивает   гармоничное   единство   и   внутреннюю
взаимосвязь различных  проявлений  духовной  жизни  человека  и  общества  в
целом.
      Эстетическое сознание формируется в процессе эстетической деятельности
и   определяется   как   целостное,   эмоционально   насыщенное    отражение
действительности.  Объективной  основой  эстетического   сознания   является
природная   и   социальная   действительность   и   общественно-историческая
практика. В процессе трудовой деятельности формируются духовные  способности
человека, к числу которых относится и эстетическое сознание.  С  разделением
труда, обособлением искусства  от  других  видов  общественной  деятельности
человека  происходит  окончательное  формирование  эстетического   сознания.
Особенностью  эстетического  сознания  является   то,   что   взаимодействие
человека  с  реальным  миром  воспринимается,  оценивается  и   переживается
индивидуально  на  основе  существующих   идеалов,   вкусов,   потребностей.
Эстетическое сознание  -  один  из  способов  отражения,  осознания  мира  и
воздействия на него. Оно возникает  на  основе  материально-производственной
деятельности человека, и с развитием этой деятельности  формируются  чувства
человека,  освобождаясь  от  инстинктивной  формы,  возникают  специфические
человеческие  потребности,  которые,  в  свою  очередь,  оказывают  обратное
влияние на все стороны жизни  человека.  Элементами  эстетического  сознания
являются  эстетический  вкус  и  идеал,  выступающие   регуляторами   оценки
человеком объектов  эстетического  восприятия  и  собственной  деятельности.
Эстетический  вкус  -  это  умение  понимать  и   оценивать   прекрасное   и
безобразное, возвышенное и низменное, трагическое и комическое в жизни  и  в
искусстве.. Эстетический вкус выступает  как  способность  личности  оценить
достоинства (или недостатки)  эстетически  значимых  явлений  на  основе  ее
представлений о прекрасном и возвышенном, об идеале и объективизировать  эти
представления в конкретной деятельности, Особенность эстетического  вкуса  в
том, что он проявляется непосредственно, как эмоциональная реакция  человека
на то, с чем он взаимодействует. По мысли И.Канта, вкус -  это  "способность
судить о красоте". В единстве  с  эстетическим  вкусом  как  важный  элемент
эстетического  сознания  выступает  эстетический  идеал,  выполняющий  также
регулятивные функции, но  на  более  высоком  уровне.  Он  содержит  в  себе
понимание сущности прекрасного, отражает  лучшие  черты  личности,  является
образцом, на которой ориентируются люди, он не  только  отражает  прошлое  и
настоящее, но и обращен в будущее.
      В формировании эстетического сознания  большую  роль  призвано  играть
искусство,  оно  открывает  широкие  возможности   приобщения   к   духовным
ценностям,  формирует  взгляды  на  нравственные  и  эстетические  ценности,
помогает  превращению  знаний  в  убеждения,  развивает  эстетический   вкус
чувства, развивает творческие способности личности, влияет  на  практическую
деятельность. Искусство - это специфическое явление: особый  вид  духовного,
практического освоения объективного мира. Искусство есть средство  отражения
и выражения жизни  в  форме  художественных  образов.  На  искусство  влияет
политическое сознание. Но особенность искусства в  том,  что  оно  оказывает
идейное воздействие благодаря своим эстетическим достоинствам.  Произведения
искусства оказывают влияние на все формы  общественного  сознания,  особенно
на политическое и нравственное сознание, на формирование атеистического  или
религиозного мировоззрения. Через общественное сознание искусство влияет  на
практическую деятельность, на создание материальных и духовных ценностей.  В
то же время искусство само испытывает на себе влияние  общественных  условий
и  потребностей.  В  искусстве  как  в  специфической  форме   общественного
сознания  отражается  система  общественных  отношений,   складывающихся   в
процессе материального и  духовного  производства,  преломляясь  в  идеалах,
потребностях, вкусах. Важнейшей функцией искусства является  воспитательная.
Отражая  мир  в  его  эстетическом  своеобразии,  показывая  прекрасное  или
безобразное,  трагическое  или  комическое,   возвышенное   или   низменное,
искусство облагораживает эмоциональный мир  человека,  воспитывает  чувства,
формирует интеллект,  пробуждает  лучшие  стороны  души  человека,  вызывает
ощущение эстетической радости. Эстетическое сознание и его высший продукт  -
искусство   являются   необходимым   элементом    общественного    сознания,
обеспечивающим его целостность и направленность в будущее.
      Религиозное и атеистическое сознание.  Религиозное  сознание  является
одной из  старейших  форм  общественного  сознания,  и  совершенно  очевидна
подчиненность его конкретным общественно-историческим условиям.  Религиозное
сознание являлось ведущей формой общественного сознания в течение более  чем
двух  тысячелетий,  вплоть  до  эпохи  Просвещения.   С   развитием   науки,
философии,  правосознания,  морали,  религия   значительно   уступает   свои
позиции. Возникает атеизм как  учение,  опровергающее  религиозные  взгляды.
Религия выражала не только  страх  человека  перед  грозными  и  непонятными
силами, господствующими в  повседневной  жизни.  В  ней  отразились  попытки
воздействовать на эти силы. С помощью религии закреплялись  нормы  поведения
человека. Религия служила средством достижения социальной стабильности.
      Религия не случайное явление в культуре  человечества,  а  закономерно
возникшая,   исторически   и   социально   обусловленная   форма   осознания
человечеством окружающего мира и самого себя.  Религия  является  отражением
(хотя и фантастически) окружающей действительности, поэтому она  развивается
и изменяется одновременно с изменением самой  жизни.  Религиозное  сознание,
наряду   с   религиозной   деятельностью,   религиозными    отношениями    и
организациями, является элементом в структуре  религии.  Религия  (от  лат.-
relegio -  набожность,  святыня)  -  это  мироощущение  и  мировоззрение,  и
соответствующее поведение, определяемое  верой  в  существование  Бога,  это
чувство зависимости по отношению к нему, которое  дает  надежду  и  опору  в
жизни. Как форма общественного сознания религиозное  сознание  находится  во
взаимодействии  с  другими  его  формам,  и,  прежде   всего   такими,   как
нравственное сознание, эстетическое, правовое  и  др.  Религиозное  сознание
специфично. Ему присуще вера,  эмоциональность,  символичность,  чувственная
наглядность, соединение  реального  содержания  с  иллюзиями,  диалогичность
(диалог  с  Богом),  знание  религиозной  лексики,  воображение,   фантазия.
Религиозное сознание  отличается  тем,  что  наряду  с  признанием  реальной
жизни, в нем  сохраняется  иллюзорное  удвоение  мира,  вера  в  продолжение
духовной жизни после прекращения жизни земной,  вера  в  потусторонний  мир.
Доказать логично существование этого мира не возможно,  поэтому  религиозное
сознание основано на вере.  Вера  -  это  интегративная  часть  религиозного
сознания. Она не нуждается в подтверждении  истинности  религии  со  стороны
разума или чувств. В религиозной вере основной объект - это  идея  бога,  на
ней  основано  содержание  религии.  В   структуре   религиозного   сознания
важнейшим компонентом являются религиозные чувства.  Религиозные  чувства  -
это эмоциональное отношение верующих  к  признаваемому  объекту  (Богу),  ко
всему, что связано с ним: местам, действиям, связям, друг к другу, и к  миру
в целом.
      Философский подход к религии требует выделения в религиозном  сознании
двух  уровней:  обыденного  и  теоретического  (концептуального).  Обыденное
религиозное сознание является непосредственным отражением бытия  людей.  Оно
выступает в  виде  представлений,  иллюзий,  чувств,  настроений,  привычек,
традиций. Его нельзя назвать цельным и систематизированным. На  этом  уровне
религия связана с индивидом  и  выступает  в  личной  форме.  Концептуальный
уровень религиозного сознания - это систематизируемая совокупность  понятий,
принципов, суждений, аргументов, в которую включено учение о Боге,  природе,
обществе, человеке. Это вероучение, теология, богословие,  подготовленное  и
обоснованное специалистами.  В  этот  уровень  сознания  входят  религиозно-
этические,   религиозно-эстетические,    религиозно-правовые,    религиозно-
экономические, религиозно-политические концепции,  основанные  на  принципах
религиозного   мировоззрения.   И,   наконец,   к   концептуальному   уровню
религиозного сознания присоединяется религиозная философия,  находящаяся  на
стыке философии и теологии
      Естественно-научное сознание. В эпоху НТР оно  активно  вторгается  во
все  сферы  жизни  общества,  становится  непосредственной  производительной
силой. При всей сложности содержания науки  следует  помнить,  что  наука  -
явление  духовного  характера.  Наука  -  это  система  знаний  о   природе,
обществе, о человеке. Научное знание - это продукт  духовного  производства,
по природе своей оно идеально. В науке критерий рационального освоения  мира
занимает главное место и  из  триединства  -  истина,  добро,  красота  -  в
качестве ведущей ценности в ней выступает истина. Наука  -  это  исторически
сложившаяся форма человеческой  деятельности,  направленная  на  познание  и
преобразование  объективной  действительности,   такая   область   духовного
производства, которая имеет своим результатом целенаправленно  отобранные  и
систематизированные  факты,  логически   выверенные   гипотезы,   обобщающие
теории, фундаментальные и  частные  законы,  а  также  методы  исследования.
Таким  образом,  наука  -  это  и  система  знаний,  и  их  производство,  и
практически преобразующая деятельность  на  их  основе.  Наука,  как  и  все
другие формы освоения человеком действительности,  возникает  и  развивается
из необходимости удовлетворения потребностей  общества.  Роль  и  социальное
значение науки не ограничиваются ее объяснительной  функцией,  ибо  основная
цель познания - это практическое  применение  научных  знаний.  Итак,  формы
общественного сознания и в их  числе  естественно  научное,  эстетическое  и
нравственное сознание определяют уровень развития духовной жизни общества.
      Экономическое сознание Экономическое сознание появилось как  ответ  на
социальный заказ, на потребность в осмыслении  таких  общественных  явлений,
как экономика,  экономика  промышленности,  экономика  сельского  хозяйства,
экономико-математические  модели,  экономическая   политика,   экономическая
самостоятельность, экономические кризисы, экономический плюрализм и  т.д.  В
экономическом  сознании  общества  отражается  понимание  соотношения  между
экономической  деятельностью  и   теми   общественными,   политико-правовыми
условиями,  в  которых  совершается  экономическая  практика.  Экономическое
сознание  -  это  та  форма  общественного  сознания,  в  которой   отражены
экономические знания, теории, оценки социально-экономической деятельности  и
общественные потребности. Экономическое сознание  формируется  под  влиянием
конкретно-исторических условий  и  определяется  объективной  необходимостью
осмысления  происходящих  социально-экономических  изменений.  В   структуре
экономического сознания следует, прежде всего, выделить такой  элемент,  как
экономические   знания,   на   основе   которых   совершается   практическая
деятельность. Экономическое сознание не ограничивается отражением социально-
экономического  бытия,  оно  включает  в  себя  отношение  к  нему,   оценки
экономической  деятельности  и  выступает  значительным  фактором  поведения
различных  социальных  групп.  В  экономическом  сознании  отражены  условия
хозяйственной  жизни  людей,  отношение  определенного  класса,   социальной
группы,  человека  к  собственности  на  средства  производства.  Поэтому  в
экономическом  сознании  не  просто  отражается  бытие,   оно   опосредовано
социально-экономическим   положением    человека,    практическим    опытом,
традициями и конкретными ситуациями. Таким образом,  экономическое  сознание
не  пассивно  отражает  реальный  мир,  оно  его  оценивает  и,  исходя   из
конкретных потребностей, изменяет. Оно  оказывает  активное  воздействие  на
всю социально-экономическую жизнь общества. Экономическое сознание  включает
в себя разные уровни осмысления действительности. В  его  структуре  следует
выделить  теоретическое,  научное   сознание   и   эмпирическое,   обыденное
осмысление  экономики.  Теоретическое  сознание  представлено  экономической
наукой.   Обыденное   экономическое   сознание   складывается   на    основе
мироощущений,    непосредственного    жизненного     опыта,     элементарных
экономических  знаний  и  социально-психологических   установок.   Специфика
экономического  сознания  заключается  в  том,  что   оно   прогнозирует   и
проектирует новое осмысление жизни, новые подходы и методы.
      Экологическое  сознание.  В  современных   условиях   важнейшая   роль
отводится экологическому сознанию, пониманию  человеком  своего  единства  с
природой. Экология (от греч. o'iros - жилище  и  водоучение)  -  это  наука,
изучающая взаимоотношение и взаимодействие организмов друг  с  другом  и  со
средой их обитания. Термин "экология" впервые  ввел  в  1886  году  немецкий
ученый-биолог Эрнст Геккель. В процессе длительной эволюции в живой  природе
была  создана  развивающаяся  динамическая  система  -  биосфера  -   земная
оболочка, охваченная жизнью и обладающая  своеобразной  физико-химической  и
геологической организованностью. Биосфера является основой жизни человека  и
предпосылкой   создания   материального    производства    как    фундамента
существования общества. С возникновением общества и развитием  производства,
техники, наука биосфера переходит в ноосферу (сферу разума), часть  планеты,
охваченную  разумной,   осознанной   человеческой   деятельностью.   Следует
отметить,  что  ноосфера  имеет  тенденцию  к  постоянному  расширению.  Это
связано и с выходом человека в космос и с освоением недр Земли.  В  связи  с
непрерывным развитием и расширением материального  производства  значительно
увеличивается масштаб вмешательства человека в естественную среду  обитания,
при  этом  часто   наносится   значительный   ущерб   биосфере,   нарушается
естественное экологическое равновесие. В  свою  очередь  и  природная  среда
оказала значительное отрицательное воздействие на  развитие  общества  и  на
каждого конкретного человека.  Возникли  многочисленные  заболевания  людей,
вызванные нарушениями в сфере  экологии.  В  результате  своей  деятельности
человечества вступило в  острое  противоречие  со  средой  обитания.  Возник
экологический  кризис,  выразившийся  в   резком   отрицательном   изменении
биосферы. Произошло ухудшение среды обитания, нарушен  экологический  баланс
- равновесие между  восстановлением  и  использованием  природных  ресурсов.
Экологическая проблема стала глобальной проблемой современного мира. В  этих
условиях встает вопрос об ответственности человека за все  преобразования  в
природе. Перед экологией сейчас стоит  задача  определения  допустимой  меры
воздействия  на  природу  с  целью  сохранения  ее  в  качестве  необходимой
биологической системы, пригодной для существования человечества.  Речь  идет
о  том,  чтобы  не  только  предотвратить  экологическую  катастрофу,  но  и
улучшить природные и социальные условия жизни человека  и  всего  живого  на
планете. Современная экологическая ситуация  требует  от  общества  развития
экологической культуры, осознанного  нравственно-эстетического  отношения  к
природе во имя физического и духовного здоровья  человечества.  Важную  роль
здесь призвано сыграть экологическое сознание. Экологическое сознание -  это
ценностная форма общественного сознания, в которой отражены  взаимоотношения
человека  с  природой  и  оценки  общественной  деятельности.  Экологическое
сознание  предполагает  выделение  человеком  самого   себя   как   носителя
активного и  творческого  отношения  к  природе.  В  экологическом  сознании
проявляется отношение человека  к  событиям  и  процессам  действительности,
затрагивающим  так  или  иначе  природную  среду.  Формирование  и  развитие
экологического  сознания  происходит   целенаправленно,   под   воздействием
политических   институтов,   средств   массовой   информации,    специальных
социальных учреждений, искусства и т.д.  Предметом  экологического  сознания
выступает отношение к природе человека и  общества.  Экологическое  сознание
отражает действительный  мир  в  форме  таких  понятий,  как  "экологическая
обстановка",   "экологический   баланс",   "экологический   кризис",   "зона
экологического   бедствия"   и   другие.   Экологическое   сознание    имеет
познавательную,  воспитательную  и   практическую   функции.   Экологическое
сознание взаимосвязано и взаимодействует  с  другими  формами  общественного
сознания   -   с   такими,   как   нравственное,   эстетическое,   правовое,
политическое, экономическое. Современная  экологическая  обстановка  требует
от человека  нравственного  и  эстетического  отношения  к  природе  во  имя
сохранения жизни на Земле.  Нравственно-эстетические  критерии  должны  быть
отражены и в правовом, и в политическом  сознании.  Не  должно  быть  только
прагматического отношения к природе. Природа - это источник и  эстетического
наслаждения, и  физического  здоровья.  С  понятием  природы  тесно  связано
понятие Родины. Сейчас от человека  требуется  новая  форма  самосознания  -
экологического понимания своего места в природе,  необходимости  единства  и
гармонии  с  ней.  Сущностью  экологического  сознания   является   гуманное
отношение к природе, понимание человеком себя как частицы  природного  мира.
Критерием развитости экологического сознания служит сформированная  духовная
потребность,  в  бережном  отношении  к  природе,  в  стремлении  не  только
сохранить, но и приумножить природное богатство и красоту.

АКТИВНОСТЬ СОЗНАНИЯ.


    Активность сознания, как и его уже рассмотренные функции, является
реальным свойством сознания, вытекающим из природы последнего и
«работающим» на различных уровнях: сенсорном, понятийном и социальном.
 Психика вообще и сознание человека в частности обладают рядом свойств,
проистекающих из их назначения в процессе органической эволюции и роли в
общественной жизни. Из этих многообразных качеств можно выделить два
атрибута психики: свойства отражения и активности.
     Отражение наиболее адекватно выражает природу, сущность психики, без
коей невозможно выполнение ее назначения как орудия ориентировки организма
в его жизненных условиях; активность же психики является основным
внутренним условием для осуществления этого назначения. Для животного важно
не только получить сигнал о присутствии пищи или врага, но и схватить пищу
или отразить нападение врага. Отражение не имело бы биологического смысла
без активности. Сознание человека как высшая форма психики имеет еще более
сложное назначение — преобразование внешнего и внутреннего мира человека в
целях общественной жизни. Выполнение этого объективного назначения
поднимает значение активности сознания на неизмеримо большую высоту, чем
активность психики животных. Последняя является основой и элементарной
формой активности, а активность сознания — ее высшей формой.
    Проблема активности сознания не только нейрофизиологическая и
психологическая, но и философская проблема, связанная с самими основами
мировоззрения. В ряде идеалистических теорий активность рассматривается так
же, как субстанциональное качество «души», духовного начала, приводящего в
движение косную материю. Материалистическое мировоззрение, отрицающее
существование духовного начала как особой субстанции, неразрывно связано с
признанием активности как свойства всего живого.
    Активность, жизненность являются свойствами всей природы. Поэтому
проблему активности вообще и активность сознания необходимо рассматривать в
широком философском смысле.
    Из комплекса многообразных источников активности сознания следует
выделить потребности, интересы, цели и убеждения человека. Перечисленные
явления порождают активность, являются ее основаниями, «генераторами»
активности. Человек действует либо на основании потребностей своего тела,
либо на основании интересов и целей своего общества, класса или другой
социальной группы, поскольку эти интересы и цели стали его собственными
убеждениями, либо, наконец, побуждаемый к действию требованиями общества,
государства или социального коллектива.
    Активность сознания нельзя рассматривать лишь в плане ее внешнего
проявления в деятельности. Всякая деятельность опосредуется предварительно
сознанием является результатом этого опосредованно и не всегда адекватна
непосредственному воздействию. Поэтому активность следует изучать не только
«снаружи» (т. е. как действие, практику), но и «изнутри» (т. е. как
внутренние процессы психики).
    Активность сознания выражается как в форме внутреннего напряжения
сознания (сила мысли, чувств и воли), так и в форме внешнего ее проявления
(деятельности). Таким образом, активность сознания  проявляется как в
мышлении, так и на практике.
    Активность сознания имеет свои предпосылки, расположенные как бы в двух
«этажах». Внизу, в качестве первого «этажа», находятся потребности
(естественные, искусственные и культурные), интересы (общечеловеческие,
общеисторические, возрастные и конкретно-исторические: классовые,
национальные и пр.) и связанные с ними цели, нормы, идеалы и т. д. Второй
«этаж» составляют различные оценки, имеющие своим основанием и критериями
социально-психические явления нижнего «этажа».
    Решение проблемы активности сознания, взятой в ее гносеологическом и
социологическом аспектах, должно, по нашему мнению, исходить прежде всего
из различения внутренней активности (активности сознания и подсознательных
факторов и феноменов) и внешней активности (деятельности, практики). Первая
форма является предпосылкой и подготовкой второй. Внутренняя активность в
свою очередь состоит из ряда звеньев: потребности, интересы, цели и пр.;
познание — оценка предыдущих факторов; волевые процессы, направленные на
действие. Эти звенья нельзя рассматривать как линейный ряд, так как в одних
случаях внутренняя активность начинается непосредственно с чувственных
импульсов, в других — с рациональных, познавательных процессов. Но во всех
случаях все эти процессы, протекающие в сознании, определяют степени и
формы внешней активности. Ценностное отношение также во всех (или в
большинстве) случаях остается ближайшим звеном перехода к практике.

Часть 2 Бессознательное.
Бессознательное проявление в психике и поведении человека
Наряду с сознательными формами отражения и деятельности для человека характерны и такие, которые находятся как бы за “порогом” сознания. Термины “бессознательное”, “подсознательное”, “неосознанное” часто встречаются в научной и художественной литературе, а также в обыденной жизни. Говорят: “Он сделал это неосознанно”, “Он не хотел этого, но так получилось” и прочее. Повседневный опыт знакомит нас с мыслями, которые всплывают у нас в голове, и неизвестно откуда и как они возникают.
Психическая деятельность может находится в фокусе сознания, а иногда не достигает уровня сознания (досознательное или предсознательное состояние) или опускается ниже порога сознания (подсознательное). Совокупность психических явлений, состояний и действий, не представленных в сознании человека, лежащих вне сферы его разума, безотчетных и не поддающихся, по крайней мере в данный момент, контролю, охватывается понятием бессознательного. Неосознанное выступает то как установка, инстинкт, влечение, то как ощущение, восприятие, представлениеи мышление, то как интуиция, то как гипнотическое состояние или сновидение, состояние аффекта или невменяемости. К бессознательным явлениям относят и подражание, и творческое вдохновение, сопровождающееся внезапным “озарением” новой идеей, рождающихся как бы от какого-то толчка изнутри, случаи мгновенного решения задач, долго не поддававшихся сознательным усилиям, непроизвольные воспоминания о том, что казалось прочно забытым, и другое.
Деятельность человека в обычных условиях является осознанной. Вместе с тем отдельные ее элементы осуществляются бессознательно или полубессознательно, автоматизировано. Например, просыпаясь утром мы машинально производим длинный ряд действий. В жизни у человека формируются сложные привычки, навыки и умения, в которых сознание одновременно и присутствует и отсутствует, оставаясь как бы нейтральным. Любое автоматизированное действие носит неосознанный характер. Автоматизация разнообразных функций составляет необходимую особенность протекания психических процессов. Автоматизмы оттачиваются и облегчают многие виды деятельности, в ряде умственных и практических действий обслуживают высшие формы сознательной деятельности. Привычка распространяется на все виды деятельности. Сознание, осуществляя как бы суммарное самонаблюдение, в любой момент может взять под контроль автоматизированное действие, остановить его, ускорить или замедлить.
 В советской психологии проблема бессознательного разрабатывалась главным образом школой Д. Н. Узнадзе в Грузии, приверженце которой проводят исследования бессознательного в виде установки. Как определял Узнадзе, установка – это готовность, предрасположенность субъекта к восприятию будущих событий и действий в определенном направлении; обеспечивает устойчивый целенаправленный характер протекания соответствующей деятельности, служит основой целесообразной избирательной активности человека. Наибольший интерес представляют проявления именно неосознаваемой установки. Именно с них и начались экспериментальные и теоретические исследования в школе Д. Н. Узнадзе. Установка имеет важное функциональное значение: это состояние готовности позволяет эффективнее выполнять соответствующие действия. Явление установки пронизывает практически все сферы психической жизни. Установка – не частный психический процесс, но нечто целостное, носящее центральный характер. Это проявляется в том, что она, будучи сформирована в одной сфере, переходит на другие. Установка возникает при взаимодействии индивида со средой, при “встрече” потребности с ситуацией ее удовлетворения. На базе установки, выражающей состояние субъекта как такового, деятельность может быть активизирована помимо участия его эмоциональных и волевых актов. Но деятельность в плане “импульсивной” установки человеку хотя и свойственна, однако не отражает его сущности.
Установка возникает при “встрече” двух факторов – потребности и ситуации удовлетворения потребностей, определяя направленность проявлений психики и поведения субъекта. Когда импульсивное поведение наталкивается на некоторые препятствия, оно прерывается и начинает функционировать специфический для сознания человека механизм объективизации, благодаря которому человек выделяет себя из действительности и начинает относится к миру как объективному и независимому от него. Установки регулируют широкий спектр осознаваемых и неосознаваемых форм психической деятельности. Для их экспериментального исследования предложен метод фиксации, варианты которого применяются при анализе развития:
1) психики в фило- и онтогенезе;
2) процессы познавательных отношений;
3) личности и межличностных отношений.



Теория автоматизма.
 
  АВТОМАТИЗМ  (от греч. automatus — самодействующий) — действие, реализуемое без непосредственного участия сознания.
Деятельность человека в обычных условиях является сознательной. Вместе с тем отдельные  ее  элементы осуществляются бессознательно или подсознательно, автоматизировано. Просыпаясь утром, мы машинально производим длинный ряд действий - одеваемся, умываемся, едим, пьем чай и др. В жизни у человека формируются сложные привычки навыки и умения, в которых сознание одновременно и присутствует и отсутствует, оставаясь как бы нейтральным. Любое автоматизированное действие носит неосознанный характер, хотя не всякое неосознанное действие является автоматизированным.
Сознательная деятельность индивида возможна лишь при условии, когда максимальное число ее элементов осуществляется автоматически. Полностью сосредоточить внимание на содержании, например, в устной речи может лишь тот, у которого выработался автоматизм самого процесса произнесения речи. Для того, чтобы творчески исполнять музыку, надо иметь хорошие навыки игры на музыкальных .инструментах. Изучение различных видов автоматизма показало, что он далек от простой машинообразности, поскольку ему присуща способность перестраиваться "на ходу". Вместе с тем в психической деятельности имеются уровни непереводимые в область автоматизма. Например, нельзя свести к автоматизму весь процесс игры на каком-либо музыкальном инструменте.
Автоматизация различных функций составляет существенную и необходимую особенность многих психических процессов (процесс мышления, восприятия, речи; запоминания, практических операций и пр.).
Механизмы психической автоматизации избавляют сознание от постоянного наблюдения и ненужного контроля над каждым фрагментом действия.
В бессознательных действиях наше сознание присутствует, но оно не проявляет пристальности своего внимания за всеми деталями действия, а следит лишь за общей картиной.
Вместе с тем сознание осуществляя как бы суммарное наблюдение, в любое мгновение может взять под контроль автоматизированное действие (остановить его, ускорить или замедлить).
         Хотя на использование формалистами метафор, взятых из естественных наук, - организма, целостности, морфологии, телеологической эволюции, автоматизации восприятия и торможения - указывают многие авторы , родословная этих понятий - их предшествующие значения и многообразие контекстов употребления - исследована гораздо меньше. Непроясненность генеалогии естественно-научных понятий сказывается в замешательстве, с которым о них пишут даже самые авторитетные авторы. У О. Ханзен-Леве, например, это проявляется в том, что он временами заключает термин «деавтоматизация» в кавычки, как бы отсылая читателя к иному по отношению к теории контексту, а временами оставляет его без кавычек, как ставший привычным термин «остранение». Недоумение исследователя вызывает и понятие «торможения». Встретив его во «Фрейдизме» В.Н. Волошинова, Ханзен-Леве удивленно замечает: «Интересно возведение Волошиновым столь важного для формализма понятия <...> к рефлексологической психологии». Тем не менее понятие торможения восходит к гораздо более ранним, чем рефлексология В.М. Бехтерева (которая датируется 1918 г.), контекстам . Поскольку в науке рубежа XIX и XX вв. такие слова, как «автоматизм» и «торможение», были, пользуясь выражением М.М. Бахтина, в высшей степени «оговоренными», возникают вопросы: насколько интегрированы были эти термины в теории формалистов? Какую роль выполняли они в новых контекстах? Наконец, может ли генеалогия этих понятий помочь узнать о теории формалистов что-то новое? Я предлагаю рассмотреть здесь одно из самых главных для этой теории понятий - автоматизм. Исследование его генеалогии приводит меня к неожиданному выводу - о коренном различии между теорией формалистов и современными им эстетическими концепциями в вопросе о психологических и, в частности, бессознательных источниках творчества.

          Понятие автоматизма возникло в дискуссии о соотношении души и тела, возраст которой - не одна сотня лет. Говоря об автоматизме, хотели указать на способность тела функционировать без участия души, сознания или психики — так, как функционирует автомат, самодвижущаяся машина. Одна из самых знаменитых деклараций этой идеи содержится в трактате Ламетри «Человек-машина» (1747). Веком позже Герберт Спенсер (1820-1903) дал утилитаристское обоснование автоматизму. Машинообразное функционирование, писал он в «Принципах психологии» (1855), более выгодно организму, поскольку более эффективно и экономично, чем то, которое руководствуется сознанием. Поэтому при нормальной работе организма, согласно Спенсеру, сознание большей частью отсутствует, возникая тогда, когда встречаются затруднения и нервные механизмы дают сбой. В начале 1870-х гг. эта теория получила подкрепление от «дарвиновского бульдога» Т. Г. Гексли (1825-1895), предложившего формулу: человек - это «обладающий сознанием автомат».
 
        Хотя Спенсер первым сформулировал гипотезу о сознании как показателе дезадаптации, скандальную известность она получила благодаря работам физиологов. Один из самых радикальных, британский невролог и психиатр Генри Модели (1835-1918) считал сознание вообще излишним и писал, что «человек был бы такой же хорошей в интеллектуальном отношении машиной, если бы у него вообще не было сознания». Подобно ему, физиолог Александр Александрович Герцен (1839-1906), сын Александра Ивановича Герцена и переводчик цитированной книги Модели на французский язык, утверждал: сознание указывает на «новизну, неуверенность, замешательство, пробы, удивление, несовершенство ассоциации, незавершенность организации, недостаток быстроты и точности передачи, потерю времени при реакции» и т. п. Согласно Герцену-младшему, сознание связано с «процессами нервной дезинтеграции», а его интенсивность прямо пропорциональна степени этой дезинтеграции . Фантазируя о совершенствовании человека в будущем,
 
он мечтал о том, что на высшей точке развития сознание вообще не потребуется: человек достигнет «стабильности инстинктов» и «господства мозга» путем превращения некоторых видов интеллектуальной активности в формы «церебральной организации», или в автоматизмы . Это, по выражению историка Марселя Гоше, «грандиозное нигилистское видение» сознания производило сильное впечатление на современников, включая Фридриха Ницше. Тот после чтения книги Герцена-младшего записал: «сознание, которое обречено на то, чтобы играть вторые роли и быть ничего не значащим, лишним, предназначено исчезнуть, уступив место совершенному автоматизму».
 
         В отличие от физиологов, психологи занимали более умеренную позицию. Они принимали гипотезу Спенсера, согласно которой сознание появляется только в те моменты, когда привычное функционирование затруднено, но утверждали, что именно поэтому невозможно отрицать пользу сознания. Теодюль Рибо (1839-1916), перепечатавший в своем журнале «Revue  philosophique» статью А.А. Герцена, считал, что сознание, хотя и не является причиной наших действий, «завершает физическое развитие». А Уильям Джеймс (1842-1910) заявил, что без участия сознания работа мозга будет «подвержена случайностям и капризам» и что в этом случае «животные интересы» человека будут доминировать .
 
        Понятие автоматизма как высшей ступени научения, усвоения какого-либо навыка стало центральным в работах по физиологии, посвященных управлению движениями со стороны нервной системы. Чарльз Шеррингтон (1857-1952) в Англии и Н.А. Бернштейн (1896-1966) в России, изучая механизм образования навыка, пытались придать понятию автоматизма конкретное физиологическое содержание. Но и они считали автоматизм безусловно позитивным явлением. Так, хотя Бернштейи и признает, что рутинные бессознательные действия могут в определенной ситуации оказаться неуместными, препятствующими достижению цели - дезадаптирующими, — призывает «не смешивать (положительные) явления автоматизации с (отрицательным) явлением стереотипизации».

         Излюбленной иллюстрацией автоматизации движений было обучение игре на музыкальных инструментах - любой учебник физиологии или психологии приводил рассказ о пианисте или скрипаче, которые в результате долгого упражнения переставали ощущать движения своих рук и свой инструмент и были способны сосредоточиться на музыкальном произведении. Состояние автоматизма всеми признавалось желанным. Тем неожиданнее прозвучали сетования юного Шкловского на то, что люди, как скрипач, перестали чувствовать смычок и струны . С физиологической точки зрения, желание разрушить автоматизм абсурдно и нерационально - вспомним анекдот о сороконожке, которая задумалась, с какой ноги она должна ступать. Заявляя о том, что цель искусства - деавтоматизация, Шкловский порывал не только с утилитаризмом Спенсера, но и с психофизиологической интерпретацией искусства вообще — традицией, к которой принадлежали, например, ученики А.А. Потебни .
 
         В науке конца XIX в., кроме физиологического автоматизма, существовали понятия автоматизма медиумического и патопсихологического. Оба вели свое происхождение от магнетизма Месмера и более поздних гипнотических экспериментов врачей. В последние декады века в научной среде возникло движение, назвавшее себя «психическими исследованиями» (recherches psychiques, psychic research), - попытка проверить опытным путем феномены, наблюдаемые на спиритических сеансах. На языке медиумов автоматизм был видом транса, состоянием, в котором происходил контакт с иной реальностью. В середине 1880-х гг. один из основателей Лондонского общества психических исследований, англичанин Фредерик Майерс, и член подобного же американского общества Уильям Джеймс пытались проверить утверждение медиумов о том, что в трансе их рукой водит потусторонняя сила, и посвятили этому статьи об «автоматическом письме».
 
           Примерно в это же время во Франции Пьер Жане (1859-1947), в будущем известный психолог, проводил эксперименты с «автоматическим письмом» на душевнобольных. Жане применил эту медиумическую технику как прием для установления контакта с теми душевнобольными, которые отказывались отвечать на его вопросы, будучи, как считал Жане, в бессознательном
состоянии. Когда же он вкладывал в руку больного карандаш, рука «автоматически» принималась писать. Жане объяснял это тем, что рукой пишущего водит «вторая личность» душевнобольного - она проявляется тогда, когда главная, сознательная личность отключена. Как и его современники, Жане считал автоматизм симптомом истерии или другой болезни, ослабляющей психику.
 
         В картезианской традиции распад «я» и переход функционирования на автоматический, без контроля сознания, уровень рассматривался как патология. Согласно теории, которую предложили психиатры Жюль Байярже (1809-1890) и Ж.-Ж. Моро де Тур (1804-1884), последователи философа Мэна де Бирана (1766-1824), галлюцинации - это результат отсоединения (desagregation) памяти и воображения от личности, результат расщепления (dissociation) целостной личности. Вслед за ними российский психиатр В.Х. Кандинский (1849-1889) использовал термин «психический автоматизм» для характеристики ощущения «сделанности», независимости восприятий, мыслей и действий больного от его воли. Позже примерно в том же значении о психическом автоматизме говорил французский психиатр, учитель Лакана Г.-Г. Клерамбо (1872-1934).
 
          Свои наблюдения за душевнобольными Жане описал в диссертации «Психический автоматизм» (1889); слово «психический» было важно, так как позволяло отграничить тот автоматизм, который изучал Жане, от физиологического автоматизма неосознаваемых действий и привычек. Жане интерпретировал феномены психического автоматизма как проявление низших, «примитивных» по отношению к сознанию форм психики, которые действуют в тех ситуациях, когда поражены высшие формы, - сознание и личность. Как известно, в то время, в конце XIX в., скандальную известность получила теория итальянского профессора психиатрии Чезаре Ломброзо (1836-1909) о родстве гения и болезни. Хотя сам Жане не разделял взглядов Ломброзо, его американский последователь, психолог Мортон Принс, считал, что в основе творчества некоторых гениев - он приводил в пример Моцарта и Кольриджа - лежит автоматизм, т. е. низшая по отношению к сознанию функция психики. Так понятие автоматизма оказалось замешанным в дискуссию о природе творчества, где его подхватили сюрреалисты.

          Андре Бретон (1896-1966) познакомился с теорией автоматизма из первых рук, в психиатрической больнице, где он работал во время Первой мировой войны 21. Вскоре, однако, Бретон отказался от официальной психиатрии, стал презирать Жане и восхищаться истеричками. Сюрреалисты по-своему возродили идею романтизма о родстве гения и безумия; через них эту идею восприняли и Лакан - который в «Четырех рассуждениях» провозглашает истерию пространством свободы — и Фуко, чья «История безумия» заканчивается настоящим гимном гениальным безумцам. Как известно, после Первой мировой войны Бретон пытался использовать автоматическое письмо как инструмент, способный стимулировать творчество через высвобождение бессознательного. Через некоторое время, однако, сюрреалисты отказались от практики автоматического письма как способа выхода в сверхреальность. Коллективные сеансы оказались небезопасны; к тому же теория психологического автоматизма на их глазах превращалась во «вчерашний день науки», уступая экспансии психоанализа.
 
         Футуристы также не устояли против романтической идеи безумия, что тут же подметили и использовали в своих целях критики. А историк футуризма В.Ф. Марков нашел сходство между некоторыми текстами русских футуристов (А. Крученых, И. Игнатьев) и «автоматическим письмом» сюрреалистов. Но Шкловский, хотя и находился под сильным влиянием футуристов, не поддался соблазну и не применил клише безумия ни к творчеству футуристов, ни к искусству вообще. Ни он, ни другие опоязовцы не были апологетами безумия, интуиции или иных патологических или бессознательных истоков творчества: так, например, Л.П. Якубинский, сравнивая стихи с детской речью, подчеркивал, что эта последняя отличается от «речи при экстазе, сне, душевной болезни». То же было характерно для старшего друга Шкловского Н.И. Кульбина, понимавшего психику как «проявление слова (сознания)».
 
     Говоря об искусстве как преодолении автоматизма, формалисты противопоставили свою теорию психологизаторским теориям творчества как бессознательного, иррационального. Если искусство - это, по словам Шкловского, «осязание мира», — оно требует ясного сознания. Физическое движение, танец, состояние «мышечной радости», о которых он часто писал, повышают сознание; гипноз, автоматизм понижают его. Так Шкловский дистанцировался от теорий, которые связывают искусство с гипнотическими или галлюцинаторными состояниями или описывают творчество как квазимедиумический прорыв в иной мир, воспроизводя миф о гении как божественной болезни. Поэтому, мне кажется, следует с осторожностью искать у Шкловского, например, следы влияния Анри Бергсона (1859-1941). Ведь тот, по крайней мере в своих ранних сочинениях, пишет о гипнотическом воздействии искусства - о «чарующей прелести» поэзии, ее «правильном ритме, под который наша душа, убаюкиваемая и усыпляемая, забывается словно во сне». Теория же Шкловского противостояла как этим взглядам, так и концепциям сюрреалистов, которые сближали творчество с патологией.
 
          Точка зрения на искусство как на продукт бессознательного, грез и галлюцинаций не только психологизировала, но и патологизировала искусство. На рубеже XIX и XX вв. мало кто был свободен от ее влияния; пожалуй, только формалисты составляли (приятное - замечу в скобках и лично от себя) исключение. Заявив, что искусство противоположно автоматизму, и освободившись от интуитивистских, патопсихологических, психоаналитических и т. п. интерпретаций, которые висели грузом на многих современных им эстетических теориях, формалисты открыли для себя и для своих последователей новые смысловые пространства.

Неосознаваемые автоматизмы.
Под неосознаваемыми автоматизмами подразумевают обычно действия или акты, которые совершаются "сами собой", без участия сознания. Иногда говорят о "механической работе", о работе, при которой "голова остается свободной". "Свободная голова" и означает отсутствие сознательного контроля.
Анализ автоматических процессов обнаруживает их двоякое происхождение. Некоторые из этих процессов никогда не осознавались, другие же прошли через сознание и перестали осознаваться.
Первые составляют группу первичных автоматизмов, вторые – группу вторичных автоматизмов. Первые называют иначе автоматическими действиями, вторые – автоматизированными действиями, или навыками.
В группу автоматических действий входят либо врожденные акты, либо те, которые формируются очень рано, часто в течение первого года жизни ребенка. Их примеры: сосательные движения, мигание, схватывание предметов, ходьба, конвергенция глаз и многие другие.
Группа автоматизированных действий, или навыков, особенно обширна и интересна. Благодаря формированию навыка достигается двоякий эффект: во-первых, действие начинает осуществляться быстро и точно; во-вторых, как уже говорилось, происходит высвобождение сознания, которое может быть направлено на освоение более сложного действия. Этот процесс имеет фундаментальное значение для жизни каждого индивида. Не будет большим преувеличением сказать, что он лежит в основе развития всех наших умений, знаний и способностей.
Рассмотрим какой-нибудь пример. Возьмем обучение игре на фортепиано. Если вы сами прошли через этот процесс или наблюдали, как он происходит, то знаете, что все начинается с освоения элементарных актов. Сначала нужно научиться правильно сидеть, ставить в правильное положение ноги, руки, пальцы на клавиатуре. Затем отрабатываются отдельно удары каждым пальцем, подъемы и опускания кисти и т. д. На этой самой элементарной основе строятся элементы собственно фортепианной техники: начинающий пианист учится "вести" мелодию, брать аккорды, играть стаккато и легато... И все это – лишь основа, которая необходима для того, чтобы рано или поздно перейти к выразительной игре, т. е. к задачам художественного исполнения.
Так, путем продвижения от простых действий к сложным, благодаря передаче на неосознаваемые уровни действий уже освоенных, человек приобретает мастерство. И в конце концов, выдающиеся пианисты достигают такого уровня, когда, по словам Гейне, "рояль исчезает, и нам открывается одна музыка".
Почему в исполнении мастеров-пианистов остается "одна музыка"? Потому, что они в совершенстве овладели пианистическими навыками.
Говоря об освобождении действий от сознательного контроля, конечно, не надо думать, что это освобождение абсолютно, т. е. что человек совсем не знает, что он делает. Это не так. Контроль, конечно, остается, но он осуществляется следующим интересным образом.
Поле сознания, как вы уже знаете, неоднородно: оно имеет фокус, периферию и, наконец, границу, за которой начинается область неосознаваемого. И вот эта неоднородная картина сознания как бы накладывается на иерархическую систему сложного действия. При этом самые высокие этажи системы – наиболее поздние и наиболее сложные компоненты действия – оказываются в фокусе сознания; следующие этажи попадают на периферию сознания; наконец, самые низкие и самые отработанные компоненты выходят за границу сознания.
Надо сказать, что отношение различных компонентов действий к сознанию нестабильно. В поле сознания происходит постоянное изменение содержаний: представленным в нем оказывается то один, то другой "слой" иерархической системы актов, составляющих данное действие.
Движение в одну сторону, повторим, это уход выученного компонента из фокуса сознания на его периферию и с периферии – за его границу, в область неосознаваемого. Движение в противоположную сторону означает возвращение каких-то компонентов навыка в сознание. Обычно оно происходит при возникновении трудностей или ошибок, при утомлении, эмоциональном напряжении. Это возвращение в сознание может быть и результатом произвольного намерения. Свойство любого компонента навыка вновь стать осознанным очень важно, поскольку оно обеспечивает гибкость навыка, возможность его дополнительного совершенствования или переделки.
Между прочим, этим свойством навыки отличаются от автоматических действий. Первичные автоматизмы не осознаются и не поддаются осознанию. Более того, попытки их осознать обычно расстраивают действие.
Это последнее обстоятельство отражено в хорошо известной притче о сороконожке. Сороконожку спросили: "Как ты узнаешь, какой из твоих сорока ног нужно сейчас сделать шаг?". Сороконожка глубоко задумалась – и не смогла двинуться с местами!
<...> Спросим себя, а есть ли автоматические процессы в умственной сфере? Конечно, есть. Их так много, что сразу даже трудно выбрать какой-нибудь простой пример.
Лучше всего, наверное, обратиться к области математики. Именно там для нас наиболее очевиден процесс последовательного наслоения все более сложных действий, умений или знаний на автоматизированные предшествующие "слои". Уход более элементарных действий на неосознаваемый уровень сопровождается моментальным "усмотрением" того, что вначале требовало развернутого процесса мышления.
Врожденные и приобретаемые автоматизмы.
В процессе эволюции мозга выделяются два стратегических направления, определяющих его функциональные возможности.Первое связано с максимальной готовностью организма к будущим условиям существования. Для этого необходим большой набор врожденных инстинктивных реакций, пригодных на все, возможные для вида, случаи жизни. Набор этих реакций связан, прежде всего, с витальными функциями: питанием, размножением, защитой. И как правило, неожиданное и резкое изменение условий среды приводит к гибели организма (это характерно, например, для мира насекомых).Второе направление эволюции, реализованное у млекопитающих, связано с тем, что врожденные инстинктивные формы реагирования дополняются рядом других реакций, основанных на индивидуальном опыте. Это делает поведение менее определенным и шаблонным, в поведении все большее место занимают исследовательские, ориентировочные реакции. А для этого требуется все большее количество мозгового вещества с все большим количеством тех или иных функций.Появление новых функциональных возможностей происходит при увеличении размеров коры больших полушарий мозга. Именно эти отделы мозга являются наиболее приспособленными для приобретения индивидуального опыта. Таким образом, принцип кортикализации функций делает возможным непрерывное совершенствование поведения.В то же время способность к индивидуальному обучению осложняет выживание организма в раннем возрасте. До того момента, пока не наступило обучение, организм плохо приспособлен к выживанию.Здесь возникает дилемма — чем больше врожденных реакций, тем короче период детства, тем меньше способность к приобретению индивидуального опыта. Человек занимает в эволюционном ряду особое место: новорожденный ребенок очень беспомощен, а период его детства занимает самое продолжительное время в животном мире. В то же время у человека самая высокая способность к приобретению индивидуального опыта, то есть обучению, а с нейрофизиологической точки зрения — к образованию новых функциональных связей мозга.Изучение развивающегося мозга показывает, что ребенок обладает набором первичных автоматизмов, обеспечивающих его витальные функции, прежде всего связанных с актом сосания и регуляции мышечного тонуса. В то же время ряд других функций находится в рудиментарном состоянии, например зрительное и слуховое восприятие (Бадалян Л. О., 1987). Это означает, что функциональные возможности мозговых структур также формируются разными темпами. Уровень функциональной зрелости различных отделов коры, постепенно и гетерохронно созревающих в онтогенезе, определяется:а) степенью и характером их вовлечения в поведение;б) особенностями их взаимодействия, то есть межцентральной интеграции на разных этапах развития ребенка (Фарбер Д. А., 1990).Если рассматривать функциональное созревание трех блоков мозга, то можно обратиться к гипотезе S. В. Morgan (1988), согласно которой предполагается, что сначала идет созревание блока глубоких структур, отвечающих за активационные процессы (первый функциональный блок мозга). Они оформляются морфологически и функционально в первый год жизни и создают основу для всего дальнейшего интеллектуального развития. Затем созревают первичные сенсорные и моторные зоны мозга. Оформляясь к моменту рождения, они также становятся полностью функциональными в течение первого года жизни и создают основу для сенсомоториой стадии развития. Созревание вторичных сенсорных и моторных зон мозга осуществляется в период от 2 до 5 лет, что создает условия для научения в пределах отдельных модальностей и соответствует дооперационному периоду развития, то есть такому периоду, когда в мышлении ребенка начинают формироваться различные схемы действия. Указанные первичные и вторичные зоны входят в состав второго и третьего функциональных блоков мозга. Следующим идет созревание третичной, теменио-височно-затылочной зоны, представляющей заднюю ассоциативную область, входящую во второй функциональный блок мозга. Ее созревание дает возможность перехода на стадию конкретных операций, когда в состав интеллектуальной деятельности ребенка включается выполнение простых операций и систем простых операций. Последними, в возрасте от 12 до 14 лет, созревают префронтальные отделы лобных долей, составляющие переднюю ассоциативную область мозга и относящиеся к третьему функциональному блоку мозга. Их созревание создает условия для перехода мышления на стадию формальных операций (Марютина Т. М., 1996).В качестве критериев, позволяющих оценить функциональное развитие мозга, выделяют рефлекторные, биоэлектрические и собственно поведенческие показатели.Анализ рефлекторной деятельности показал, что в последние сроки пренатальной жизни и в период новорожденное у человека формируются многообразные генетически обусловленные врожденные рефлексы.Наибольшей выраженностью в ранний постиатальпый период жизни отличаются рефлексы, вырабатываемые на кожные, проприо-цептивные, обонятельные и вкусовые раздражения, вызываемые с соответствующих контактных анализаторов. В последующие стадии происходит становление новых врожденных рефлексов с дистантных анализаторов. Среди них особое значение имеет развитие ориентировочного рефлекса (Волохов А. А., 1975).Появление новых видов рефлексов (особенно в первый год жизни) сопровождается редукцией, угасанием первичных автоматизмов. Эти процессы (обновление и редукция) сбалансированы. Преждевременное угасание лишает фундамента вновь появляющиеся функции, задержка редукции мешает образованию новых реакций, приводит к застреванию на каком-либо уровне развития. Л. О. Бадалян иллюстрирует это положение на примере двигательного развития. Например, у ребенка есть первичный нозотоиический автоматизм (обеспечивает поддержание определенного положения частей тела), влияющий на мышечный тонус в зависимости от положения головы в пространстве. К концу второго — началу третьего месяца он угасает и уступает место новым формам регуляции тонуса мышц, связанным со способностью удерживать голову. Если этого не происходит, наблюдается цепочка патологических явлений. Невозможность удерживать голову приводит к нарушению развития зрительного восприятия и вестибулярного аппарата. Из-за недоразвития вестибулярного аппарата не вырабатывается способность к распределению тонуса мышц, обеспечивающего акт сидения. В итоге нарушается вся схема двигательного развития (Бадалян Л. О., 1987).Редукция не означает полного исчезновения автоматизма, а подразумевает его включение в более сложные функциональные ансамбли. Самыми ранними условными рефлексами являются интероцептивные (например, на время кормления), которые вырабатываются у 5-6-дневных младенцев. Временные связи на экстероцептивные раздражения вырабатываются лишь с 3 месяцев, и только к 9-10 месяцам известное значение для ребенка приобретают комплексы экстероцептивных раздражителей. К 10-12 месяцам возникают адекватные реакции на словесные раздражители. В дошкольном возрасте имеется четко выраженное преобладание роли 1-й сигнальной системы, а влияние формирующейся 2-й сигнальной системы проявляется слабо. Лишь с 7-8 лет слово приобретает главенствующее значение среди других раздражителей (Кольцова М. М. и др., 1975).
Теория установки Узнадзе.



Краткая биография.

Узнадзе Дмитрий Николаевич (1886 – 1950) — грузинский психолог и философ, разработавший общепсихологическую теорию установки, один из основателей Тбилисского университета, где сформировал отделение психологии, директор Института психологии АН Грузии. Автор работ „Основные положения теории установки“ (1961) и „Экспериментальные основы психологии установки“ (1966). Образование получил в Лейпциге (1909) и Харькове (1913). Дал собственную методологическую трактовку понятию установки как „границы“ между субъективным и объективным, которая связывает психическое не только с психическим же, но и с физическим. Установка описывается как целостное, недифференцированное и бессознательное состояние субъекта, предшествующее деятельности, и выступает опосредствующим звеном между психическим и физическим, позволяющим снять „постулат непосредственности“. Возникает при столкновении потребности субъекта и объективной ситуации ее удовлетворения.

Общее учение об установке.

Концепция личности Узнадзе строится на понятии установки", которую он считал гл. психол. образованием. Установка считается основным регулятивным механизмом поведения человека, определяя его направленность и избирательную активность. Однако сущность личности не сводится к функционированию установки, а определяется наличием таких основополагающих проявлений, как сознание и способность к объективации. Характерной особенностью личности является осуществление далекой мотивации, совершение действий и поступков, цель которых в удовлетворении потребностей, предназначенных для будущей жизни. Высшие потребности – интеллект, моральные и эстетические – соответствуют Я-концепции человека. Установка же проявляется в настоящем времени, хотя и является определенной формой антиципации. Поведение личности может протекать на двух уровнях – как импульсивное и регулируемое сознанием. В первом случае направленность поведения определяется установкой, возникающей при взаимодействии потребностей человека и ситуации, в которой они актуализируются. На более высоком уровне поведения человек не подчиняется импульсу, а находит такой вид поведения, за который может взять на себя ответственность. Это происходит благодаря механизму объективации, согласно которому человек противопоставляет себя внешней среде, начинает сознавать действительность такой, какая она есть, и объективировать свое поведение.

Постановка проблемы установки.

Иллюзия объема
Возьмем два разных по объему, но совершенно одинаковых в других отношениях предмета — скажем, два шара, которые отчетливо отличались бы друг от друга по объему, но по весу и другим свойствам были бы совершенно одинаковы. Предложим испытуемому два предмета, отличающихся друг от друга по объему, причем один (например, меньший) — в правую, а другой (больший) — в левую руку. Через определенное число повторных воздействий (обычно через 10-15 воздействий) субъект получает в руки пару равных по объему шаров с "заданием сравнить их между собой. И вот оказывается, что испытуемый не замечает, как правило, равенства этих объектов: наоборот, ему кажется, что один из них явно больше другого, причем в преобладающем большинстве случаев в направлении контраста, т. е. большим кажется ему шар в той руке, в которую в предварительных опытах он получал меньший по объему шар. Бывает и так, что объект кажется большим в другой руке, т. е. в той, в которую испытуемый получал больший по объему шар. В этих случаях мы говорим об ассимилятивном феномене. Так возникает иллюзия объема.
Испытуемым давали на этот раз пару кругов, из которых один был явно больше другого, и испытуемые, сравнив их между собою, должны были указать, какой из них больше. После достаточного числа (10-15) таких однородных экспозиций мы переходили к критическим опытам — экспонировали два равновеликих круга, и испытуемый, сравнив их между собою, должен был указать, какой из них больше. Результаты этих опытов оказались следующие: испытуемые воспринимали их иллюзорно; причем иллюзии, как правило, возникали почти всегда по контрасту. Значительно реже выступали случаи прямого, ассимилятивного характера. Мы не приводим здесь данных этих опытов. Отметим только, что число иллюзий доходит почти до 100% всех случаев.


Иллюзия силы давления
Но, наряду с иллюзией объема, обнаружили и целый ряд других аналогичных с ней феноменов и, прежде всего, иллюзию давления (1929г.). Испытуемый получает при посредстве барестезиометра одно за другим два раздражения — сначала сильное, потом сравнительно слабое. Это повторяется 10-15 раз. Опыты рассчитаны на то, чтобы упрочить в испытуемом впечатление данной последовательности раздражений. Затем следует так называемый критический опыт, который заключается в том, что испытуемый получает для сравнения вместо разных два одинаково интенсивных раздражения давления. Результаты этих опытов показывают, что испытуемому эти впечатления, как правило, кажутся не одинаковыми, а разными, а именно: давление в первый раз ему кажется более слабым, чем во второй раз. Табл. 1, включающая в себя результаты этих опытов, показывает, что число таких восприятий значительно выше, чем число адекватных восприятий.
Нужно заметить, что в этих опытах, как и в предыдущих, мы имеем дело с иллюзиями как противоположного, так и симметричного характера: чаще всего встречаются иллюзии, которые сводятся к тому, что испытуемый оценивает предметы критического опыта, т. е. равные экспериментальные раздражители как неодинаковые, а именно: раздражение с той стороны, с которой в предварительных опытах он получал более сильное впечатление давления, он расценивает как более слабое (иллюзия контраста). Но бывает в определенных условиях и так, что вместо контраста появляется феномен ассимиляции, т.е. давление кажется более сильным как раз в том направлении, в котором и в предварительных опытах действовало более интенсивное раздражение.

Реакция + - = ?
Иллюзия давления, % 45,6 25,0 15,0 14,4

+ число случаев контраста; - число ассимиляций; = число адекватных оценок; ? - число неопределенных ответов. То же значение имеют эти знаки и во всех нижеследующих таблицах. Мы находим, что более 60% случаев оценки действующих в критических опытах равных раздражений давления нашими испытуемыми воспринимается иллюзорно. Следовательно, не подлежит сомнению, что явления, аналогичные с иллюзиями объема, имели место и в сфере восприятия давления, существенно отличающегося по структуре рецептора от восприятия объема.

Иллюзия слуха
Наши дальнейшие опыты касаются слуховых впечатлений. Они протекают в следующем порядке: испытуемый получает в предварительных опытах при помощи так называемого «падающего аппарата» слуховые впечатления попарно: причем первый член пары значительно сильнее, чем второй член той же пары. После 10-15 повторений этих опытов следуют критические опыты, в которых испытуемые получают пары равных слуховых раздражений с заданием сравнить их между собой.
Результаты этих опытов суммированы в табл. 2, которая показывает, что в данном случае число иллюзий доходит до 76%. Цифры, полученные в этих опытах, не оставляют сомнения, что случаи феноменов, аналогичных с феноменом иллюзий объема, имеют место и в области слуховых восприятий.

Реакция + - = ?
Слуховая ассимиляция, % 57,0 19,0 1,0 3,0

Мы видим, что по существу то же явление, которое было указано нами в ряде предшествующих опытов, имеет место и в области восприятия звука. Также были проведены эксперименты, доказавшие существование иллюзий освещения, количества, веса.

Установка как основа этих иллюзий

Что же, если не «ожидание», в таком случае определяет поведение человека в рассмотренных выше экспериментах? Мы видим, что везде, во всех этих опытах, решающую роль играет не то, что специфично для условий каждого из них,- не сенсорный материал, возникающий в особых условиях этих задач, или что-нибудь иное, характерное для них, — не то обстоятельство, что в одном случае речь идет, скажем, относительно объема, гаптического или зрительного, а в другом — относительно веса, давления, степени освещения или количества. Нет, решающую роль в этих задачах играет именно то, что является общим для них всех моментом, что объединяет, а не разъединяет их. Конечно, на базе столь разнородных по содержанию задач могло возникнуть одно и то же решение только в том случае, если бы все они в основном касались одного и того же вопроса, чего-то общего, представленного в своеобразной форме в каждом отдельном случае. И действительно, во всех этих задачах вопрос сводится к определению количественных отношений: в одном случае спрашивается относительно взаимного отношения объемов двух шаров, в другом — относительно силы давления, веса, количества. Словом, во всех случаях ставится на разрешение вопрос как будто об одной и той же стороне разных явлений — об их количественных отношениях. Но эти отношения не являются в наших задачах отвлеченными категориями. Они в каждом отдельном случае представляют собой вполне конкретные данности, и задача испытуемого заключается в определении именно этих данностей. Для того, чтобы разрешить, скажем, вопрос о величине кругов, мы сначала предлагаем испытуемому несколько раз по два неравных, а затем, в критическом опыте, по два равных круга. В других задачах он получает в предварительных опытах совсем другие вещи: два неодинаково сильных впечатления давления, два неодинаковых количественных впечатления, а в критическом опыте — два одинаковых раздражения. Несмотря на всю разницу материала, вопрос остается во всех случаях по существу один и тот же: речь идет всюду о характере отношения, которое мыслится внутри каждой задачи. Но отношение здесь не переживается в каком-нибудь обобщенном образе. Несмотря на то, что оно имеет общий характер, оно дается всегда в каком-нибудь конкретном выражении. Но как же это происходит? Решающее значение в этом процессе, нужно полагать, имеют предварительные экспозиции. В процессе повторного предложения их у испытуемого вырабатывается какое-то внутреннее состояние, которое подготовляет его к восприятию дальнейших экспозиций. Что это внутреннее состояние действительно существует и что оно действительно подготовлено повторным предложением предварительных экспозиций, в этом не может быть сомнения: стоит произвести критическую экспозицию сразу, без предварительных опытов, т.е. предложить испытуемому вместо неравных сразу же равные объекты, чтобы увидеть, что он их воспринимает адекватно. Следовательно, несомненно, что в наших опытах эти равные объекты он воспринимает по типу предварительных экспозиций, а именно как неравные. Как же объяснить это? Мы видели выше, что об «ожидании» здесь говорить нет оснований: нет никакого смысла считать, что у испытуемого вырабатывается «ожидание» получить те же раздражители, какие он получал в предварительных экспозициях. Но мы видели, что и попытка объяснить все это вообще как-нибудь иначе, ссылаясь еще на какие-нибудь известные психологические факты, тоже не оказывается продуктивной. Поэтому нам остается обратиться к специальным опытам, которые дали бы ответ на интересующий здесь нас вопрос. Это наши гипнотические опыты, о которых мы только что говорили.
Результаты этих опытов даны в табл. 4 (в процентах).

Реакция
+ - =
16 испытуемых 82 17 1

Мы видим, что результаты эти в основном точно те же, что и в обычных наших опытах (табл. 1), а именно: несмотря на то, что испытуемый, вследствие постгипнотической амнезии, ничего не знает о предварительных опытах, не знает, что в одну руку он получал больший по объему шар, а в другую меньший, одинаковые шары критических опытов он все же воспринимает как неодинаковые: иллюзия объема и в этих условиях остается в силе.
О чем же говорят нам эти результаты? Они указывают на то, что, бесспорно, не имеет никакого значения, знает испытуемый что-нибудь о предварительных опытах или он ничего о них не знает: и в том, и в другом случае в нем создается какое-то состояние, которое в полной мере обусловливает результаты критических опытов, а именно, равные шары кажутся ему неравными. Это значит, что в результате предварительных опытов у испытуемого появляется состояние, которое, несмотря на то, что его ни в какой степени нельзя назвать сознательным, все же оказывается фактором, вполне действенным и, следовательно, вполне реальным фактором, направляющим и определяющим содержание нашего сознания. Можно ли сомневаться после этого, что в психике наших испытуемых существует и действует фактор, о наличии которого в сознании и речи не может быть, — состояние, которое можно, поэтому квалифицировать как внесознательный психический процесс, оказывающий в данных условиях решающее влияние на содержание и течение сознательной психики.
Итак, мы находим, что в результате предварительных опытов в испытуемом создается некоторое специфическое состояние, которое не поддается характеристике как какое-нибудь из явлений сознания. Особенностью этого состояния является то обстоятельство, что оно предваряет появление определенных факторов осознания или предшествует им. Правильнее всего было бы назвать это состояние установкой субъекта. Словом, это, скорее, установка субъекта как целого, чем какое-нибудь из его отдельных переживаний, — его основная, его изначальная реакция на воздействие ситуации, в которой ему приходится ставить и разрешать задачи. Но если это так, тогда все описанные выше случаи иллюзии представляются нам как проявление деятельности установки. Это значит, что в результате воздействия объективных раздражителей, в нашем случае, например, шаров неодинакового объема, в испытуемом в первую очередь возникает не какое-нибудь содержание сознания, которое можно было бы формулировать определенным образом, а скорее, некоторое специфическое состояние, которое лучше всего можно было бы характеризовать как установку субъекта в определенном направлении. Эта установка, будучи целостным состоянием, ложится в основу совершенно определенных психических явлений, возникающих в сознании. Она не следует в какой-нибудь мере за этими психическими явлениями, а, наоборот, можно сказать, предваряет их, определяя состав и течение этих явлений. Для того, чтобы изучить эту установку, было бы целесообразно наблюдать ее достаточно продолжительное время. А для этого было бы важно закрепить, зафиксировать ее в необходимой степени. Этой цели служит повторное предложение испытуемому наших экспериментальных раздражителей. Эти повторные опыты мы обычно называем фиксирующими или просто установочными, а самую установку, возникающую в результате этих опытов, фиксированной установкой.
Например, предлагаем испытуемому тахистоскопически, последовательно друг за другом, ряд фигур: сначала треугольники — большой и малый, затем квадраты, шестиугольники и ряд других фигур попарно в том же соотношении. Словом, установочные опыты построены таким образом, что испытуемый получает повторно лишь определенное соотношение фигур: например, справа — большую фигуру, а слева — малую; сами же фигуры никогда не повторяются, они меняются при каждой отдельной экспозиции. Надо полагать, что при такой постановке опытов, когда постоянным остается лишь соотношение (большой-малый), а все остальное меняется, у испытуемых вырабатывается установка именно на это соотношение, а не на что-нибудь другое. В критических же опытах они получают пару равных между собой фигур, которые они должны сравнить между собой.
Каковы же результаты этих опытов? Остановимся лишь на тех из них, которые представляют непосредственный интерес с точки зрения поставленного здесь вопроса. Оказывается, что, несмотря на непрерывную меняемость установочных фигур, при сохранении нетронутыми их соотношений, факт обычной нашей иллюзии установки остается, вне всякого сомнения. Испытуемые в ряде случаев не замечают равенства критических фигур, причем господствующей формой иллюзии и в этом случае является феномен контраста. Нужно, однако, отметить, что в условиях абстракции от конкретного материала, т.е. в предлагаемых вниманию читателя опытах, действие установки оказывается, как правило, менее эффективным, чем в условиях ближайшего сходства или полного совпадения установочных и критических фигур. Подводя итоги сказанному, мы можем утверждать, что вскрытые нами феномены самым недвусмысленным образом указывают на наличие в нашей психике не только сознательных, но и досознательных процессов, которые, как выясняется, мы можем характеризовать как область наших установок.

Основные условия деятельности

Мы должны исходить из мысли о наличии двух основных условий, без которых акты поведения человека или какого-либо другого живого существа были бы невозможны. Это, прежде всего, наличие какой-либо потребности у субъекта поведения, а затем и ситуации, в которой эта потребность могла бы быть удовлетворена. Это — основные условия возникновения всякого поведения и, прежде всего установки к нему.

Разновидности состояния установки

Фиксированная установка
При наличии потребности, которая должна быть удовлетворена, и соответствующей ситуации живой организм обращается к определенной целенаправленной деятельности. Но как мы убедились, эта деятельность, в первую очередь, зарождается в форме установки, которая в дальнейшем раскрывается в виде доступных наблюдателю внутренних и внешних актов поведения. Сейчас перед нами стоит вопрос, как и в каких формах происходит этот процесс зарождения установки. В наших опытах дело начинается, как правило, рядом экспозиций экспериментальных объектов (установочные опыты) с тем, чтобы затем перейти к критическим экспозициям и показать, как подействовали на них предшествовавшие им установочные опыты. Мы полагаем, что в итоге многократного повторения этих опытов у испытуемого фиксируется установка, возникающая при каждой отдельной экспозиции. Повторение в данном случае, по-видимому, играет решающую роль, оно дает возможность зафиксировать возникающую при каждой отдельной экспозиции установку. Поэтому эти повторные установочные опыты можно было бы назвать фиксирующими.
Фиксация установки может происходить и в следующих условиях: скажем, в условиях какой-нибудь определенной ситуации у меня появилась соответствующая этим условиям установка, которая, повлияв на акт моего поведения, сыграла свою роль и затем прекратила свое действие. Но что же фактически происходит с ней после этого? Исчезает ли она совершенно бесследно, будто ее никогда и не было, или она каким-то образом продолжает существовать, сохраняя способность все же оказывать некоторое влияние на наше поведение?
Если верно экспериментально подкрепленное выше положение о том, что установка представляет собой целостную модификацию личности или субъекта вообще, то тогда не вызывает сомнений, что она, сыграв свою роль, сейчас же должна уступить место другой, новой, актуально действующей установке. Но это еще не значит, что она-то сама окончательно и раз навсегда выходит из строя. Наоборот, в случае, если субъект попадает в ту же ситуацию с теми же намерениями, что и раньше, в нем должна возобновиться и прежняя установка заметно быстрее, чем это нужно было бы для возникновения новой установки в условиях совершенно новой ситуации. Это дает нам право считать, что раз активированная установка, вообще говоря, не пропадает, то она сохраняет в себе готовность снова актуализироваться, лишь только вступят в силу подходящие для этого условия.
Само собой разумеется, готовность эта не всегда одинакова. Нужно полагать, что она зависит в значительной мере от степени прочности установки, которая измеряется числом повторных установочных опытов: чем чаще повторяются эти опыты (в пределах оптимума для каждого данного испытуемого), тем прочнее фиксируется установка и тем более сильная способность актуализации вырабатывается в ней. С другой стороны, в наших опытах окончательно выясняется и то, что существуют единичные случаи действия установки, которые и помимо всякого повторения оставляют по себе значительный след; установки, лежащие в их основе, фиксируются и независимо от повторения установочных опытов и, таким образом, приобретают значительно большую способность к актуализации. Во всех этих случаях достаточно, чтобы начала действовать ситуация, похожая на актуальную, чтобы это оказалось достаточным для активирования установки и направления субъекта в соответствующую сторону.
Таким образом, мы видим, что бывают случаи, в которых, вследствие частых повторений установочных опытов или высокого личностного их веса, установка становится до такой степени легко возбудимой, что она актуализируется и в условиях воздействия неадекватных раздражителей, закрывая этим возможность проявления адекватной установки. Также могут иметь место и случаи, в которых к активности пробуждаются не те установки, которые фиксировались когда-нибудь в течение жизни данного индивидуума, а те, которые сделались фиксированными в истории его вида. Мне не раз приходилось в другой связи указывать на факты проявления такого рода активности, например, в жизни ребенка — на факты, относительно которых нельзя сказать, что они обусловлены потребностью получить именно средства, реализуемые этой активностью. В жизни ребенка часты случаи, когда он обращается к деятельности исключительно потому, что в нем проявляется сильное стремление к ней: в нем пробуждается потребность функционировать, быть активным. Эта потребность, нужно полагать, является наследственно приобретенной формой фиксированной установки.

Диффузная установка
Но установочные опыты не являются обязательно и во всех случаях фиксированными. В некоторых случаях они играют совершенно другую роль. Дело в том, что бывает редко, чтобы для возникновения какой-нибудь индивидуально определенной установки было бы достаточно одного-единственного случая воздействия ситуации на субъект. Становится необходимым более или менее длительный процесс для того, чтобы установка определилась как таковая, чтобы она дифференцировалась, вычленилась как состояние, специфически адекватное для наличных условий поведения. Мы полагаем, следовательно, что при первом своем зарождении установка является сравнительно еще не дифференцированным, не индивидуализированным состоянием. И вот для того, чтобы она дифференцировалась как определенная, адекватная для данных условий, становится необходимым повторное предложение соответствующих раздражений. В таких случаях повторение установочных опытов имеет совершенно определенную, отличную от фиксационных, цель — она направлена на дифференциацию установки. Это бывает особенно необходимо для зарождения новых, еще не знакомых субъекту установок. Только с течением времени, по мере увеличения числа повторных воздействий того же объекта, вызываемая им установка постепенно дифференцируется и определяется как установка, специфичная именно для данного случая.
Cледовательно, установочные опыты бывают не только фиксирующими, но и дифференцирующими.
Инстинкты человека.
Для того чтобы определить актуальность изучения инстинкта, необходимо проанализировать взгляды на эту проблему ученых различных научных школ.
Так, для Фрейда актуальность изучения инстинкта заключалась в том, что, по его мнению, инстинкт был существенной мотивационной силой поведения человека.  В инстинктах, по Фрейду, проявляются врожденные состояния возбуждения на уровне организма, требующие выхода и разрядки. Фрейд утверждал, что любая активность человека определяется инстинктами.  Поэтому актуальность изучения инстинкта обусловлена тем, что инстинкты как таковые являются «конечной причиной любой активности». Но хотя инстинкты были, по Фрейду, движущей силой поведения они не определяли специфические поведенческие проявления. Основной акцент делался скорее на том, что является инстинктивным, чем на самих инстинктах.
В теории К. Юнга инстинкты рассматриваются как архетипы – врожденные первообразы, обуславливающие поведение. Актуальность изучения архетипов Юнг объяснял тем, что, аналогично тому, как инстинкты животных есть приспособления к самым общим и постоянным условиям окружающей среды, коллективное бессознательное (архетипы) осуществляет приспособительные реакции “на самые  общие и всегда имеющиеся условия психологической, физиологической и физической природы”. С одной стороны, архетипы формируют инстинктивное предубеждение, а с другой - являются самым действенным подспорьем в процессе инстинктивного приспособления.  Но следует учитывать, что кроме коллективного бессознательного у человека могут проявляться в поведении и его собственные индивидуальные формы поведения.
Представитель гормической психологии Макдугалл актуальность исследования инстинкта объяснял тем, что инстинкты как основные специфически видовые наклонности мотивируют и целенаправляют все поведение человека. В отличие от Фрейда, Макдугалл применял этот термин широко по отношению ко всем мотивационным конструкциям, и полученное в результате быстрое увеличение числа инстинктов (сначала 11, потом 14 и, наконец, 18) подорвало научный базис теории.
Объясняя актуальность изучения инстинкта, этологи, прежде всего, подчеркивали специфически видовые и биологические аспекты его изучения. Это становится ясным из определения Лоренца: « Поведение, которое в значительной степени определяется нервными механизмами, включенными в филогенез вида». Обратим внимание, что эта модель употребления специально включает поведение, в противоположность психоанализу, сосредоточивавшему внимание на мотивации.
  Принимая во внимания все плюсы и минусы рассмотренных взглядов ученых, касающихся  проблемы инстинкта можно определить актуальность его изучения сегодня. Прежде всего, следует отметить, что эта актуальность на сегодняшний день является неоспоримой, так как научным путем доказано, что инстинкт входит в структуру личности и является наследственно закрепленным продуктом филогенетического развития. А это значит, что инстинкт представляет собой наследственную склонность к определенному поведению, или образу действий. В экстремальных ситуациях разум просто не успевает проанализировать ситуацию, и поступаем мы так, как диктует нам инстинкт. Без этого человеческий род не смог бы выжить. Хотя человек способен подавлять, контролировать, искажать свои инстинкты, они, будучи подавленными, могут подмять под себя человека и даже уничтожит его. Недостаточная изученность инстинктов объясняет актуальность их изучения и сегодня. Отмечая, что человек это разумное существо, мы не должны забывать, что разум – это только скромный корректор и распределитель инстинктивных программ. И, наконец, актуальность изучения инстинкта, объясняется тем, что, именно благодаря инстинкту и наследственной подструктуры личности, куда он входит - ее психическая и духовная подструктуры могут успешно развиваться и сформировать целостную личность человека.
Содержание понятий  «инстинкт».
Инстинкт, будучи наследственно закрепленным продуктом филогенетического развития, тоже входит в структуру личности и играет немаловажную роль в ее формировании. Так у только что родившегося младенца, инстинкт самосохранения «заставляет» его кричать, что помогает очистить легкие и сделать первый вдох ребенку! Но, что же такое инстинкт с научной точки зрения?
Корень слова латинский – instinctus, что означает побуждаемый или вынуждающий, при этом подразумевается, что такие импульсы естественны или врожденны. Существует четыре общих, различающихся между собой значения этого термина: 1. Неприобретенная реакция, характерная для членов данного биологического вида. 2 . Тенденция или предрасположенность реагировать определенным способом, который является характерным для определенного вида. Эта предрасположенность (2) – предполагаемая основа наблюдаемого поведения (1).  3. Сложный, скоординированный набор действий, универсально, или почти универсально, проявляющийся у данного вида, возникающий при определенных стимульных условиях, определенных состояниях наличия влечения и определенных условиях развития. 4. Любая из ряда неприобретенных, наследственных тенденций, которые, как предполагается, выполняют функции мотивационных сил сложных человеческих моделей поведения. Это значение, конечно, выражается в классическом психоанализе.
Из всего многообразия определений наиболее приемлемым, с моей точки зрения, является такое, которое определяет инстинкт как совокупность врожденных сложных реакций (актов поведения) организма, возникающих, как правило, почти в неизменной форме в ответ на внешние или внутренние раздражения.
Механизм инстинкта, согласно И. П. Павлову,- безусловнорефлекторный, поэтому понятие инстинкт и безусловный рефлекс он считал идентичным. Обычно инстинктом называют только сложные безусловные рефлексы (пищевой, оборонительный, половой и др.), в отличие от простых безусловных рефлексов (мигание, чихание, кашель и т.п.). Любой инстинкт состоит из цепи реакций, в которой конец одного звена служит началом другого. Имеются попытки классифицировать инстинкты по их биологическому и физиологическому значению. По данным школы И. П. Павлова, можно выделить следующие главнейшие инстинкты: 1. пищевой, 2. оборонительный, 3. половой, 4. родительский, 5. групповые.
Инстинкты человека в значительной мере подчинены его сознательной деятельности, формирующейся в процессе воспитания. Однако воспитание, в свою очередь, помимо социально-исторических оснований, опирается на биологический фундамент в виде главнейших инстинктов, которые созревают в различные периоды эмбриональной и постэмбриональной жизни. Уже в утробном периоде отдельные структуры нервной системы зародыша созревают быстрее других, обеспечивая тем самым готовность новорожденного организма к выживанию в специфических для него условиях существования. В различное время после рождения организма начинают созревать и другие инстинкты, на основе которых развиваются важные функции организма (половое влечение, чувство материнства и др.).
Основные подходы к изучению инстинкта и его роли в жизни человека

Определив содержание основных понятий, необходимо рассмотреть подходы изучения инстинкта, которые часто резко отличались от теории к теории.
Первой школой психологии, которая сделала инстинкт центральным понятием, был Фрейдизм. В своих ранних трудах Фрейд выделил два класса инстинктов: эго-инстинкты, или инстинкты самосохранения, и половые, или репродуктивные, инстинкты. В своих более поздних работах он выделял уже инстинкт жизни и инстинкт смерти.
Первая группа (под общим названием Эрос) включает в себя все силы, служащие цели поддержания жизненно важных процессов и обеспечивающие размножение вида. Признавая большое значение инстинктов жизни в физической организации индивидуумов, наиболее существенными для развития личности Фрейд считал сексуальные инстинкты. Энергия сексуальных инстинктов получила название либидо – это определенное количество психической энергии, которая находит разрядку исключительно в сексуальном поведении.
Вторая группа – инстинкты смерти, называемые Танатос – лежат в основе всех проявлений жестокости, агрессии, самоубийств и убийств. В отличие от энергии либидо, как энергии инстинктов жизни, энергия инстинктов смерти не получила особого наименования. Однако Фрейд считал их биологически обусловленными и такими же важными в регуляции человеческого поведения, как и инстинкты жизни. Он полагал, что инстинкты смерти подчиняются принципу энтропии (то есть закону термодинамики, согласно которому любая энергетическая система стремится к сохранению динамического равновесия). Ссылаясь на Шопенгауэра, Фрейд утверждал: «Целью жизни является смерть».
Практически любой поведенческий процесс в психоаналитической теории может быть описан в терминах: 1)привязки, или направления энергии на объект (катексис); 2) препятствия, мешающего удовлетворению инстинкта (антикатексис). Примером катексиса может служить эмоциональная привязанность к другим людям, (есть перенос на них энергии), увлеченность чьими-то мыслями или идеалами. Антикатексис проявляется во внешних или внутренних барьерах, препятствующих немедленному ослаблению инстинктивных потребностей. Таким образом, взаимодействие между выражением инстинкта и его торможением, между катексисом и антикатексисом составляет главный бастион психоаналитического построения системы мотивации.
Ключом к пониманию динамики энергии инстинктов и ее выражения в выборе объектов является понятие смещенной активности. Согласно этой концепции, высвобождение энергии и ослабление напряжения происходит благодаря смене поведенческой активности. Смещенная активность имеет место тогда, когда по каким-то причинам выбор нужного объекта для удовлетворения инстинкта невозможен. В подобных случаях инстинкт может сместиться и, таким образом, сфокусировать свою энергию на каком-нибудь другом объекте.
Фрейд считал, что многие социально-психологические феномены можно понять в контексте смещения двух первичных инстинктов: сексуального и агрессивного. Например, социализацию ребенка можно частично объяснить как результат последовательного смещения сексуальной потребности от одного объекта к другому, как того требуют родители и общество. Сходным образом расовые предрассудки и войны могут быть объяснены смещением агрессивных побуждений. Согласно Фрейду, все устройство современной цивилизации (искусство, музыка, литература) является продуктом смещения сексуальной и агрессивной энергии. Не имея возможности получать удовольствие прямо и немедленно, люди научились смещать свою инстинктивную энергию на других людей, другие предметы и другую деятельность, вместо тех, которые предназначались для прямой разрядки напряжения. Таким образом, появляются сложные религиозные, политические, экономические и другие институты.
Второй подход в изучении инстинкта представляет К. Г. Юнг. Карл Густав Юнг -  швейцарский психолог, врач, основатель аналитической психологии. В ранние годы находился по значительным влиянием З. Фрейда, но позже создал свою собственную школу аналитической психологии, называемую иначе “психологией самости”.  Юнг освободился от пансексуализма, присущего Фрейду в определении бессознательного.
  В психологии Юнга понятие “архетип” родственно понятию “инстинкт”, но под инстинктами понимаются не врожденные поведенческие стереотипы, а врожденные первообразы, обусловливающие поведение.
Юнг  изменил значение термина “либидо”. В работе “Либидо, его метаморфозы и символы” Юнг дает вместо описательного определения, которым пользовался Фрейд, определение генетическое (то есть рассматривает, каково происхождение либидо).
Либидо, по Юнгу - название психической энергии вообще, а не энергии полового влечения, как в теории Фрейда.
 Архетипы - это матрицы, “скелет”, способ структурирования  образов, появляющихся во сне, в грезах, фантазиях, произведениях искусства. Конкретное содержание образов “наполняется” уже реальностью, индивидуальным и групповым опытом.
Архетипы основаны на врожденных первообразах. Первообразы имеются у младенцев в утробе матери. Еще до появления на свет ребенок сосет палец, при этом действии в его психике рождается некий чувственный образ. При соприкосновении с реальностью (после рождения) первообразы трансформируются в архетипические образы. Так же, как инстинкты животных, архетипы - результат предшествующего эволюционного опыта вида  Homo sapiens.  Архетипы подобны матрицам  психических представлений, они стереотипны, а конкретное содержание архетипических образов  может варьировать. Так как матрицы одинаковы, то и образы, навеянные архетипами, будут похожи у разных людей.
Совокупность архетипов была названа Юнгом коллективным бессознательным. Коллективное бессознательное слагается из “обобщенной равнодействующей бесчисленных типовых опытов ряда поколений, изначальных образов бессознательного, совпадающих повсеместно и на протяжении всей истории повторяющимися мотивами”, - излагает идеи Юнга отечественный  лингвист Е.Шелестюк.
В своих работах Юнг выделял такие архетипы: Великой матери, Вечного ребенка, Тень, Мудрый старик, Мудрая старуха  и архетип Самости. Через  архетип Самости в человеке от природы заложено стремление  к духовному совершенству, к единству,  целостности и самоактуализации. Архетип Самости отражает процесс личной эволюции, называемой Юнгом процессом индивидуации. Индивидуация - выделение индивидуального сознания из слоя коллективного бессознательного. Процесс индивидуации отражен в архетипах. Великая мать символизирует бессознательное, Дитя - пробуждение сознания, Тень - оставшуюся за порогом сознания бессознательную часть личности, Мудрый старик и Мудрая старуха - архетипы, символизирующие гармонию сознательного и бессознательного, высший духовный синтез.
Юнг выделил следующие свойства архетипов: бессознательность, универсальность, коллективность, глубина, автономность, нуминозность, генетическая обусловленность.
Итак, аналогично тому, как инстинкты животных есть приспособления к самым общим и постоянным условиям окружающей среды, коллективное бессознательное осуществляет приспособительные реакции “на самые  общие и всегда имеющиеся условия психологической, физиологической и физической природы”. В работе “Душа и земля”  и в других работах Юнг пишет, что архетипы передаются по наследству вместе со структурой мозга. С одной стороны, архетипы формируют инстинктивное предубеждение, а с другой - являются самым действенным подспорьем в процессе инстинктивного приспособления.
В “Тэвистокских лекциях”, в частности, Юнг говорит о надындивидуальных проекциях, которые являются проявлением действия коллективного бессознательного. “Это отнюдь не пережитки прошлого, которые нужно просто перерасти; напротив, это компенсаторные функции, имеющие определенные цели и огромное значение. Они являются важным защитным механизмом в ситуациях, в которых человек склонен терять голову. Так, в ситуации паники, неважно, внутренней или внешне выраженной, происходит вторжение архетипов, что позволяет человеку реагировать инстинктивно-адаптивным путем, так, словно эта ситуация ему всегда была знакома: он реагирует так, как извечно реагирует весь род людской”.
Следующий подход – с точки зрения гормическая психология. По мнению Макдугалла, теоретической основой всех социальных наук должна стать «психология инстинкта». Под инстинктом Макдугалл понимал «врожденное или природное психофизическое предрасположение, которое заставляет индивида воспринимать или обращать внимание на определенные объекты и испытать при этом эмоциональное специфическое возбуждение и действовать по отношению к этим объектам, определенным образом или, по крайней мере, испытывая импульс к такому действию». Каждому первичному инстинкту соответствует, по Макдугаллу, определенная эмоция, которая, как и сам инстинкт, является простой и неразложимой. Так, инстинкту бегства соответствует эмоция страха, инстинкту любопытства – эмоция удивления, инстинкту драчливости – эмоция гнева, родительскому инстинкту – эмоция нежности и т. д.
Распространяя свою психологическую теорию на общество, Макдугалл под каждое общественное явление подводит определенный инстинкт или группу инстинктов. Так, войны объясняются предрасположенностью людей к драчливости, а накопление общественного богатства – склонностью к стяжательству и скупостью. В основе религии лежит комбинация инстинктов любопытства, самоуничижения и бегства в сочетании с эмоциональными реакциями, присущими родительскому инстинкту. Наибольшее социальное значение Макдугалл придавал стадному инстинкту, который удерживает людей вместе и лежит в основе большинства институтов общества. Непосредственное проявление стадного инстинкта – рост городов, коллективный характер человеческого досуга, массовые сборища и т. д.
Последователи Макдугалла, У. Троттер, считал, что все социальные явления объясняются, конечном счете «стадными инстинктами», англичанин Г. Уоллас уделяет особое внимание инстинкту лояльности, который должен обеспечить функционирование гос. власти.
Это направление оказало определенное влияние на науку о человеке тем, что привлекло внимание к неосознаваемым компонентам психики, а также своей полемикой с бихевиоризмом. Однако его собственная теоретическая основа была более чем шаткой.
Употребление термина «инстинкт» этологами подчеркивало специфически видовые и биологические аспекты. Этолог Лоренц подразумевал под инстинктом специфичный комплекс фиксированных действий (КФД). Слово “фиксированный” подчеркивает стереотипный и законченный характер инстинктивных движений.
Для объяснения механизмов действия врожденного поведения К. Лоренцем была предложена теория, получившая название “концепции растормаживания”. Согласно этой теории, в организме постоянно имеется готовность к осуществлению различных КФД, но внешнее проявление инстинктов блокируется, то есть подавляется процессами активного торможения, исходящими из центральной нервной системы (ЦНС).
  Каждому инстинкту соответствует своя энергия, действие которой подавляется до той поры, пока сигналы от знаковых стимулов не произведут растормаживание. Лоренц предположил, что в определенном участке  мозга есть структура, названная им “разрешающим механизмом”, на которую и действуют знаковые стимулы. Этот механизм Лоренц сравнивал с жидкостью в сосуде: каждый инстинкт соответствует своему “сосуду” (центру инстинкта). При появлении пускового раздражителя (релизера), “жидкость выливается” в форме инстинктивной силы или “драйва” (влечения).
Так как применение и сущность термина «инстинкт» изменяется от теории к теории, то в научной практики возникла путаница из нескольких неразрешенных (и, возможно, неразрешимых) проблем: (а) Проблема наследственности: степень, в которой инстинкты являются биологически запрограммированными или следуют из факторов, относящихся к окружающей среде. (б) Видовая специфичность: являются ли инстинкты общими мотиваторами или они могут развиваться только внутри отдельных видов? Накапливающиеся свидетельства здесь имеют тенденцию поддерживать этологический подход, в котором основное внимание уделяется внутривидовому анализу. (в) Поведенческая специфика: степень, в которой определенные модели поведения должны включаться в понятие. Хотя понятно, что некоторые поведенческие проявления подразумеваются всегда, это является серьезной проблемой. Чем специфичнее предполагаемая модель поведения, тем больше возможность, что этот термин будет принимать недопустимую неопределенность, как это было у Макдугалла.
Очевидно, что эти вопросы взаимосвязаны и, конечно, не единственные.
Таким образом, можно сделать вывод, что существует столько подходов к пониманию инстинкта, сколько научных школ и направлений изучающих его. Наука не исключает появления новых теорий, но пытается вывести интегративные положения проблемы, которые соединили бы все достижения научных школ и направлений, исследующих инстинкт.
Рассмотрев основные теории, касающиеся инстинктов можно непосредственно констатировать, что инстинкт играет значительную роль в развитии личности, но какую именно, нам поможет узнать рассмотрение места инстинкта в структуре личности.
Инстинкт как неотъемлемый признак личности

Место инстинкта в структуре личности.

Место инстинкта в структуре личности одним из первых определил Фрейд. Он ввел в анатомию личности три основные структуры: ид, эго и суперэго. Сфера ид полностью неосознаваемая, в то время как эго и суперэго действуют на всех трех уровнях сознания. Инстинкт, по Фрейду, входит в структуру ид.
Слово «ид» происходит от латинского «оно» и, по Фрейду, означает исключительно примитивные, инстинктивные и врожденные аспекты личности. Ид функционирует целиком в бессознательном и тесно связано с инстинктивными биологическими побуждениями (еда, сон, дефекация), которые наполняют наше поведение энергией. Согласно Фрейду, ид – нечто темное, биологическое, хаотичное, не знающее законов, не подчиняющееся правилам. Ид сохраняет свое центральное значение для индивидуума на протяжении всей его жизни. Будучи примитивным, в своей основе, оно свободно от всяких ограничений. Являясь самой старой исходной структурой психики, ид выражает первичный принцип всей человеческой жизни – немедленную разрядку психической энергии, производимой биологически обусловленными побуждениями. Последние, когда они сдерживаются и не находят разрядки, создают напряжение в личностном функционировании. Немедленная разрядка напряжения получила название принцип удовольствия. Ид подчиняется этому принципу, выражая себя в импульсивной, иррациональной и нарциссической манере, невзирая на последствия для других и вопреки самосохранению. Поскольку ид не ведает страха или тревоги, оно не прибегает к предосторожностям в выражении своей цели.
Фрейд рассматривал ид в качестве посредника между соматическими и психическими процессами в организме. Он писал, что оно «прямо связано с соматическими процессами, проистекает из инстинктивных потребностей и сообщает им психическую экспрессию, но мы не можем сказать, в каком субстрате осуществляется эта связь. Ид выполняет роль резервуара для всех примитивных инстинктивных побуждений и черпает свою энергию прямо из телесных процессов.
Следует также рассмотреть место инстинкта в структуре личности c точки зрения современных научных взглядов, на примере концепции личности В. П. Беха.
Если опираться на концепцию личности В. П. Беха, то можно определить личность как функциональный орган, производный от человеческого организма. Личность детерминирована основаниями биологической формы движения универсума и условиями внешней природной среды.  Так как, личность – это системное качество человеческого организма, то значит, она должна состоять из нескольких структурных блоков.
При этом В. П. Бех исходит из того, что природной основой человека является биологический компонент как генетический фактор, определяющий становление, функционирование и дальнейшее саморазвёртывание личностного ингредиента. Конструктивно такая основа представляет собой два основных блока – физический и духовный. Третий блок – психический. Нас, прежде всего, интересует физический блок, в который входит инстинкт. Блок физический опосредует связь человека с Физической Вселенной. Его самодеятельная жизнь есть переживание. Его еще можно назвать дологическим.
Физический блок имеет три подструктуры, известные как генотипическая (наследственная), метаболическая и подсознательная. Инстинкт, по В. П. Беху входит в генотипическую подструктуру.
Под генотипической (наследственной) структурой человека следует понимать систему его атрибутивных свойств, передающуюся ему по наследству от родителей. Основная ее функция – обеспечение преемственности физического развития человека как представителя определенного рода.
Основной  информационный потенциал в полимеханизме переживания, по В. П. Беху сосредоточен в наследственной подструктуре или в геноме зиготы. Как последний устроен и работает нам пока неведома, но именно он определяет в социальном организме если не все, то многое. Объём имеющейся здесь информации не идёт ни в какое сравнение с объёмом фенотипической информации. Биологическая кибернетика позволяет на основе закона информационной обусловленности биологических явлений (Закона Уоддингтона) и закона дискретности и непрерывности биологической информации (или закона Моргана-Эфрусси) представить исходное звено информационной копии человеческой личности. И этого будет достаточно для того, чтобы заложить основание семантической модели человека. А это значит, что можно с полным правом положить в основу семантической структуры личности генотипическую информацию.
Таким образом, из всего вышеизложенного можно сделать вывод, что инстинкт непосредственно входит в  генотипическую подструктуру физического блока личности. Инстинкт обеспечивает жизнедеятельность генотипа человеческой личности и является неотъемлемым компонентом в её структуре.
Основными механизмами, посредством которых осуществляются инстинктивные действия, являются рефлексы (безусловные).
На основании этого сделана была попытка свести инстинкт к рефлексу, определив инстинктивное действие как цепной рефлекс, т. е. как цепь прилаженных друг к другу рефлексов, так что ответная часть предшествующего служит раздражителем для следующего.
Эта попытка несостоятельна по ряду причин. Прежде всего, эта концепция дискуссионна в генетическом аспекте. Исследования Г. Э. Когхилла и Дж. Хэррика дают экспериментальные основания предполагать, что рефлекс, т. е. выдифференцированная реакция отдельного нервного механизма, не является такой генетически первичной формой, из которой суммативным путем получаются сложные целостные реакции организма. Вначале имеются скорее целостные малодифференцированные реакции организма, из которых затем выделяются отдельные  рефлекторные дуги; вместе с тем усложняется структура сначала более или менее целостной аморфной реакции. Генотипический инстинкт, таким образом, скорее всего, не является просто суммой или цепью рефлексов.
Инстинкт не сводится к простой сумме или цепи рефлексов, также и потому, что как форма поведения он не исчерпывается совокупностью механизмов, посредством которых осуществляется, а предполагает определенную мотивацию, которой определяется или регулируется действие этих механизмов. Существенная особенность инстинктивного действия заключается в том, что источником мотивации его является определенное органическое состояние или изменение этого состояния, обусловленное физиологическими изменениями в организме. Ограниченность «мотивации» поведения органическими состояниями и изменениями отличает инстинктивное поведение от других, более высоких, форм поведения.
Инстинктивное поведение характеризуется: 1) специфическим способом мотивации и 2) специфическими механизмами выполнения. Инстинктивное действие – это сложное действие, исходящее из органической мотивации – из биологических потребностей – и выполняемое посредством первично автоматических реакций.
Хотя инстинктивная деятельность осуществляется автоматически, посредством более или менее фиксированных механизмов, она, однако, коренным образом отличается от чисто рефлекторного действия, поскольку включает некоторую, большую или меньшую, долю лабильности.
Отличаясь от индивидуально-изменчивых форм поведения (от навыков и интеллекта), инстинкт, однако, теснейшим образом связан с ними. В поведении личности человека, взятом в его конкретной реальности, обычно функционируют в единстве и взаимопроникновении разные формы поведения, а не один лишь изолированный инстинкт или же такой же изолированные навык.
Слепота и неразумность многих инстинктивных действий, и их целесообразность при нестереотипных условиях объясняются, прежде всего, тем, что многие инстинктивные действия вызываются как бы условным раздражителем, который филогенетически закреплялся в качестве сигнала, вызывающего соответствующие действия без надлежащей дифференциации тех объектов, на которые по существу направляется инстинктивное действие.
Слепыми, «неразумными» являются инстинктивные действия, которые исходят из ощущения отдельных чувственных свойств без восприятия того предмета, на который направляется действие, и совершаются в виде реакций на отдельный сенсорный раздражитель.
На разных ступенях развития изменяется и характер инстинкта, и его взаимоотношение с другими формами поведения. Если говорят об инстинктах у человека (пищевом, сексуальном), то это инстинкты, которые уже коренным образом отличаются от инстинктов животных. Недаром для их обозначения вводят часто и новый термин – влечение. Для перехода от инстинктов животных к влечениям потребовались коренные сдвиги в развитии – переход от биологического развития к историческому, и этим обусловлено развитие сознания.
Вопрос об инстинктах у человека составляет часть большой проблемы - "биологическое в психическом развитии человека и в структуре его психики". Подобно двуликому Янусу, эта проблема имеет два лица: одно обращено к внутренним процессам организма, другое - к его жизни во внешней среде.
Таким образом, инстинкт входит в структуру личности наравне с другими компонентами. Он представлен, прежде всего, наследственной подструктурой личности, что означает, что инстинкт является предпосылкой нормального развития остальных подструктур. В этом смысле процесс возникновения личности выступает как процесс преобразования биологически заданного материала силами социальной действительности, существующей до, вне и совершенно независимо от этого материала.
Определив место инстинкта в структуре личности, мы можем непосредственно рассмотреть, как инстинкт влияет на развитие личности, и какое место в жизни человека ему отводится.




Инстинкт как условие и продукт филогенетического развития личности

Под инстинктами обычно разумеют действия или более или менее сложные акты поведения, которые появляются сразу как бы готовыми, независимо от выучки, от индивидуального опыта, будучи наследственно закрепленным продуктом филогенетического развития.
Говоря о наследственности, филогенетической закрепленности или врожденности инстинктивного действия, нужно учитывать, что каждый конкретный акт поведения включает в единстве и взаимопроникновении и наследственные, и приобретенные компоненты. Развитие форм поведения, являющихся продуктом филогенеза, у каждого индивида тоже должно быть опосредовано его онтогенезом. В некоторых случаях, как показывают новейшие, более детальные  исследования об инстинкте, инстинктивные действия фиксируются лишь в процессе первых выполнений этих инстинктивных действий, затем уже сохраняя установившийся в них шаблон (опыты Л. Верлена). Таким образом, не приходится внешне противопоставлять друг другу наследственное в инстинкте и приобретенное в других формах поведения. Внутри самого инстинкта имеется некоторое единство этих противоположностей с господством – в инстинкте – наследственного.
Инстинктивные действия отличаются часто большой объективной целесообразностью, т. е. способностью или адекватностью по отношению к определенным, жизненно важным для организма ситуациям, совершаясь, однако, без осознания цели, без предвидения результата, чисто автоматически.
На Первой кантовской конференции в 1998 г. был сформулирован Основной биологический закон "Жизнь во всем ее многообразии красоте и гармонии возникла, существует и умирает в конкурентной борьбе близких и подобных". Согласно этому закону поведением человека руководит подсознательное желание (инстинкт) превзойти окружающих и, особенно, близких - родственников, соседей и друзей. Этот инстинкт назван конкурентным. О подобном "комплексе превосходства" писал еще А. Адлер около 70 лет назад. Этот инстинкт проявляется более всего у детей в виде агрессивности друг к другу. Ребенок может подойти и ударить другого, который просто сидел в сторонке.  А если взрослые попытаются воспрепятствовать этой агрессивной акции, то нападающий заплачет, досадуя на то, что не смог реализовать свое инстинктивное желание. Сейчас это проблема многих детских садов. Более иллюстративный пример приводит Адлер (1978). Он описывает случай, когда пятилетний мальчик просил у родителей поносить маленькую сестренку на руках и, выбрав подходящий момент, бросил ее на пол.
Так как инстинкт основной, то с его помощью можно объяснить все, что касается поведения человека. Например, существует известный факт брат и сестра не испытывают друг к другу сексуального чувства. Этот так называемый "табу-инцест" существует у шимпанзе  и даже у дрозофил. Даже автор идеи о всемогуществе сексуального инстинкта Зигмунд Фрейд не мог объяснить этого феномена. А все просто - конкурентный инстинкт       между близкими подавляет сексуальный.
Таким же процессом является дружба. Как выяснилось большинство считает себя в чем-то лучше своих друзей. Поэтому они любят встречаться со старыми друзьями, но не посещают традиционные вечера в школе. Посещают их в основном отличники или бывшие активисты. Их тянет в среду, в которой они имели успех.
Итак, как показали результаты исследования, мы живем с единственной целью стать лучше или, по крайней мере, не хуже окружающих нас людей, хотя бы в чем-то. Мы готовы на смерть ради достижения этой цели. Это наша биологическая потребность и проявляется она главным образом в подсознательном чувстве зависти! От зависти ребенок начинает ходить, говорить и приобретает навыки к труду. Если этот инстинкт реализуется или человек верит в такую возможность, то все в порядке - поведение человека в обществе будет нормальным. Если же нет и к тому же отсутствуют какие-либо перспективы, то человек сначала пытается реализоваться в преступной деятельности, а уж если и здесь не получается, то кончает жизнь самоубийством, или уходит из реальной жизни в алкоголизм и наркоманию.
Наравне с авторами, признающими роль инстинкта в жизни человека, существуют и такие, которые считают, что инстинкт – это пережиток животного в человеке и в современном обществе он не играет никакой роли в его жизни.
По их мнению, изменение организма в процессе антропогенеза состояло не только в приобретении новых свойств, но и в отмирании тех животных свойств, которые мешали образованию новых, собственно человеческих отношений. Естественно, это касалось больше всего тех органов и систем тела, деятельность которых непосредственно обеспечивала поведение. Поэтому одним из важнейших результатов антропогенеза было исключение из центрального механизма поведения того звена, которое придавало поведению биологически предопределенный, инстинктивный характер. Это изменение последовательно распространялось на те сферы жизни становящихся людей, которые развивающее общество брало на свое обеспечение и под свой контроль.
 Процесс антропогенеза не мог закончиться ранее, чем были полностью устранены из всей сферы общественно регулируемой жизни становящихся людей инстинктивные отношения с внешней средой и между членами группы.
Главный тезис этих ученых гласит -  одной из важнейших особенностей современного человека - именно как особого биологического вида! - является отсутствие инстинктов, наследственно, в самом строении организма закрепленного отношения к определенным объектам внешней среды. Основные органические потребности, конечно, остаются, но подобно тому, как водород и кислород, полученные от разложения воды, уже не составляют ни частиц воды, ни ее остатков и обладают другими и даже противоположными свойствами, так и потребности, освобожденные от связи с инстанцией специфической чувствительности, уже не составляют ни остатков, ни частиц инстинктов. Они уже не связаны - до всякого опыта! - с определенными безусловными раздражителями внешней среды, не привязаны к ним и обнаруживают новые свойства, в частности жадное сродство и прочную фиксацию на объектах, доставивших им первое удовлетворение. И так как удовлетворение потребностей человека происходит в общественных условиях, то у людей органические потребности становятся общественными потребностями. В том виде, в каком они наследуются, это уже не животно-биологические, а только органические (но человеческие) потребности.
Многие ученые не согласны с мнением этих авторов потому, что человек— единственное существо, способное контролировать свои инстинкты посредством силы воли, а не освободившееся от них.. Вместе с тем, он способен также подавлять, искажать и ранить их. Но ведь любой зверь, говоря метафорически, более всего свиреп и опасен, когда ранен. Подавленные инстинкты могут подмять под себя человека и даже уничтожить его. Поэтому изучение инстинктов нельзя искоренить из структуры личности, если мы хотим создать целостную картину формирования личности человека и ее компонентов.
После Фрейда и Павлова каждый знает, что подсознание и инстинкты играют в жизни личности человека не меньшую роль, чем его разум. А, может, и большую – в стрессовых ситуациях разум просто не успевает проанализировать ситуацию, и поступаем мы так, диктует нам подсознание.
Увы, часто в нашей жизни слово инстинкт употребляется в уничижительном смысле. Когда о ком-то говорят, что он «живёт инстинктами» – под этим, как правило, понимают низкий культурный уровень и примитивность желаний. Между тем, без инстинктов человек совершенно беспомощен. Разум – только скромный корректор и распределитель инстинктивных программ. Если бы не инстинкты, мы бы постоянно попадали в ситуацию дедушки из известного анекдота, который вдруг задумался, куда надо класть бороду, на одеяло или под него, да так и умер, от интеллектуального перенапряжения.
Таким образом, инстинкт является неотъемлемым условием развития личности, без него первобытный человек никогда не взял бы в руки палку и не создал бы первое орудие труда, ребенок никогда не научился бы ходить и  кушать (пищевой инстинкт), а его мать понимать его потребности и ухаживать за ним (материнский инстинкт), люди бы, в конце концов, не добились бы таких успехов в различных областях  жизни без инстинктов конкуренции, самосохранения… Именно благодаря инстинкту и наследственной подструктуры личности, куда он входит - ее психическая и духовная подструктуры могут успешно развиваться и сформировать целостную личность.


Часть 3. Подсознательное.
Положение о подсознательном.
Подсознательное начало так или иначе представлено практически во всех психических процессах, свойствах и состояниях человека. Есть подсознательные ощущения, к которым относятся ощущения равновесия, проприоцептивные (мышечные) ощущения. Есть неосознаваемые зрительные и слуховые ощущения, которые вызывают непроизвольные рефлексивные реакции в зрительной и слуховой центральных системах.
В глубинных структурах психики подсознание играет огромную роль. К сожалению я не нашел вменяемых книг посвященных подсознательному, в основном научно-популярная литература, которая не внушает доверия. В  последнее время подсознание стало объектом популяризации, а не как научной теорией. Поэтому в этой статье я постараюсь дать научное толкование подсознательному исходя из трансоаналитической концепции.


Определение подсознательного.
В психологическом словаре  Шапарь В. Б.  я нашел такое определение: подсознание – понятие, обозначающее различные неосознаваемые системы психики. Первое определение в принципе верное, однако хотелось бы дать более широкое обоснованию подсознанию исходя из той же трансоаналитической концепции. И так подсознание – это психологическая система, которая находится в глубинных слоях психики человека и проявляется только в экстраординарных случаях и с помощью специальных техник.
   Любая информация, которая вы получаете из окружающего мира откладывается в нашем сознание и подсознание. Проблема которая может возникнуть как извлечь из глубин нашей психики информацию. Например у вас случалось так, что после долгого размышления вы  вспоминали да же то, что по вашей мнению не знали (пример может быть не очень хорош но все же). Информация, которая сплывает спонтанно, или даже взять сновидения, в которых как раз прекрасный пример проявления вашего подсознательного – это гипнотические состояния и сновидения – прекрасное возможность получить информацию из глубин психики.
  В сновидении же переработка действия, которые совершил человек в бодрствующем состоянии, при этом элементы особо значимых событий запечатлеются как сновидения.
  Можно сделать вывод, что в подсознании запечатляется особо значимые события жизни человека, которые при экстренных или сновидений и гипноза личность получает к ним доступ.

Понятие подсознательного.
Наряду с сознательными формами отражения и деятельности для человека характерны и такие, которые находятся как бы за порогом сознания, не достигают надлежащей степени интенсивности или напряженности, чтобы обратить на себя внимание. Термины "бессознательное", "подсознательное", "неосознанное" часто встречаются в научной и художественной литературе, а также в обыденной жизни.
Понятие психического значительно шире понятия сознания, которое обладает не поддающимися практическому учету градациями уровней, начиная от высшей ступени ясности, доходящей до удивительной силы прозорливости и глубины понимания сути вещей, и кончая полусознательным состоянием.
Сознание отнюдь не исчерпывает всей психики. Существуют также неосознаваемые психические феномены, определенный класс которых представлен понятием подсознательного.
Психическая деятельность может находиться в фокусе сознания, иногда не достигает уровня сознания (досознательное или предсознательное состояние) или опускается ниже порога сознания (подсознательное).
Совокупность психических явлений, состояний и действий, не представленных в сознании человека, лежащих вне сферы его разума, безотчетных и не поддающихся, по крайней мере в данный момент, контролю, охватывается понятием бессознательного.
Зона максимально ясного сознания в психической деятельности сравнительно невелика. За ней идет полоса просто явного сознания, а потом - минимального сознания, за которой следует уже неосознанное. Последнее выступает то как установка (инстинкт, влечение), то как ощущение (восприятие, представление и мышление), то как сомнамбулизм, то как интуиция, то как гипнотическое состояние или сновидение, состояние аффекта или невменяемости.
К подсознательным явлениях относят и подражание, и творческое вдохновение, сопровождающееся внезапным "озарением", новой идеей, рождающейся как бы от какого-то толчка изнутри (случаи мгновенного решения задач, долго не поддававшихся сознательным усилиям, непроизвольные воспоминания о том, что казалось прочно забытым и прочее).
Подсознательное - не мистика, а реальность духовной жизни. С физической точки зрения подсознательные процессы выполняют своего рода охранительную функцию: они разгружают мозг от постоянного напряжения сознания там, где в этом нет необходимости.
Для более четкого выявления места проблемы подсознательного в структуре знания важно соотнести феномены подсознательного с такими реальностями, которые обозначаются категориями "деятельность", "отражение", "общение", "личность", "отношение".
Абстрактная схема строения деятельности, согласно которой выделяют собственно деятельность, действия и реализующие их операции, может служить одним из оснований классификации феноменов неосознаваемой психической жизни человека, выделяющей место неосознаваемых психических явлений в структуре деятельности. Конституирующим признаком деятельности является мотив, т.е. некоторый объект, в котором опредмечивается потребность.
Хорошо известно, что мотив может быть неосознанным, также неосознанным может быть психическое отражение самого потребностного состояния. Основным признаком действия является наличие сознательного предвосхищения будущих результатов, т.е. цели. Однако кроме такого осознанного предвосхищения можно выделить и неосознанные предвосхищения, к их числу относятся некоторые виды установок. Таким образом, наряду с осознанными и неосознанными мотивами следует выделять осознанные и неосознанные предвосхищения будущих результатов, т.е. цели и установки. Операции в человеческой деятельности также имеют двоякую природу: одни являются продуктом трансформации сознательных действий и, в случае затруднений, могут вновь возвращаться в сознание, другие формируются по типу "прилаживания" к ситуации и вообще никогда не попадают в сознание, они функционируют как неосознаваемые автоматизмы.
Существование качественно разнородных феноменов подсознательного исключают возможность распространения выводов, полученных при исследовании одного из феноменов подсознательного на всю область подсознательного. Осознанные и неосознанные психические явления образуют две формы отражения внешнего мира и соответственно две формы управления, психического регулирования деятельности (осознанная и неосознанная регуляция).
При исследовании частных форм психического отражения реальности мы сталкиваемся с необходимостью дифференциации ощущений, в которых человек отдает себе отчет, и ощущений, в которых он не отдает себе отчета.
Аналогичную дифференциацию можно провести и применительно к восприятию достаточно сложных объектов.
В области психологии научного творчества давно были описаны факты, показывающие, что многие феномены творческой деятельности не носят осознанного характера. При исследовании эмоциональных процессов выделяются феномены, когда человек может констатировать самый факт появления эмоционального переживания, но не может указать объект, вызывающий эти переживания, и случаи, когда даже самый факт переживания остается скрытых от субъекта (аффективные следы, или "комплексы") и выделяются лишь в условиях специально организованного эксперимента (например, ассоциативного).
При анализе общения, которое сегодня "модно" противопоставлять деятельности, также возникает необходимость изучения неосознаваемых психических явлений. Достаточно вспомнить классические исследования достоверности свидетельских показаний, в речевой коммуникации всегда присутствуют неосознанные компоненты.
Собственно психологическое изучение личности в системе общественных отношений не может, естественно, игнорировать тот факт, что объективно складывающиеся общественные отношения между людьми не обязательно отражаются ими на уровне сознания. Этот факт был выявлен К. Марксом при анализе товарного фетишизма, при анализе личностей как персонифицированных выражений социально значимых черт. Сущность человека, понимаемая как совокупность общественных отношений, от него самого может быть скрыта. Если мы используем широкое определение личности, данное в свое время С.Л. Рубинштейном, то в содержание понятия "внутренние условия" мы должны включить и неосознаваемые психические явления.
Применительно к категории "отношение" нужно дифференцировать "отношение" и "сознательное отношение". "Человек есть личность, - писал С.Л. Рубинштейн, - в силу того, что он сознательно определяет свое отношение к окружающему". Очевидно, что важно учитывать различия между сознательно определенными отношениями и отношениями, которые сознательно ещё не определены.
Таким образом, система знаний о личности не может развиваться без интенсивного изучения и неосознаваемых явлений, и этим прежде всего определяется значение их исследований.
В литературе мы находим следующие два принципиально различных толкования термина "подсознательное". Принадлежат они Г. Рорахеру, известному австрийскому философу и психологу, и Л.С. Выготскому.
Г. Рорахер: "Не существует неосознаваемой психической деятельности как промежуточного звена между мозговыми процессами и активностью сознания. Существуют только разные степени ясности сознания... В мозгу... непрерывно разыгрываются процессы возбуждения, которых мы совершенно не замечаем. Эти процессы неосознаваемые в точном смысле этого слова, но это не неосознаваемые психические процессы (неосознаваемые мысли, стремления и т.п.), а неосознаваемые процессы нервного возбуждения, т.е. органические электрохимические проявления. Необходимо ясно понимать это развитие, чтобы избежать недоразумений".



О правильном употреблении понятия подсознательное.

На данный момент в психоанализе Фрейда и в современной психологии принято употреблять понятие бессознательное. На сколько верен этот термин?
   Трансоанализ как новый метод анализа глубинных структур психики, в нем следует употреблять термин подсознательное. Еще З. Фрейд когда создавал свою психоаналитическую концепцию не проводил устойчивой параллели между бессознательным и подсознательным, употребляя их как синонимы, из за возникла путаница и от понятия подсознательное, как я считаю ошибочно пришлось отказаться.
Теперь попробуем определится с терминами:
 Бессознательное- совокупность психических процессов возникающих при автоматизме, в результате научения. В моем понимание бессознательные действия возникают под влиянием инстинкта и заученных действий. Например когда мы ходим мы практически не замечаем этого, не доставляет это ни какого труда у нас это получается бессознательно (автоматически). Автоматизм – действие, реализуемые без непосредственного участия сознания, происходящее как бы «сами собой», без сознательного контроля. В трансоанализе я употребляю автоматизм как синоним к бессознательному.
Подсознание – это психологическая система, которая находится в глубинных слоях психики человека и проявляется только в экстраординарных случаях и с помощью специальных техник.  Хочется еще раз повторится если мы говорим об трансоанализе и глубинных структурах психики нужно говорить не об бессознательном т.к. это автоматизмы, а об подсознательном как психологической системе находящейся в глубинных слоях психики человека. Под глубинными слоями психики я подразумеваю то что находится «под» сознанием, то есть находится в глубине психики непосредственно за сознанием. Это то, что мы в данный момент не известно но имеется где то в глубинах нашей психики. Для более наглядности попробуем изобразить это в качестве схемы:


 
Схема 1.

Вот мы определились со структурой психики согласно трансоаналитической концепции. Огромная ошибка, которая была совершена Фрейдом за тем Юнгом, которые подсознательные процессы заменили термином «Бессознательное», который совершенно не отвечал концепция не психоанализа не уж точно трансоанализа. В данной статье у меня нет цели разбирать ошибки который допустил З. Фрейд. В этой работе я постарался разобраться в определениях бессознательного и подсознательного.  Было выяснено, что бессознательное – это своего рода автоматизмы неосознаваемые человеком, вызванные вероятнее всего научением.
   Бессознательное не играет большой роли в трансоанализе и практически употребляется не будет.


Структура подсознательного.

Подсознательное не аморфно, оно имеет структуру, обладает свойством целостности.
1. Ощущения. Мы ощущаем все, что воздействует на нас. Но далеко не все становится при этом фактом сознания. Возможно образование условных рефлексов на различные раздражения внутренних органов, которые доходят до коры головного мозга, но не превращаются в ощущение как таковое, оказывая, однако, влияние на поведение организма. Существуют подсознательные ощущения. Получая одновременно множество впечатлений, люди легко упускают из виду некоторые из них Передвигаясь по улице, мы видим огромное число событий, слышим множество звуков, которые ориентируют нас в потоке уличного движения. Но мы фиксируем на них внимание лишь в случае какого-то затруднения или необычности. Бесчисленное множество явлений, свойств и отношений, существуя объективно и постоянно "мозоля" нам глаза, не осознаются нами. Если бы на каждое воздействие человек должен был реагировать осознанно, он не справился бы с подобной задачей, т.к. был бы не в состоянии мгновенно переключаться с одного воздействия на другое или держать в фокусе своего внимания практически бесчисленные раздражители. К счастью мы обладаем способностью отключаться от одних воздействий и сосредоточиваться на других, вовсе не замечая третьих.
2. Автоматизм. Деятельность человека в обычных условиях является сознательной. Вместе с тем отдельные ее элементы осуществляются  подсознательно, автоматизированно. Просыпаясь утром, мы машинально производим длинный ряд действий - одеваемся, умываемся, едим, пьем чай и др. В жизни у человека формируются сложные привычки навыки и умения, в которых сознание одновременно и присутствует и отсутствует, оставаясь как бы нейтральным. Любое автоматизированное действие носит неосознанный характер, хотя не всякое неосознанное действие является автоматизированным.
Сознательная деятельность индивида возможна лишь при условии, когда максимальное число ее элементов осуществляется автоматически. Полностью сосредоточить внимание на содержании, например, в устной речи может лишь тот, у которого выработался автоматизм самого процесса произнесения речи. Для того, чтобы творчески исполнять музыку, надо иметь хорошие навыки игры на музыкальных .инструментах. Изучение различных видов автоматизма показало, что он далек от простой машинообразности, поскольку ему присуща способность перестраиваться "на ходу". Вместе с тем в психической деятельности имеются уровни непереводимые в область автоматизма. Например, нельзя свести к автоматизму весь процесс игры на каком-либо музыкальном инструменте.
Автоматизация различных функций составляет существенную и необходимую особенность многих психических процессов (процесс мышления, восприятия, речи; запоминания, практических операций и пр.).
Механизмы психической автоматизации избавляют сознание от постоянного наблюдения и ненужного контроля над каждым фрагментом действия.
В подсознательных действиях наше сознание присутствует, но оно не проявляет пристальности своего внимания за всеми деталями действия, а следит лишь за общей картиной.
Вместе с тем сознание осуществляя как бы суммарное наблюдение, в любое мгновение может взять под контроль автоматизированное действие (остановить его, ускорить или замедлить).
3. Импульс. Подсознательное проявляется в так называемых импульсивных действиях когда человек не дает себе отчета в последствиях своих поступков.
4. Информация. Подсознательное находит свое проявление и в информации. Она накапливается в течение всей жизни в качестве опыта и оседает в памяти.
Из всей суммы имеющихся знаний, в данный момент в фокусе сознания светится лишь небольшая их доля. О некоторых хранящихся в мозгу сведениях люди даже и не подозревают.
5. Установка. Кардинальной формой проявления подсознательного является установка - психический феномен, направляющий течение мыслей и чувств личности. Установка представляет собой целостное состояние человека, выражающее определенность психической жизни, направленность в каком-либо виде деятельности, общее предрасположение к действию, устойчивую ориентацию по отношению к определенным объектам.
Устойчивая ориентация к объекту сохраняется, поскольку ожидания оправдываются.
а) человек, очевидно, перестал бы остерегаться волка, если бы при каждой встрече с ним, волк, ласково вилял хвостом у его ног.
б) если у человека плохая репутация, то даже самые невинные его поступки вызывают подозрение.
Иногда установка принимает негибкий, чрезвычайно устойчивый, болезненно навязчивый характер, именуемый фиксацией (человек может испытывать непреодолимый страх перед мышью, осознавая всю нелепость этого чувства).
6. Воображение: психическая деятельность, состоящая в создании представлений и мысленных ситуаций, никогда в целом не воспринимавшихся человеком в действительности. Воображение основано на оперировании конкретными чувственными образами или наглядными моделями действительности, но при этом имеет черты опосредованного, обобщенного познания, объединяющего его с мышлением. Характерный для воображения отход от реальности позволяет определить его как процесс преобразующего отражения действительности.
Главная Функция воображения состоит в идеальном представлении результата деятельности до того, как он будет достигнут реально, предвосхищении того, чего еще не существует. С этим связана способность делать открытия, находить новые пути, способы решения возникающих перед человеком задач. Догадка, интуиция, ведущая к открытию, невозможна без воображения.
Различают воссоздающее и творческое воображение. Воссоздающее воображение заключается в создании образов объектов, ранее не воспринимавшихся в соответствии с их описанием или изображением.
Творческое воображение состоит в самостоятельном создании новых образов, воплощаемых в оригинальные продукта научной, технической и художественной деятельности. Оно является одним из психологических факторов, объединяющих науку и искусство, теоретическое и эстетическое познание.
Особый вид творческого воображения - мечта - создание образов желаемого будущего, не воплощаемых непосредственно в те или иные продукты деятельности.
Деятельность воображения может иметь различную степень произвольности, от спонтанных детских фантазий до длительных целеустремленных поисков изобретателя.
К непроизвольной деятельности воображения относятся сновидения. Однако, они могут детерминироваться заданной в состоянии бодрствования целью; таковы известные примеры решения научннх задач во сне.
Богатейшей сферой подсознательной душевной жизни является иллюзорный мир сновидений. В нем картины реальности, как правило, разорваны, не сцеплены звеньями логики, с философско-психологической точки зрения сон выступает как временная потеря человеком чувства своего собственного бытия и мире. Психологической целью сна является отдых. Некоторое люди обладают способностью обучаться во сне. Причем такую способность можно развивать путем самовнушения и внушения в состоянии бодрствования, а также с помощью гипнотического внушения. Это явление именуется гипнопедией. С ее помощью неоднократно пытались обучать людей, например, иностранным языкам.
7. Интуиция: способность постижения истины путем прямого ее усмотрения без основания с помощью доказательства. Процесс научного познания, а также различные формы художественного освоения мира не всегда осуществляется в развернутом, логически и фактически доказательном виде. Нередко человек схватывает мыслью сложную ситуацию (например, во время восприятия сражения, при определении диагноза, при установлении виновности или невиновности обвиняемого и т.п.).
Роль интуиции особенно велика там, где необходим выход за пределы приемов познания для проникновения в неведомое.
Но интуиция не есть нечто неразумное или сверхразумное, в процессе интуитивного познания не осознаются все те признаки, по которым осуществляется вывод и те приемы, с помощью которых он делается.
Интуиция не составляет особого пути познания, ведущего в обход ощущений, представлений и мышления. Она представляет собой своеобразный тип мышления когда отдельные звенья процесса мышления проносятся в сознании более или менее бессознательно, а предельно ясно осознается именно итог мысли - истина.
Интуиции бывает достаточно для усмотрения истины, но ее недостаточно, чтобы убедить в этой истине других и самого себя. Для этого необходимо доказательство. Это как бы свернутая логика мысли. Интуиция также относится к логике, как внешняя речь к внутренней, где очень много опущено и фрагментарно.
Одним из важных условии творчества является целенаправленная умственная деятельность. Максимальное и продолжительное "погружение" в проблему” страстное увлечение ею. Когда Ч.Дарвина спросили, как он пришел к своему открытию закона естественного отбора, он ответил: "Я все время думал об этом". Если пассивно ждать, пока решение само придет в голову, то оно может не прийти никогда. Уловить важность случайного наблюдения может лишь тот исследователь, который много и сознательно думает о проблеме.
Таким образом, подсознательное - не просто нечто "закрытое" для самосознания субъекта. Оно свободно от устоявшихся шаблонов, более гибко в направлениях своего движения, в способах образования ассоциативных связей. В этом и заключается его эвристическая сила.
Структурные элементы подсознательного связаны как между собой, так и с сознанием и действием. Они оказывают влияние на них и в свою очередь испытывают их влияние на себе.
Характернейшей особенностью неосознаваемой психической деятельности является то, что на ее основе может быть достигнуто то, что не может быть достигнуто при опоре на рациональный, логический, вербализуемый и поэтому осознаваемый опыт.
Это "опережение" подсознательного хаотичности сознания возникает с особой отчетливостью, когда мы сталкиваемся с необходимостью осмысливания наиболее сложных сторон действительности, явлений, событий, которые настолько многогранны, настолько многокомпонентны и полидетерминированы, воплощаются в запутанном переплетении, в сетях настолько разнородных взаимосвязей и отношений, что попытки выявления их природы на основе аналитического и рационального подхода, на основе расчленения "глобального", целостных "континиумов" на их дискретные составляющие отступают в бессилии. И тогда может при наличии определенных психологических условий проявиться никогда не перестающая нас поражать мощь "нерасчленяющего" познания.
"Нерасчленяющее, интуитивное, опирающееся на неосознаваемую психическую деятельность, представлено в нашей душевной жизни исключительно широко. Оно дает о себе знать даже при наиболее рационализированных аналитических и логических дифференцированных формах мыслительной деятельности (достаточно напомнить классические споры о роли интуиции в математике). Но особое "привилегированное" место ему отведено, конечно, в творчестве художественном.
Процесс формирования того, что не осознается, зависит от активности не в меньшей степени, чем возможности и функции последнего от скрытых особенностей бессознательного.
Подводя итоги и делая выводы можно определить основные общие положения для дальнейшего развития теории подсознательное:
 подсознательное есть реальный психологический феномен;
 психологическую структуру поведения человека нельзя понять , отвлекаясь от фактов подсознательного;
 при построении научной теории подсозательного необходимо использовать данные концепции психологический установки.


ИЗ ЧЕГО СОСТОИТ ПОДСОЗНАНИЕ
Подсознательные  можно разделить на группы, относящиеся  к Сверх-Я, Внутреннее Я, Высшее –Я, Скрытое Я Что индивид действительно делает и насколько он себя выражает, представляет собой компромисс между этими  группами напряжений, происходящих под контролем Я. Эти расщепления не должны вызывать замешательства. Надо только помнить, что у взрослых Оно расщеплено, а у маленьких детей не расщеплено.)

 
Схема 2. Структура подсознания.

Напряжения Сверх-Я в нормальных случаях стремятся принести счастье другим людям. Они способствуют развитию великодушия и внимательности. Основу нашей цивилизации в значительной степени составляет победа Сверх-Я над Оно, и эта победа должна быть упрочена, чтобы цивилизация могла продлиться. Сила развития, или физис, проявления которой мы видим в личности и в обществе, при надлежащем ее воспитании в детстве действует вместе с Сверх-Я, так что индивид испытывает потребность расти и вести себя "лучше", то есть в соответствии с принципами, свойственными зрелому этапу полового развития, принимающему во внимание счастье других. И Сверх-Я, и физис в нормальных случаях противятся грубому и несдержанному выражению желаний Оно. Они начинают с того, что побуждают индивида не пачкать свои пеленки, и приводят в конечном счете к идеалам Объединенных Наций.
Если развитие Сверх-Я наталкивается на помехи или происходит необычным путем, то, как мы увидим дальше, могут возникнуть неприятности. Точно так же под действием сил подавления могут расстроиться хранимые в подсознании чувства и представления, что может привести к нежелательным последствиям.. Рассмотрим их более подробно.
Одна из четырех гипотических систем глубинной структуры психики является Сверх –Я –обеспечивает и поддерживает сложный конгломерант идеалов, ценностей запретов и приказаний. Сверх – Я осуществляет функцию «Слежения» за самостью и сопоставления его идеалами, оно или трактует и наказывает, что сопровождается различными болезненными аффектами или вознаграждает и тем самым повышает самооценку.
   Хотя Сверх – Я рассматривается, как некие абстракции, обладающие относительно стабильными функциями и более или менее связной конфигурацией, его дериваты можно легко обнаружить в феноменах, метоформических описываемых как внутренний голос, внутренний авторитет или внутренний судья. Эти персонифицирование внутренних образований привели к появлению  таких знакомых терминов, как внутренние объекты эти обозначения во многом объясняются чувствующимся разделением существующим между Сверх –Я и остальной личностью.
   Такое разделение по – видимому является следствием конфликта между Сверх –Я и Я сопровождающимися болезненными чувствами неполноценности стыда и вины. Сегодня, однако, многие проводят различия между мужским и женским Сверх _Я на основе их содержания (идеалов и запретов), но не на основе превосходства или полноценности структуры.

Сверх – Я.
Одна из четырех гипотических систем глубинной структуры психики является Сверх –Я –обеспечивает и поддерживает сложный конгломерант идеалов, ценностей запретов и приказаний. Сверх – Я осуществляет функцию «Слежения» за самостью и сопоставления его идеалами, оно или трактует и наказывает, что сопровождается различными болезненными аффектами или вознаграждает и тем самым повышает самооценку.
   Хотя Сверх – Я рассматривается, как некие абстракции, обладающие относительно стабильными функциями и более или менее связной конфигурацией, его дериваты можно легко обнаружить в феноменах, метоформических описываемых как внутренний голос, внутренний авторитет или внутренний судья. Эти персонифицирование внутренних образований привели к появлению  таких знакомых терминов, как внутренние объекты эти обозначения во многом объясняются чувствующимся разделением существующим между Сверх –Я и остальной личностью.
   Такое разделение по – видимому является следствием конфликта между Сверх –Я и Я сопровождающимися болезненными чувствами неполноценности стыда и вины. Сегодня, однако, многие проводят различия между мужским и женским Сверх _Я на основе их содержания (идеалов и запретов), но не на основе превосходства или полноценности структуры.


Внутреннее –Я.


Внутреннее Я взаимообусловлены и внутренне взаимосвязаны, но они не могут, конечна, считаться тождественными, так как «внешнее Я» — эмпирический наблюдаемый индивид, а «внутреннее Я »—всегда остается чисто психологическим феноменом.
Если видеть во «внутреннем Я» интегральную ось всех форм самовосприятия, личностное (персонифицирующее) единство самоотношения и самоотражения, то оно оказываетсяочень близким, а в некоторых отношениях тождественным самосознанию 9.
Уникальным свойством самосознания является то, что оно может выступать в роли субъекта по отношению к самому себе, оставаясь одновременно в системном планеидентичным данному «субъекту» объектом- Опираясь на это сройство, и следует решать вопрос о соотношении «внутреннего Я» и самосознания.
Самосознание, выступая в роли субъекта своего к себе отношения, в роли объекта этого же отношения может рассматриваться как «внутреннее Я», то есть они оказываются лишь различными динамическими состояниями одной системы.
Когда мы определяем ее как самосознание, то видим в ней, прежде всего, отношение; говоря же о ней как о «внутреннем Я», подчеркиваем ее интегративные функции, выделяем элементы соматической детерминированности, статичности, определенности, законченности, наличие своей собственной информации.
Нельзя, конечно, понимать внутреннее, субъектно-объектное отношение самосознания как нечто голое, реляцию психики к себе самой, своего рода, causa cut, отношение, не имеющее своего предмета вне самого себя. Это отношение, во-первых, существует как внутренняя сторона субъективной реальности, отражающей объективную; во-вторых, его субстанциональной основой является сам человек как психосоматическое единство. Наконец, оно объективировано языковой формой, в которой наше «Я» только и способно оперировать собственной информацией на когнитивном уровне, и, следовательно, опосредованно детерминировано формами социальных коммуникаций.
Самоотображекие свойственно всем уровням человеческой психики: ощущению соответствует самоощущение, восприятию самовосприятие и т.д. Причем, первичные формы самоотображения психики вместе с централизованной системой самоданности человеческого организма, синестезией, генетически образуют комплекс органических предпосылок самосознания и функционально остаются его постоянными компонентами1№.
Это и позволяет рассматривать индивидуальное самосознание как целостную, действительную на всех уровнях психики структуру, включающую в себя множество элементов: от чувственной конкретности самоощущения до отвлеченной дискуреивности еаморефлексии. В психике максимум всегда развивает то, что было в какой-то степени заложено в минимуме.
Из системного единства нашего самосознания вытекает и внутренняя двойственность каждого его акта, всегда одновременно, но в разной мере включающего в себя элементы самопознания и самопереживания. И хотя удельный вес последнего может снижаться по мере становления высших функций самосознания, полностью непосредственно-чувственные компоненты никогда не элиминируются. Аффективное начало не вытесняется в процессе социализации, а качественно преобразуется, дифференцируется, вступая в новые отношения с интеллектом.
С помощью нашего «внутреннего Я» и осуществляются тематическая изоляция и последующая актуализация содержания процессов нашей психики, благодаря чему мы оказываемся способными знать о себе, анализировать и переживать себя как живое неповторимое целое. Определенная целостность органического и социального бытия индивида выступает в рамках субъективности как ее относительно устойчивый внутренний полюс, через который отражаются вторично и тем осознаются как свои все стороны, уровни и элементы мира психики. Подобная широта диапазона самосознания вытекает из интегративной природы его механизма, то есть из вовлеченности и в каждый его акт не только отдельных психических процессов или их комбинаций, но и всей личности, всей системы ее психологических свойств, особенностей мотивации, различных типов опыта и эмоциональных состояний.
Поскольку самоотражаются все процессы сознания, в том числе имеющие рефлексивную направленность, становится понятным, почему человек может не только осознавать, оценивать и регулировать собственную психическую деятельность, но и может осознавать себя сознающим, самооценивающим. В этом случае самоотражаются акты и формы деятельности самосознания, образуя вторичную цепь интро-субъективных отношений.
Таким образом, мы приходим к пониманию сущности психологического Механизма индивидуального самосознания как интегрированной в целостный персонифицирующий центр системы самоданности основных психических процессов личности, пониманию того, что самосознание и есть то качество человеческой природы, благодаря которому каждый из нас из «субъекта в себе» превращается в «субъект для себя».
При анализе самосознания первым встает вопрос об осознании как многоуровневой системе, имеющей свою собственную содержательную и функциональную структуру. Если видеть в самосознании высший тип сознания — выделение отдельных уровней первого превращается, по сути дела, в содержательную классификацию перерабатываемой информации. Такого типа классификации, конечно, полезны при изучении самосознания социально-политическими науками, но они мало помогают определению его внутренней структуры.
Если же самосознание — универсальный фактор человеческой психики, то тогда каждый ее уровень (от чувственной ступени до теоретического мышления) должен предполагать и включать соответствующий уровень самоданности. Несмотря на очевидную логичность, данный вывод еще практически i тнорируется очень многими, особенно когда дело доходит до конкретно, о выделения основных составных частей в структуре самосознания. 1 .^адиция рассматривать самосознание как нечто «высшее» приводит тому, что в его структуру включают преимущественно соответствуь тдие «высшие» элементы сознания, пренебрегая всеми остальными, oi обенно теми, которые характерны для «низших» уровней психики.
Наиболее известная в соврем иной науке модель структуры самосознания предложена К.Г. Юнгои. и основана на противопоставлении осознаваемых и неосознаваемы» элементов человеческой психики. К. Юнг выделял два уровня ее сам( отображения. Первый субъект всей человеческой психики — «самость», которая персонифицирует как сознательные, так и бессознательные процессы. Самость есть величина, относящаяся к сознательному «Я», — писал К. Юнг, — как целое к части. Она охватывает не только сознательное, но и бессознательное и поэтому есть как бы тотальная личность, которая и есть мы. Второй уровень — форма проявления «самости.» на поверхности сознания, осознаваемый субъект, сознательное «Я», вторичный продукт тотальной суммы сознательного и бессознательного существования.
Похожей схемой при определении внутренней структуры субъективности пользуются и «гуманистические психологи» (А. Маслоу, Ш. Бюлер, Р. Мей и другие), влиятельное направление современной психологии, стремящееся преодолеть крайности поведенческого и психоаналитического методов изучения внутреннего мира личности. Разница только в том, что в «гуманистической психологии» по сравнению С неофрейдизмом происходит смещение акцента на функциональное значение «самости» как личностного фактора в процессе целепо-лагания субъекта. Она (самость) выражает интенциональность или целенаправленность всей личности на осуществление максимума потенциальных возможностей индивида.
Самосознание в обоих случаях оказывается внутренне подчиненным, предопределенным или «тотальностью», или совокупностью органических «потенциальных возможностей» глубинных слоев психики индивида. «Самость» означает, следовательно, не подлежащий сомнению факт тождественности формирующейся психики самой себе как определенному целому. Каждый иэ нас способен осознать любое отчетливое представление в качестве своего, то есть добавить к любой Мысли, скажем кто-то «идет». Это особенно интересно по отношению к моим мыслям о себе самом, например, «Я чувствую, что я устал», поскольку в этом случае я одновременно являюсь и субъектом и объектом. Эта рефлексивная способность «я» может относиться не только к единичным моментам, например, к моему состоянию усталости, но и ко всему человеку (хорошим примером является мысль «Я знаю себя»).
Самые верные проявления рефлексивных способностей нашего «Я» связаны с отрицательным отношением-человека к самому себе, когда, например, он может сказать: «Я ненавижу себя». Ведь ненависть является отношением противостояния, а между тем ненавидящее и ненавидимое «Я» совпадают в одном и том же человеке. Вероятно, именно поэтому ненависть столь неумолима и непреклонна. Несмотря на идентичность «я» — субъекта и «я» <— объекта, все же необходимо их различать. Как мы уже указали, принято называть первую сторону личности «Я», а вторую"— «самостью».
Понять, что дает исходные импульсы индивидуальному самосознанию (нашей индивидуации)<— «Я» или «самость», — весьма нелегко. С одной стороны, именно наше «Я» приписывает самость себе, а не другому «Я»; в этом смысле «Я» является исключающим принципом. С другой стороны, эта формальная функция свойственна всем «я», и их различие определяется различием между самостями, которые, следовательно, могут определять также способы, какими единичные «Я» выполняют свою функцию.
Чрезвычайно важно понять, что различие между «я» и самостью относительна «Я» является наблюдающим началом, самость—наблюдаемым; «Я» современного человека научилось наблюдать за его самостью и чувствами, как если бы те были чем-то отличным от него. Однако «Я» может наблюдать за своей склонностью наблюдать, — ив этом случае то, что сначала было «Я» становится самостью. И «Я» может также отождествиться с самостью =— то, что сначала было самостью, становится «Я».
Совершенно очевидно, что не все структуры самости равно важны для «Я», стремящегося к идентификации: влюбленность захватывает «Я» значительно сильнее, чем зубная боль. Возможна следующая классификация чувства самости: во-первых, чувства, затрагивающие отдельные части тела. Конечно, эти физические чувства на самом деле не являются физическими и не локализованы в каком-то определенном органе, даже если и создают воображаемое пространство. Неправильно было бы сказать: «моя нога испытывает боль» (возможна иллюзорная боль даже в отнятой ноге); всегда правильно сказать: « У меня болит нога». Во-вторых, существуют чувства, относящиеся к телу в целом, например, общее нарушение здоровья. В-третьих, есть чувства, захватывающие душу, например, влюбленность; даже если их последствием являются физические чувства, все же сами по себе они.не являются^физическими. В-четвертых., особую группу составляют интеллектуальные чувства, такие как радость познания, наслаждение свой правотой и т. п.Больше в генезисе самосознания прежде всего становление качественно новых человеческих возможностей, то следует выделить четыре его основных уроашг. непосредственно чувственный, целостно-яичноетяый (персонифицирующий), интеллектуально-аналитический, целенаправленно-деятельный.
На первом уровне индивид отражает себя как телесно существующее, реально-жизненное начало, здесь обрадуется чувственная степень самосознания, то есть способность ощущать, чувствовать свой организм как единое целое ", получать информацию о его процессах («физическое, телесное самосознание»).
На втором — развивается механизм отражения психикой своего личностного начала, собственных эмоциональных состояний, восприятие себя как активного, внутренне единого существа («Я — переживание»). Третий уровень — интеллектуально-аналитический (рефлексивный) — характеризуется способностью к осознанию собственных когнитивных процесс ,теоретических форм и способов своей деятельности. При этом субъект отражает себя, как мыслящего, познающего и даже самосознаю-щегои тем самым оказывается способными осознаваемой саморегуляции и сознательному самовыражению — возможностям, характеризующим четвертый уровень самосознания, где оно выступает как система осмыс-леннойсажздетерминации субъекта.
Поскольку на каждом уровне происходит становление одного иа постоянных компонентов и способов функционирования самосознания, в его структуре можно выделить четыре соответствующих стороны, четыре типа специфических для него форм психической активности. 
Для обозначения данного субъекта как трансперсональной (т. е. за- и внеличностной и, следовательно, за- и внесоциальной) психической реальности мы, вслед за Г. И. Гурджиевым и его  последователям, используем термин “сущность” (“essence”). Этот термин, восходящий к латинскому слову “essere” — бытие, в аналогичном значении (сущность в себе — Ин-се) используется также в концептуальном аппарате онтопсихологии. В рамках гуманистической психологии данную инстанцию обычно обозначают термином “Внутреннее Я”. Так, например, М. Боуэн, используя термины “сущность” и “Внутреннее Я” как синонимы, пишет:
“Изменение личности в процессе психотерапии является результатом нашего контакта с нашей собственной сущностью, следствием успокоения и укрепления неконтролируемого рассудка (mind), посредством чего мы можем почувствовать наше Внутреннее Я (Inner Self) и действовать с опорой на этот источник силы и мудрости”.
Личность возникает и формируется в области предметного содержания, сущность локализована на субъектном полюсе субъект-объектного взаимодействия. Если главная характеристика личности — ее атрибутивность, то главная “особенность” сущности — отсутствие каких-либо атрибутов. Сущность — источник всех и всяких атрибутов. Личность живет (рождается, развивается, умирает) в плане феноменов, существования; сущность неизменно пребывает в плане ноуменов, бытия.
Столь характерное для отечественной психологии отождествление личности и сущности (Внутреннего Я) человека, одновременно означающее утрату, тотальное отчуждение личности от ее сущности, лаконично выражено в известном высказывании А. Н. Леонтьева: “Личность (. . . ), ее коперниканское понимание: я нахожу/ имею свое “я” не в самом себе (его во мне видят другие), а во вне меня существующем — в собеседнике, в любимом, в природе, а также в компьютере, в Системе”.
Происходящее в настоящее время постепенное осознание внеличностной или, точнее, трансперсональной природы сущности, или Внутреннего Я человека подчас приобретает в отечественной психологической науке довольно эксцентричные формы. “В реальной жизни, — пишет, например,                А. Г. Асмолов, — в каждой личности обитает трикстер, или культурный герой, существование которого проявляется в ситуациях, требующих выбора и постановки сверхцелей, разрешения противоречий с социальной группой и самим собой, поиска нестандартных путей развития”. Подобная концептуализация сводит подлинную сущность человека до роли… трикстера, шута.
Различение личности и сущности, внешнего и Внутреннего Я человека означает одновременно постановку проблемы взаимодействия между этими психическими инстанциями. Как уже отмечалось, данное взаимодействие можно описать в общем виде как совокупность двух разнонаправленных процессов — опредмечивания и вытеснения, формирующих внутреннюю (субъектную) границу личности. Данные процессы можно описать также в терминах “самопринятие” и “самонепринятие”. При этом речь будет идти о принятии или непринятии себя уже не как личности, но как подлинного субъекта жизни, существующего независимо и вне всяких социальных норм, стереотипов, ценностных систем и т. п.
Важные психологические феномены, характеризующие динамику содержания на границе между личностью и сущностью, — это так называемые феномены ложного и подлинного самоотождествления.
Ложное самоотождествление мы имеем всякий раз, когда человек отождествляет себя с тем или иным личностным образованием, с той или иной социальной по своему происхождению и функции ролью, маской, личиной. Он как бы забывает о подлинном субъекте, игнорирует его, ставит знак тождества между собой и своей личностью (или, точнее, субличностью). Подлинное самоотождествление, напротив, всегда связано с отказом от каких бы то ни было личностных самоопределений и самоотождествлений, с постоянным осознанием того обстоятельства, что моя сущность может иметь любые роли и личины, но никогда не сводится к ним, всегда остается за ними, так или иначе проявляя себя в них. Подлинное самоотождествление означает также постоянный поиск ответа на вопрос “Кто я?”, внутреннюю работу по самоисследованию, стремление разобраться в разноголосице субличностей и расслышать сквозь нее наиболее чистые, неискаженные послания сущности. Внутреннего Я. Ложное самоотождествление (обычно это самоотождествление человека с той или иной его субперсоной) опасно тем, что оно депроблематизирует внутренний мир, создает иллюзию его самоочевидности (я есть я, мое эго), закрывает человеку доступ к его сущности. 
Согласно Г. И. Гурджиеву, основными препятствиями, стоящими на пути действительного развития человека, являются его собственные качества, важнейшее из которых — способность к идентификации (т. е. полное отождествление себя с происходящим, самоутрата в сочетании с направленностью процессов внимания и осознания исключительно вовне). Разновидностью идентификации является “предупредительность” (concidering) — самоотождествление с ожиданиями других людей.                Г. И. Гурджиев различал два типа такой предупредительности. Внутренняя предупредительность обнаруживает себя в постоянном ощущении дефицита, нехватки внимания и расположения со стороны других людей и в постоянном стремлении восполнить этот дефицит идентификацией с ожиданиями других. Внешняя предупредительность, напротив, связана с развитым самосознанием и представляет собой внутреннемотивированную практику эмпатии, не обусловленную действиями, переживаниями и ожиданиями других людей.
Второе препятствие — способность лгать, т. е. говорить о том, что в действительности неизвестно. Ложь есть проявление частичного (неистинного) знания, знания без подлинного понимания. Ложь обнаруживает себя как механическое мышление, репродуктивное воображение, постоянный внешний и внутренний диалог, излишние движения и мышечные напряжения, поглощающие время и энергию человека.
Третье препятствие — неспособность любить. Это качество теснейшим образом связано со способностью к идентификации в форме внутренней предупредительности и с множественностью “я” каждого человека, с его дезинтегрированностью. Неспособность любить проявляется в постоянных метаморфозах “любви” в ненависть и другие негативные эмоциональные состояния (гнев, депрессию, скуку, раздражение, подозрительность, пессимизм и т. д. ), которые наполняют буквально всю эмоциональную жизнь человека, тщательно скрываемую, как правило, под маской благополучия или индифферентности.
Все эти внутренние препятствия на пути самоисследования и самосовершенствования человека являются следствиями процесса формирования личности, следствиями того обстоятельства, что изначальная человеческая потенциальность (сущность) оказывается в плену своей личностной “оболочки”, в своего рода “психической ловушке”.
Г. И. Гурджиев писал об этой психологической несвободе и, следовательно, обусловленности человека так: “Человек — машина. Все его стремления, действия, слова, мысли, чувства, убеждения и привычки — результаты внешних влияний. Из себя самого человек не может произвести ни единой мысли, ни единого действия. Все что он говорит, делает, думает, чувствует — все это с ним случается… Человек рождается, живет, умирает, строит дом, пишет книги не так как он того хочет, но как все это случается. Все случается. Человек не любит, не ненавидит, не желает — все это с ним случается”.
К. Спит отмечает также, что согласно Г. И. Гурджиеву:  “… у каждого взрослого есть несколько “я” (selves), каждое из которых пользуется словом “я” для самоописания. В один момент присутствует одно “я”, а в другом другое, которое может испытывать, а может и не испытывать симпатию к предыдущему “я”. 
Это “я” может даже не знать, что другое “я” существует, поскольку между различными “я” существуют относительно непроницаемые защиты, называемые буферами. Кластеры “я” образуют субличности, связанные ассоциативными связями — одни для работы, другие для семьи, иные для церкви или синагоги. Эти кластеры могут не знать о других кластерах “я”, если они не связаны с ними ассоциативными связями. Одно “я” может пообещать, а другое “я” ничего не будет знать об этом обещании из-за буферов и поэтому у него не возникнет намерения выполнить это обещание. . . . “Я”, которое контролирует поведение человека в данный момент, детерминировано не его или ее личностным выбором, но реакцией на окружение, которое вызывает к жизни одно или другое “я”. Человек не может выбрать, каким “я” ему быть, так же как он не может выбрать, каким “я” он хотел бы быть: выбирает ситуация. . . . У нас нет способности что-либо сделать, у нас нет “свободной воли”…”.
В одной из своих работ Г. И. Гурджиев так охарактеризовал реальную ситуацию человеческого существования: “Если бы человек мог понять весь ужас жизни обычных людей, которые вращаются в кругу незначимых интересов и незначимых целей, если бы он мог понять, что они теряют, то он бы понял, что для него может быть серьезным только одно — спастись от общего закона, быть свободным. Что может быть серьезным для заключенного, осужденного на смерть? Только одно: как спастись, как совершить побег: ничто другое не является серьезным”.
Как бы развивая эту метафору, Г. И. Гурджиев указывал также: “Вы не понимаете вашу собственную жизненную ситуацию, — вы в тюрьме. Все, что вы можете желать, если вы не бесчувственны, — как сбежать. Но как сбежать? Необходим туннель под тюремной стеной. Один человек ничего не может сделать. Но давайте предположим, что есть десять или двадцать человек; если они работают сообща и если один сменяет другого, они могут прорыть туннель и сбежать.
Более того, никто не может сбежать из тюрьмы без помощи тех, кто сбежал раньше. Только они могут сказать, каким способом возможен побег, или же могут послать инструменты, карты или же что-либо другое из того, что необходимо. Но один заключенный в одиночку не может найти этих людей или же как-то связаться с ними. Необходима организация. Без организации ничего достичь нельзя”.
Итак, каждый из нас (как личность) является тюремщиком собственной сущности, но не знает, не осознает этого.
Важным проявлением (симптомом) утраты контакта, взаимодействия личности и сущности в случае ложного самоотождествления является неспособность человека видеть сны и создавать в своей фантазии динамические творческие образные ряды.
Стереотипное и фиксированное ложное самоотождествление связано с самонепринятием и, следовательно, с непринятием других людей, оно приводит к стагнации личностного развития, резкой поляризации “персоны” и “тени” в личности человека. И напротив, кризисы личностного развития (возрастные и экзистенциальные) обусловлены, как правило, отказом человека от устоявшихся ложных самоотождествлений.
В случае ложного самоотождествления личность господствует над сущностью, постепенно оформляет человека в соответствии с законами и нормами интерперсонального и персонализирующего общения, использует сущность как источник энергии в целях собственного развития. Однако, чем успешнее такое развитие, чем дальше уходит “эмпирическая” личность в этом развитии от универсальной аутентичности своего детства, тем сокрушительнее ее финал.
Можно ли предположить, что существует иной тип развития, иной исход отношений между личностью и сущностью человека? “В наилучшем из миров, — отмечает К. Спит, — приобретенные привычки личности должны были бы быть полезными сущностной природе человека и должны были бы помогать ей адекватно функционировать в социальном контексте, в котором живет человек, и для реализованного человека это несомненно так оно и есть. К сожалению, обычный человек лишен способности использовать личность для удовлетворения своих сущностных желаний. Сущностное может проявиться только в простейшем инстинктивном поведении или же в примитивных эмоциях. Все остальное поведение контролируется, как мы видели, случайными последовательностями “я”, которые составляют личность. А личность может как соответствовать, так и не соответствовать сущности. . . . В большинстве из нас личность активна, а сущность пассивна: личность определяет наши ценности и убеждения, профессиональные занятия, религиозные верования и философию жизни. . . . Сущность — это мое. Личность — это не мое, это то, что может быть изменено за счет изменения условий или же искусственно удалено с помощью гипноза, наркотиков или специальных упражнений”.
Подлинное самоотождествление, в отличие от ложного, представляет собой скорее процесс, нежели состояние. В ходе этого процесса сущность человека постепенно освобождается от господства личности, выходит из-под ее контроля. В результате человек, соподчинивший личность своей сущности, входит в контекст трансперсонального общения и начинает использовать свою личность в качестве средства, инструмента своей сущности. Из “господина” личность становится “слугой” сущности.
Согласно Г. И. Гурджиеву, реализация и освобождение человека предполагает обращение традиционного отношения между личностью и сущностью: личность должна стать пассивной в ее отношении к сущности. Только так может возникнуть постоянное и интегрированное “Я”. Основной путь такой работы по самореализации лежит через “. . . активизацию борьбы между сущностью и личностью. И сущность, и личность необходимы для этой работы. . . . Это сражение ислам называет священной войной (джихадом), и в этой войне чем более беспристрастно обозначены противоположные стороны, чем больше интенсивность противоборства, тем более полным является разрушение и последующее обновление”.
Выход человека из интерперсонального плана действительности в трансперсональный план реальности существеннейшим образом преобразует всю его психологическую структуру. Личность гармонизируется, освобождается от “персоны” и “тени”, опрощается в “лик”, ее объектная и субъектная границы исчезают. 
Объектный полюс предстает перед человеком уже не в качестве того или иного каждый раз отдельного “знания”, но как сознание, т. е. целостное, интегрированное мироощущение. Субъектный полюс обнаруживает себя не как та или иная также каждый раз отдельная “весть”, идущая из глубин бессознательного, но как совесть, т. е. целостное, интегрированное самоощущение. Человек перестает ощущать себя личностью, своего рода ареной столкновения “добра” и “зла”, преисполненным противоречивых знаний и чувств моральным существом, противостоящим другим людям в их отдельности, одиноким эго, он начинает воспринимать себя одновременно и в качестве источника, и в качестве посредника, проводника радостной любви (особого опыта трансперсонального общения, опыта сущностной тождественности с другими людьми). Наиболее яркие примеры таких полностью персонифицированных личностей — личности-лики Будды, Христа, Магомета.
Драма взаимоотношений личности и сущности в жизни человека представляет собой, на наш взгляд, предмет подлинной гуманистической психологии. Ее важнейшими положениями являются, во-первых, признание, констатация двойственности человека (внешний и внутренний человек, внешнее и внутреннее Я, личность и сущность); во-вторых, особое, настороженно-критическое отношение к социально-центрированным и социально-обусловленным процессам формирования личности, в-третьих, отрицание традиционных форм образования как дисгармоничного взаимодействия между взрослыми и детьми, между миром взрослости и миром детства  и, наконец, в-четвертых, идея культивирования трансперсональных отношений, персонифицирующего общения в межличностных взаимодействиях самого разного типа — терапевтических, педагогических, семейных.
Высшее –Я.
Третий механизм из четырех  гипотетических систем глубинной структуры психики – это Высшее –Я.
Высшее –Я означает некие определенные духовные возможности человеческой психики, которые проявляются только в некоторых случаях. Как правило это люди обладающие сверхвозможностями,  например телепатией, экстрасенсорикой и т. д. Именно эти паранормальные способности способствуют возникновению «Высшего –Я».
    Паранормальные способности в рожденные или приобретенные в результате различных техник могут проявится согласно трансоаналитической концепции только трансферности к  Высшему –Я, т. е. высших систем, которые находятся в подсознательном. По- видимому эти высшие системы заложенные практически во всех людях, однако тяжело их извлечь из глубин нашей психики. Человек по своей природе согласно теориям трансперсональной психологии имеет информацию обо всем сущем: о мироздании, космосе и т. д. Только с помощью различных техник можно извлечь эти знания.

Скрытое – Я.
Четвертым механизмом из четырех гипотетических систем глубинной структуры психики – это Скрытое – Я.
     Скрытое –Я – это скрытые системы психики человека, например те же возможности к ясновидению, телепатии и к экстрасенсорики, т. е это структуры нашей психики, которые не проявляются и  могут спать на протяжении всей жизни человека. О Скрытом – Я известно очень мало, исследование этого феномена практически не проводилось. Эти скрытые системы могут проявляться и проявляются только тогда, когда человек попадает в экстренные жизненные ситуации, когда нужно действовать быстро. Создать для человека экстренную ситуацию в лабораторных условиях достаточно проблематично, хотя бы с точки зрения подбора испытуемых.
 Значение для психологии.
Подсознание имеет огромное значение для психологического. Любая информация, которая человек получает на протяжении жизни отражается в глубинах психики и пройти мимо и не исследовать подсознательное академическая психология просто не может.
   На протяжении всей психологической науки начиная с психоанализа З. Фрейда и кончая современными разработками огромное количество страниц было уделено сознанию и бессознательному. Казалось, что бессознательное наиболее близка к глубинным структурам психики, однако бессознательное это только те действия которые человек не осознает в данный промежуток времени, а подсознательное же это  то что находится или изначально заложено в глубине психики человека, а ни как не бессознательные действия.
   Не возможно исследовать глубинные структуры психики не уделяя вниманию подсознательному. Подсознательное – это важнейшая часть психики, оно не менее важно чем сознание и бессознательное.
   Вашему вниманию я представляю схему структуры психики:
 
Схема 3.  Структура психики.


Я уже писал, что человека по своей природе имеет знание о всей вселенной, которая закрыта в глубинах его психики, достоверных доказательств у меня этому пока нет, но в последующем возможно с у четом правильного построения эксперимента и подбором методик можно это проверить. С Гроф, например пробовал исследовать глубинные структуры психики, именно он в первые выдвинул теорию о огромных возможностях нашего подсознания.
   Трансоаналитическая концепция – это вовсе не анализ гипнотических и трансовых состояний как можно было в начале подумать, прежде всего трансоанализ изучает глубинные структуры психики человека. Очень важно понять, что «транс» и «трансо» два разных понятия «трансо» в моем толковании означает «глубинный» «глубоко» то есть трансоанализ переводится как глубинный анализ или глубинный психоанализ. Именно глубинный анализ поможет окончательно понять структуру психики человека, исследовать то, что до этого ни кто не делал.
   Психоанализ З. Фрейда ограничился исследованиями в области сексуальности, сознания и некоторых элементов бессознательного.
  Аналитическая психология К. Г. Юнга ушла достаточно далеко в исследованиях бессознательного, подарила психологической науке концепцию об архетипах (в отличие от К. Г. Юнга, я расширил его концепцию об архетипах и назвал их  «Спиритипы»), коллективном бессознательном. С моей точки зрения вклад Юнга огромен, как в психологию так и в трансоанализ.
    Трансперсональная психология, которая образовалась в 60 годы основателями были А. Маслоу, С Гроф, имела право на жизнь. Однако слишком специфическая аргументация построенная в основе своем на исследованиях психодеалектиков 60 – 80 году под руководством С Грофа, в дальнейшем с разработкой техники холотропного дыхания, которая сейчас довольно широко распространилась, еще эта разработка имеет тяжелые побочные эффекты.
  Трансоанализ, как я уже не раз писал разрабатывается мной для исследования глубинных структур психики. Над методом идет активная работа и думаю в скором времени будет уж точно не хуже С Грофа или даже З. Фрейда.
Эго.

Что представляет собой эго, или актуальное "я"? Это, с одной стороны, совокупность представлений человека о мире, идей, концепций, привычных способов поведения и реакций на окружающую среду, и, с другой стороны, система программ подсознания, регулирующих его поведение, восприятие, мышление и т. д. У эго можно выделить три слоя: осознаваемый (представления, концепции и т. п.), полуосознаваемый и неосознаваемый (программы подсознания). Второй слой чрезвычайно важен, так как именно с ним идет работа осознания. Полуосознаваемые вещи - это то, что в некоторый момент времени как бы касается сознания: если на них фиксировать внимание, они (хотя бы частично) выходят в сознание, если нет - благополучно уплывают в подсознание. Таково, например, чувство легкого неудобства от своего поведения в некоторой ситуации.
Эго постоянно подвергается воздействию со стороны сознания, внешнего мира и духа. Однако само по себе оно не склонно меняться, а склонно, напротив, оказывать сопротивление любой попытке изменить его. Это знает любой человек, пытавшийся заниматься самосовершенствованием, переделкой себя и т. п.
Основная функция эго - поддержание человека на его текущем эволюционном уровне, и до тех пор, пока человек нормально адаптирован во внешнем мире, эго не меняется, если только на него нет давления со стороны внешней среды, сознания или духа.
Основная задача духа заключается в постепенной трансформации эго, приближающей его к себе, то есть в приближении актуального "я" к потенциальному. При этом параллельно происходят следующие процессы. Во-первых, расширяется сознание, причем человек начинает осознавать все больше как во внешнем мире, так и во внутреннем, то есть все большая часть подсознания контролируется сознанием. Во-вторых, происходит смена программ подсознания: старые, примитивные программы трансформируются в более сложные, дифференцированные, а некоторые отмирают; иногда возникают новые.
Что означает выражение: сознание контролирует данную программу подсознания? Здесь можно выделить несколько ступеней, так сказать, владения собой. Рассмотрим в качестве примера программу ревности, суть которой заключается в том, что она в соответствующих ситуациях вызывает у субъекта чувство ревности.
Первый уровень контроля - это просто осознание существования программы, то есть человек осознает, что чувства, испытываемые им в ситуациях определенного рода похожи, или, более точно, исходят из одного источника в психике.
Второй уровень контроля - это умение справиться с результатом действия программы, то есть вести себя во внешнем плане так (или почти так), как будто программа не сработала; в данном случае это значит подавить вспышку ревности.
Третий уровень - это умение в определенных пределах регулировать интенсивность результата действия программы. Например, человек говорит себе: "Буду ревновать вполсилы", - и, действительно, чувство ревности уменьшается в два раза. Снизив энергетическую составляющую до минимума, человек получает на выходе программы "укол" чисто информационного характера, то есть он получает сообщение типа: "Возникла ситуация, в которой имеет смысл говорить о ревности". После этого может идти некоторое размышление на тему ревности, как в известном анекдоте:
- Рабинович, Вы знаете, Хаймович не равнодушен к вашей жене.
- Не равнодушен - и не надо!
Четвертый уровень - это умение произвольно включать или выключать данную программу (и регулировать результат) независимо от внешней ситуации.
Пятый уровень - это умение подключать данную программу к другой или, наоборот, блокировать вызов данной программы другой программой.
Рассмотрим теперь эволюционную трансформацию программы ревности. Вначале она, вероятно, была частью программы защиты семьи от враждебной среды, и как таковая была вполне адекватна уровню эго древнего человека. Однако с течением времени она стала архаичной, с одной стороны, примитивной (в частности, по форме выдаваемого информационно-энергетического импульса), а с другой - не соответствующей этике (и эволюционному уровню) современного человека, поскольку современное чувство ревности это не столько чувство сохранения семьи, сколько разновидность чувства собственности, и при том на живую душу; ревнивец по сути рабовладелец.
Попытки подавить результаты программы ревности не приводят к успеху в том смысле, что аффект загоняется в подсознание. Единственный способ овладения этой программой - определенное расширение (сущностного!) сознания, при котором лицо, которое ревнуется, начинает восприниматься человеком как часть себя (позиция жены: "наша любовница"). При этом программа ревности не уничтожается, а трансформируется: сгорает лишь часть ее, связанная с отрицательными аффектами, но остается внимание к другому как к себе; это то же внимание, что и в древние времена, когда требовалась защита, но на другом уровне.
Вообще говоря, дифференцировка и усложнение программ подсознания - обычный спутник эволюционного роста, хотя это и не обязательно всегда так. В то же время попытка прямого подавления действующей программы ведет к ее регрессии и упрощению - феномен, известный в психоанализе. Однако регрессировавшая программа уводит человека еще дальше от пути эволюции. Дело в том, что программы подсознания, эволюционируя, используют все более высокие виды энергии (соответствующие все более высоким чакрам), к которым приспосабливается вся психика человека. Поэтому если какая-либо программа резко регрессирует, она, соответственно, начинает требовать более низких энергий, что субъективно переживается как то, что человека необъяснимо начинает тянуть в "грязные" ситуации, у него появляются "низкие" желания и т. п. Типичный пример - это регрессия либидо при его подавлении.
В нормальных условиях мужчина определенного круга интересуется женщинами этого же круга, причем в его сексуальном восприятии женщины участвует не только ее "животный магнетизм" (энергия свадхистханы), но и эмоциональность (энергия манипуры), умение одеваться и вести беседу (энергия вишудхи), жизненная позиция (аджна) и т. д. Если же он несколько раз потерпит жестокое фиаско, то может случиться так, что его либидо будет подавлено, регрессирует, и он перестанет воспринимать все виды энергий, кроме первого, да и то в самом грубом варианте.
Чем проще программа и чем на более низкой энергии она работает, тем труднее контролировать ее сознанием. Поэтому один из эффективных путей овладения собой - это именно дифференцировка программ и перевод их на более высокие энергии. Есть, впрочем, и другие способы. Один из них в психоанализе именуется катарсисом. Именно регрессировавшая программа выводится в сознание (сущностное!), в результате чего, при несоответствии ее эволюционному уровню пациента, она сгорает и перестает иметь над ним энергетическую власть.
Воздействие духа на подсознание происходит очень мягко. Дух слегка регулирует энергетические потоки, поступающие из внешнего и тонкого миров и слегка корректирует имеющиеся программы, либо создает новые, но с очень скромными энергетическими запросами. Дух как бы дает намек, предоставляя возможность эго меняться в соответствующем направлении. У эго есть инерционность, а главное - необходимость реагировать на изменения во внешнем мире, который, наоборот, воздействует на человека зачастую очень жестко; поэтому и программы подсознания, рассчитанные на взаимодействие с внешним миром, также жесткие и зачастую работают на низких энергиях. Другими словами, дух разговаривает с нами мягко, тихо, ненавязчиво, можно сказать, интеллигентно, на более высоких энергиях, чем мы привыкли. Эго же шумит, спорит, угрожает, "пилит" и т. д. В частности, громкие голоса долга, чести, совести принадлежат эго, а не духу (у них бывают и тихие голоса, иногда). Здесь автор должен еще раз подчеркнуть, что в данном трактате эго рассматривается как актуальное, то есть текущее, но не "низшее" "я".
Аналогичным образом дух воздействует на сознание. Дух мягко и ненавязчиво производит легкое расширение сознания, предлагая взглянуть на мир с еще и такой-то вот стороны, подумать в таком-то направлении, попробовать ощутить то-то и т. п. Человек при этом, как правило, может не услышать, не послушаться, не посмотреть, не ощутить и никакого непосредственного наказания не последует. Однако возможность развязать очередной узелок кармы, получить какой-то сущностный опыт упущена, а дальше сделать это будет значительно труднее.
Следует добавить, хотя это уже не относится к теме настоящего трактата, что воздействия внешнего мира и духа на эго согласованы, так как Атман (индивидуальный дух) является в то же время и Брахманом (мировым духом). Это означает, что внешние события, происходящие с человеком, пытаются (это называется Провидение) изменить его эго в том же направлении, что и дух, который влияет изнутри. Если же человек сопротивляется, упорствуя в своем нежелании изменить эго, неважно, сознательную или подсознательную его части, установки, программы и т. д., то внешний мир и дух устраивают ему все новые и новые испытания (это называется Рок), пока необходимое изменение не произойдет.



Различные подходы к пониманию подсознательного
Загадочность интуиции во многом обусловлена тем, что многие процессы, происходящие в период рождения новых идей, происходят за пределами сознания, поэтому имеет смысл хотя бы кратко рассмотреть современные точки зрения на "подсознательное". Родоначальником теории психоанализа, в которой подсознательному отводилась главнейшая роль, считается Зигмунд Фрейд, который использовал эту теорию, в частности, для лечения людей с нарушениями психики. В настоящее время эта теория, до сих пор еще весьма популярная на Западе, рассматривается многими учеными как мифологическое и далеко не во всех случаях соответствующее действительности описание психических процессов. К тому же современные исследования показывают, что многие "чудесные" случаи излечения психических болезней по теории З. Фрейда являются мнимыми. Впрочем, положительных результатов тоже, наверное, было немало, иначе, чем можно было бы объяснить, если не массовым психозом, обилие желающих пользоваться услугами специалистов по психоанализу.
       По поводу термина "подсознательное" можно сказать, что в настоящее время ни определение, ни понимание этого термина среди философов и психологов не является однозначным. Рассмотрим некоторые точки зрения на эту проблему.
       Известный советский психолог К.К. Платонов считал термины "подсознательное" и "бессознательное", устаревшими и "отягщенными тяжелым грузом псевдонаучных понятий идеалистической психологии". Он предлагал назвать то, что подразумевается под этими терминами "неосознанными явлениями человеческой психики". Явления эти представлены двумя видами:
       "Во-первых, это сознательные психические явления, имеющие субъективный компонент, еще не ставший сознанием. Примерами здесь является не только психика младенцев, но и психика людей, страдающих тяжелыми психическими недугами, а так же... просоночные состояния взрослого и,
       во-вторых, это так называемые вторичные автоматизмы, выполнение которых уже не требует участия сознания, примером чего является навык" [Платонов, 1972].
       По существу К.К. Платонов не отводит неосознаваемым психическим явлениям какой-либо созидательной или подготовительной роли в процессе творчества, если не считать психику младенцев, с которой начинается творческая жизнь любого мыслителя. Что касается таких терминов как "интуиция", "озарение", "инсайт", то в системе психологии, которую предлагал К.К. Платонов, им даже не было подобрано не отягощенного "грузом псевдонаучных понятий" синонима.
       Философ А.Г. Спиркин охватывает термином "бессознательное" совокупность психических явлений, состояний и действий, не представленных в сознании человека, лежащих вне сферы его разума, безотчетных и не поддающихся, по крайней мере в данный момент контролю". К "бессознательным явлениям" он относит "и подражание, и вдохновение, сопровождающееся внезапным "озарением", новой идеей, рождающейся как бы от какого-то толчка изнутри, случаи мгновенного решения задач, долго не поддававшихся сознательным усилиям, непроизвольные воспоминания о том, что казалось прочно забытым и пр." [Спиркин, 1972].
       По мнению А.Г. Спиркина, "бессознательное" состоит из следующих структурных компонентов:
       а) ощущений, оказавшихся в период восприятия не в фокусе сознательного внимания, но имеющих потенциальную возможность повлиять в дальнейшем на мысли и поведение человека;
       б) автоматизированных элементов деятельности, проявляющихся в навыках и привычках;
       в) импульсивных действий, когда человек не дает себе отчет в последствиях своих поступков;
       г) информации, которая накапливается в течение всей жизни в качестве опыта и оседает в памяти;
       д) установки - "кардинальной формы проявления бессознательного", направляющей течение мыслей и чувств личности;
       е) фиксации установки, проявляющейся в навязчивых идеях, образах и побуждениях ;
       ж) мира сновидений;
       з) гипнопедии - способности обучаться в период гипнотического состояния или нормального сна [Спиркин, 1972].
       По существу, к сфере бессознательного А.Г. Спиркин относит психические явления, имеющие потенциальную возможность быть осознанными человеком и - в зависимости от этих явлений и от внешних обстоятельств - либо осознающихся, либо нет. Эта тенденция намечается и в подразделении "бессознательного" на предсознательное (или досознательное) состояние, проявляющееся в том случае, когда "психическая деятельность не достигает уровня сознания", и подсознательное, когда "психическая деятельность опускается ниже порога сознания".
       А.А. Налчаджян к "бессознательным" явлениям предлагает отнести "исключительно инстинктивную деятельность человека (и животных), которая может осознаваться лишь при специальной установке на ее познание. Бессознательная психическая деятельности включает, в основном, сферу элементарных чувств и аффектов" [Налчаджян, 1972, стр. 83].
       "Подсознательное" А.А. Налчаджян определяет следующим образом: "Термин "подсознательное" нами употребляется для обозначения той обширнейшей сферы психики, содержание которой генетически связано в сознательной психической жизнью и имеет потенциальную возможность при благоприятных условиях переходить сферу сознания. Подсознательное образуется в основном в результате сознательной деятельности, а также преобладающей в первых годах онтогенетического развития бессознательной деятельности, результаты которой в определенной своей части осознаются самопознающим субъектом и переходят в сферу подсознательного. У нормально развитого взрослого индивида подсознательная сфера психики продолжает расширяться уже в результате совместного и сложнейшего функционирования бессознательной, подсознательной и сознательной сфер. Поэтому можно сказать, что у человека подсознательное с самих ранних лет в некотором смысле формирует само себя, так как оно направляет процессы сознательного восприятия и мышления" [Налчаджян, 1972, стр. 89].
       В заключение этого небольшого обмена мнениями приведем точку зрения известного нейрофизиолога П.В. Симонова, изложенную им в ряде научных и научно-популярных публикаций. Нижеследующие цитаты взяты из статьи: [Симонов, 1983].
       Неосознаваемое психическое П.В. Симонов предлагает разделить на две разновидности: подсознание и сверхсознание. В сферу "подсознания", по его мнению, "входит то, что было осознаваемым или может стать осознаваемым при определенных условиях. Это прежде всего доведенные до автоматизма и потому переставшие осознаваться навыки и вытесненные из сферы сознания мотивационные конфликты, суть которых становится ясна только благодаря усилиям врача-психотерапевта..."
       "В сферу подсознания входят и глубоко усвоенные субъектом социальные нормы, регулирующая функция которых переживается как "голос совести", "зов сердца", "веление долга"... К подсознанию мы относим и те проявления интуиции, которые не связаны с порождением новой информации, но предполагают лишь использование ранее накопленного опыта...
       В процессе длительной эволюции подсознание возникло как средство защиты от лишней работы и непереносимых нагрузок... Подсознание всегда стоит на страже добытого и хорошо усвоенного, будь то доведенный до автоматизма навык или социальная норма. Консерватизм - одна из наиболее характерных черт подсознания. Благодаря подсознанию индивидуально усвоенное (условно-рефлекторное) приобретает императивность и жесткость, присущие безусловным рефлексам".
       "Сверхсознанием" П.В. Симонов, следуя К.С. Станиславскому, предлагает называть то неосознаваемое психическое, которое непосредственно связано с творчеством.
       "Функционирование сверхсознания, порождающего новую, ранее не существовавшую информацию путем рекомбинации следов полученных ранее впечатлений, не контролируется осознанным волевым усилием: на суд сознания подаются только результаты этой деятельности.
       К сфере сверхсознания относятся первоначальные этапы всякого творчества - порождение гипотез, догадок, творческих озарений... Сразу же отметим, что функции сверхсознания не сводятся к одному лишь порождению "психической мутации", т.е. к случайному рекомбинированию хранящихся в памяти следов. По каким-то еще неведомым нам законам сверхсознание осуществляет первичный отбор возникающих рекомбинаций и предъявляет сознанию только те из них, которым присуща известная вероятность их соответствия реальной действительности. Вот почему даже самые "безумные идеи" ученого отличны от патологического безумия душевнобольных и фантасмагории сновидений".
       Резюмируя сказанное, можно сказать, что экскурс в подсознание не уменьшает неопределенности в познании тайн интуиции. Оказывается, что подсознание не только управляет нашими сознательными действиями и даже познавательным процессом (А.А. Налчаджян), но и само по себе в виде сверхсознания является творцом нового знания (П.В. Симонов). К тому же оказывается, что сверхсознание даже "не контролируется осознанным волевым усилием", что дает мало шансов тому, кто хочет сознательно научиться творчеству.
       Все же надежды терять не надо, тем более, что в цитируемой выше статье П.В. Симонова есть одна "зацепка", которая, по-видимому, открывает возможность хотя бы немного воздействовать в положительном смысле на наше "сверхсознание".
       В своей статье П.В. Симонов, ссылаясь на результаты исследований ряда известных нейрофизиологов, говорит о том, что для осознания внешних стимулов необходимо участие речевых зон в больших полушариях головного мозга. Об участии (или неучастии) речевых зон в подсознательных и сверхсознательных процессах в статье ничего не говорится, но все же есть основания полагать, что формирование подсознания и, возможно, "сверхсознания" происходит одновременно и совместно с изучением языка. Поэтому есть смысл более подробно рассмотреть процесс формирования нашего языка и его связь с подсознанием.
Подсознательные процессы психики.

Неосознаваемые образы восприятия существуют и проявляются в феноменах, связанных с узнаванием ранее виденного, в чувстве знакомости, которое иногда возникает у человека при восприятии какого-либо объекта, предмета, ситуации.
Подсознательная память – это та память, которая связана с долговременной и генетической памятью. Это та память, которая управляет мышлением, воображением, вниманием, определяя содержание мыслей человека в данный момент времени, его образы, объекты, на которые направлено внимание. Подсознательное мышление особенно отчётливо выступает в процессе решения человеком творческих задач, а подсознательная речь – это внутренняя речь.
Есть и подсознательная мотивация, влияющая на направленность и характер поступков, многое другое, неосознаваемое человеком в психических процессах, свойствах и состояниях. Но главный интерес для психологии представляют так называемые личностные проявления бессознательного, в которых, помимо желания, сознания и воли человека, он проявляется в своих наиболее глубоких чертах. Большой вклад в разработку проблематики личностного подсознательного внёс З.Фрейд.
Подсознательное в личности человека – это те качества, интересы, потребности и т.п., которые человек не осознаёт у себя, но которые ему присущи и проявляются в разнообразных непроизвольных реакциях, действиях, психических явлениях. Одно из таких явлений –ошибочные действия: оговорки, описки, ошибки принаписании или слушании слов. В основе другой группы подсознательных явлений лежит непроизвольное забывание имён, обещаний, намерений, предметов, событий и другого, что прямо или косвенно связано для человека с неприятными переживаниями. Третья группа подсознательных явлений личностного характера относится к разряду представлений и связана с восприятием, памятью и воображением: сновидения, грёзы, мечты.
Оговорки представляют собой подсознательные артикуляционные речевые действия, связанные с искажением звуковой основы и смысла произносимых слов. Такие искажения, особенно их смысловой характер, неслучайны. З. Фрейд утверждал, что   в них проявляются скрытые от сознания личности мотивы, мысли, переживания. Оговорки возникают из столкновения подсознательных намерений человека, других его побуждений с сознательно поставленной целью поведения, которая находится в противоречии со скрытым мотивом. Когда подсознательное побеждает сознательное, возникает оговорка.
Забывание имён представляет собой другой пример подсознательного. оно связано с какими-то неприятными чувствами забывающего по отношению к человеку, который носит забытое имя, или к событиям, ассоциируемым с этим именем. Такое забывание обычно происходит против воли говорящего, и данная ситуация характерна для большинства случаев забывания имён.
Особую категорию подсознательного составляют сновидения. Содержание сновидений, по Фрейду, связано с подсознательными желаниями, чувствами, намерениями человека, его неудовлетворёнными или не вполне удовлетворёнными важными жизненными потребностями.
Явное, осознаваемое содержание сновидения не всегда, за исключением двух случаев, соответствует скрытым, подсознательным намерениям и целям того человека, кому это сновидения принадлежит. Эти два случая – детские сновидения дошкольников и инфантильные сновидения взрослых людей, возникшие под влиянием непосредственно предшествующих сну эмоциогенных событий прошедшего дня.
В своем сюжетно-тематическом содержании сновидения почти всегда связаны с неудовлетворёнными желаниями. Во сне неудовлетворённые потребности получают галлюцинаторную реализацию.  Если соответствующие мотивы поведения неприемлемы для человека, то их явное проявление даже во сне блокируется усвоенными нормами морали, так называемой цензурой. Действие цензуры искажает, запутывает содержание сновидений, делая их алогичными, непонятными и странными. Для расшифровки таких сновидений требуется специальная интерпретация, называемая  трансоанализом.
Сама цензура является подсознательным психическим механизмом и проявляется в пропусках, модификациях, перегруппировке материала памяти, сновидений, представлений. Подсознательные мысли, по Фрейду, превращаются в сновидениях в зрительные образы, так что в них мы имеем дело с примером подсознательного образного мышления.
Подсознательное явления вместе с предсознательными управляют поведением, хотя функциональная роль их различна. Сознание управляет самыми сложными формами поведения, требующими постоянного внимания и сознательного контроля, и включается в действие в следующих случаях:
a) когда перед человеком возникают неожиданные, интеллектуально сложные проблемы, не имеющие очевидного решения;
b) когда человеку требуется преодолеть физическое или психологическое сопротивление на пути движения мысли или телесного органа;
c) когда необходимо осознать и найти выход из какой-либо конфликтной ситуации, которая сама по себе разрешиться без волевого решения не может;
d) когда человек неожиданно оказывается в ситуации, содержащей в себе потенциальную угрозу для него в случае непринятия немедленных действий.
Подобного рода ситуации возникают перед человеком практически беспрерывно.
В свете имеющихся научных данных вопрос об отношениях между сознательным и другими уровнями психической регуляции поведения, в частности подсознательным, остаётся сложным и не решается вполне однозначно. Основной причиной этого является тот факт, что существуют разные типы подсознательных психических явлений, которые по-разному соотносятся с сознанием. Есть подсознательные психические явления, находящиеся в области предсознания, т.е. представляющие собой факты, связанные с более низким уровнем психической регуляции, чем сознание. Таковы подсознательные ощущения, восприятие, память, мышление, установки.
Другие подсознательные явления раньше осознавались человеком, но со временем ушли в сферу подсознательного (двигательные умения и навыки, которые в начале своего формирования представляли собой сознательно контролируемые действия: ходьба, речь, умение писать).
Третий тип подсознательного явлений – желания, мысли, намерения, потребности, вытесненные из сферы человеческого сознания под влиянием цензуры.
Каждый из типов по-разному связан с поведением человека  и его сознательной регуляцией. Первый тип подсознательного есть просто нормальное звено в общей системе психической поведенческой регуляции и возникает на пути продвижения информации от органов чувств или из хранилищ памяти к сознанию (коре головного мозга).
Второй тип подсознательного также можно рассматривать как определённый этап на этом пути, но при движении как бы в обратном направлении по нему: от сознания к подсознательному, в частности к памяти. Третий тип подсознательного относится к мотивационным процессам и возникает при столкновении разнонаправленных, конфликтных с точки зрения морали мотивационных тенденций.

Подсознание и язык.
Любой мыслитель когда-то был ребенком. Было бы интересно проследить развитие какого-либо конкретного мыслителя с тех времен, когда его далекий пращур впервые взял в свои лапы неодушевленный предмет для того, чтобы целесообразно использовать его в своей жизнедеятельности. Но столь далекое отступление в историю хотя и имеет какое-то отношение к интуиции, в настоящей работе не предусматривается. Отметим лишь, что в тот далекий период нашей истории наш предполагаемый пращур имел весьма бедный язык и для объяснения его творческой деятельности вполне подошла бы гипотеза, в которой о роли языка в творческом процессе практически ничего не было бы сказано. Такие "безъязыкие" гипотезы предлагаются и в наше время, но для объяснения процесса научного творчества их инструментария сейчас явно недостаточно.
       Из всех детенышей животного мира человеческий ребенок в момент своего рождения самое неприспособленное к жизни существо, которое длительное время нуждается в помощи и взрослых, прежде чем он станет способным самостоятельно существовать в действительном мире вообще и в человеческом обществе в частности. Именно эта врожденная длительная неприспособленность к жизни маленького человека дает людям возможность через посредство общения с взрослыми за короткое время приобрести опыт, который кристаллизовался на протяжении всей многовековой человеческой истории. Необходимым средством передачи этого опыта является человеческий язык.
       Писатель К. И. Чуковский, большой друг и знаток детей в своей книге "От двух до пяти" обобщил результаты сорокалетних наблюдений за развитием речевых навыков у детей. Книга эта по своей форме не претендует на научность, она написана живо, с юмором. В ней в основном сами за себя говорят дети. Но выводы Чуковского, которые занимают в книге совсем немного места, настолько неординарны, что их можно было бы не принимать всерьез, если бы они не были написаны великолепным мастером художественного слова и тонким психологом.
       "Если бы потребовалось наиболее наглядное, внятное для всех доказательство, что каждый малолетний ребенок есть величайший умственный труженик нашей планеты, достаточно было бы приглядеться возможно внимательнее к сложной системе тех методов, при помощи которых ему удается в такое изумительно короткое время овладеть своим родным языком, всеми оттенками его причудливых форм, всеми тонкостями его суффиксов, приставок и флексий" [Чуковский, 1970].
       "...Сам того не подозревая, он направляет свои усилия к тому, чтобы путем аналогий усвоить созданное многими поколениями взрослых языковое богатство. Но применяет он эти аналогии с таким мастерством, с такой четкостью к смыслу и значению тех элементов, из которых слагается слово, что нельзя не восхищаться замечательной силой его сообразительности, внимания и памяти, проявляющейся в этой трудной повседневной работе".
       "...Поистине ребенок есть величайший умственный труженик нашей планеты, который к счастью даже не подозревает об этом".
       "Ребенок, которого мы сами приучили к тому, что в каждом корне данного слова есть конкретный смысл, не может простить, нам "бессмыслиц", которые мы вводим в нашу речь. Когда он слышит слово "близорукий", он спрашивает, при чем тут руки, и доказывает, что нужно говорить, "близоглазый".
       "Конечно, подражательные рефлексы ребенка чрезвычайно сильны, но ребенок не был бы человеческим детенышем, если бы в свое подражание не вносил критики, оценки, контроля. Только этот неослабный контроль над нашей установленной речью дает ребенку возможность творчески усвоить ее".
       "Вообще мне кажется, что, начиная с двух лет, ребенок становится на короткое время гениальным лингвистом, а потом к пяти-шести годам эту гениальность утрачивает. В восьмилетних детях ее уже нет и в помине, так как надобность в ней миновала: к этому возрасту ребенок уже полностью овладел основными принципами родного языка".
       В дальнейшем малолетнему "гениальному лингвисту", который овладел человеческим языком как средством общения, приходится это синтезированное понятие детально анализировать при непосредственном руководстве взрослых педагогов: делить слова на буквы, суффиксы, корни, префиксы, а в том месте, где по смыслу необходимы соответствующие паузы и интонации, обозначать их знаками препинания. Все это, разумеется, необходимо для овладения письменной речью.
       По мере взросления бывший "гениальный лингвист" может ослабить свой контроль за языком, и неточности языка, являющегося для него уже отвлеченным средством выражения мыслей, перенести не только в свой язык, но в некоторых случаях и в свое мышление.
       Второй период творческой обработки познавательного материала наступает уже далеко не у всех бывших "гениальных лингвистов". Для этого нужно в первую очередь критически отнестись к той или иной системе представлений об окружающем мире. Но эта критика часто не имеет у человека достаточно четкой формулировки, и творения человека часто представляются чисто позитивными. Абсолютное же большинство людей либо соглашаются со всей системой представлений, либо критикует ее, не применяя достаточных умственных усилий для того, чтобы в корне разобраться в сути противоречий, либо механически запоминают сложившиеся представления, считая в своем сознании это запоминание пониманием.
       Вряд ли является случайным совпадением то, что увеличение веса головного мозга человека заканчивается в возрасте шести-семи лет. Не случайно многие психологи говорят, что в этом возрасте происходит формирование многих черт характера личности, которые в дальнейшем если и претерпевают изменения, то, как правило, не без болезненной ломки всей психики.
       У человека врожденными качествами являются следующие:
       а) физиологические особенности и потребности организма, многие из которых формируются в процессе роста;
       б) особенности темперамента, т.е. сила-слабость, уравновешенность-неуравновешенность, подвижность - инертность психических явлений. Некоторые из этих качеств могут быть развиты или ослаблены в процессе воспитания;
       я) особенности памяти (преобладание того или иного вида, способность к быстрому запоминанию или отсутствие ее). Между прочим, для того, чтобы стать творцом, совершенно необязательно обладать феноменальной памятью. Многие ученые и мыслители (Монтень, Руссо, Дарвин и т.д.) жаловались на плохую память.
       В то же время некоторые люди, обладающие феноменальной эйдетической памятью, не имели никаких способностей к творческому мышлению и получили известность только благодаря тому, что стали объектом тщательного изучения психологов. Впрочем, и среди эйдетиков встречались творчески одаренные люди, в основном в области изобразительного искусства и музыки. Примеры: Моцарт, Рахманинов, Густав Доpe.
       Все остальные качества, т.е. знание об окружающем мире, осознание своего места в нем, научные, философские взгляды и т.д., человек приобретает в процессе своего возрастного развития, и многие элементы окружающего мира воспринимаются вначале ребенком либо как согласие с ними, либо как безразличие к ним, либо как протест против них, причем это неосознанное в ранние годы отношение к действительности в сложном взаимосвязанном и взаимообусловленном с внешними факторами процессе формирования личности часто переходят в отношение сознательное, т.е. опосредованное языком.
       Стоит обратить внимание на то, что в возрасте от двух до пяти лет ребенок не пользуется и вряд ли может эффективно пользоваться толковыми словарями и грамматическими правилами. Он овладевает языком в процессе непосредственного общения со старшими по возрасту.
       Наблюдения за развитием речевых навыков у детей показывают, что первые фразы ребенок начинает понимать, еще не понимая смысла составляющих их слов. Отдельные слова начинают пониматься в процессе их употребления в различных предложениях [Кольцова, 1979]. Впрочем, такая особенность пополнения своего словарного запаса характерна не только для детей, но и для взрослых. Видимо, это обстоятельство побудило Л. Витгенштейна во втором, "позднем", периоде его философской деятельности принять в качестве одного из основных постулатов своей философии утверждение: "Значение слова есть его употребление".
       В сознании ребенка как бы разрастается тканевая основа, в которой узлы - слова или знаки - связаны нитями - отношениями. Любой фрагмент речи в нашем внутреннем языке потенциально представлен цепочкой соответствующих узлов, и эти цепочки под влиянием наших собственных образов, воспоминаний и эмоций реализуются в виде последовательностей слов, которые мы произносим или пишем, а во время мыслительной работы в виде незаметных мышечных возбуждений в органах речи.
       В ткани нашего языка многие узлы становятся точками пересечения нескольких часто употребляемых цепочек. Ближайшее окружение таких узлов представляет собой то, что в лингвистике называется ассоциативным полем данного слова. Характерно, что дети еще плохо управляют своим ассоциативным полем. "Наблюдая за маленькими детьми, нельзя не заметить, как часто, рассказывая одну сказку, они перескакивают на другую, или, начав одно стихотворение, неожиданно переходят на другое... Такие перескоки совсем не случайны, они объясняются тем, что то или иное слово входит в два стереотипа и, если один из них сильнее, то и происходит соскальзывание на него" [Кольцова, 1979].
       В языке менее значительные и реже употребляемые цепочки концентрируются вокруг магистральных путей, охватывающих различные стороны наших главных жизненных интересов, мировоззренческих установок и философских взглядов, В процессе обучения в школе и далее эта "ткань" (или концептуальная сеть) может дополняться новыми фрагментами (иногда даже явно излишними), она может быть разорвана на куски, может частично изменять свою структуру, и все это происходит в тесном взаимодействии с формированием навыков, мотивов, ценностных ориентаций, социальных норм и т.д., т.е. со всем тем, что формирует наше подсознание.
       Используя это образное представления языка в нашем подсознании, можно предложить следующую гипотезу о роли языка в процессе интуитивного "озарения". В процессе поисков решения проблемы исследователь не только инициирует воображение и память, но пытается проанализировать языковые средства формулировки проблемы. В науке одна и та же ситуация может быть описана разными языками. Например, в математике, многие задачи теории автоматов можно выразить не только собственным языком этой теории, но и языком теории отношений, исчисления высказываний или предикатов и т.д. Иногда удачный выбор языка позволяет найти нужное решение.
       Но не всегда. В некоторых случаях ни один из известных языков или существующих научных "диалектов" явно не подходит для этого. Исследователь может этого явно не осознавать, но в его подсознании начинается своеобразная интеллектуальная работа. Цепочки узлов, за которыми стоят термины используемого языка, начинают конфликтовать между собой. Эти конфликты фиксируют не всегда явно осознанные противоречия в существующей терминологии. Они посылают в сознание тревожные сигналы, стимулируя исследователя на поиск решения. Нередко эта ситуация заканчивается тем, что возбужденные следы начинают обрастать вязью из дополнительных узлов и связей и эти наросты служат своеобразным барьером, сглаживающим противоречие. Этому состоянию нашего подсознания соответствует ситуации, когда в сознании противоречия сглаживаются с помощью недостаточно обоснованных рассуждений и доводов. Но иногда происходит принципиально иное событие: разрозненные возбужденные следы вспыхивают ярким пламенем "озарения", в котором "сгорают" ненужные узлы и связи, и эта вспышка порождает фейерверк новых связей, которые воспринимаются в сознании как новая идея. "Тканевая" основа языка при этом меняет свою структуру, но поскольку это происходит во многом за пределами осознания, то человек может в дальнейшем не сразу заметить, что многие знакомые слова и термины после этой "перестройки" имеют для него уже другой смысл.
       Хотя в формулировке этой гипотезы уже присутствует язык в виде одного из необходимых компонентов процесса открытия новых знаний, пока что не видно никаких рычагов управления процессом озарения. Из приведенного выше образного описания следует, что процесс интуитивного озарения инициируется и осуществляется за пределами сознания. Вряд ли можно процесс научной интуиции описать с такой же точностью, как, например, некоторые механические или электронные системы, и пока нет никаких оснований утверждать, что этот процесс когда-нибудь будет полностью разгадан. Но в то же время не мешало бы найти какие-то "рычаги управления", позволяющие по возможности уменьшить стихийность и непредсказуемость этого процесса. И как раз уверенность в том, что в процессе интуитивного озарения активную роль играет язык, а не просто какие-то "следы", "паттерны", "ансамбли" и т.д., позволяет направить поиск таких "рычагов" в определенное и поддающееся логическому анализу русло.



ПОДСОЗНАНИЕ И  ОСОБЫЕ СОСТОЯНИЯ СОЗНАНИЯ.

     Можно с уверенностью сказать, что способность к переживанию измененных состояний сознания  является одним из основополагающих свойств человеческой психики, а соответствующая потребность - одной из базовых человеческих потребностей. Исследования значительного числа разных культур показали, что девяносто процентов из нескольких сот различных обществ (преимущественно первобытные) узаконили несколько измененных состояний сознания.
      Все больше людей привлекает возможность обнаружения и  развития  скрытых возможностей,  выходящих  за рамки наличных культурных норм, выйти за границы обычных представлений о себе и мире. Появляется все больше и больше эзотерической литературы, посвященной измененным состояниям, разнообразным обрядам и психотехникам. Однако отсутствие научного осмысления  этих  возможностей  в результате  игнорирования  их  большей частью научного сообщества превращает использование таких психотехник в игру  со многими неизвестными,  подчас опасную. Необходимы "картографии внутреннего  пространства",  опирающиеся  на  дальнейшую разработку фундаментальных для психологии вопросов о природе сознания.
      Арнольд Людвиг сформулировал определение измененного состояния сознания (ИСС) как «любое психическое состояние, вызванное разнообразными физиологическими и психологическими маневрами или фармакологическими веществами, которое может субъективно распознаваться самим субъектом (или объективным наблюдателем этого субъекта) и весьма отклоняется от подвижного бодрствующего сознания». Если рассматривать сознание в виде многомерного пространства, где каждое измерение представляет какую-то грань восприятия или чувственного опыта, то различные ИСС можно охарактеризовать как континуум разных измерений. Что касается харизматических групп, то в этот диапазон измерений входят: ощущение времени, персональная идентичность, зрительное восприятие и инстинктивные потребности организма. Каждое измерение добавляет полноты персональному состоянию сознания и позволяет находить подобия и различия между различными измененными состояниями.
      Можно выделить четыре шкалы ИСС :    
1. Изменение эмоциональных состояний.
2. Изменение восприятия мира.
3. Изменение волевого самоконтроля.
4. Изменения самосознания и самотождественности личности.
      Конкретные трансовые состояния или ИСС можно рассматривать как суперпозицию соответствующих четырех параметров.      
Изменение эмоциональных состояний психики включает в себя как количественные изменения, связанные с изменением интенсивности обычных эмоций, так и качественные, связанные с достижением нестандартных эмоциональных состояний.
      В различных древних источниках описываются четыре базовых эмоциональных состояния, причем можно провести параллели между этими описаниями в разных культурах. Так, в индийской традиции выделяют следующие состояния  :
вира - «героическое» состояние, готовность к действию, защите других, принятию ответственности;
бхога - удовлетворенность, расслабленно-милостивое состояние;
йога - рефлексия и самоуглубленность;
абхичарика - состояние всепоглощающего гнева, потребности в разрушении.
      Данные состояния считались идеальными, их, по представлениям индусов, в чистом виде могли достигать только боги или великие мудрецы. Однако состояние религиозного экстаза могло приближаться к одному из этих состояний.
      Описанная система во многом перекликается с тибетской традицией ваджраяны, в которой подобные состояния соответствовали различным сторонам четырехугольной мандалы, выражавшей психическую жизнь человека.
Похожие изменения эмоциональных состояний наблюдали С. Гроф и его последователи в ходе исследования данного феномена. На основании анализа описаний пациентов, которых вводили в ИСС с помощью ЛСД, а также интенсивных дыхательных методов (ребефинга, холотропного дыхания и т.д.), С. Гроф установил, что все они испытывали сходные эмоциональные состояния. Ученый назвал эти состояния четырьмя пренатальными матрицами.
     1.Изменения в восприятии окружающих объектов, абстрактные и эстетические переживания и фантазии, характеризующиеся специфической стимуляцией сенсорных модальностей -  кинестетической, слуховой, зрительной.
     2.Биографические, включающие   комплексы   эмоционально значимых  воспоминаний и символические переживания,  которые можно расшифровать в рамках теоретических схем Фрейда и  Адлера.
     3.Перинатальные - переживания,  связанные  с  повторным проживанием   биологического  рождения  и  конфронтацией  со смертью.  Этапы рождения и смерти связаны, по Грофу, в "системы  конденсированного опыта" - динамические сочетания воспоминаний с сопутствующими им фантазиями из различных периодов жизни человека, объединенные сильным эмоциональным зарядом одного и того же качества, интенсивными телесными ощущениями одного и того же типа и другими элементами.
     4.Очень широкий спектр  трансперсональных  переживаний, включающий  архетипические переживания,  паранормальные явления, глубокие мистические прозрения.
      Известны и другие классификации эмоциональных состояний. Так, индийская традиция выделяет 18 базовых эмоциональных состояний (раса), из которых 10 считаются земными, человеческими, а 8 - высшими, божественными. К человеческим раса относились: любовь, смех, сострадание, гнев, мужество, страх, отвращение, изумление, спокойствие, родственная близость. Божественные раса достигаются с помощью медитаций и не могут быть описаны человеческим языком.
Изменение восприятия или способа видения мира могут носить как глобальный, так и локальный характер. К первым относятся зрительные, слуховые галлюцинации и псевдогаллюцинации, полностью изменяющие характер окружающего мира.
       К локальным изменениям восприятия относятся эффекты зрительных, аудиальных и кинестических агнозий, проявляющихся, например, у экстрасенсов.
       Кинестетические сенсопатии, возникающие в связи с диагностическими и лечебными манипуляциями, представляли собой ощущения тепла, холода, покалывания, боли или вибрации в кончиках пальцев или ладонях, чувство «потока энергии», проходящего по телу и рукам.
       Сенсопатии зрительной модальности представляли собой видения ауры или внутренних органов пациентов и у большинства испытуемых сопровождались ощущением сужения сознания.
       Сенсопатии аудиалъной модальности выражались в обращении к тем или иным высшим силам (Абсолюту, энергоинформационному полю) и получении от них ответов.
        Изменение волевой составляющей психики человека проявляется в так называемых автоматизмах - психических состояниях, в которых человек совершает действия, неподконтрольные воле, разуму или неосознаваемые вообще.
        Наиболее мягкой формой автоматизма является совершение действий по приказу «свыше». В этом случае у человека остается возможность не выполнить приказ, если он не соответствует его моральным или какими-либо иными нормам. При более сильных проявлениях автоматизмов человек может осознать, что действия, совершаемые его телом, регулируются не им.    
        Предельным проявлением автоматизма является совершение человеком действий, память о которых полностью утрачивается. Фактически некоторый отрезок времени полностью выпадает из жизни человека.
        Природа автоматизмов может быть различной. Зачастую автоматизм - это проявление болезненных психических состояний, принимающих мистические формы, например религиозный бред. Автоматизмы могут быть также индуцированы методом внушения или появляться вследствие психологического заражения. Последнее особенно часто проявляется в харизматических системах.
        Некоторые мистические системы придают автоматизмам очень большое значение и используют особые методы для их достижения. Прежде всего это некоторые шаманские практики, направленные на «вселение духа», известные как в первобытных культурах, так и в более современных религиозных системах, типа ваджраяны, суфизма, ву-ду. Подобное «вселение духа» представляет собой трансовое состояние, в котором доминирующим психическим образованием, управляющим поведением человека, является одна из вторичных субличностей, в обычных условиях вытесненная на подсознательный уровень.
         Для достижения этого состояния использовались в основном психологические методы, такие как особые движения, вибрации, пение повторяющихся звуковых сочетаний, кружение на одном месте и другие методы, утомляющие и отключающие сознание. В качестве примеров таких методов вспомним кришнаитскую джапа-медитацию и суфийские кружения.
         Идеи слияния с божеством присущи различным культурам: индийской, тибетской, техникам слияния с идамом (особым духом), шаманизме, когда происходит временное слияние шамана с духом-помощником во время шаманского транса, и даже христианстве. Сущность пути слияния состоит в том, что сознание адепта временно или навсегда сливается с одной из субличностей индивидуального или коллективного бессознательного (чаще сверхсознательного), приобретая при этом знания, опыт и возможности этой субличности. Если индивидуальное «я» при этом уничтожается, адепт достигает и конечной цели освобождения, т.е. выхода из всех этических и духовных перипетий, связанных с борьбой подсознания и сверхсознания. В зависимости от того, происходит ли объединение сознания с подсознательными или сверхсознательными архетипами, речь идет о слиянии с Богом либо о «повышении Природности», возврате к Природе, слиянии с ней.
        В ходе исследований, проводимых в рамках трансперсональной психологии, появились различные классификации степени самотождественности личности. Одну из них приводит Д. Корнфильд. Согласно его представлениям, существует несколько уровней развития человека, которые в разных традициях описываются по-разному.
На первом уровне люди просто осознают, что они «спят». Это одно из самых важных прозрений. Стараясь фиксировать внимание на себе и пребывать в настоящем настолько, насколько это возможно, на протяжении всего дня они изумляются тому, как долго пребывают в состоянии «автопилота». Это прозрение означает начало изменений, поскольку люди начинают видеть преимущества реального пробуждения и стремиться к более интенсивной практике, к более реалистичному видению себя в своем мире.
        Второй уровень прозрений условно можно назвать уровнем психодинамических или персональных откровений. Люди начинают более отчетливо видеть паттерны своих мотиваций и своего поведения. Человек может, например, заметить: «Надо же, когда я обратил на это внимание, то понял, что всегда рассказываю людям что-то определенным образом, потому что постоянно жду одобрения», или «Я всегда стараюсь выглядеть хорошо», или «Я всегда боюсь этого» и т.д. В ходе осознавания посредством слушания и концентрации внимания возникает озарение, которое очень похоже на психотерапевтический инсайт. Прозрение и согласие, которые приходят когда безоценочно сознаются наши структуры, способствуют психическому равновесию, усвоению способов уменьшения неврозов и страданий.
         Глубже психологических прозрений лежат уровни практики, о которых часто упоминает восточная классическая литература. Это уровни различных состояний транса, или дхъяны - очень высокой поглощенности или концентрации. Подобные состояния концентрации имеют тот недостаток, что ведут прежде всего к измененным состояниям сознания, а не к фундаментальным и устойчивым изменениям личности.
         И наконец, область мистического опыта, лежащего за психодинамическим и личностным уровнем, - это надличностные переживания. На этом уровне осознавания возможен целый спектр различных переживаний. Так, человек может разо-тождествиться со своим телом или разумом, начиная видеть, как возникают желания и мотивации, независимо от содержания конкретного желания. Можно ясно увидеть, как от мгновения к мгновению растворяется самость, и это часто ведет в область страха, ужаса, своеобразной внутренней смерти. Позже из этого сознавания спонтанно возникает «отпускание» личной мотивации, а вместе с этим растет сознавание любви, или в терминологии буддизма «сознание Бодхисаттвы». Когда твердыня самости разрушена, возникает видение метафизической связи между всем окружающим, которое приводит к различным альтруистическим состояниям и, возможно, к высшей степени просветленности, когда мы способны видеть свое существование как игру в энергетическом поле, которым является весь мир. На этом же уроне возможно отождествление себя с одним из архетипических образов или переживание базовых натальных матриц.
          Наиболее глубокие исследования этих состояний провел С. Гроф, используя сеансы ЛСД-терапии и других искусственно индуцируемых трансовых состояний, например дыхательных техник. Он выделил следующие типы подобных переживаний:
1. Переживания эмбриона и плода.
2. Архетипические переживания и сложные мифологические эпизоды. Среди наиболее универсальных архетипов, с которыми может отождествляться человек, - образ Матери, Отца, Ребенка, Женщины, Мужчины или Любящего. Многие обобщенные роли воспринимаются как сакральные, как воплощенные архетипы Великой Матери, Ужасной Матери, Матери-Земли, Матери-Природы, Великого Гермафродита или Космического человека. Часто встречаются архетипы, олицетворяющие определенные аспекты личности, - Тень, Анимуса или Аниму и Персону.
        Нередко неискушенные люди рассказывают истории, очень напоминающие древние мифологические сюжеты Месопотамии, Индии, Египта, Греции, Центральной Америки и других стран. Эти истории можно сравнить с юнговским описанием неизвестных, но явно архетипических тем детских снов и снов наивных пациентов, а также с симптоматикой некоторых людей, страдающих шизофренией. Отмечалось, что в результате ЛСД-сессий некоторые люди проникают в различные системы эзотерического знания. Так, люди, не имеющие понятия о Каббале, переживают состояния, описанные в книге Зогар и Сефер Ие-цира, и демонстрируют неожиданную осведомленность в каббалистической символике. Подобный феномен внезапно сформированного понимания наблюдался также в таких древних формах предсказания, как по книге И цзин («Книге перемен») или картам Таро.
3. Соматические эффекты, подобные активации чакр в индийской традиции, - ощущение мгновенного и мощного высвобождения энергии, движения ее по телу, сопровождающееся глубокими и драматическими переживаниями.
4. Сознание Универсального Разума, в котором человек переживает всеобъемлющее единство существования.
5. Сверхкосмическая и метакосмическая пустота, которая, возможно, соотносится с переживанием махашунь-яты в буддизме.

 Попытки исследования измененных состояний сознания.

        Попытки научного осмысления необычных психических  способностей  и  состояний  сознания  предпринимались со времен Месмера.  Однако до недавнего  времени  "экстравертированное сознание",  состояние "нормального" бодрствования рассматривалось большинством ученых как единственное состояние,  достойное  изучения.  Согласно  классической концепции слабость активации приводит к дремоте и сну,  а слишком сильная активация - к дезорганизации поведения,  рассматриваемой уже как патологическое явление, если человек оказывается неспособным восстановить равновесие.
        Однако многих привлекает возможность выбирать те состояния, в  которых  они чувствуют себя "поднявшимися" на более высокий уровень бытия,  или, просто, избавленными от дискомфорта, доставляемого повседневной реальностью.
        Этот подход  нашел  свое выражение в работах психологов гуманистического направления.  Вслед за Юнгом, придавшим огромное  значение  духовным измерениям психики,  Р. Ассаджиоли интерпретировал многие из явлений, которые официальная медицина считает психопатологическими,  как сопутствующие духовному раскрытию. А. Мэслоу на основе широких исследований многих мистических (или "пиковых", "вершинных" по его определению) переживаний опроверг традиционное психиатрическое  воззрение,  приравнивавшее их к психозам,  признал их ведущими к самоактуализации.  Подобные "положительные" состояния  стали называться "расширенными состояниями сознания" (РСС).
        Концепция сна как особого активного состояния  сознания (БДГ-сон),  исследование шизофрении и маниакально-депрессивного психоза подготовили почву для всевозможных  исследований различных  состояний  сознания и способов перехода из одного состояния в другое.
        Ч. Тарт называет  термином  "дискретное состояние сознания" (ДСС) совокупность психических структур,  активную систему,  элементами  которой  являются психические подсистемы, которые могут отчасти варьировать в пределах одного  и  того же  ДСС,  но  совокупность  свойств системы в целом остается примерно одной и той же. Примерами ДСС могут служить обычное бодрствование,  сон со сновидениями или без них, гипнотическое состояние, опьянение алкоголем, состояние депрессии, интоксикация марихуаной и др.  Существуют процессы, стабилизирующие и разрушающие определенное ДСС.  Например,  некоторые ДСС могут разрушаться из-за перегруженности раздражителями (один из методов наведения транса), или из-за их полного отсутствия  (в  условиях  сенсорной изоляции) либо из-за какого-то аномального раздражителя, выходящего за рамки обычного восприятия.
        Феномен измененного сознания трудно вписывается в современные модели психологии. Главная проблема изучения измененных состояний сознания заключается в том, что исследования психической деятельности обычно проводятся на уровне наблюдаемого поведения, или нейрофизиологии, и обычно не затрагивают субъективные аспекты опыта.  А как можно воспроизвести субъективные ощущения?
       Стэн Гроф – один из немногих, кто совершил фундаментальные исследования в области измененных  состояний сознания, основываясь на собственном опыте. Он выявил  роли измененных состояний при психических болезнях, возможностей использования этих состояний для терапии.
Измененное состояние сознания – это любое психическое состояние, вызванное разнообразными физиологическими и психологическими маневрами или фармакологическими веществами, которое может субъективно распознаваться самим субъектом.
       В индийских древних источниках описываются четыре базовых эмоциональных состояния, причем можно провести параллели между этими описаниями в разных культурах, это:
- готовность к действию, защите других, принятию ответственности;
- удовлетворенность, расслабленно-милостивое состояние;
- рефлексия и самоуглубленность;
- состояние всепоглощающего гнева, потребности в разрушении
- примерная классификация встречается в тибетской традиции, трансперсональной психологии.
      Также существуют локальные изменения восприятия. К ним относятся эффекты зрительных, аудиальных и кинестических агнозий.
       Изменение волевой составляющей психики человека проявляется и в так называемых автоматизмах - психических состояниях, в которых человек совершает действия, неподконтрольные воле, разуму или неосознаваемые вообще.
       Исследованиями ИСС занимались: Юнг, Р. Ассаджиоли, А. Мэслоу, Ч. Тарт, С. Гроф. Но до сих пор ИСС в системе мистического опыта трудно вписываются в современной модели  психологии, и ИСС в системе мистического опыта остаются одним из наименее изученных вопросов в психологии.


Спиритипы.
К. Г. Юнг ввел  понятие архетип обозначающий некий принцип обеспечивающий психологическую реальность с специфическим психологическим содержанием, в целом же под архетипом понимается определенное образование архаического, включающий мифологический мотив. Я же расширил теорию Юнга о архетипах и назвал их «Спиритипы».
1. Определение.
Спиритипы – это духовные образы включающие мифологические и эзотерические символические образования.
В концепции К. Г. Юнга основное внимание уделено мифологическим образам я добавил еще эзотерические. В современном мире, когда огромный интерес общественности к НЛО,  инопланетянам, сверчеловеческим существам. Появляется вопрос как их рассматривать, поэтому как представить психологической науки определение их в качестве мистических существ или образов, в концепции трансоанализа буду называть спиритипами.
Юнг уже начал рассматривать мистические образы в своей книге НЛО: Современный миф о вещах наблюдаемых в небе» и «О психологии и патологии так называемых оккультных явление». Юнг говорит, что эти явления можно называть оккультными, но зачастую они выступают как демонстрация патологических или истерических психологических состояний. Что касается НЛО то работ аналитиков – юнгеанцев на тему исследования символического знания НЛО до сих пор нет, думаю было бы правильным если этот пробел на себя взяла трансоаналитическая концепция.
Теперь поговорим о классификации спиритипов.


2. Классификация спиритипов.
I. Мифические образы.
1. Мифические существа (змей Горыныч, Илья Мурамец).
2. Анимы и анимус.
3. Божественный ребенок.
4. Великая мать.
5. Мудрый старец.
II. Мистические образы.
1. Сверхчеловеческие существа.
2. Духовный учитель.
3. Инопланетные существа.
4. Астральные сущности.
5. Неопознанный летающий объект.
Так как  первая часть уже известна, имеется огромное количество литературы по этой тематике. Я только более распишу мистические образы.
1. Сверхчеловеческие существа.
В трансоанализе сверх человеческие существа – это существа, которые обладают различными паранормальными способностями. Возможно обитающие в паралельных мирах.
 Этот мистический образ по вереям некоторых людей обладают огромными возможностями: могут воздействовать на людей и даже их похищать.
Обратимся к двум религиям Индии – буддизму и джайнизму. Изучая их тексты, мы с удивлением убедимся в том, что признаваемые ими божества и демоны всего только определенные типы живых существ (наряду с людьми и животными), что они так же рождаются и умирают, хотя срок их жизни может быть измерен только астрономическими числами. Достижение их состояния отнюдь не является религиозной целью двух названных учений, и значительной роли признание их существования не играет. Более того, в основах доктрины буддизма и джайнизма не произошло бы никаких существенных изменений, если бы их последователи вдруг решили отказаться от веры в богов и демонов, – просто двумя классами страдающих живых существ стало бы меньше. Таким образом, в буддизме и джайнизме, во-первых, существа, наделенные божественным статусом, рассматриваются как вполне посюсторонние, то есть, строго говоря, не сверхъестественные, а во-вторых, их роль в данных учениях вполне ничтожна.
Религии Китая обнаруживают еще меньше склонности к вере в сверхъестественное; не совсем даже понятно, как можно было бы перевести само слово "сверхъестественный" на древнекитайский язык. Вполне показательно, что идеалом даосской религии является не что иное, как естественность, естественное. Как гласит "Дао дэ цзин" (§16): "Человек берет за образец Землю, Земля берет за образец Небо, Небо берет за образец Дао (Путь, первопринцип. – Е.Т.), Дао берет за образец самоестественность (цзы жань). Идеал даосизма в конечном итоге сводится к следованию своей изначальной природе и к единению с природой как таковой. По справедливому замечанию синолога и миссионера-иезуита Л.Вигера, в религиозном даосизме мы встречаемся с описанием самых невероятных и фантастических событий и превращений, но все они объясняются естественным образом, что свидетельствует от том, что представление о чуде как некоем событии, принципиально нарушающем законы и нормы природы, было не только неизвестно даосизму, но и абсолютно чуждо ему. Да и все бессмертные, божества и гении даосской религии пребывают в пространстве Неба и Земли, в пределах сакрализованного, но вполне чувственно-конкретного космоса.
Даже в политеистических религиях Ближнего Востока древности, а также античных Греции и Рима идея сверхъестественного отсутствует. Древние египтяне были последовательными "монофизитами", пребывая в убеждении, что боги, люди, животные и другие существа обладают одной и той же природой.* Поэтому, в частности, и животные обожествлялись ими не за сверхъестественные, а как раз за самые естественные свои качества и свойства, что вызывало одобрение Джордано Бруно, видевшего в египетском культе животных лучшее выражение понимания всеприсутствия божественной природы.** Для греков и римлян также было вполне чуждо представление о богах как о трансцендентных сущностях.
По существу, только религии библейского корня (иудаизм, христианство и ислам) полностью удовлетворяют рассматриваемому критерию. Им присуще представление о трансцендентности Бога, о тварности и принципиальной иноприродности космоса и населяющих его живых существ, о чуде как божественном вмешательстве, нарушающем Богом же установленные законы природы.
В заключение следует с сожалением констатировать, что слово "сверхъестественное" зачастую употребляется в религиеведении не как однозначный термин и вообще не как понятие, а как слово обыденного языка, передающее интуитивное и внерефлексивное понимание чего-то как фантастического, не имеющего места в действительности и т.п. Помимо нетерминологичности такого словоупотребления оно опасно еще и потому, что нечто, представляющееся фантастикой и небывальщиной сегодня, может оказаться вполне реальным завтра (достаточно вспомнить о современной теоретической физике с ее теорией искривления пространства-времени или о генной инженерии; более спорные примеры, связанные, например, с парапсихологией, можно не приводить).
Вместе с тем существуют нерелигиозные формы духовной культуры (формы общественного сознания в марксистской терминологии), предполагающие если не веру в сверхъестественное, то по крайней мере признание его существования. Любая форма философии, обосновывающая или декларирующая существование некоей трансцендентной (в онтологическом смысле) реальности, как раз и является таковой. Достаточно вспомнить о мире парадигматических платоновских идей, чтобы убедиться в справедливости высказанного тезиса. Конечно, вопрос об отношении религии к философии весьма сложен, и рассмотрение его выходит за пределы настоящего исследования, однако автономность от религиозных представлений многих существовавших в истории философии концепций трансцендентного вполне очевидна.
Таким образом, можно констатировать, что ни само понятие сверхъестественного не является адекватным для характеристики религии, ни наличие веры в сверхъестественное не является достаточным критерием для отнесения того или иного феномена духовной жизни к религии.


2. Духовный учитель.
Духовный учитель или духовный наставник в принципе одно и тоже. По поверьям он может сопровождать человека в трудную для него жизненные отрезки или на протяжения всей его жизни.
В некоторых культурах духовный учитель называют ангелом хранителем, который может спасти человека от неминуемой гибели. Значение образа духовного учителя имеет огромное значение для восточной культуры.
Сама практика истинной опоры на духовного учителя разделяется на две части: опора в мыслях и опора в действиях.
Сначала следует визуализировать своего духовного наставника у себя над головой, сидящего в окружении всех будд. Из его сердца исходят лучи, а напротив него находятся все учителя, от которых вы когда-либо получали учение непосредственно. Представляйте их себе в их нормальном виде, даже со всеми физическими недостатками, если таковые имеются. Последнее очень важно для данной практики, поскольку вам предстоит особая медитация почитания гуру, которая включает в себя в значительной степени средства преодоления видения в них любых недостатков.
Затем поразмышляйте немного о благих последствиях правильной опоры на духовного учителя. В Ламриме перечислено восемь таких последствий: это, например, приближение к достижению состояния будды. Вспоминая то, что сказано в писаниях, применяя все доступные вам рассуждения, вспоминая примеры из жизни учителей прошлого, то есть используя все имеющиеся в вашем распоряжении средства, вы должны усмотреть великое благо от опоры на духовного учителя. Это принесёт вам огромную пользу.
. Вы не должны полагать, что понятие "духовный учитель" имеет отношение только к высшим ламам, которые дают учение, сидя на высоких тронах. Напротив, это относится к тому духовному наставнику, с которым вы непосредственно связаны в своей повседневной жизни и который шаг за шагом ведёт вас по духовному пути. Именно в нём вы сможете найти величайшую доброту.
 В буддийской практике необходима вера, поддерживаемая мудростью, точно так же, как мудростью поддерживается сострадание, тогда как вера и сострадание, взятые сами по себе, есть часть большинства других религий.
Хотя практика истинной опоры на духовного учителя по своей природе является созерцательной.
3. Инопланетные существа.
Стали очень популярны сравнительно не давно. Существует огромное количество якобы контактов между инопланетянами и человеком. Самый известный из них случился в 60 –х годах XX века с супругами Барни и Бетти Хилл. «В ночь с 19 на 20 сентября 1961 г. после короткого отдыха в Канаде супруги Хилл возвращались домой в Портсмут (Нью-Гэмпшир, США) по дороге №3. Когда они проезжали Ланкастер, Бетти заметила в небе летящую светлую точку и показала ее своему мужу. Объект можно было принять за звезду или спутник, лети он по прямой траектории (относительно двигающегося автомобиля). Но странное поведение точки вызвало интерес у супругов, и они стали останавливаться время от времени для наблюдения за точкой. Вскоре можно было говорить не о точке, а об объекте, который постепенно снижался. Барни, рассматривавший его в бинокль, удивлялся необычной форме, не похожей на самолет.
Теперь дорога шла через ущелье Уайт Маунтин и была очень извилистой. Иногда деревья или горы скрывали объект из виду, но в те моменты, когда он наблюдался, он был уже большим и, казалось, следовал по курсу машины. Вскоре объект оказался впереди по ходу машины на небольшой высоте, и Бетти четко различала контуры с красными огоньками по сторонам. По просьбе жены Барни остановил машину, вышел, не выключая двигателя, и стал рассматривать странный летающий корабль в бинокль. Ему были видны два ряда освещенных иллюминаторов. И тут неожиданным образом Барни пошел в сторону висящего в воздухе объекта, не слыша криков Бетти, требовавшей вернуться в машину. Барни увидел в иллюминаторах силуэты, напоминавшие человеческие, испугался, бросился к машине и нажал на акселератор. Когда они поворачивали, объект исчез из поля зрения Бетти, но Барни был уверен, что он летел над ними. Вдруг они услышали идущий как будто со стороны багажника сигнал типа "бип-бип"...
Позднее они услышали шум работающего мотора и стали отдавать себе отчет в том, что едут по дороге и уже находятся в Эшленде, расположенном в 56 километрах от Индиэн Хэд, места последнего наблюдения летевшего объекта. Они вернулись домой на два часа позже, чем должны были, учитывая, что от Индиэн Хэд до Портсмута было уже недалеко».
После этого случая появилось огромное количество похожих случаев. В настоящее время существует огромное количество уфологических организаций по всему миру, которые изучают этот феномен.
  Что еще более интересно есть много людей, которые уверяют, что вступали в контакт с существами из другой галактики , но к сожалению нет пока доказательств, как в пользу этого феномена так и против него.
   Этот феномен имеет огромное психологическое значение, поэтому я и включил его в свою классификацию.

4. Астральные сущности.
Считается, что астральные сущности – это низшие существа из других миров, которые как правило негативно влияют на человека, строят ему различные пакости, шумят бъют посуду и т. д.
В некоторых их называет домовые, полтергейст. Некоторые очевидцы рассказывают, что в их квартирах поселился домовой или полтергейс, но феномен пока еще до конца не изучен, имеет огромное духовно – психологическое значение.
5. Неопознанный летающий объект.
На протяжении 60 лет человечество наблюдало в небе непознанные летающие объекты (НЛО). История с НЛО началась с Розуэлла 1947 году, когда неопознанный объект якобы потерпел крушение в США. Тогда все документы о этой катастрофе были засекречены военными спецслужбами.  Для многих людей это история осталось мифом.  И началось. Люди видели на небе тарелки. Им хотелось посмотреть на них еще раз. Прекрасно! И вот шутники начинают сбрасывать с крыши самых высоких зданий всевозможные дискообразные предметы.  Их деятельность увенчалась полным успехом. С неба дождем посыпались колеса. Колеса из картона и колеса из фанеры. Колеса, украшенные деталями старых электронных вентиляторов, и колеса с эмблемой серпа и молота и большими красными буквами СССр. Летали даже колеса с фейерверком, и, пока они падали с крыши на улицу, во все стороны сыпались снопы искр. Появилось в печати огромное число случаев связанных с наблюдением НЛО. Так зарождался самый масштабный миф XX века.
  В современной  уфологии, доказательства существования инопланетян, ели можно их так назвать, прилетающих с других планет, или из других галактик, или из параллельных миров, так до сих пор  не найдено ни каких доказательств, существования НЛО вообще. Не у одного человека, занимающегося уфологией, нет остатков инопланетного корабля ВБС ( внеземного биологического существа). Многие сообщения якобы об НЛО, когда их начинаешь проверять, оказывались или мистификацией, или их не было  вовсе. Существует много мифов, кстати придуманные самими уфологами Зона -51, Капустин Яр, и многие другие. Стоит только почитать  «Черные страницы уфологии» Бориса Шуринова, в которых он пишет, что практически все ведущие уфологи страны являются мошенниками и жуликами. Можно в помнить, сколько было беготни, сколько истратили сил, времени, пока поныли, что из себя представляет Кыштымский карлик, и кто из уфологов якобы исследователей все это начал.
    Вот, как объясняется   происхождение инопланетян в учебнике по обществознанию за 1994 год «Мифологическое сознание устремляется в космос не только из страха, но и с надеждой на мировой разум на контакты с ним. И вот появляются мифология о космических пришельцах, о вмешательстве сверхчеловеческих сил в мир, который оказывался непригодным для человека и перед которым сам человек бессилен.  Однако все может изменится в одно мгновение и открыть путь к признанию восприятия мистических, таинственных путостороних сил». На до сказать очень интересная фраза и на редкость точная. Я долго думал о пришельцах , НЛО, пришел к выводу, что меня или просто обманывают, или кому то очень хочется все свалить на пришельцев из космоса. Появилось огромное число книг, проблему НЛО очень часто освещают в печати показывают по телевидению – это стало настолько часто, что вошло в нашу культуру. Но вот вопрос стоит ли за всем этим что то  настоящее инопланетное? Уфологи говорят, что из всех объектов наблюдаемых в небе только 5% процентов можно причислить к Феномену НЛО, да и того меньше. Не смотря на это 1000 людей занимаются феноменом НЛО, как выяснилось, по большей части эти люди далеки от настоящей науки, ведь занятие уфологией очень доступно, что стоит купить книгу по уфологии в магазине, или записаться в общественную организацию уфологов не составляет ни какого труда. Да же в Москве существует школа юных исследователей аномальных явлений.
     Я пришел к выводу, что НЛО, это хорошо спланированная мистификация, а так называемые контакты с НЛО, к НЛО не имеет ни какого от ношения, об это м я уже рассказывал на страницах этой книги. Пока не появятся неопровержимые доказательства неопознанных летающих объектов, пока не докажут, что эти объекты не секретные самолеты спецслужб, говорить о гипотезах  инопланетных или параллельных миров на мой взгляд рановато, вот такому выводу я пришел, про работав восемь лет в области уфологии, из них четыре различных уфологических объединениях и организациях. Много вопросов которые необходимо задать ведущим уфологам страны, очень много нестыковок, огромное число непознанных пока явлений, которых надо познать, а потом уже говорить об о кораблях прилетающих к нам из других галактик. Если НЛО и в самом деле существует, то им должны заниматься профессионалы, а не любители. Но пока феномен НЛО так и остался мифом XX века.
В прагматическом ХХ веке идея потустороннего мира оригинальным образом трансформировалась в миф о существовании иного (иных) измерений, получивший широкое хождение в фантастической литературе и кинопродукции. А идея дьявола, соответственно, обрела выражение в мифе об инопланетянах, зачастую обладающих неведомой или же явно демонической сущностью (и, следовательно, целями). Сама вера в существование иного мира, параллельного (или перпендикулярного) нашему – та же вера в мир потусторонний, наполненный дьяволическими существами и имеющий смысл в страдании.
Загадочная фигура ИНОПЛАНЕТЯНИНА как некоего высшего всеведущего и магического существа, нигде явно себя не обнаруживающего, свободно кочующего по времени и обладающего даром предсказания и вселения (физического или же психического) в людей, - заставляет пересматривать историю человечества как направляемого извне процесса. Под эту характеристику подходят все, кто отличается от земной “нормы”, начиная от обладающих таинственными и засекреченными познаниями египетских жрецов до великих пророков, а впоследствии – средневековых ведьм-вещуний вкупе с самим Нострадамусом. Борьба с ними – это борьба со всем неизвестным и оттого пугающим, борьба с иррациональным и необъяснимым – тем самым ИНЫМ, которое всегда пугало и одновременно влекло к себе человека.
Если в этом плане пересмотреть многочисленные рассказы “похищенных инопланетянами” людей с подробным описанием их пребывания в ИНОМ мире, - то они представятся прямой трансформацией средневековых “видений” о посещениях потустороннего царства.
Человек ищет утешения в расширении временных и пространственных границ своего существования – и находит его. Потерявшие веру в Бога обретают ее в инопланетянах (рациональной замене иррационального), а сакральное пространство вырождается в понятие ИНОГО измерения, чуждого и враждебного, но реального и рационального. Демоничность ИНОГО мира заключена именно в его чужести, возвращающей нас к первобытным истокам восприятия зла. Свое, родное, человеческое зло не демонично, оно естественно (такова человеческая природа!), и даже, как уверяют нас, необходимо и гармонично. Демонично же все нечеловеческое, над (анти)человеческое, поскольку таит в себе ту истину, которой человечеству знать не положено.
Сообщения о НЛО воспринимаются, прежде всего, как некое повествование, многократно пересказываемое и повторяемое в самых разных регионах земного шара. Повествование это, однако, существенно отличается от обычных слухов тем, что по степени своей выразительности приближается к видениям; возможно даже, что оно целиком состоит из видений и поддерживается ими. Практически все рассказы о НЛО отличаются не только неправдоподобностью, но и явным несоответствием законам физики. Поэтому многие люди имеют право полагать, что речь идет не более чем о миражах, выдумке, лжи. Более того, первоначально рассказы эти приходили из Америки, страны “неограниченных возможностей” и научной фантастики*.
Слухи о видениях возникают из ситуации коллективного отчаяния, связанного либо с опасностью для общества (неотвратимость мировой войны в 30-х годах, угроза ядерной войны, угроза экологической катастрофы в настоящее время), либо с жизненной потребностью души. Современная культура не несет в себе некоего единого “большого стиля”. Суеверия, видения, иллюзии и другие проявления подобного рода свойственны культуре в случае, если она утрачивает единство, если в ней обнаруживается некая разорванность.. Ситуация в мире, неустойчивость которого люди ощущают повсеместно, такова, что мифологическое сознание минует земные организации и власти и устремляется в небо - к космическому пространству, где среди планет некогда обитали боги, вершители судеб. Мечта о том, чтобы люди забыли о противостояниях и объединились в мире и согласии, много раз обыгрывается, в том числе и в связи с НЛО - государства объединяются перед лицом нашествия из космоса.
Безусловно, весьма интересным представляется то, как все эти составляющие мифа отразились в искусстве. Современное искусство, провозгласив новую концепцию красоты, находит удовлетворение, прежде всего, в отрицании любого смысла и чувства (абстракционизм, поп-арт, ирония, бесконечное цитирование ранее созданного в постмодернизме). Оно целиком состоит из осколков, бессвязных фрагментов, беспорядка. Красота современного искусства - красота хаоса. Это одна сторона популярности мифа о НЛО. Другая сторона скрыта в мироощущении.
Человек нашего времени проникнут скептицизмом, идеи, направленные на улучшение мира, не особо привлекательны для него. Старым рецептам не доверяют или доверяют лишь частично. Отсутствие идей глобального масштаба, способных принести пользу или хотя бы заслуживающих доверия, порождает “ситуацию чистого листа”, на котором может возникнуть все что угодно. Феномен НЛО, по всей видимости, относится именно к таким явлениям.
Вокруг НЛО уже сложился целый круг устойчивых легенд. Сегодня в нашем распоряжении есть обширная библиотека на данную тему, состоящая из работ “за” и ”против”, лживых и серьезных, - и это не считая тысяч газетных статей. Наблюдения показывают, что на самом феномене это не отразилось. Как бы то ни было, ясно одно: в мрачную эпоху развития человечества возник современный гигантский миф, фантастическое повествование о попытке вторжения или, по меньшей мере, о приближении внеземных сил.
Безусловно, нельзя говорить, что феномен НЛО проявился только в наши дни. НЛО были известны и в прошлом, но тогда представляли собой редкое явление и, в лучшем случае, вызывали пересуды в сравнительно узком кругу. Лишь в нашу просвещенную эпоху этому феномену довелось стать мифом в коллективном, всеобщем масштабе. Фантазии на тему конца света, игравшие важную роль и получившие широчайшее распространение в конце первого тысячелетия, не нуждались в привлечении НЛО для дополнительного обоснования. Вмешательство со стороны неба соответствовало философии и мировоззрению того времени. И не зря именно конец XIX и весь ХХ век стали временем “бума” летающих тарелок.
Вообще весь ХХ век – век грандиознейших мифов: от коммунизма, гитлеризма-национализма и сталинизма до: космогонических религиозно-эзотерических мифов типа учения агни-йоги Рериха, Блаватской, Федорова и т.п., до: бесконечных мифов о райском обществе всеобщего благоденствия (информационном, элитном, постиндустриальном и т.д.), основанном – священного не трогать! – на экономическом рабстве, прикрытом новомодными рыночными словообразованиями; до: мифа о гуманизме, являющемся по сути вывернутым демонизмом; до: мифа о правах человека, становящегося все более бесправным по мере отстаивания его прав; до: мифа о возможно полной свободе (свободе от жизни) и, наконец, мифа о НЛО.
Интересно то, что в современном мире образы НЛО часто наполняются некоей религиозной символикой. Но если апокалиптические настроения конца 1-го тысячелетия не выходили за пределы традиционных религиозных воззрений, то в наше время они начинают выполнять квазирелигиозную роль. Есть множество людей, которые не верят в Бога, но верят в НЛО, в то, что земная раса людей произошла от инопланетян и так далее. НЛО в большинстве случаев описываются круглыми. Во все времена символы округлой формы играли существенную роль. Круг - символ целостности, вечности, Бога... Форма НЛО является символом, компенсирующим беспорядочность современной жизни.
Здесь я попытался подробно разобрать классификацию спиритипов, не могу сказать, что она окончательно закончена, она требует уточнений и добавлений.



3. Значение для психологии.
Значение спиритипов может быть очень велико для психологии. Классификацию, которую я привел имеет огромное значение в современной культуре. Стоит обратить внимание на тот факт сколько говорят в последнее время об НЛО и инопланетянах, астральных сущностях, полтергейст, приведений и т. д. по телевидению, радио, сколько написано книг статей, выпускают специализированные журналы: «Аномалия», «Коледоскоп НЛО». Думаю наконец то стоит обратить внимание на это психологической науке. Ведь нужно ли объяснять тот факт, что какое влияние СМИ имеет на сознание и подсознание человека. В последнее время телевизионные передачи просто кишат рассказами о разного рода аномалиями, а книжные магазины  просто завалены сообщениями о том, что где то в Волгоградской области местные жители опять наблюдали НЛО. Стоит задуматься, какое вырастит новое поколение, воспитываемое около экранов телевизоров. Такая тенденция информирования населения об оккультных явлениях стало давать свои плоды, вот например в психиатрии появился новый диагноз, в кругу психиатров его называют «Космическим диагнозом», когда человек сообщает, что вступал в контакт с инопланетянами или с другими спиритипами,  разве не стоит ли на это обратить особое внимание медицинской и психологической науке. На конец стоит избавится от старых стереотипов и посмотреть, что происходит вокруг.

Личное подсознательное
     Личное подсознательное – глубинный слой психики, cодержит личностные переживания , принадлежащие непосредственно самому индивиду, который может сделать их осознанными, то есть интегрированными в сознании, в Эго. Сюда относятся бывшие содержания сознания, слабоэнергизированные восприятия, не доходящие до порога сознания, или подпороговые впечатления , различные комбинации слабых и неясных представлений , не соприкасающихся с сознательной установкой .
     Личное подсознательное содержит в себе комплексы, или скопления эмоционально заряженных мыслей, чувств и воспоминаний , вытесненных индивидом из его прошлого личного опыта или из родового , наследственного опыта.
Далее мы укажем некоторые признаки, характеризующие подсознательные процессы:
Они неподвластны контролю человека, изолированы от ядра личности. Воспринимаются как непроизвольное, автоматическое течение психических актов;
Подсознательное почти всегда содержит в себе информацию, которая противоречит сознанию и расценивается индивидом как нечто совершенно чуждое и непонятное личности;
Подсознательные процессы имеют свой  язык. Этим языком являются образы, действия, речевые структуры, лишенные логической последовательности. В мире Подсознательного действует своя логика, диктуемая эмоциями и называемая, поэтому аффективной;
На уровне подсознательного не существует разграничения на внутренний и внешний миры. Например, сны всегда воспринимаются человеком как события внешнего мира;
Человек, находящийся в особом состоянии сознания состоянии, не разграничивает объективное и субъективное в содержании переживаний;
Динамика психических актов и действий в сфере подсознательного лишена временных и пространственных ограничений, которые свойственны сознанию. Например, во сне человек может видеть прошлые события в будущем и наоборот, разные города в одном месте и другие несовместимые в реальности вещи.      
Подсознательное начало представлено практически во всех психических процессах, свойствах и состояниях человека. Существуют подсознательные ощущения, к которым относятся ощущения равновесия, мышечные ощущения. Суда же относятся неосознаваемые зрительные и слуховые ощущения, которые вызывают непроизвольные рефлексивные реакции в зрительной и слуховой центральных системах. Здесь же находится умение ходить, читать, писать, говорить. Все эти поступки выполняются автоматически, без раздумий. Указанные виды автоматизмов вначале формируются под контролем сознания, а потом переходят в подсознательную область психики, давая тем самым сознанию возможность контролировать более сложные операции. Доказать факт автоматизмов можно, когда на пути к реализации какой-либо цели появляются неожиданные препятствия. Если поставить под контроль сознания осуществление упрочившихся программ, то можно нарушить течение автоматических действий. Например, если больной из-за страха не научиться заново ходить пытается с помощью сознательно управлять этими функциями, то, скорее всего, он будет меньше успеха в этом, чем, если бы не обращал на это столь пристального внимания. Если человек, который заикается, будет постоянно испытывать страх перед речью и думать об этом, то его произношение действительно будет с большими дефектами.   
Неосознаваемые образы восприятия существуют и проявляются в феноменах, связанных с узнаванием ранее виденного, в чувстве знакомости, которое иногда возникает у человека при восприятии какого-либо объекта, предмета ситуации.   
Подсознательная память – это та память, которая связана с долговременной и генетической памятью. Такая память управляет мышлением, вниманием, определяя содержание мыслей человека в данный момент времени, его образы и объекты, на которое направлено внимание. Подсознательное мышление особенно отчетливо выступает в процессе решения человеком творческих задач. Это объясняет, каким образом творческим людям приходит озарение, и почему он полностью не осознает своих идей. Подсознательное мышление может вторгаться в сознание не только в бодрствующем состоянии, но и во сне и опьянении, причем в аллегорической форме, образах. В качестве примера приведем историю великого химика И. Менделеева. Его периодическая таблица химических элементов просто приснилась ночью. Это объясняется тем, что бессознательное пришло на помощь сознанию, когда было не силах справиться с поставленной задачей.
Существует также и подсознательная  мотивация, влияющая на направленность и характер поступков человека. Проявляется это тогда, когда человек стремится совершить поступок, не понимая причины своего желания. Это явление было открыто в результате исследований с помощью гипноза. Человеку, находящемуся под гипнозом, внушалось в сознательном состоянии подойти к одному из присутствующих и перевязать галстук. И действительно, придя в сознание, человек перевязал галстук у одного из присутствующих. Но объяснить свои неординарные действия он не смог. Вернее он объяснял их так,  как было угодно цензуре сознанию, т. е. галстук был плохо завязан и т. п. Разгадать истинную причину своей мотивации человек не сумел.            
Подсознательное в личности человека – это те чувства, интересы и желания, которые человек не осознает у себя, но которые ему присущи. Они проявляются в разнообразных непроизвольных реакциях, действиях, психических явлениях, которые связаны с восприятием, памятью и воображением. Все эти явления получили название “ошибочные действия”.  О подсознательном говорят оговорки, описки, ошибки при слушании слов; непроизвольное забывание имен, обещаний, событий и другого, что, так или иначе, вызывает у человека неприятные эмоции; сновидения, грезы, мечты.
Далее мы рассмотрим некоторые из этих проявлений подсознательного в действиях человека более подробно.
Оговорка – подсознательно детерминированное артикуляционное речевое действие, связанное с искажением звуковой основы и смысла произносимых слов. Когда человек оговаривается, то в его ошибке можно прочитать скрытые от сознания личности мотивы, мысли, переживания. Оговорка возникает, когда подсознательные намерения и побуждения сталкиваются с сознательно поставленной целью поведения, противоречащей скрытым мотивам, и побеждают ее.
Забывание имен – другой пример подсознательного. Причиной забывания имен являются неприятные ощущения, связанные с человеком, обладающим  забытым именем или событиями, ассоциирующими с этим именем. Забывание имен происходит помимо воли человека и требует много времени для восстановления забытого.
Автоматизация движений является также результатом действий подсознательных процессов. Здесь идет речь о тех движениях, которые сначала являлись осознанными, а затем перешли в область подсознательного. К ним относятся, например, двигательные умения и навыки, которые в начале своего формирования являлись сознательно контролируемыми действиями (ходьба, речь; умение писать, читать, пользоваться различными инструментами, жонглирование).   
Сновидения представляют собой особую форму проявления подсознательного. В них хранятся все тайные вытесненные подсознательное желания и чувства человека. Во сне неудовлетворенные потребности получают галлюцинаторную реализацию. Но не все желания во сне имеют соответствующую форму. Очень многие сны имеют символическую форму. Если соответствующие мотивы поведения неприемлемы для человека, то их явное проявление во сне блокируется усвоенными нормами морали так называемой цензурой сознания. Цензурой сознания является подсознательный психический механизм, который фильтрует, изменяет и запутывает содержание мыслей, сновидений. Цензура как очень принципиальный моралист не позволяет подсознательному показать все в истинном цвете. Именно поэтому мы не может сначала разгадать наш сон, он нам кажется бессмысленным и бесполезным. Для расшифровки таких сновидений требуется обладать основными навыками специальной интерпретации, именуемой трансоанализом. Напомним, что такие сны не являются единственными в своем роде. Эти сны свойственны взрослым.
Существуют сновидения другой разновидности, здесь содержание сна явное и понятное человеку. Это детские сновидения дошкольников и инфальтильные сны взрослых людей. Детские сновидения отличаются своей простотой и безыскусностью. То, что ребенок хотел и не смог реализовать в реальной жизни днем, обязательно приснится ему ночью. Инфальтильные сновидения взрослых также имеет явное содержание. Они возникают под влиянием непосредственно предшествующих сну ярких событий прошедшего дня.      
       Итак, мы выяснили, что подсознательное в большей степени управляет бытовым поведением человека. Сознание и подсознательное взаимодействуют друг с другом, делая поведение человека интересным для изучения и анализа.
  Огромную роль личностном подсознательном играет мистическая личность по этому необходимо с моей точки зрения обсудить ее значение.




Социальное подсознание.
Как известно человек существо общественное, социум для отдельно взятого индивида имеет огромное значение, оно влияет на его личность: на сознание, бессознательное, подсознание. Собственно по этому я и ввожу термин социальное подсознательное.
1. Определение.
Как выяснилось человек не может жить без общества, эта черта осталось у него от предков.
Уж точно не стоит объяснять тот факт, что общество имеет  огромное влияние на жизнь самого индивида, в данном случае нас интересует подсознание. Подсознание так же формируется под влиянием социума. Особенно огромное значение имеет СМИ. Именно система массовой информации формирует у человека то поведение, которое нужно обществу, одна из главных задач СМИ повлиять на подсознательные системы человека.
Социальное подсознание – это система взглядов, убеждений, определенных символов, которые формируются в подсознательном под влиянием общества.
  Нормы и правила, которые нам сформированы у нас с детства и мы их признаем как общепринятые и следуем им на протяжение всей сознательной жизни. Эти правила сформировались очень давно и пережили ни одно поколение, по этому можно смело утверждать, что они глубоко в подсознательном: не убей не укради – это основные нормы в которых придерживается человек. Они были известны  еще в древние времена. Человек, который не придерживался этих норм изгонялся из него.
    Давайте вернемся к системе массовой информации  именно оно формирует социальное подсознание. СМИ с помощью разных методов влияет на наше взгляды на жизнь, многие люди на столько привыкли  к этому, что совершенно перестали этого замечать. Даже если человек не будет смотреть телевизор, не слушать радио, то задача сформировать его социальное подсознательное перейдет непосредственно к обществу. Распространенная фраза: «Ты что газет не читаешь…» совершенно четко говорит об этом. Человека ставят в глупое положение, говоря о том, что он отстал от жизни он стал не интересен обществу, перестал быть для него значим. Индивид начинает сознательно или подсознательно подстраиваться под социум. Можно утверждать, что в конце концов общество возьмет свое.


***

Импульсы духа не следует смешивать с импульсами социального подсознания. Фраза "что люди скажут" - не слишком удачная рационализация того факта, что человеку не хочется идти против общественного подсознания. Социальная адаптация связана не со знанием (писаных и неписаных) законов общества и не со способностью к эмпатии (непосредственно-чувственному восприятию), а в гораздо большей степени с тем, насколько хорошо у человека открыт канал связи между общественным и личным подсознанием.
Именно таких людей любят коллективы и начальники, именно их выносит на гребне смуты.
В связи с чрезвычайной важностью для выживания вида, общественное подсознание имеет значительную власть над личным подсознанием, с большим трудом осознается и поддается контролю. В человеке, попавшем под прямое воздействие общественного подсознания, появляется характерное сочетание: блокировка от любых доводов плюс упрямство. "Почему я так делаю, я не знаю, но не могу иначе, хоть режь, а что потом будет, даже и думать не хочу." Именно поэтому так важно отличать в себе импульсы общественного и личного подсознания; ибо если человек может еще как-то менять личное подсознание, то общественное, понятно, нет (здесь автор не имеет в виду великих пропагандистов), и единственное, что можно ему противопоставить - это осознание его импульсов. Однако это нелегко. Вот несколько примеров.
О воспитании. Один из моментов, находящихся под наиболее строгим контролем социального подсознания - это воспитание детей: общество должно заботиться о поддержании себя. И первое, о чем оно думает, это сохранение жизни детей. В течение многотысячелетней истории человечества, полной голода и холода, выработались, естественно, два представления: ребенок должен быть толстым и тепло одетым. Толстым - чтобы пережить голод, тепло одетым - чтобы не замерзнуть насмерть. Понятно, что такие фундаментальные установки не должны меняться (и не меняются) в течение коротких периодов сытости и процветания того или другого народа. И сейчас, когда ситуация переменилась уже на обратную, когда (с точки зрения общественного сознания) ребенок должен быть нетолстым и легко одетым, а ожирение и изнеженность грозят его физическому существованию, социального подсознание стоит на своих прежних позициях, и люди, которые "все понимают" (разумом), но не осознают импульсов своего подсознания, проводящего сигналы общественного, не в силах бороться с ними и кутают своих детей в июле в меха и кормят: "За маму, за папу... за прапрадедушку, которому ох как голодно жилось".
Второй момент, за которым пристально следит социальное подсознание, - это авторитет родителей. Наш предок был довольно буен и в малой степени законопослушен. Однако поддерживать определенную организацию в обществе было необходимо, поэтому нужно было с детства воспитать человека так, чтобы у него открылся канал, по которому в случае необходимости можно было передать приказ, который бы обязательно был выполнен; в несколько иной терминологии это именуется "поротой задницей". Эту функцию выполнял нерушимый (в детстве) авторитет отца, который позже трансформировался в (относительное) подчинение власти.
В современной семье необходимость в утверждении догмата о "непогрешимости папы" или, скорее, мамы, отсутствует. Тем не менее, как трудно по существенному поводу сказать ребенку: "Извини, я был к тебе несправедлив" или всерьез посоветоваться с ним по тому или иному важному для семьи вопросу. Пусть сознание говорит, что это необходимо, важно, полезно... Но социальное подсознание точно знает, что это ведет к подрыву родительского авторитета! И проблема усугубляется тем, что на самом деле в личном подсознании нет убеждения, что родитель должен быть непогрешимым идеалом и всевластным владыкой, но в данном случае сквозь личное подсознание идет мощный импульс общественного.
О войне. В критические минуты жизни общества связь между общественным и личным подсознанием резко усиливается. Вся страна "как один человек" поднимается и идет защищать свою независимость, причем самые обыкновенные люди проявляют героизм и величие души, совершенно несвойственные им и невозможные для них в других условиях. Именно этим объясняется то, что последняя Великая Отечественная война в России для многих ее участников осталась, несмотря ни на что, лучшим временем их жизни. Дело в том, что та сильнейшая связь между социальным и личным подсознанием, которая возникла в начале войны, сразу после ее окончания пропала (за ненадобностью) и та сила, которая заставляла людей жертвовать собой ради других до конца, выявляя в них высшее начало, действовать прекратила. Такого рода переживания дают человеку духовный опыт, но не духовный рост. Духовный рост (у тех, у кого он далее происходил) был связан уже с дальнейшим осмыслением происшедшего и культивированием в себе того высшего начала, которое некогда было так хорошо видно в себе и других и которое - увы! - в обыденной жизни так легко заглушается эгоистическими мотивами.
О людях у власти. Люди, находящиеся у власти, могут быть довольно четко разделены на две категории. Одни находятся у власти потому, что они всю жизнь к этому стремились, и для них в этом одном состоит смысл и удовольствие жизни. Другие же сознательно (выбиваясь из сил и работая локтями) никогда к власти не стремились, но какая-то непонятная "случайность" поднимала их из одного кресла в другое, хотя никакими особыми талантами они вроде не обладали. Что же особенного в таких людях? Их подсознание обладает хорошим каналом связи с общественным подсознанием, а более точно, с той его частью, которая занимается организацией данного общества в единое структурированное целое. Если внешняя организация общества значительно ниже его эволюционного уровня (так бывает после революции, когда царит хаос), то в общественном подсознании четко возникает ощущение-мысль: нужен порядок, иначе погибнем все! И тут люди инстинктивно ищут того, кто - в самом деле! - в наибольшей степени способен их организовать, и находят, и дают власть в руки. Так взлетел Наполеон. Однако через некоторое время его эго выключило его канал связи с общественным подсознанием, он совершил кучу ошибок, проиграл войну с Россией и в конце концов умер в заточении. Здесь мы сталкиваемся со всеобщим законом, согласно которому человек (в любой ситуации) действует успешно только тогда, когда он представляет собой канал связи, проводник высших сил (Абсолюта), а как только управление берет на себя эго, все начинает валиться из рук, касается ли деятельность человека его личного духовного роста или судьбы целой страны.




3. Значение для психологии.
Феномен социального подсознательного не менее значим, чем подсознание. Начиная концепцию социального подсознательного, со значения человека пред обществом я аргументировал влияние социума на подсознание индивида. Социальное подсознание так же можно рассматривать, как общественное, т.е. некое общая форма подсознательного, которая присуща социуму вообще и отдельному индивиду в частности.
   Психологическая наука не может пройти мимо того факта, что каждый отдельный индивид со своим сознанием, бессознательным, подсознательным, хочет он этого или нет является частью общества, это общество диктует ему нормы и правила по которым ему нужно жить. Одно из обстоятельств, которое как мне кажется имеет огромное значение – это влияние социума на сознание индивида. Так же нужно не отбрасывать тот факт, что в некоторых случаях такое влияние может пройти незамеченное для самого человека, поэтому стоит обратить внимание не только на внешнюю сторону психики но и уделить внутреннюю или глубинную структуру психики, особенно в психотерапевтической работе, собственно это я и ставлю как главную задачу трансоанализа.
   В социальной психологии особенно в групповой консультации или психотерапии особое внимание нужно уделять социальному подсознательному, как особому глубинному влиянию общества на личность и структуру психики. Социальная психология огромное внимание оказывает межличностным отношениям, межличностному общению, но мало обращает внимания на личность, которая находится в обществе и какое влияние на неё оказывает это общество, какие изменения происходят в глубинных структурах психики человека под влиянием того же общества. Какое влияние СМИ оказывает на подсознание человека? Разве может психологическая наука пройти мимо и не заметить влияние социума на подсознание человека!?

О  РАЗНОВИДНОСТИ ПОДСОЗНАНИЯ.

Говорить о неосознаваемом психическом бессмысленно и непродуктивно без четкого определения термина "сознание". Из всех существующих определений наиболее строгим и непротиворечивым нам представляется мысль о сознании как знании, которое может быть передано, может стать достоянием других членов сообщества. Сознание – это знание вместе с кем-то (ср. с сочувствованием, сопереживанием, сотрудничеством и т.п.). Осознать – значит приобрести потенциальную возможность научить, передать свои знания другому. Согласно современным данным, для осознания внешнего стимула необходима связь гностических зон новой коры большого мозга с моторной речевой областью в левом (у правшей) полушарии.
Такая дефиниция позволяет провести грань между осознаваемым и неосознаваемым в деятельности мозга. Если человек перечисляет детали предъявляемой ему сюжетной картинки, а спустя определенное время называет фрагменты, отсутствовавшие в первом отчете, мы имеем все основания говорить о наличии неосознаваемого восприятия и непроизвольной памяти, то есть о следах, позднее проникших в сферу сознания.
В обширной сфере неосознаваемого психического можно различать две группы явлений. К первой принадлежит все то, что было осознаваемым или может стать осознаваемым в определенных условиях. К этой группе прежде всего относятся хорошо автоматизированные и потому переставшие осознаваться навыки. Сюда же следует отнести и вытесненные из сферы сознания мотивационные конфликты, суть которых становится ясна, например, благодаря специальным усилиям врача-психотерапевта. За этим классом явлений целесообразно сохранить традиционный термин "Подсознание".
В сферу Подсознания входят и глубоко усвоенные субъектом социальные нормы, регулирующая функция которых переживается как "голос совести", "зов сердца", "веление долга". Важно подчеркнуть, что интериоризация внешних по происхождению социальных норм придает им чрезвычайную императивность, которой они не обладали до момента интериоризации. Межличностное происхождение совести закреплено в самом названии феномена: со-весть, то есть весть, в которой незримо присутствует некто иной или иные, помимо меня, посвященные в содержание данной "вести". Нетрудно видеть, что "Сверх-Я" Зигмунда Фрейда, безусловно, отличное от биологических влечений, целиком принадлежит сфере подсознания и не может рассматриваться как аналог сверхсознания, о котором подробнее речь пойдет ниже.
К Подсознанию мы относим и те проявления интуиции, которые не связаны с порождением новой информации, но предполагают лишь использование ранее накопленного опыта. Когда знаменитый клиницист, мельком взглянув на больного, ставит правильный диагноз, он часто сам не может объяснить, какие именно внешние признаки болезни побудили его прийти именно к такому заключению. В данном случае он ничем не отличается от пианиста, давно забывшего, как именно следует действовать тем или иным пальцем. Заключением врача, как и действиями пианиста, руководит их подсознание.
Подчеркнем, что ранее осознававшийся жизненный опыт, будь то система двигательных навыков, знание симптомов тех или иных заболеваний, нормы поведения, присущие данной социальной среде и т.д., представляют отнюдь не единственный канал, наполняющий подсознание конкретным, внешним по своему происхождению содержанием. Имеется и прямой путь, минующий рациональный контроль сознания. Это механизмы имитационного поведения. Именно прямое воздействие на подсознание приводит к тому, что пример взрослых и сверстников из окружения ребенка нередко формирует его личность в большей мере, чем адресующиеся к интеллекту разъяснения полезности и социальной ценности того или иного поступка.
В процессе эволюции Подсознание возникло как средство защиты сознания от лишней работы и непереносимых нагрузок. Идет ли речь о двигательных навыках, которые с успехом могут реализоваться без вмешательства сознания, или о тягостном для субъекта мотивационном конфликте, подсознание освобождает сознание от психологических перегрузок.
Подсознание всегда стоит на страже добытого и хорошо усвоенного. Консерватизм Подсознания – одна из его наиболее характерных черт. Благодаря Подсознанию индивидуально усвоенное (условно рефлекторное) приобретает императивность и жесткость, присущие безусловным рефлексам. Отсюда возникает иллюзия врожденности некоторых проявлений неосознаваемого, например, иллюзия врожденности грамматических структур, усвоенных ребенком путем имитации задолго до того, когда он осознает эти правила на школьных уроках родного языка. Сходство Подсознательного с врожденным получило отражение даже в житейском лексиконе, породив метафоры типа "классовый инстинкт", "голос крови" и тому подобные образные выражения.
Перейдем к анализу второй разновидности неосознаваемого психического, которую вслед за К.С.Станиславским можно назвать Сверхсознанием или Над-сознанием. В отличие от подсознания, деятельность Сверхсознания не сознается ни при каких условиях: на суд сознания подаются только результаты этой деятельности. К сфере Сверхсознания относятся первоначальные этапы всякого творчества – порождение гипотез, догадок, творческих озарений. Если Подсознание защищает сознание от излишней работы и психологических перегрузок, то неосознаваемость творческой интуиции есть защита от преждевременного вмешательства сознания, от давления ранее накопленного опыта. Без этой защиты здравый смысл, очевидность непосредственно наблюдаемого и догматизм прочно усвоенных норм душили бы "гадкого утенка" смелой гипотезы в момент его зарождения, не дав ему превратиться в прекрасного лебедя будущих открытий. Поэтому за дискурсивным мышлением оставлена функция вторичного отбора порождаемых сверхсознанием гипотез сперва путем их логической оценки, а затем в горниле экспериментальной практики.
функции Сверхсознания и сознания в процессе творчества сопоставимы с функциями изменчивости и отбора в процессе "творчества природы" – биологической, а затем и культурной эволюции. Сразу же заметим, что Сверхсознание не сводится к одному лишь порождению "психических мутаций", то есть к чисто случайному рекомбинированию хранящихся в памяти следов. По неведомым нам законам Сверхсознание производит первичный отбор возникающих рекомбинаций и предъявляет сознанию только те из них, которым присуща известная вероятность их соответствия реальной действительности. Вот почему даже самые "безумные идеи" ученого принципиально отличны от патологического безумия душевнобольных и фантасмагории сновидений.
Современная нейрофизиология располагает знанием ряда механизмов, способных привести к замыканию временных нервных связей между следами (энграммами) ранее полученных впечатлений, чье соответствие или несоответствие действительности выясняется лишь вторично путем сопоставления с объективной реальностью. Среди этих механизмов, особое место занимает принцип доминанты А.А.Ухтомского. Сейчас же можно считать установленным, что Сверхсознание (интуиция) всегда "работает" на удовлетворение потребности, устойчиво доминирующей в иерархии мотивов данного субъекта. Так, карьерист, жаждущий социального успеха, может быть гениален в построении своей карьеры, но вряд ли подарит миру научные открытия и художественные шедевры. Здесь не следует впадать в дурную "одномерность". Великий художник (или ученый) может быть достаточно честолюбив, скуп, играть на бегах и в карты. Он – человек, и ничто человеческое ему не чуждо. Важно лишь, чтобы в определенные моменты бескорыстия потребность познания истины и правды безраздельно овладевала всем его существом. Именно в эти моменты доминирующая потребность включит механизмы Сверхсознания и приведет к результатам, недостижимым никаким иным рациональным способом.
Подобно тому, как имитационное поведение способно адресоваться к Подсознанию, минуя контроль рационального мышления, важнейшим средством тренировки и обогащения Сверхсознания является детская игра. Будучи свободна от достижения утилитарных, а до определенного возраста и социально-престижных целей, игра обладает самоцельностью и самоценностью, которые направляют ее на решение бескорыстно-творческих задач. Детская игра мотивируется почти исключительно потребностями познания. Именно потребность познания питает деятельность детского Сверхсознания, делая каждого ребенка фантазером, первооткрывателем и творцом. По мере же взросления потребности познания все чаще приходится конкурировать с витальными и социальными потребностями, а сверхсознанию отвлекаться на обслуживание широкого спектра самых разнообразных мотиваций. Не случайно подлинно великие умы характеризуются сохранением черт детскости, что было замечено давно и не один раз.
Е.А.Фейнберг предложил различать интуицию-догадку (порождение гипотез) от интуиции – прямого усмотрения истины, не требующего формально-логических доказательств. Мы полагаем, что в генезе двух разновидностей интуиции есть нечто принципиально общее, а именно: дефицит информации, необходимой и достаточной для логически безупречного заключения. В первом случае (интуиция-догадка) этой информации еще нет, ее предстоит найти в ходе проверки возникшего предположения. В случае с интуицией – прямым усмотрением истины получить такую информацию вообще невозможно. Для нас важно, что пример с интуицией усмотрение истины – еще раз оправдывает термин "Сверхсознание". В самом деле, дискурсивное мышление поставляет материал для принятия решения, предлагает сознанию реестр формализуемых доказательств, но окончательное решение принимается на уровне интуиции и формализовано быть не может.
Материал для своей рекомбинационной деятельности Сверхсознание черпает и в осознаваемом опыте, и в резервах Подсознания. Тем не менее в Сверхсознании содержится нечто именно "Сверх", то есть нечто большее, чем сфера собственно сознания. Это "Сверх" – принципиально новая информация, не вытекающая из ранее полученных впечатлений. Силой, одновременно инициирующей деятельность Сверхсознания и канализирующей содержательную сторону этой деятельности, является доминирующая потребность. Экспериментально доказано, что при экспозиции субъекту неопределенных зрительных стимулов количество ассоциаций этих стимулов с пищей возрастает по мере усиления голода. Этот эксперимент может служить примером мотивационных ограничений, изначально наложенных на деятельность Сверхсознания. Подчеркнем еще раз, что интуиция – отнюдь не калейдоскоп, не игра случайности, она ограничена качеством доминирующей потребности и объемом накопленных знаний. Никакое "генерирование идей" не привело бы к открытию периодического закона без обширнейших знаний свойств химических элементов.
Если позитивная функция Сверхсознания заключается в порождении нового, то его негативная функция состоит в преодолении существующих и общепринятых норм. Примером негативной функции Сверхсознания может служить чувство юмора и смеха. Смех возникает непроизвольно и не требует логического" уяснения субъектом, почему смешное – смешно. Будучи положительной эмоцией, смех возникает по универсальной схеме рассогласования между прогнозом и вновь полученной информацией. Но в случае смеха поступившая информация не просто превосходит существовавший ранее прогноз, а отменяет, перечеркивает его. Классический пример тому – структура любого анекдота, всегда состоящего из двух частей: ложного прогноза и отменяющей его концовки. Мотивационную основу юмора составляют потребности познания и экономии сил. Остроумный ход ищущей мысли не только приближает к истине, но и ведет к решению логической задачи неожиданно коротким путем. В юморе всегда торжествует превосходство нового знания над несовершенством, громоздкостью и нелепостью устаревших норм. Присоединение к потребностям познания и экономии сил других побочных мотиваций – биологических и социальных – придает смеху множество дополнительных оттенков, делает его добродушным, злорадным, надменным, умным, глупым, беззаботным и т.д., превращая тем самым смех в "самую верную пробу душ" (Ф.М.Достоевский). Частичное осознание человеком движущих им потребностей снимает мнимое противоречие между объективной детерминированностью человеческого поведения и субъективно ощущаемой свободой выбора. Эту диалектику поведения проницательно разглядел Борух Спиноза. "Люди лишь по той причине считают себя свободными, – писал Спиноза, – что свои поступки они сознают, а причин, их вызвавших, не знают". Поведение человека детерминировано его наследственными задатками и условиями окружающей среды, в первую очередь – условиями социального воспитания. Науке не известен третий фактор, способный повлиять на выбор совершаемого поступка. Вместе с тем этика и принцип личной ответственности базируются на безусловном признании абсолютно свободной воли. Отказ от признания свободы выбора означал бы крушение любой этической системы и нравственности.
Поэтому эволюция породила иллюзию свободы, упрятав от сознания человека движущие им мотивы. Субъективно ощущаемая свобода и вытекающая из нее личная ответственность включают механизмы анализа последствий поступка, что делает окончательный выбор более обоснованным. Дело в том, что практическая мотивационная доминанта, непосредственно определяющая поступок ("вектор поведения", по А.А.Ухтомскому), представляет интеграл главенствующей потребности, устойчиво доминирующей в иерархии мотивов данной личности (доминанта жизни, или "Сверх-сверхзадача", по К.С.Станиславскому), наряду с той или иной ситуативной доминантой, актуализированной экстренно сложившейся обстановкой. Например, реальная опасность для жизни актуализирует ситуативную доминанту – потребность самосохранения, удовлетворение которой нередко оказывается в конфликте с доминантой жизни, социально детерминированной потребностью соответствовать определенным этическим эталонам. Сознание (с участием Подсознания) извлечет из памяти и мысленно "проиграет" последствия тех или иных действий субъекта, скажем, последствия нарушения им своего долга, предательства и т.п. Кроме того, в борьбу мотивов окажутся вовлеченными механизмы воли – потребности преодоления преграды на пути к достижению главенствующей цели, причем преградой в данном случае окажется инстинкт самосохранения. Каждая из этих потребностей породит свой ряд эмоций, конкуренция которых будет переживаться субъектом как борьба между естественным для человека страхом и чувством долга, стыдом при мысли о возможном малодушии и т.п. Результатом подобной конкуренции мотивов и явится либо бегство, либо стойкость и мужество. В данном примере нам важно подчеркнуть, что мысль о личной ответственности и личной свободе выбора тормозит импульсивные действия под влиянием сиюминутно сложившейся обстановки, дает выигрыш во времени для оценки возможных последствий этого действия и тем самым ведет к усилению главенствующей потребности, которая оказывается способной противостоять ситуативной доминанте страха.
Таким образом, не Сознание само по себе и не воля сама по себе определяют тот или иной поступок, а их способность усилить или ослабить ту или иную из конкурирующих потребностей. Это усиление реализуется через механизмы эмоций, которые, зависят не только от величины потребности, но и от оценки вероятности (возможности) ее удовлетворения. Ставшая доминирующей потребность (практическая доминанта) направит деятельность интуиции (Сверхсознания) на поиск оптимального творческого решения проблемы, на поиск такого выхода из сложившейся ситуации, который соответствовал бы удовлетворению этой доминирующей потребности. Тщательный анализ военных мемуаров выдающихся летчиков показывает, что виртуозное боевое мастерство с принятием мгновенных и неожиданных для противника решений человек проявлял при равной степени профессиональной квалификации (запасе навыков) не в состоянии страха (потребность самосохранения) и не в состоянии ярости (потребность сокрушить врага любой ценой), а в эмоционально положительном состоянии боевого азарта, своеобразной "игры с противником", то есть при наличии компонентов идеальной потребности творчески-познавательного характера, сколько бы странной она ни казалась в условиях борьбы не на жизнь, а на смерть.
Если главенствующая потребность (доминанта жизни) настолько сильна, что способна автоматически подавить ситуативные доминанты, то она сразу же мобилизует резервы подсознания и направляет деятельность Сверхсознания на свое удовлетворение. Борьба мотивов здесь фактически отсутствует, а главенствующая потребность трансформируется в практическую доминанту. Примерами подобной трансформации могут служить случаи самопожертвования, когда человек, не задумываясь, бросается на помощь другому. Мы встречаемся здесь с доминированием потребностей "для других", будь то "биологический" родительский инстинкт или альтруизм более сложного социального происхождения.
Формирование практической доминанты может оказаться тяжкой задачей для субъекта, когда главенствующая и ситуативная доминанты примерно равны по силе и находятся в конфликтных отношениях. С другой стороны, отсутствие практической доминанты (у безработного, пенсионера) переживается отдельными личностями исключительно тяжело. Не менее печально отсутствие главенствующей потребности (доминанты жизни), когда человек становится игрушкой ситуативных доминант. "Отклоняющееся" поведение подростков, алкоголизм и наркомания дают много примеров такого рода. Подчеркнем, что человек, как правило, не осознает подлинной причины тягостного для него состояния, давая самые разнообразные объяснения своему бесцельному и пустому времяпрепровождению.
Выше мы сравнили взаимодействие сознания и сверхсознания с ролью отбора и непредсказуемой изменчивости в процессе биологической эволюции. Подчеркнем, что речь идет не об аналогии, но об универсальном принципе всякого развития, который проявляется и в "творчестве природы" (происхождении новых видов), и в творческой деятельности индивидуального субъекта, и в эволюции культуры. Здесь нелепо говорить о каком-то "перенесении" биологических законов на социально детерминированную психику или на историю человеческому цивилизации в целом. Наука не раз встречалась с подобного рода универсальными принципами. Достаточно вспомнить регуляторные функции обратной связи, которые обнаруживаются и в регуляции кровяного давления (даже в биохимических процессах!), и в промышленном менеджменте. Это отнюдь не значит, что мы "перенесли" физиологические эксперименты на экономику или законы общественного развития на биологические объекты. Дело не в "переносе", а в универсальности фундаментальных правил теории управления.
То же самое мы встречаем и в динамике происхождения нового (где бы оно ни возникало): в процессе филогенеза, в индивидуальном (научном, техническом, художественном) творчестве человека, в истории человеческой культуры. Возникновение нового с необходимостью предполагает наличие четырех обязательных компонентов:
1. эволюционирующую популяцию,
2. непредсказуемую изменчивость эволюционирующего материала,
3. отбор,
4. фиксацию (наследование в широком смысле) его результатов.
В творчестве человека этим четырем компонентам соответствуют:
1. Опыт субъекта, который включает присвоенный им опыт современников, равно как и опыт предшествующих поколений.
2. Сверхсознание (интуиция), то есть трансформация и рекомбинация следов (энграмм) ранее полученных впечатлений.
3. Сознание, подвергающее гипотезы (своеобразные "психические мутации") сначала логическому отбору, а затем экспериментальной, производственно-практической и общественно-практической проверке.
4. Закрепление результатов отбора в индивидуальной памяти субъекта и в культурном наследовании сменяющихся поколений.
В случае развития цивилизации эволюционирует культура в целом, однако новое (идея, открытие, изобретение, этическая норма и т.д.) первоначально возникает не в абстрактном межличностном и надличностном пространстве, а в мозге конкретного человека, первооткрывателя и творца. Это обстоятельство уместно сопоставить с тем фактом, что, хотя эволюционирующей единицей в биологии является популяция, отбор может действовать только через отдельных особей. Непредсказуемость открытия, его защищенность от вмешательства сознания и воли представляют необходимое условие развития, подобно тому, как непредсказуемость мутаций обязательна для биологической эволюции. Полная рациональность (формализуемость) и произвольность первоначальных этапов творчества сделали бы творчество невозможным и означали бы конец развития цивилизации.
Поясним сказанное примером. Допустим, что успехи генной инженерии и усовершенствованная система воспитания позволили нам формировать "идеальных людей". Но ведь они будут идеальны с точки зрения наших сегодняшних, исторически преходящих и неизбежно ограниченных представлений об этом идеале. Тем самым идеально запрограммированные люди могут оказаться крайне уязвимыми при встрече с будущим, которое потребует от них непредусмотренных нами качеств. К счастью, в области психофизиологии творчества мы встречаемся с одним из тех запретов природы, преодоление которых было бы нарушением законов этой природы, подобно скорости света в вакууме, закону сохранения энергии и принципу дополнительности. Поэтому все попытки формализации и моделирования творчества напоминают попытки создать вечный двигатель или одновременно определить импульс и Положение электрона на орбите.
Поскольку Сверхсознание питается материалом, накопленным Сознанием и частично зафиксированным в Подсознании, оно не может породить гипотезу, совершенно "свободную" от этого опыта. В голове первобытного гения не могла родиться теория относительности или замысел Сикстинской мадонны. Гений нередко опережает свое время, но дистанция этого опережения ограничена. Человечество берется за решение только тех задач, к которым оно относительно подготовлено. Здесь вновь мы встречаемся с непредсказуемой закономерностью "психических мутаций". Так, высшая нервная деятельность человека, ядром которой являются его витальные ("биологические"), социальные и идеальные (творчески-познавательные) потребности, становится, по выражению В.И.Вернадского, великой планетарной и космической силой среди других природных сил.
Сверхсознание в гораздо большей мере, чем Сознание (не говоря уже о Подсознании), реагирует на сдвиги социального климата. В тот момент, когда сознанию все окружающее представляется незыблемым и устоявшимся на века, чувствительнейший сейсмограф сверхсознания уже регистрирует подземные толчки надвигающихся изменений. И появляются идеи, столь странные и неожиданные с точки зрения господствующих норм, что сознанию современников трудно примириться с их предсказующей правотой.
Мы закончим свой краткий очерк формулировкой нескольких итоговых положений:
1. Психика человека имеет трехуровневую структуру, включая в себя Сознание, Подсознание и Сверхсознание.
Сознание оперирует знанием, которое потенциально может быть передано другому, может стать достоянием других членов сообщества. Для осознания внешних стимулов или событий внутренней жизни субъекта необходимо участие речевых зон больших полушарий, как это показали многочисленные исследования функциональной асимметрии головного мозга.
К сфере Подсознания относится все то, что было осознаваемым или может стать осознаваемым в определенных условиях. Это – хорошо автоматизированные навыки, глубоко усвоенные (интериоризованные) социальные нормы и мотивационные конфликты, тягостные для субъекта. Подсознание защищает Сознание от излишней работы и психологических перегрузок.
Деятельность Сверхсознания (творческой интуиции) обнаруживается в виде первоначальных этапов творчества, которые не контролируются Сознанием ни при каких условиях. Неосознаваемость этих этапов представляет защиту рождающихся гипотез ("психических мутаций") от консерватизма сознания, от давления ранее накопленного опыта. За сознанием остается функция отбора этих гипотез путем их логического анализа и с помощью критерия практики в широком смысле слова. Нейрофизиологическую основу сверхсознания представляет трансформация и рекомбинация следов (энграмм), хранящихся в памяти субъекта, первичное замыкание новых временных связей, чье соответствие или несоответствие действительности выясняется лишь в дальнейшем.
2. Сверхсознание всегда ориентировано на удовлетворение доминирующей потребности, конкретное содержание которой канализирует направление "психического мутагенеза". Таким образом, "психические мутации" изначально носят непредсказуемый, но неслучайный характер. Вторым канализирующим фактором является ранее накопленный опыт субъекта, зафиксированный в его сознании и подсознании.
3. Неполное осознание субъектом движущих им потребностей снимает мнимое противоречие между объективной детерминированностью поведения человека наследственными задатками, условиями воспитания, окружающей средой и субъективно ощущаемой им свободой выбора. Эта Иллюзия Свободы является ценным приобретением, поскольку обеспечивает чувство личной ответственности, побуждающее всесторонне анализировать и прогнозировать возможные последствия того или иного поступка. Мобилизация из резервов памяти такого рода информации ведет к усилению потребности, устойчиво главенствующей в иерархии мотивов личности, благодаря чему обретается способность противостоять ситуативным доминантам (потребностям, экстренно актуализированным сложившейся обстановкой).
4. Взаимодействие Сверхсознания с Сознанием есть проявление на уровне творческой деятельности человека универсального принципа возникновения нового в процессе биологической и культурной эволюции. Функции Сверхсознания и Сознания соответствуют взаимодействию непредсказуемой изменчивости и отбора в происхождении новых видов живых существ. Подобно тому, как эволюционирующая популяция рождает новое через отбор отдельных особей, эволюция культуры наследует в ряду сменяющихся поколений идеи, открытия и социальные нормы, первоначально возникающие в голове конкретных первооткрывателей и творцов.
5. Сведение психики человека к одному лишь Сознанию не в состоянии объяснить ни диалектику детерминизма и свободы выбора, ни механизмы творчества, ни подлинную историю культуры. Только признание функций неосознаваемого психического с выделением в нем принципиально различных феноменов Под- и Сверхсознания дает возможность получить ответ на многие актуальные вопросы человековедения.
Взаимоотношения между процессами высшей нервной деятельности, обеспечивающими возникновение сознания и подсознания.
Долгое время полагали, что в основе сознания лежит деятельность высшего отдела центральной нервной системы — коры полушарий большого мозга, в то время как подсознательные реакции — это реакции, осуществляемые низшими уровнями центральной нервной системы: спинным мозгом и стволовыми отделами головного мозга. Однако выяснилось, что мозг работает как единое целое, не разделяясь на «этажи». Кора больших полушарий может принимать участие во всех рефлекторных реакциях. Поэтому важным является решение вопроса: чем отличаются процессы, лежащие в основе возникновения сознания от тех, которые осуществляются на подсознательном уровне. Ответ на этот вопрос имеет существенное методологическое значение. Некоторые исследователи полагали, что подсознательные реакции и неосознанные формы психической деятельности как бы «не вписываются» в принцип детерминизма. Все это порождало мистику и идеализм. Представление о якобы ведущей роли бессознательных инстинктивных влечений в психической жизни человека было высказано в начале нашего века австрийским психиатром Фрейдом. Ошибка его заключается в крайнем преувеличении роли инстинктов, в недооценке значения мышления, вырабатываемого общественным воспитанием человека, в неправильном противопоставлении сознания и подсо.знания, а также социального и биологического. Павловская концепция о взаимосвязи первой и во второй сигнальных систем при ведущей роли второй сигнальной системы опровергает эти представления. Сознание представляет собой функцию человеческого мозга. Сущность сознания заключается в отражении действительности и направленном регулировании взаимоотношения личности с окружающим миром. Развитие сознания стало возможным у человека благодаря применению и совершенствованию орудий труда в процессе общей деятельности людей. Материальной формой выражения сознания является язык. Сознание — не врожденная функция мозга. Врожденной является лишь возможность возникновения сознания, детерминированная определенной структурой нервной системы. Эта возможность переходит в действительность (т. е. формируется сознание) только в условиях общественной жизни. Мозг человека получает информацию в виде сигналов, чаще всего в форме слов. Каждый сигнал является материальным носителем информации и, воздействуя на соответствующие рецепторы, вызывает появление материальных нервных процессов — физиологических явлений, отражающие восприятие, передачу, переработку и хранение информации в головном мозге. Содержание самой информации, помимо характера сигнала, определяется и всем прошлым опытом субъекта, историей его жизни, трудовой деятельностью, взаимоотношениями с другими людьми, т. е. его сознанием. • Следовательно, сознание — это и продукт мозга и одновременно продукт общест-ncilli OH жизни человека, его жизненного опыта, который запечатлевается посредством ус.чопных рефлексов. Условный рефлекс — это тот «кирпичик», из совокупности которых формируется сложная конструкция сознания. Эта конструкция не сводится к сумме условных рефлексов. Чтобы познать сущность целого, нужно выяснить план и принципы всей конструкции. Хотя принципы целостной деятельности мозга сегодня изучены еще не полностью, имеющиеся физиологические факты позволяют выявить различие и общность нейрофизиологических процессов, обусловливающих возникновение сознательных и подсознательных проявлений высшей нервной деятельности человека. Известно, что любой раздражитель, вызывая возбуждение каких-либо рецепторов, приводит к появлению афферентных сигналов, которые, доходя до коры большого мозга, вызывают так называемый первичный электрический ответ, т. е. локальное двухфазное колебание потенциала в том месте коры, куда проецируется сигнал. Первичный ответ свидетельствует о поступлении сигнала от данного рецептора в корковое представительство анализатора. Латентный период данной электрической реакции равен 9—20 мс и складывается из латентного периода самого рецептора, времени, необходимого для прохождения возбуждения через синапсы и нейроны проводниковых отделов анализатора. Первичный ответ можно зарегистрировать и у организма, находящегося в состоянии сна, т. е. он осуществляется без участия сознания. После того как поступившая информация оценена мозгом, ответная реакция на нее может протекать по одному из следующих трех типов.
 1. Если поступивший сигнал не несет какой-либо существенной для организма информации, то формирующаяся на уровне подсознания программа, сводится к торможению внешних ответных реакций организма на данный сигнал. В таком случае сигнал вызывает лишь первичный биоэлектрический ответ и вторичную биоэлектрическую активность без осознания сигнала и без каких-либо других реакций организма.
 2. Если первичная оценка сигнала (протекающая на уровне подсознания) обнаружила, что он по своему характеру требует шаблонного, хорошо заученного ответа, то возникает реакция, осуществляющаяся по типу автоматизма. Такой автоматизированный ответ организма не требует подключения сознания и также осуществляется на уровне подсознания (в частности, и во сне). При этом в деятельность включается ограниченное количество нейронов ЦНС.
З. В случае, если первичная оценка сигнала (осуществленная до включения сознания) свидетельствует о том, что поступившая информация является важной для организма и что для ответной реакции на данный сигнал требуется включение деятельности всей ЦНС, то еще на уровне подсознания в коре большого мозга формируется команда, вызывающая через ретикулярную формацию общую активацию мозга. В деятельность включается вся ЦНС. Возникает «реакция пробуждения», которая проявляется десин-хронизацией ЭЭГ. Лишь в этом случае сигнал осознается и в дальнейшем ответная реакция на него протекает уже с участием сознания. Субъективно это представляется одним мгновением. В действительности же это весьма значительный период в работе мозга, во время которого развертывается ряд важных нейрофизиологических процессов. Минимальный латентный период включения сознания у спящего превышает 100 мс. На уровне подсознания могут осуществляться любые условнорефлекторные реакции (в том числе и возникающие с участием второй сигнальной системы). Еще до включения сознания мозг способен анализировать любые (в том числе словесные) ^иг::апы. Это свидетельствует о том, что и сознательные, и так называемые подсознательные проявления высшей нервной деятельности человека могут осуществляться одними и теми же структурами целого мозга, а не какого-нибудь его отдела. Данное заключение подтверждается тем, что т. н. «вторичный биоэлектрический ответ», который, по-видимому, отражает процессы анализа и переработки информации и принятия решения, осуществляющиеся бессознательно, может быть зарегистрирован в любом отделе мозга. Судя по характеру биоэлектрической активности мозга, разница между осознанными и неосознанными реакциями состоит в степени «глобальности» активации мозга, зависящей от количества вовлеченных в реакцию его нейрональных структур. Если в реакцию вовлекается относительно небольшое количество нейронов коры и подкорки, то такие реакции протекают как подсознательные. В случае, если в ответную реакцию вовлекается вся гигантская суперсистема нейронных «ансамблей» коры и подкорки и, следовательно, реакция протекает При «глобальной» активации всей ЦНС, то она осуществляется с участием сознания. Таким образом, реакции, осуществляющиеся на уровне подсознания, являются более «экономичными». Это подтверждается тем, что подсознательные (автоматизированные) реакции являются и наиболее быстрыми ответными реакциями, латентные периоды которых намного меньше, чем латентные периоды реакций, протекающих с включением сознания. Подсознательные реакции не обязательно возникают по «шаблону». Даже при полностью автоматизированных реакциях (например, ходьба, удары ракеткой по мячу при игре в теннис и т. д.) подсознательно происходят вероятностная оценка обстановки и такое же прогнозирование каждого последующего действия. Это свидетельствует о том, что даже при включении относительно небольшого количества нейронов, мозг способен работать по принципу вероятностного прогнозирования событий среды (и на основе принципов, которые осуществляются при эвристическом программировании). Сознание включается вследствие активации ретикулярной формацией огромного количества структур мозга. Однако ретикулярная формация представляет собой лишь определенное звено в рассмотренной цепи процессов. Ретикулярная формация подчиняется командам, сформированным в коре большого мозга в результате первичного анализа и оценки каждого пришедшего сигнала. Взаимоотношение между нейрофизиологическими процессами, лежащими в основе подсознательных и сознательных реакций в микроинтервалах времени — в момент пробуждения спящего и включения сознания, которое наступает при поступлении в мозг биологически значимой для организма информации — лишь дида'ктический прием, необходимый, чтобы рассматривать каждое явление в известной мере изолированно от другого. В действительности же подсознание оценивает любой приходящий в мозг сигнал не только во сне, но и при бодрствовании, являясь своеобразным первичным фильтром для всей поступающей в мозг информации. Таким образом, вся высшая нервная (психическая) деятельность человека постоянно протекает на двух уровнях — подсознания и сознания, т. е. имеет двучленную структуру. Двучленная структура высшей нервной деятельности человека дает организму существенные преимущества, обеспечивая непрерывность взаимодействия организма и среды. Постоянная привычная (по характеру сигналов и автоматизированным ответам на них) деятельность протекает на уровне подсознания, но когда пришедший сигнал и содержащаяся в нем информация оценены и установлено, что ответ на данный сигнал требует активации всего мозга, сигнал подключается к глобальной деятельности мозга, т. е. осознается. Именно поэтому у человека лишь одно сознание (ибо у него один мозг), в то время как автоматизированных реакций, протекающих на уровне подсознания, может осуществляться множество одновременно. На этом, к примеру, основано искусство жонглера. Каждая из сложнейших оеакг];й артиста, отработанная и заученная, уходит в подсознание и осуществляется на уровне автоматизма одновременно со множеством других автоматизированных действий. Ресурсы сознания в это время освобождены и направлены на учет поведения партнеров, обстановки на арене, реакции зрителей и т. д. Сознание может отключаться от привычных влияний окружающей обстановки, углубляться в исследование сущности явлений, оперировать абстрактными категориями, но связь организма и среды при этом не нарушается. Она продолжает осуществляться на уровне подсознания. Нарушение непрерывной взаимосвязи организма и среды могло бы привести к гибели организма. Этого не происходит, так как подсознание всегда «на посту» и даже после выключения сознания или переключения его на решение абстрактных проблем. Между процессами, происходящими на уровне подсознания, и процессами, обеспечивающими возникновение сознания, существует как бы «динамическое равновесие». Это «равновесие» между сознанием и подсознанием может сдвигаться в ту или другую сторону в широких пределах при изменении функционального состояния мозга и окружающей обстановки. Если прекратить непрерывную деятельность подсознания по анализу и переработке поступающей в мозг информации, то и сама функция сознания станет невозможной. Сократив до минимума приток внешних сигналов (например, создав условия абсолютной тишины и темноты при отсутствии других сигналов), мы тем самым сделаем невозможным функционирование сознания. Подобная ситуация для человека субъективно чрезвычайно мучительна и может вызвать психические расстройства. Наоборот, если на организм непрерывно действуют слабые малозначащие сигналы (требующие непрерывной работы мозга на уровне подсознания по их восприятию, анализу и переработке), то это создает «рабочий фон», на котором осуществляется эффективная деятельность всей ЦНС, необходимая для функционирования сознания. И. П. Павлов подчеркивал, что слабые непрерывные раздражители тонизируют кору большого мозга, повышая ее работоспособность. Если эти непрерывно поступающие сигналы оказываются новыми, необычными, сильными или чрезвычайными, либо несут важную для организма информацию, то уже на уровне подсознания формируется программа, подключающая для ответа на сигнал все ресурсы сознания. При этом прежняя сознательная деятельность тормозится. Возникает так называемое внешнее, безусловное торможение, т. е. подавление существующей доминанты новой доминантой. На уровне подсознания протекает и условнорефлекторная регуляция деятельности внутренних органов здорового человека. Привычные раздражители интерорецепторов внутренних органов вызывают сигналы, поступающие в кору большого мозга, где они анализируются на уровне подсознания. Эти сигналы могут стать основой выработки условных рефлексов, изменяющих поведение организма. Самому субъекту причина возникновения подобных реакций остается непонятной. Иногда все же возникают различные «темные чувства», т. е. недостаточно дифференцированные ощущения, что может способствовать идеалистическим представлениям о «предчувствиях», «божественной интуиции», «наитии свыше». При увеличении силы подобных раздражений они начинают восприниматься сознанием уже в виде сигналов о неблагополучии в соответствующей области организма. Это вызывает появление различных субъективных ощущений и жалоб, которые приводят больного к врачу. Таким образом, подсознание отражает не только биологические потребности, как ошибочно думал Фрейд. Оно хранит информацию, накопленную в процессе жизненного опыта, т. е. все то, что становится основой поведенческих реакций организма — фундаментом личности. Подсознание не находится в конфликте с сознанием, как ошибочно полагал Фрейд. Оно относится к сознанию как часть к целому. Оно представляет собой первую ступень, первое звено всех реакций организма, но не самостоятельное. Его деятельность направляется сознанием и подчинено сознанию, так как именно сознание представляет собой высший регулятор человеческого поведения. Основу процессов, осуществляющихся на уровне подсознания, составляет жизненный опыт, формирующий систему прочных условных рефлексов, обеспечивающих появление навыков и возникновение мгновенных реакций, автоматизированных форм поведения (недаром говорят, что «привычка — вторая натура»). Аккумулированный мозгом жизненный опыт, ушедший в подсознание, составляет основу индивидуальной, т. е. присущей лишь данному субъекту, оценки воздействий окружающей среды. Все внешние влияния воспринимаются через призму индивидуального опыта. Подсознательные реакции, как и все другие формы поведения и психической деятельности, подчинены закону причинно-следственных отношений. Такова природа интуиции, догадок, творческого озарения, «предчувствий», в основе которых лежат прошлый опыт субъекта и воздействующие на него в настоящий момент влияния окружающей и внутренней среды. Все сказанное не оставляет места для мистических толкований природы подсознания, опровергая идеалистические представления.
Физиология эмоций
Одним из проявлений высшей нервной деятельности человека являются эмоции (от лат. emavere—потрясаю, волную). Они представляют собой реакции организма на воздействие внешних и внутренних раздражителей, имеющие ярко выраженную субъективную окраску и охватывающие все виды чувствительности. Состояние эмоционального напряжения сопровождается существенными изменениями функций ряда органов и систем, подобно пожару, охватывающему организм. Эти изменения функций бывают столь интенсивными, что представляются подлинной «вегетативной бурей». Однако в этой «буре» есть определенный порядок. Эмоции вовлекают в усиленную деятельность лишь те органы и системы, которые обеспечивают лучшее взаимодействие организма с окружающей средой. Возникает резкое возбуждение симпатической части вегетативной нервной системы. В кровь поступает значительное количество адреналина, усиливается работа сердца и повышается артериальное давление, растет газообмен, расширяются бронхи, увеличивается интенсивность окислительных и энергетических процессов в организме (У. Кеннон). Резко изменяется характер деятельности скелетных мышц. Если в обычных условиях отдельные группы мышечных волокон включаются в работу поочередно, то в состоянии аффекта они могут включиться одновременно. Кроме того, блокируются процессы, тормозящие мышечную деятельность при утомлении. Нечто подобное происходит в других системах организма, благодаря чему эмоциональное возбуждение мгновенно мобилизует все имеющиеся у организма резервы. Известно, что процессы жизнедеятельности протекают с различной интенсивностью. Организм в каждой ситуации реагирует адекватно возникшим условиям, для чего существуют точные приспо-собительные механизмы. В покоящейся ткани скелетной мышцы функционирует около 25—30 капилляров на 1 мм2 ее сечения, а при максимальном мышечном напряжении в 100 раз больше. У человека в состоянии покоя объем дыхательного воздуха равен примерно 500 мл, в то время как жизненная емкость легких может достигать 5000 мл и более. Следовательно, в покое используется около 10% жизненной емкости легких. Даже при интенсивной деятельности сохраняется значительное количество потенциальных возможностей. Они используются лишь в чрезвычайных условиях, в состоянии эмоционального напряжения. Одновременно угнетаются реакции и функции организма, которые в данный момент не являются жизненно необходимыми. В частности, тормозятся функции, связанные с процессами накопления, ассимиляции энергии, возрастают процессы диссимиляции, давая организму необходимые энергетические ресурсы. При эмоциях изменяется субъективное состояние человека. Более тонко работает интеллектуальная сфера, память, особенно четко воспринимаются воздействия окружающей среды. В состоянии покоя мышление нередко бывает шаблонным, стереотипным. В моменты эмоционального подъема приходит вдохновение, озаряют открытия, переживается радость творчества. Эмоция — это состояние высшего подъема духовных и физических суд, че^озека. В форме ответных реакций организма, возникающих в чрезвычайных условиях, эмоции сформировались в процессе эволюции как механизм приспособления. Организм, не обладавший способностью к экстренной мобилизации своих ресурсов в трудной обстановке, не выдерживал борьбы за существование и погибал. Но чрезмерные по выраженности эмоциональные реакции могут оказаться вредными, привести к возникновению ряда заболеваний. Врач должен уметь предупредить возможные последствия таких эмоциональных напряжений. Для этого необходимо знать условия запуска эмоций. Эмоции возникают лишь в том случае, если перед организмом стоит какая-либо задача (потребность, цель), а средств для решения (удовлетворения, достижения) ее оказывается недостаточно. Средства для достижения цели — это информация-умение, навыки, опыт — (И), энергия (Э), время (В). Для достижения любой цели существуют объективно необходимые информация, энергия и время (соответственно И„, Эн, Ви). В случае, если существующие у организма информация, энергия и время (Ис, Эс; Вс) меньше необходимых, возникает состояние напряжения (СН), выраженное тем сильнее, чем важнее цель и чем больше дефицит необходимых средств. Указанные отношения могут быть выражены формулой: СН=Щ(Ин.Эн-Вн-Ис-Эс-Вс), \ СН — состояние напряжения, Ц — цель (задача, потребность). Эмоции возникают, если СН достигнет определенной величины. Различают четыре степени (стадии) СН. Первая степень (СН-1)—состояние внимания, мобилизации, активности (ВМА), характеризуется повышением работоспособности, усилением функции органов и систем, обеспечивающих решение данной задачи. СН-1 возникает всякий раз, когда вставшая перед организмом задача нешаблонна, требует концентрации внимания, мобилизации интеллектуальных и физических ресурсов. Подобное состояние весьма полезно, оно тренирует организм, повышает работоспособность. Состояние напряжения II степени (CH-II) отмечается, если мобилизация сил во время СН-1 оказывается недостаточной. В этом случае напряжение возрастает, что приводит к появлению стенической отрицательной эмоции (СОЭ). Психологически это знакомое каждому состояние ярости (гнева, негодования), сопровождающееся крайне значительным (предельным) повышением активности органов и систем, обеспечивающим взаимодействие организма с окружающей средой. Значительно возрастает работоспособность скелетных мышц, концентрируется внимание, усиливается работа Сердца, повышается артериальное давление, усиливаются дыхание, окислительные и энергетические процессы, появляется спазм сосудов брюшных органов и кровь усиленно притекает к мышцам, мозгу, легким и сердцу. Цель подобной реакции — максимально увеличить ресурсы организма и тем добиться решения возникшей задачи. Третья степень (CH-III) — астеническая отрицательная эмоция (АСОЭ), возникает, если задача требует ресурсов, намного превышающих те, которыми располагает организм даже при максимальной мобилизации сил. Психологически CH-III — это состояние страха (ужаса, тоски), Изменения функций организма при CH-III часто прямо противоположны тем, которые отмечаются при CH-II. Наступает резкое снижение интеллектуальных и энергетических ресурсов. (От страха «опускаются руки», «подкашиваются ноги», парализуются «умственные способности», «вегетативная буря» может перейти в «хаос»). При CH-III угнетаются не только интеллектуальные и энергетические, но и иммунологические реакции, а также компенсаторные процессы. Именно поэтому состояние напряжения III степени при длительном воздействии крайне вредно для организма. «Страх, тоска, печаль — разрушают тело, открывая Доступ к нему всяческим заболеваниям»,— говорил И. П. Павлов. В чрезвычайных ситуациях страх могут испытывать все—и трусливые и мужественные. Но мужественный, волевой человек, подавляя в себе это чувство, может поступать в соответствии с чувством долга наперекор страху. Трус же, нередко, оказывается в плену этого чувства и, теряя рассудок, погибает. Но даже CH-III представляет собой своеобразную защитную реакцию, так как возникает в том случае, если максимальной мобилизации резервов, характерной для стенической отрицательной эмоции при CH-II, будет недостаточно и организм вынужден отказаться от достижения цели. Но если значимость цели сохраняется, то уменьшение ресурсов организма, вызванное CH-III, ставит организм по существу в безвыходное положение. В этом случае может наступить IV стадия СН (CH-IV) — невроз, представляющий собой уже заболевание, «полом» ряда регуляторных механизмов. Состояние напряжения любой степени может возникнуть непосредственно «с места», без включения предшествующих степеней. Нервная система оценивает на первом этапе важность и сложность задачи, необходимые для ее достижения средства и средства, существующие у организма, на уровне подсознания мгновенно. Это свидетельствует о том, что возникновение эмоций (и неврозов) не подвластно воле. Сознательно можно лишь сдержать внешние проявления уже возникшей эмоции или предупредить ее возникновение, пытаясь регулировать величину факторов Ц, И„ Эс, Вв, Ис, Э, Вс. Рассмотренные четыре степени состояния напряжения в «чистом» виде встречаются редко. Часто наблюдаются СН, которые можно охарактеризовать как промежуточные (переходные) стадии. Так, например, в промежуточной стадии между CH-II и CH-II1 может возникнуть угнетение лишь интеллектуальных функций при полной сохранности (и даже повышении) энергетических ресурсов. В этом случае объятый страхом, потерявший рассудок человек с гигантской энергией совершает бессмысленные поступки (паника). Наблюдаются переходные ситуации и другого рода, когда снижаются лишь энергетические ресурсы: парализованный ужасом человек осознает приближающуюся опасность, но не в силах сделать ни одного движения, чтобы избежать ее. Степень состояния напряжения, возникающего в данной ситуации, помимо всего прочего, определяется предшествующим жизненным опытом. Недостаточность этого опыта, отсутствие навыков, необходимых для преодоления трудностей, способствуют возникновению состояния напряжения более высокой степени. Из самой природы эмоций вытекает тот факт, что эмоциональное напряжение в большей мере проявляется у слабых и неосведомленных и в меньшей мере у сильных и уверенных в себе людей. Последние чаще остаются спокойными. Слабому же и неуверенному в своих силах человеку необходима постоянная «поддержка» в виде эмоционального напряжения. Поэтому он и «кипит» по всякому поводу. Важна и степень физической тренированности организма. При наличии сильной и работоспособной мышечной системы мобилизовать энергетические ресурсы нужно в меньшей степени. Систематическая мышечная деятельность — фактор, способствующий не только «разрядке», но И предупреждению высших степеней состояния напряжения.
Положительные эмоции
Положительные эмоции (сопровождающиеся появлением чувства радости) играют огромную роль в жизни человека, как жизненный стимул, регулирующий поведение и деятельность. Положительные эмоции важны для сохранения высокой работоспособности и здоровья человека. «Радость, делая нас чувствительными к каждому биению жизни, к каждому впечатлению бытия, безразлично как к физическому, так и к моральному, развивает, укрепляет тело»,— говорил И. П. Павлов. Известно, что положительные эмоции возникают при достижении цели, удовлетворении потребности, решении задачи. Чем труднее задача, сложнее цель, сильнее потребность, тем выше степень состояния напряжения и тем сильнее положительная эмоция, возникающая при снятии или уменьшении степени этого состояния. Именно поэтому человек нередко вызывает у себя кратковременно даже III степень СН с тем, чтобы, снимая ее, ощутить наивысшую радость. (Удовольствие, которое доставляют аттракционы, основано именно на этом принципе). Таким образом, удовлетворение любой из потребностей человека вызывает радость тем большую, чем интенсивнее выражена мотивация. Как известно, существует иерархия потребностей. Биологические потребности, отражающие минимум условий, необходимых для обеспечения жизни организма (и вида), имеют определенный предел насыщения. И, когда он достигнут, биологические потребности и их удовлетворение перестают быть источником радости (возникает пресыщение). Предел насыщения воспринимаемой информации является гораздо более высоким. При оптимальной для данного индивидуума скорости (темпе) и ритме поступления информации предел не может быть достигнут даже на протяжении всей жизни человека. Данный источник положительных эмоций •в этих условиях становится практически неисчерпаемым. Описанный механизм запуска положительных эмоций не является единственным. Они возникают и без предварительного состояния напряжения. Такое «первичное» состояниерадости появляется в ситуациях, повышающих жизненные ресурсы организма (и вида), т. е. при поступлении полезной для организма информации, увеличении энергетических ресурсов, выигрыше времени. Важным источником радости является увеличение именно информационных ресурсов. Известно, что организм при общении со средой никогда не остается пассивным. Естественная форма поведения животного и человека — непрерывный поиск и активная «разведка» окружающих условий. Но внешняя среда постоянно изменяется. Каждое мгновение организм должен активно оценивать возникающую ситуацию и из многих возможных программ поведения находить оптимальные. В случае, если бы мотивом поведения были лишь возникшие в данный момент биологические потребности, поведение всегда сводилось бы лишь к действиям, направленным на поддержание и сохранение физиологического равновесия (гомеостаза). Как только та или иная потребность оказалась бы удовлетворенной, повод для деятельности исчезал бы. Если бы в процессе эволюции организм руководствовался только такими мотивами, то вид в целом был бы обречен на вырождение. Обычно этого не происходит. Природа заложила в любой организм чувство постоянного «информационного голода». Именно стремление получать, перерабатывать и анализировать информацию (поиск оптимальных решений) является одним из важнейших жизненных стимулов. Если поступление информации прекращается, организм становится чрезвычайно деятельным и организует приток ее на себя. У человека эта деятельность опосредована словом; сферой, где он добывает информацию, является его социальная жизнь. Но это лишь отличие человеческой ступени развития. Сам же принцип активного поиска — всеобщий для живых существ, обладающих развитой нервной системой. Если, например, посадить крысу в вольер, в котором будет все необходимое для удовлетворения любых ее естественных (биологических) потребностей (пища, вода, существо другого пола и т. д.), животное начнет с видимым интересом активно знакомиться с новой для него обстановкой. Крыса все перепробует, что можно, погрызет и т. д. Но, познакомившись с обстановкой и привыкнув к ней. животное начнет проявлять беспокойство. Оно станет метаться по вольеру, пока не найдет специально замаскированное маленькое отверстие, через которое можно проникнуть в окружающую среду. Даже если эта среда будет полна опасностей, при встрече с которыми животное может погибнуть, то, исследовав, изучив и перепробовав все внутри ограды, оно все равно рано или поздно уйдет из вольера. Прекращение притока информации приводит к тому, что не только люди, но и животные (судя по их поведению) начинают испытывать невыносимую скуку. Именно поэтому жизнь «в четырех стенах» и для человека оказывается тягостной. Природа обеспечивает условия, при которых вид оказывается наиболее жизнеспособным лишь тогда, когда отдельные его представители не остаются пассивными, а устремляются в разведку, на поиск оптимальных решений, увеличивающих жизненный опыт и жизнестойкость вида. Поэтому в процессе эволюции возникли механизмы, обеспечивающие появление чувства радости при познании нового («прелесть новизны»). Организм не может существовать в замкнутой системе, информационные возможности которой исчерпаны. По своей природе он весьма активен. ' Понятно, что человек облек в свои, присущие только ему формы поведения свойственную каждому организму необходимость поиска. Поиск новых путей решения любой задачи, приближение к ее решению — важный источник положительных эмоций. Все это составляет могучий стимул для творчества. «Без человеческих эмоций никогда не бывало, нет и быть не может человеческого искания истины»,— говорил В. И. Ленин.' Мы рассмотрели некоторые физиологические механизмы запуска эмоций, отвлекаясь от конкретных условий, в которых они возникают у человека, т. е. от условий социальной среды. Но именно эти условия формируют эмоциональную сферу нашей жизни. И поэтому изучение природы эмоций должно производиться совместно физиологами и психологами. Здесь еще много нерешенных проблем. Не совсем понятна, например, природа возникновения положительных эмоций при воздействии определенной музыкальной мелодии (казалось бы не несущей организму какой-либо конкретной прагматически полезной информации) или определенной цветовой гаммы в живописи либо соблюдение определенных пропорций в архитектуре и т. д. Дальнейшее изучение вопросов, связанных с природой положительных эмоций, как мы уже сказали, имеет большое значение для создания оптимальных условий жизни, труда и отдыха, для сохранения здоровья и работоспособности.

Фрейд и подсознательное.
Подсознательное (unconscious) - часть умственной жизни, остающаяся вне понимания. Это важнейшее понятие  в психоаналитической теории, но с момента его использования Фрейдом оно вошло в нашу культуру, широко распространено и употребляется в психологии в целом и психотерапевтами в частности. Фрейд расценивал подсознательную область умственной жизни как гораздо большую, чем сознательную, и часто проводил аналогию с айсбергом. Она содержит инстинкты,  все воспоминания и эмоции,  которые могли бы однажды стать осознанными, но были подавлены. Подобный подсознательный материал, часть его – Оно (Ид), есть динамическая сила,  обеспечивающая стимул  для всей деятельности. Фрейд разработал методику психоанализа для исследования подсознательного, ибо полагал, что, только перенеся мучительные элементы  подсознания в сознание,  можно облегчить душевное недомогание. Роль  подсознания занимает центральное место также во многих конкурирующих интерпретациях  теорий Фрейда в рамках социологии и постструктурализма,  где обращение  к психоаналитической теории часто играло важнейшую роль. Термин  подсознательное  и его оборотная сторона, сознание, имеет намного более широкое применение, чем в психоаналитической теории. Физиологическое сознание описывает состояние ощущений, реагирования на них, переживания мыслей и эмоций, а подсознательный рассудок  не обнаруживает таких свойств. Когнитивная психология  проводит другое различие  - между автоматическим и внимательным поведением.  Осознанное внимание не нужно для правильного выполнения навыков, например, движения. Сознательный рассудок рассматривается как способность подключать на различных уровнях внимание в соответствии с задачей, распределяя таким образом наиболее эффективно свои способности. Автоматическое поведение может выполняться без осознанного понимания, но оно не является подсознательным в физиологическом или фрейдистском смысле.
 Психологический термин, обозначающий то, что слабо осознается, ибо лежит за порогом актуального сознания или вообще ему недоступно. В своих ранних сочинениях Фрейд употреблял этот термин как синоним бессознательного, но вскоре отказался от него во избежание двусмысленностей.
Вот как З. Фрейд определял подсознание: Подсознательное — это особый, тонкий слой между сознанием и бессознательным, где влечения сталкиваются с «цензурой» сознания. 
 Тексты, в которых "молодой Фрейд" использовал термин •"подсознательное" (довольно распространенный в психологии и Психопатологии конца XIX в., особенно в связи с явлениями "раздвоения личности"), встречаются редко. Это понятие употребляется в статье, опубликованной Фрейдом по-французски "Не-Яоторые соображения к сравнительному изучению двигательных параличей органического и истерического происхождения"(1893), И в отрывке из "Исследований истерии" (Studien ?ber Hysterie, 1895). Судя по контексту, Фрейд в этот период не проводил различия между "подсознательным" и тем, что уже встречалось под именем бессознательного.
Описывая структуру подсознательного, Фрейд выделяет как его базовые тенденции две категории - эрос и танатос. Под “эросом”, однако, он понимает смутное постоянное напряженное влечение, не имеющее ни конкретного объекта, ни ясной ориентации, ни даже субъекта, его переживающего. Подобное описание “эроса” отнюдь не является чем-то универсальным, но характеризует совершенно особый тип сексуальности, свойственный сугубо женскому эротизму, симптомы которого подробно описаны Бахофеном, а позже Вайненгером и Эволой. “Эрос” у Фрейда является калькой с психологического фона древних матриархальных культур, психические пережитки которых действительно сохранились у человечества в виде “резидуальных”, “остаточных” элементов бессознательного. Исследуя сексуальность человека, Фрейд настойчиво проводит идею, что матриархальный эрос является угнетенным, подавленным патриархальным комплексом, связанным с сознанием и этическими императивами. Иными словами, он как бы отказывает патриархальной, сугубо мужской сексуальности в том, что она является вообще какой-либо сексуальностью, описывая ее в терминах “подавление”, “комплекс”, “насилие” и т.д.
Вскоре термин "подсознательное" выходит из употребления, а его использование подвергается критике. "Нам следует избегать, — пишет Фрейд в «Толковании сновидений» (Die Traumdeutung, 1900), — разграничения между сверхсознанием и подсознанием, столь распространенного в современной литературе о психоневрозах, поскольку это разграничение предполагает равнозначность психики и сознания».
Эта критика повторяется неоднократно, резче всего — в отрывке из "Вопроса о непрофессиональном анализе" (Die Frage der Laienanalyse,1926): «Когда говорят о подсознании, неясно, имеется ли в виду подсознание как один из уровней топики — душевные содержания, лежащие ниже уровня сознания,— или же подсознание в качественном смысле — другое сознание или подземное сознание».
Фрейд отвергает понятие "подсознание", предполагающее, как ему кажется, "второе сознание", качественно совместимое, хотя бы отчасти, с сознательными явлениями. По Фрейду, лишь понятие бессознательного, несущее в себе отрицание, способно выразить одновременно разрыв между двумя областями психики на уровне топики и качественное различие между происходящими в них процессами. Наиболее сильный довод против понятия второго сознания определяется своеобразием психоаналитического исследования: "Часть процессов обладает рядом особенностей, которые представляются нам чуждыми, невероятными и прямо противоположны известным нам свойствам сознания".
ПОДСОЗНАТЕЛЬНОЕ И БЕССОЗНАТЕЛЬНОЕ.
Подсознательное и бессознательное в личности - ее вторая сущность, обладающая не меньшим энергетическим потенциалом, чем мир сознательного. На подсознательном уровне, как и на сознательном, заявляют о себе задатки и способности, навыки и умения, опыт и знания, потребности и намерения, привычки и привязанности, интересы и мотивы. За счет подсознательного - предсознательного и бессознательного - личность, по крайней мере, удваивается, становится объемнее, глубже, сложнее. Соответственно, увеличивается ее психическая энергия. Кроме того, в анналах подсознательного вмещаются подавляемые идеи, наклонности, аморальные и импульсивные тенденции, которые личность не хочет или не может осознать в себе, чтобы не нарушать психологический комфорт или хотя бы сохранить переносимое представление о собственном Я.
Бессознательное является постоянно действующим источником психической энергии, готовой материализоваться в иных разных ее проявлениях и поведенческих актах.
По 3. Фрейду, бессознательное и подсознательное проявляется, в частности, в агрессии, страхах, запретных влечениях, упрямстве, жестокости, садизме, в стремлении делать зло или в форме так называемых малых симптомов - оговорок, шуток, парадоксов, описок. При невозможности “прорваться” сквозь блокаду сознательного эта психическая энергия подталкивает личность изнутри, деформирует и делает аномальной. Сублимация (переадресовка психической энергии), неврозы, ассоциации, сновидения и регрессии (примитивное поведение) также являются формами проявления и нейтрализации психической энергии.
Сон и подсознание.


СОН — состояние относительного покоя, возникающее у животных и человека через определенные промежутки времени, сопровождающееся понижением уровня работы отдельных органов и ряда функции организма. Сон является потребностью всех без исключения животных. Длительное, многодневное лишение сна приводит к ряду тяжелых нарушении в организме и оканчивается смертью.
Установлена следующая потребность во сне людей различных возрастов: ребенку до 1 года требуется 16 часов; 3-летнему— 13; в 5 лет— 12, в 7 лет—11,5  в 10—12-летнем возрасте достаточен 10-часовой сон; в 16-летнем — 8 часов, в 17 лет и старше — 8 часов и сутки. Таким образом, взрослый человек проводит в состоянии сна около трети своей жизни.
Сопровождающее сон состояние общего покоя имеет важное значение для организма, способствуя восстановлению функции, в первую очередь нервной системы. Нервная система, так же как и другие органы и ткани, во время сна как бы вновь заряжается энергией. Вот почему после глубокого и здорового сна человек испытывает ощущение свежести и бодрости.
Исходя из этого, я решил написать курсовую работу, в которой бы рассматривались важные вопросы, находящиеся на стыке нескольких наук, а именно: психологии, физиологии, медицины. Сон - явление очень интересное, важное и сложное. Именно поэтому для его раскрытия нужны знания и конкретные методики вышеперечисленных наук.
Во  времена,  которые  мы  могли бы  назвать  преднаучными,  люди  не  затруднялись  в  объяснении  сновидения.  Воспоминая  его  по  пробуждении,  они  смотрели  на  него  как  на  хорошее  или  дурное  предзнаменование  со  стороны  высших  или  демонических  сил.  С  рассветом  естественнонаучного  мышления  вся  эта  остроумная  мифология  превратилась  в  психологию,  и  в  настоящее  время  лишь  весьма  немногие  из  образованных  людей  сомневаются  в  том,  что  сновидение  является  продуктом  психической  деятельности  самого  видящего  сон. 
  Но  с  отпадением мифологической  гипотезы  сновидение  стало  нуждаться  в  объяснении.  Условия  возникновения  сновидений,  отношение  последних  к  душевной  жизни  во  время  бодрствования,  зависимость  их  от  внешних  раздражений  во  время  сна,  многие  чуждые  бодрствующему  сознанию  странности  содержания  сновидения,  несовпадения  между  его  образами  и  связанными  с  ними  аффектами,  наконец,  быстрая  смена  картин  в  сновидении  и  способ  их  смещения,  искажения  и  даже  выпадение  из  памяти  наяву – все  эти  и  другие  проблемы  уже  много  сотен  лет  ждут  удовлетворительного  решения.  На  первом  плане  стоит  вопрос  о  значении  сновидения – вопрос,  имеющий  двоякий  смысл:  во-первых,  дело  идёт  о  выяснении  психического  значения  сновидения,  связи  его  с  другими  душевными  процессами  и  его  биологической  функции;  во-вторых,  желательно  знать,  возможно  ли  толковать  сновидение  и  имеет  ли  каждый  элемент  его  содержания  какой-нибудь  «смысл»,  как  мы  привыкли  это  находить  в  других  психических  актах. 
В  оценке  сновидения  можно  заметить  три  направления.  Одно  из  них,  которое  является  как  бы  отзвуком  господствовавшей  прежде  переоценки  сновидения,  находит  себе  выражение  у  некоторых  философов,  которые  кладут  в  основу  сновидения  особенное  состояние  душевной  деятельности,  рассматриваемое  или  даже  как  более  высокая  ступень  в  развитии  духа;  так,  например,  Шуберт  утверждает,  будто  сновидение  является  освобождением  духа  от  гнёта  внешней  природы,  освобождением  души  из  оков  чувственного  мира.  Другие  мыслители  не  идут  так  далеко,  но  твёрдо  держатся  того  мнения,  что  сновидения  по  существу  своему  проистекают  от  психических  возбуждений  и  тех  душевных  сил,  которые  в  течение  дня  не  могут  свободно  проявляться  (фантазия  во  сне – Шернер,  Фолькельт).  Многие  наблюдатели  приписывают  сновидению  способность  к  особо  усиленной  деятельности – по  крайней  мере  в  некоторых  сферах,  например  в  области  памяти. 
В  противоположность  этому  мнению,  большинство  авторов-врачей  придерживается  того  взгляда,  что  сновидения  едва  ли  заслуживают  названия  психического  проявления.  По  их  мнению,  побудителями  сновидения  являются  исключительно  чувственные  и  телесные  раздражения,  либо  приходящие  к  спящему  извне,  либо  случайно  возникающие  в  нём  самом.  Содержание  сна,  следовательно,  имеет  не  больше  смысла  и  значения,  чем,  например,  звуки,  вызываемые  десятью  пальцами  несведущего  в  музыке  человека,  когда  они  пробегают  по  клавишам  инструмента.  Сновидения,  согласно  этому  воззрению,  нужно  рассматривать  как   «телесный,  во  всех  случаях  бесполезный  и  во  многих – болезненный  процесс»  (Бинц).  Все  особенности  сновидений  объясняются  бессвязной  и  вызванной  физиологическими  раздражениями  работой  отдельных  органов  или  отдельных  групп  клеток  погружённого  в  сон  мозга.
Мало  считаясь  с  этим  мнением  науки  и  не  интересуясь  вопросом  об  источниках  сновидения,  народная  молва,  по – видимому,  твёрдо  верит  в  то,  что  сон  всё-таки  имеет  смысл  предзнаменования,  сущность  которого  может  быть  раскрыта  посредством  какого-либо  толкования.  Применяемый  с  этой  целью  метод  толкования  заключается  в  том,  что  вспоминаемое  содержание  сновидения  замещается  другим  содержанием – либо  по  частям  на  основании  твёрдо  установленного  ключа,  либо  всё  содержание  сновидения  целиком  заменяется  каким-либо  другим  целым,  по  отношению  к  которому  первое  является  символом.  Серьёзные  люди  обыкновенно  смеются  над  этими  стараниями:  «сны – это  пена  морская»
В  наши  утончённые  времена,  когда  всем  и  каждому  известно,  что  сновидения  имеют  какое-то  отношение  к  психологии  и  даже  поведавший  всякие  виды  психиатр  порой  готов  очертя  голову  рискнуть  своей  респектабельностью  ради  того,  чтобы  во  всех  тонкостях  интерпретировать  чей-нибудь  сон,  трудно  себе  представить,  сколь  радикален  был  переворот,  свершившийся,  когда  Фрейд  раскрыл  механизм  возникновения  снов  и  их  значение.  Мы  ничуть  не  погрешим  против  истины,  сказав,  что  в  истории  человеческого  разума  было  два  ключевых  события.  Первое  из  них  произошло  в  доисторические  времена,  когда  человек,  сам  того  не  желая,  развил  в  себе  способность  к  вытеснению  в  бессознательное,  которая – мы  никогда  не  узнаем,  внезапно  или  постепенно, - отрезала  динамическое  бессознательное  от  перцепционного  сознания,  и,  заблокировав  автоматику  условного  рефлекса,  выиграл  время  и  психическое  пространство  для  развития  Эго.  Второе  случилось  в  конце  19  столетия,  когда  Фрейд  в  одиночку  пробил  стену  привычных  представлений  и  открыл  бессознательное.
Как  легко  было  бы  пойти  по  линии  наименьшего  сопротивления,  остаться  по  сю  сторону  барьера  вытеснения  и  предоставить  решение  задачи  интерпретации  снов  физиологам  и  гадалкам!  Более  того,  даже  и  сейчас  вовсе  не  исключено,  что  открытие  бессознательного  может  быть  утрачено.  Чем  больше  предпринимается  попыток  превратно  истолковать  или  выхолостить  фрейдовскую  теорию  сновидений, тем  меньше  у  психологии  остаётся  точек  соприкосновения  с  современной  наукой.  Тем  более  актуально  вспомнить,  что  не  прошло  и  десятилетия  с  публикации  работы  Фрейда,  как  один  из  первых  и  самых  восторженных  его  прозелитов  отрёкся  от  своих  фрейдовских  убеждений  и  предложил  систему  интерпретации  снов,  которая  свела  процесс  сновидений  до  уровня  сознательного  рассуждения.  Именно  Юнг  был  первым  и  величайшим  зоилом  в  истории  клинической  психологии.
Но  начать,  по-моему  мнению,  нужно  с  Зигмунда  Фрейда  (1856-1939 гг.),  так  как  именно  он  открыл,  что  за  покровом  сознания  скрыт  глубинный,  «кипящий»  пласт  не  осознаваемых  личностью  могущественных  стремлений,  влечений,  желаний.  Только  благодаря  этому  открытию  Фрейд  смог  преступить  к  работе  со  сновидениями. 
В  своём  труде  «О  сновидении»  Фрейд  отмечает,  что  в  вопросе  о  природе  сновидений  «ближе  к  истине  стоит  не  взгляд  врачей,  а  взгляд  профанов,  наполовину  окутанный  ещё  и  предрассудками».  Он  пришёл  к  новым  выводам  относительно  сновидения  после  того,  как  применил  к  последнему  новый  метод  психологического  исследования. Процесс  переработки  срытого  содержания  сновидения  в  явное  Фрейд  называет  работой  сновидения. Работа сновидения - процессы, благодаря которым из скрытых мыслей сновидения, соматических раздражителей во время сна, остатков дневных впечатлений формируется явное содержание сновидения. Фрейд различает четыре основных механизма работы  сновидения: 1)сгущение; 2) смещение; 3) вторичная обработка; 4) наглядное (образное) изображение мыслей и высказываний.
Превращение  скрытых  мыслей  сновидения  в  явное  его  содержание  заслуживает  внимания  как  первый  пример  перехода  одного  способа  выражения  психического  материала  в  другой:  из  способа  выражения,  понятного  нам  без  всяких  объяснений,  в  такой  способ,  который  становится  понятным  лишь  с  трудом  и  при  наличии  определённых  указаний.  Принимая  во  внимание  отношение  скрытого  содержания  сновидения  к  явному,  можно  разделить  сновидения  на  три  категории.  Во-первых,    различаются  сновидения  вполне  осмысленные,  понятные,  то  есть  допускающие  без  дальнейших  затруднений  объяснение  их  с  точки  зрения  нормальной  душевной  жизни.  Таких  сновидений  много;  они  по   большей  части  кратки  и  в  общем  кажутся  нам  не  заслуживающими  особого  внимания,  так  как  в  них  отсутствует  всё  то,  что  могло  бы  пробудить  удивление  и  показаться  странным.  Другую  группу  образуют  сновидения,  которые  будучи  связными  и  ясными  по  смыслу,  всё-таки  кажутся   странными,  потому  что  мы  не  можем  связать  их  смысл  с  нашей  душевной  жизнью.  Наконец,  к  третьей  группе  относятся  сновидения,  лишённые  смысла  и  непонятные,  то  есть  представляющиеся  бессвязными,  спутанными  и  бессмысленными.
Противопоставление  явного  и  скрытого  содержания  сновидения,  очевидно,  имеет  значение  только  для  сновидений  второй  и  ещё  более  третьей  категории.  Здесь  мы  встречаемся  с  загадками,  которые  исчезают  лишь  после  замещения  явного  сновидения  скрытыми  его  мыслями.  Между  непонятным  и  спутанным  характером  сновидения,  с  одной  стороны,  и  затруднениями  при  сообщении  скрытых  мыслей  сновидения – с  другой,  имеется  какая-то  интимная  и  закономерная  связь.  Прежде  чем  исследовать  природу  этой  связи,  полезно  будет  ознакомиться  с  более  понятными  сновидениями  первой  категории,  в  которых  явное  и  скрытое  содержание  совпадают,  то  есть  которые  обходятся  без  работы  сновидения.
Исследование  этих  сновидений  полезно  ещё  с  другой  точки  зрения.  Сновидения  детей  всегда  имеют  именно  такой  характер,  то  есть  осмысленный  и  нестранный.
Можно  привести  пример:  девочку  19  месяцев  от  роду,  которую  целый  день  держали  на  диете,  так  как  её  утром  рвало  и,  по  словам  няни,  она  повредила  себе  земляникой.  Ночью  после  этого  голодного  дня  няня  слышала,  как  девочка  во  сне  называла  своё  имя  и  при  этом   прибавляла:  «земляника,  малина,  яичко,  каша».  Ей,  следовательно,  снится,  будто  она  ест,  и  из  своего  меню  она  указывает  как  раз  на  то,  что  в  ближайшем  будущем,  по её  мнению,  ей  мало  будут  давать.
Во  всех  детских  сновидениях  бросается  в  глаза  одна  общая  черта:  все  они  исполняют  желания,  которые  зародились  днём  и  остались  неудовлетворёнными;  эти  сновидения  являются  простыми  и  незамаскированными  исполнениями  желаний.
Если  даже  содержание  детских  сновидений  усложняется  и  утончается,  всё-таки  в  них  легко  увидеть  исполнение  желаний.  Восьмилетнему   мальчику  снилось,  будто  он  с  Ахиллесом  ехал  на  колеснице,  которой  правил  Диомед.  Как  оказалось,  он  за  день  перед  тем  увлёкся  чтением  сказаний  о  греческих  героях:  легко  доказать,  что  он  взял  этих  героев  за  образец,  сожалел,  что  не  жил  в  их  время.
Среди  взрослых  можно  также  собрать  много  примеров  сновидений  детского  типа.  Так,  например,  многим  лицам  при  жажде  ночью  снится,  будто  они  пьют;  здесь  сновидение  стремится  устранить  раздражение  и  продлить  сон.  У  других  бывают  часто  такие  «удобные»  сновидения  (сновидение  заступает  место  поступка,  который  должен  был  бы  быть  совершён  в  жизни)  перед  пробуждением,  когда  приближается  время  вставать;  им  тогда  снится,  что  они  уже  встали,  находятся  около  умывальника  или  уже  в  училище,  конторе  и  прочее,  где  они  должны  быть  в  определённое  время.  В  ночь  перед  поездкой  куда-либо  нередко  снится,  будто  уже  приехали  к  месту  назначения;  перед  поездкой  в  театр  или  в  общество  сновидение  нередко  предвосхищает – как  бы  вследствие  нетерпения – ожидаемое  удовольствие.  В  других случаях  сновидения  выражают  исполнение  желаний  не  в  столь  прямой  форме;  тогда,  чтобы  распознать  скрытое  желание,  необходимо  установить  какую-нибудь  связь  или  сделать  какой-нибудь  вывод,  то  есть  необходимо  начать  работу  толкования.  Таким  образом,  в  этой  группе  можно  обнаружить  своего  рода  частичную  переработку,  которую  следует  считать  работой  сновидения:  мысли,  выражающие  пожелание  на  будущее,  замещены  картиной,  протекающей  в  настоящем.
В  своих  работах  Фрейд  утверждал,  что  осуществление  желаний  является  смыслом  каждого  сновидения,  т.е.  что  нет  других  сновидений,  кроме  как  «сновидений  о  желаниях».  После  этого  заявления,  многие  поспешили  указать  Фрейду  на  ошибочность  его  теории.  Они  указывали  на  то,  что  очень  часто  встречаются  сновидения  с  самым  неприятным  содержанием,  весьма  далёкие  от  какого  бы  то  ни  было  осуществления  желаний.  Недовольные  наблюдатели  заметили,  что  сновидение  чаще  изображает  недовольство,  чем  удовлетворение.  Так  почему  же  сновидения  с  самым  индифферентным  содержанием,  оказываются  после  толкования  осуществлениями  желаний?  Фрейд  пишет,  что  это  происходит  вследствие  искажающей  деятельности  сновидения,  неприятное  служит  лишь  для  замаскирования  приятного  и  желательного.
Фрейд  отмечает  две  вещи:  во-первых,  содержание  сновидения  гораздо  короче  тех  мыслей,  заместителем  которых  он  его  считает,  и  во-вторых,  анализ  обнаруживает  в  качестве  побудителя  сновидения  ничтожный  случай,  произошедший  незадолго  до  сна.  Следуя  без  критики  за  ассоциациями,  при  анализе  любого  сновидения  возможно  придти  к  ряду  мыслей,  связанных  между  собой  по  смыслу  и  правильным  образом.
В  спутанном  сновидении  мы  наблюдаем  сгущение  образов (сгущение - слияние различных представлений в одно составное),  которым  объясняется  появление  некоторых  элементов,  свойственных  только  ему  и  необходимых  в  нашем  сознании  наяву.  Таковы  составные  и  смешанные  лица,  странные  смешанные  образы.  Способы  их  образования  весьма  различны.  Может  возникнуть  составной  образ  лица,  либо  наделённый  чертами  двух  разных  лиц,  либо  с  обликом  одного,  а  именем  другого  и  др.  Во  всех  этих  случаях  соединение  различных  лиц  в  одного  их  представителя  в  сновидении  вполне  осмысленно:  оно  имеет  в  виду  сопоставление  оригиналов  с  известной  точки  зрения,  которая  может  быть  упомянута  и  в  самом  сновидении.  Но обыкновенно  только  путём  анализа  можно  отыскать  эти  общие  черты  слитых  в  одно  лиц,  а  образование  таких  лиц  в  сновидении  лишь  намекает  на  эти  общие  черты.
Каждый  элемент  сновидения  в  избытке  определяется  скрытыми  мыслями  сновидения  и  обязан  своим  происхождением  не  одному  элементу  этих  мыслей,  а  целому  ряду  их;  однако  последние  не  тесно  связаны  между  собой,  а  относятся  к  различнеишйм  областям  переплетения  мыслей.  В  содержании  сновидения  каждый  элемент  является  по  существу  выражением  всего  этого  разнообразного  материала.  Каждая  скрытая  мысль  сновидения  выражается  обыкновенно  не  одним,  а  несколькими элементами  сновидения;  ассоциативные  нити  не  идут  просто  от  скрытых  мыслей  к  содержанию  сновидения,  а  многократно  скрещиваются  и  переплетаются.
В  сложных  и  спутанных  сновидениях  нельзя  объяснять  всё  несходство  между  содержанием  сновидения  и  скрытыми  его  мыслями  только  сгущением  и  драматизацией  (превращением  мыслей  в  ситуацию).  Имеются  доказательства  влияния  ещё  и  третьего  фактора.
Во  время  работы  сновидения  психический  акцент  смещается  с  мыслей  и  представлений  к  другим,  не  имеющим  по  суждению  Фрейда,  никакого  права  на  такое  выделение;  ни один  процесс  не  помогает  так  сильно,  как  этот,  скрыть  смысл  сновидения  и  сделать  непонятной  связь  между  содержанием  сновидения  и  скрытыми  его  мыслями.  Во  время  этого  процесса,  который  Фрейд  назвал  смещением  в  сновидении  (смещение – один  из  основных  механизмов  работы  сновидения,  а  также искажения  бессознательных  мыслей  и  желаний  в  других  явных  формах  психической жизни,  заключается  в  смещении  акцента  с  главного  на  второстепенное.  В  результате смещения,  например,  важнейший  скрытый  элемент  представлен  в  явном  содержании  сновидения  весьма  отдаленными  и  незначительными  намеками.),  наблюдается  также  замещение  психического  напряжения,  значимости  и  аффективной  наполненности  мыслей  живостью  образов. Чем  темнее  и  спутаннее  сновидение,  тем  большее  участие  в  его  создании  можно  приписать  процессу  смещения. 
  Когда  мы  в  содержании  сновидения  находим  безразличное  впечатление  вместо  волнующего  и  безразличный  материал  вместо  интересного,  то  это  нужно  рассматривать  как  результат  работы  смещения.  Сновидение  никогда  не  интересуется  тем,  что  не  могло  бы  привлечь  нашего  внимания  днём,  и  мелочи,  не  волнующие нас  днём,  не  в  состоянии  преследовать  нас  и  во  сне.
Сновидение  не  состоит  исключительно  из  ситуаций,  а  содержит  также  остатки  зрительных  образов,  речей  и  даже  неизменённых  мыслей.  Работа  сновидения  располагает  изобразительными  средствами для  выражения  скрытых  мыслей  так называемая  вторичная обработка  (вторичная  обработка – один  из  механизмов  работы  сновидения,  заключающийся  в  перегруппировке  и  связывании  элементов явного  сновидения  в  более  или  менее  гармоничное  целое).  Сновидение  прежде  всего обнаруживает  связь  между  всеми  частями  скрытых  мыслей  тем,  что  соединяет  этот  материал  в  одну  ситуацию:  оно  выражает  логическую  связь  сближением  во  времени  и  пространстве. 
Причинная  зависимость  в  сновидении  либо  вовсе  не  выражается,  либо  замещается  последовательностью  во  времени  двух  неодинаково  длинных  частей  сновидения.  Прямое  превращение  во  сне  одного  предмета  в  другой  указывает  на  отношение  причины  к  следствию. 
Весьма  пригодным  для  механизма  создания  сновидения  оказывается  только  одно  логическое  отношение – отношение  подобия,  общности,  согласования.   
 Работа  сновидения  пользуется  этими  случаями  как  опорными  пунктами  для  сгущения  сновидения  и  соединяет  в  новое  единство  всё,  что  обнаруживает  такое  согласование.
Мы  не  закончили  ещё  оценки  работы  сновидения.  Кроме  сгущения,  смещения  и  наглядной  переработки  психического  материала    необходимо  приписать  работе  сновидения  ещё  другого  рода  функцию,  заметную,  впрочем,  не  во  всех  сновидениях,  это – стремление  сделать  сновидение  более  понятным.  Скрытые мысли сновидения – бессознательное  (собственное)  содержание сновидения, скрывающееся за явными, искажающими  его  содержаниями.  Ведь  известно,  что  мы  не  в  состоянии  смотреть  на  ряд  чуждых  нам  знаков  или  слушать  незнакомые  нам  слова  без  того,  чтобы  не  видоизменять  их  с  целью  сделать  понятными  и  связать  с  чем-либо  знакомым  для  нас. 
Но  при  глубоком  анализе  сновидения  всегда  наталкиваешься  на  мысли,  которые  не  только  чужды,  но  и  неприятны.  И  эти  мысли  действительно  содержались  в  душевной  жизни  и  обладали  известной  психической  интенсивностью,  но  находились  в  своеобразном  психологическом  состоянии,  в  силу  которого  не  могли  сделаться  сознательными.  Фрейд  называет  это  особенное  состояние  вытеснением,  то  есть  неспособностью  этих  мыслей  достигнуть  сферы  сознания.  А  отсюда  Фрейд  заключает,  что  сновидение  должно  быть  неясным  для  того,  чтобы  не  выдать  запретных  мыслей, то  есть  искажение  сновидения  имеет  своей  целью  замаскировать  что-нибудь.
 Фрейд  отмечает  так  же  существенные  условия  возникновения  таких  процессов  как  сновидение, но  к  этим  обязательным  условиям  не  относятся  ни  состояние  сна,  ни  болезнь;  целый  ряд  явлений  повседневной  жизни  здоровых  людей – забывчивость,  обмолвки,  промахи  и  известный  ряд  заблуждений – обязан  своим  возникновением  такому  же  психическому  механизму,  как  и  сновидение.
Главные  результаты.
Относительно  понятных  и  осмысленных  сновидений  мы  узнали,  что  они  являются  незамаскированными  исполнениями  желаний,  то  есть  что  ситуация  сновидения  представляет  исполненным  какое-нибудь  вполне  засуживающие  внимания  желание,  знакомое  сознанию  и  оставшееся  невыполненным  наяву.  В  неясных  и  спутанных  сновидениях  анализ  обнаруживает  нечто  вполне  аналогичное:  ситуация  сновидения  опять  изображает  исполненным  какое-нибудь  желание,  выплывающее  всегда  из  скрытых  мыслей;  но  представлено  оно  в  неузнаваемом  виде,  так,  что  только  анализ  в  состоянии  вскрыть  его.  При  этом  желание  либо  само  вытеснено  и  чуждо  сознанию,  либо  самым  тесным  образом  связано  с  вытесненными  мыслями  и  выражается  ими.  Итак  формула  этих  сновидений  такова:  они  суть  замаскированные  исполнения  вытесненных  желаний.  Любопытно  отметить  по  этому  поводу  справедливость  народного  воззрения,  рассматривающего  сновидение  как  предсказание  будущего.  В  действительности  в  сновидении  проявляется  не  то  будущее,  которое  наступит,  а  то,  наступление  которого  мы  желали  бы;  народный  дух  и  здесь  поступает  так,  как  он  привык  поступать  в  других  случаях:  он  верит  в  то,  чего  желает.   
С  точки  зрения  исполнения  желаний  сновидения  бывают  трёх  родов:
Сновидения,  представляющие  невытесненное  желание  в  незамаскированном  виде – таковы  сновидения  инфантильного  типа,  реже  встречающиеся  у  взрослых.
Сновидения,  выражающие   вытесненные  желания  в  замаскированном  виде – таково,  пожалуй,  огромное  большинство  всех  наших  сновидений,  для  понимания  которых  необходим  анализ.
Сновидения,  выражающие   вытесненные  желания,  но  без  или  с  недостаточной  маскировкой  их.  Эти  сновидения  постоянно  сопровождаются  страхом,  прерывающим  сон;  страх  выступает  здесь  вместо  искажения  сновидения.
По  мнению  Фрейда,  в  душевном  аппарате  человека  имеются  две  мыслеобразующие  инстанции,  из  которых  вторая  обладает  тем  преимуществом,  что  её  продукты  находят  доступ  в  сферу  сознания  открытым;  деятельность  же  первой  инстанции  бессознательна  и  достигает  сознания  только  через  посредство  второй.  На  границе  обеих  инстанций,  на  месте  перехода  от  первой  ко  второй,  находится  цензура,  которая  пропускает  лишь  угодное  ей,  а  остальное  задерживает.  И  вот  то,  что  отклонено  цензурой,  находится  в  состоянии  вытеснения.  При  известных  условиях,  одним  из  которых  является  сновидение,  соотношение  сил  между  обеими  инстанциями  изменяется  таким  образом,  что  вытесненное  уже  не  может  быть  вполне  задержано.  Во  сне  это  происходит  как  бы  вследствие  ослабления  цензуры,  в  силу  которого  вытесненное  приобретает  возможность  проложить себе  дорогу  в  сферу  сознания.  Но  так  как  цензура  при  этом  никогда  не  упраздняется,  а  лишь  ослабляется,  то  она  довольствуется  такими  изменениями  сновидения,  которые  смягчают  неприятные  ей  обстоятельства;  то,  что  в  таком случае  становится  осознаваемым,  есть  компромисс  между  намерениями  одной  инстанции  и  требованиями  другой.  Учитывая  предположение  о  второй  психической  инстанции,  можно  утверждать:  неприятное  сновидение  действительно  содержит  нечто,  что  неприятно  для  второй  инстанции,  но  что  в  то  же  время  осуществляет  желание  первой  инстанции.  Неприятные  сновидения  постольку  означают  осуществление  желания,  поскольку  каждое  сновидение  исходит  из  первой  инстанции,  вторая  же  действует  лишь  тормозящим  образом.   
  Вытеснение,  ослабление  цензуры,  образование  компромисса – такова  основная  схема  возникновения  как  сновидения,  так  и  всяких  психопатических  представлений;  при  образовании  компромисса  как  в  том,  так  и  в  другом  случае  наблюдаются  явления  сгущения  и  смещения  и  возникают  поверхностные  ассоциации.
Истолковав  сновидение  как  образное  представление  исполнения  желания  и  объяснив  неясность  его  цензурными  изменениями  в  вытесненном  материале,  нам  уже  не  трудно  сделать  вывод  о  функции  сновидения.  В  противоположность  обычным  разговорам  о  том,  что  сновидения  мешают  спать,  мы  должны  считать  сновидения  хранителем  сна. 
Ещё  один  гениальный  врач,  «который  имеет  дело  с  болезнями  человека  и  его  времени  и  изыскивает  средства,  соответствующие  природе  недуга»,  как  писал  он  о  себе,  ученик,  сумевший  стать  равноправным  партнёром,  своего  учителя – это  Карл  Густав  Юнг  (1875 – 1961 гг.).   
В  своей  работе  «Значение,  функции  и  анализ  снов»,  Юнг рассказывает,  что  существуют  некоторые  события,  которые  мы  не  отмечаем  в  сознании;  они  остаются  так  сказать  за  порогом  сознания.  Эти  события  имели  место,  но  были  восприняты  подпорогово,  без  участия  нашего  сознания.  Мы  можем  узнать  о  таких  событиях  только  интуитивно  или  в  процессе  глубокого  размышления,  которое  ведёт  к  последующему  сознанию  того,  что  они  должны  были  произойти;  и  хотя  первоначально  мы  игнорировали  их  эмоциональное  или  жизненное  значение,  оно  всё  же  проступило  из  бессознательного  в  виде  послемысли.  Подобные  события  могут  проявиться,  например,  в  форме  снов.  Как  правило  бессознательный  аспект  любого  явления  открывается  нам  во  снах,  в  которых  он  возникает  не  как  рациональная  мысль,  а  в  виде  символического  образа. 
Общим  положением  в  работе  Фрейда  было  то,  что  сны  не  являются  делом  случая,  а  связаны  с  сознательными  проблемами  и  мыслями.  Фрейд  придавал  особое  значение  снам  как  отправной  точке  процесса  «свободных  ассоциаций».  Юнг  же  пишет,  что  спустя  время  «он  стал  чувствовать,  что  использование  богатых  фантазий,  которые  бессознательное  продуцировало  во  время  сна,  было  неадекватным  и  порой  вводящим  в  заблуждение».
И  постепенно  Юнг  оставил  ассоциативный  путь,  который,  как  он  полагал,  уводит  от  самих  содержаний  сна.  Юнг  предпочёл  сконцентрироваться  на  ассоциациях  непосредственно  с  самого  сна,  полагая,  что  последний  выражает  нечто  специфическое,  что  пытается  выразить  бессознательное.
Для  него  (Юнга)  сновидение – это  скрытое  отражение  психики,  смысл  которого  раскрывается  эмпирически.  По  опыту  он  знает,  что  если  долго  и  глубоко  медитировать  над  сновидением,  то  есть  носиться  с  ним  и  напряжённо  думать  о  нём,  то  из  этого  почти  всегда  что-нибудь  получится.  Со  ссылкой  на  Талмуд,  авторы  которого  как  люди  древности  обладали  необыкновенно  большим  опытом  в  области  сновидений,  Юнг  противопоставляет  тезису  Фрейда  антитезис:  Я  воспринимаю  сновидение  как  то,  чем  оно  является.  Ввиду  сложного  и  комплексного  характера  материала,  он  не  решается  приписывать  бессознательному  тенденцию  к  введению  в  заблуждение. 
Изменение  отношения  Юнга  к  снам  повлекло  изменение  самого  метода;  новый  метод  принимал  во  внимание  всё  широкое  разнообразие  области  сновидений,  и  при  этом  исключал  все  малозначительные  идеи  и  ассоциации.
Рассуждая  Юнг  пришёл  к  выводу,  что  в  интерпретации  сна  должен  принимать  участие  лишь  тот  материал,  который  составляет  ясную  и  видимую  его  часть.  Сон  имеет  собственные  границы,  его  специфическая  форма  говорит  нам,  что  относится  ко  сну,  а  что  уводит  от  него.  В  то  время,  как  «свободная  ассоциация»  уводит  от  материала  по  некой  зигзагообразной  линии,  метод,  разработанный  Юнгом,  больше  похож  на  «кружение,  центом  которого  является  картина  сна».  Он  пишет:  «Я  всё  время  вращаюсь  вокруг  картины  сна  и  отвергаю  любую  попытку  видевшего  сон  уйти  от  него.  Снова  и  снова  в  своей  профессиональной  работе  я  вынужден  повторять  «Вернёмся  к  нашему  сну.  Опишите,  что  вам  снилось?»».
Юнг  выделяет  два  основных  положения,  которые  необходимо  учитывать  при  работе  со  снами:
Сон  следует  рассматривать  как  факт,  относительно  которого  нельзя  делать  никаких  предварительных  утверждений,  кроме  того,  что  сон  имеет  некоторый  смысл.
Сон  есть  специфическое  выражение  бессознательного.
В  рамках  разграничения  в  психике  различаются  две  сферы:  прежде  всего,  та  сфера,  в  которой  человек  обладает  полным  «присутствием  духа»,  сфера,  в  которой  однако,  возможна  и  неустойчивость  сознания.  Наряду  с  этим  существует  область,  являющаяся  обычно недоступной  для  сознания – «бессознательное».  Юнг  объясняет:  Бессознательное – это  не  просто  неизвестное,  но  скорее,  с  одной  стороны,  неизвестное  психическое,  то  есть  то,  о  чём  мы  предполагаем,  что  оно,  если  бы  получило  доступ  в  сознание,  ни  в  чём  не  отличалось  от  известных  психических  содержаний.  С  другой  стороны,  мы  должны  отнести  к  нему  также  психойдную  систему  (имеется  в  виду  сфера,  «похожая  на  душевную»).  К  этому  определению  Юнг  добавляет:  Всё,  что  я  знаю,  однако  о  чём  не  думаю  в  данный  момент,  всё,  что  я  когда-то  осознавал,  но  теперь  забыл,  всё,  что  было  воспринято  моими  органами  чувств,  но  не  зафиксировалось  в  моём  сознании,  всё,  что  я  чувствую,  думаю,  вспоминаю,  хочу  и  делаю  непреднамеренно  и  невнимательно,  то  есть  бессознательно,  всё  предстоящее,  что  подготавливается  во  мне  и  лишь  позже  достигает  сознания,  всё  это  является  содержанием  бессознательного.
Посмотрим  теперь  более  внимательно  на  те  пути,  которыми  связаны  в  мозгу  сознательное  и  бессознательное.  Возьмём  общеизвестный  пример,  который  приводит  Юнг:  внезапно  вы  обнаруживаете,  что  не  можете  вспомнить  нечто,  что  только  что  хотели  сказать,  хотя  перед  тем  ваша  мысль  была  совершенно  ясна  и  определённа.  Вы  объясняете  это  тем,  что  не  можете  вспомнить,  фактически  же  мысль  стала  бессознательной  или  даже  отделилась  от  сознания. 
Таким  образом,  отмечает  Юнг,  наше  подсознание  бывает  занято  множеством  временно  угасших  образов,  впечатлений,  мыслей,  которые  продолжают  влиять  на  наше  сознательное  мышление,  хотя  и  являются  потерянными.  Отвлёкшийся  или  рассеянный  человек  пересекает  комнату,  чтобы  что-то  взять.  На  полпути  он  останавливается  в  смущении – он  забыл,  за  чем  шёл.  Он  механически  как  лунатик,  перебирает  вещи  на  столе – хотя  первоначальное  намерение  забыто,  оно  подсознательно  движет  им.  Наконец  он  вспоминает,  что  хотел.  Подсознание  подсказало  ему.
Однако,  как  осознанное  может  исчезать  в  подсознании,  так  и  новое  содержание,  никогда  не  находившееся  ранее  в  сознании,  может  появляться  из  подсознания.  Можно  почувствовать,  что  в  сознании  вот-вот  появится  нечто – тогда  мы  говорим:  «идея  витает  в  воздухе»  или  «у  меня  нехорошее  предчувствие».  Открытие  того,  что  подсознание – не  просто  обиталище  прошедшего,  но  и  вместилище  будущих  психологических  явлений  и  идей,  находящихся  в  зачаточном  состоянии,  привело  Юнга  к  новому  взгляду  на  психологию.  По  этому  вопросу  было  сломано  много  копий,  высказывались  самые  противоречивые  суждения,  но  факт  остаётся  фактом:  кроме  воспоминаний  из  далёкого  прошлого,  из  подсознания  могут  появиться  совершенно  новые  мысли  и  творческие  идеи,  которые  ранее  никогда  не  посещали  сознание.      
Обсуждение  некоторых  подробностей  происхождения  снов  диктовалось  тем,  что  эта  почва,  из  которой  произрастает  большинство  символов.  К  сожалению,  они  трудны  для  понимания.  Образы,  кажущиеся  противоречивыми,  толпящимися  в  спящем  мозгу,  утраченное  чувство  нормального  времени,  даже  самые  обычные  вещи  во  сне  могут  принимать  загадочный  и  угрожающий  вид.
Может  показаться  странным,  что  бессознательное  располагает  свой  материал  столь  отлично  от  принятых  норм,  которые  мы,  бодрствуя, накладываем  на  наши  мысли.  Каждый,  кто  помедлит  минутку,  чтобы  вспомнить  сон,  признает  эту  разницу  главной  причиной,  по  которой  сны  считаются  такими  трудными  для  понимания.  Они  не  имеют  смысла  в  терминах  состояния  бодрствования,  и  потому  мы  склонны  или  принимать  их  во  внимание.
Юнг  в  отличие  от  Фрейда  исключает  возможность  преднамеренной  маскировки  со  стороны  сна.  Юнг  говорит,  что  всё  дело  в  нашем  малом  умении  понимать  эмоционально  заряженный,  образный  язык.  Повседневность  требует  от  нас  точности  и  чёткости  в  формулировании  слов  и  мыслей,  и  мы  научились  обходиться  без  фантазии  с  её  приукрашиванием  действительности,  утратив  тем  самым  качество  восприятия,  присущее  нашим  первобытным  предкам.  Почти  поголовно  мы  перепоручили  подсознанию  все  необыкновенные  психические  ассоциации,  порождаемые  вещами  и  идеями.
Оказывается,  что  многие  сны  являют  образы  и  ассоциации,  аналогичные  первобытным  идеям,  мифам  и  ритуалам.  Фрейд  назвал  такие  образы,  встречающиеся  в  сновидениях,  «останками  древности».  По  Фрейду,  получается,  что  это  элементы  психики,  веками  сохраняющиеся  в  человеческом  разуме.
Последующие  исследования  привели  Юнга  к  мысли,  что  описанный  подход  лишён  оснований  и  должен  быть  отвергнут.  Он  обнаружил,  что  ассоциации  и  образы  такого  рода  составляют  неотъемлемую  часть  подсознания  и  присутствуют  в  сновидениях  любого  человека,  будь  он  образован  и  безграмотен,  умён  или  глуп.  Они  образуют  мост  между  присущими  нам  сознательными  способами  выражения  мыслей  и  более  примитивными,  но  более  яркими  и  образными,  формами  самовыражения.  Эта  промежуточная  форма  воздействует  непосредственно  на  чувства  и  эмоции.  «Исторические»  ассоциации  связуют  таким  образом  рациональный  мир  сознательного  и  первобытный  мир  инстинктивного.
Общая  функция  сновидений  заключается  в  восстановлении  нашего  душевного  равновесия.  Нам  снится  именно  то,  что  требуется  для  тонкой  регулировки  психического  баланса.  Юнг  называет  это  вспомогательной  или  компенсаторной  функцией  сновидений  в  психической  самонастройке.  Теперь  понятно,  почему  людям,  мыслящим  нереально,  имеющим  завышенное  самомнение  или  планирующим  грандиозные  прожекты  без  опоры  на  реальные  возможности,  снятся  полёты  и  падения.  Такие  сны  компенсируют  ущербность  их  личности,  предупреждая  в  то  же  время  об  опасности  следования  такой  практике.  Если  предупреждения  сна  не  принять  во  внимание,  может  произойти  реальный  нечастный  случай:  падение  с  лестницы,  например,  или  авария  на  дороге.
Таким  образом  сны  могут  иногда  предвосхищать  определённые  ситуации  задолго  до  того,  как  они  произойдут.  Это  не  обязательно  чудо  или  некая  форма  предзнания.  Многие  кризисы  в  нашей  жизни  имели  долгую  неосознанную  предысторию.  Мы  приближаемся  к  ним  шаг  за  шагом,  не  ведая  о  накапливающихся  опасностях.  Однако  то,  что  мы  упускаем  из  виду,  часто  воспринимается  подсознанием,  которое  может  передать  информацию  посредством  сновидений.
Сны  неоднократно  могут  предупреждать  нас  подобным  образом,  хотя  почти  также  случается,  что  они  этого  не  делают.  Юнг  говорит,  что  ко  снам  непозволительно  относиться  легковесно,  «ведь  они – порождение  духа,  который  ближе  не  к  человеку,  а  к  природе,  её  дуновению;  это  дух  прекрасного,  благородного,  но  и  жестокого  божества».
Для  стабильного  функционирования  разума  и  психологического  здоровья  необходимо,  чтобы  подсознание  и  сознание  были  неразрывно  связаны  между  собой  и  действовали  скоординированно.  Если  связь  рвётся  или  «диссоциируется»,  происходит  психологическое  расстройство.  В  этом  плане  символика  сновидений  играет  роль  курьера,  передающего  послания  от  инстинктивных  к  рациональным  частям  разума.  Расшифровка  этих  символов  обогащает  оскудевшие  возможности  сознания,  оно  учится  вновь  понимать  забытый  язык  инстинктов.
Символика  сновидений  играет  роль  курьера,  передающего  послания  от  инстинктивных  к  рациональным  частям  разума.  Расшифровка  этих  символов  обогащает  оскудевшие  возможности  сознания,  оно  учится  вновь  понимать  забытый  язык  инстинктов.
Даже  цивилизованный  человек  иногда  может  обратить  внимание  на  то,  что  сон  (даже  не  оставшийся  в  памяти)  может  повлиять  на  его  настроение  в  лучшую  или  в  худшую  сторону.  Его  содержание  было  «воспринято»,  хотя  и  подсознательно.  Так  обычно  и  происходит.  Только  в  редких  случаях,  когда  сон  особенно  выразителен  или  регулярно  повторяется,  мы  приходим  к  мнению,  что  неплохо  бы  его  истолковать.
Здесь  Юнг  предупреждает  читателя  об  опасности  легкомысленного  или  некомпетентного  анализа  сновидений.  Он  говорит,  что  состояние  ума  некоторых  людей  настолько  разбалансировано,  что  интерпретация  их  снов  может  быть  чрезвычайно  рискованным  делом.
Юнг  также  обращает  наше  внимание  на  то,  что  верить  сонникам  крайне  неразумно.  «Ни  один  встречающийся  во  сне  символ  нельзя  отделять  от  личности  его  увидевшего,  поэтому  ни  один  сон  не  может  быть  истолкован  прямо  и  однозначно,  как  это  делает  энциклопедический  словарь,  разъясняя  понятие  за  понятием.  У  каждого  человека  столь  индивидуален  метод  компенсирующего  и  дополняющего  воздействия  подсознания  на  сознание,  что  нельзя  быть  уверенным  в  том,  что  сны  и  их  символика  вообще  поддаются  классификации».
  В  начале  своей  работы  Юнг  отметил  разницу  между  знаком  и  символом.  Знак  всегда  меньше,  нежели  понятие,  которое  он  представляет,  в  то  время  как  символ  всегда  больше,  чем  его  непосредственный  очевидный  смысл.  Символы  к  тому  же  имеют  естественное  и  спонтанное  происхождение.  Во  снах  символы  также  возникают  спонтанно,  поскольку  сны  случаются,  а  не  изобретаются;  следовательно,  они  являются  главным  источником  нашего  знания  о  символизме.
Существует  много  символов,  являющихся  по  своей  природе  и  происхождению  не  индивидуальными,  а  коллективными.  Главным  образом  это  религиозные  образы.  Верующий  полагает,  что  они  божественного  происхождения,  что  они  даны  человеку   в  откровении.  Атеист  или  скептик  заявит,  что  они  попросту  изобретены,  придуманы,  но  оба  окажутся  не  правы.  Фактически  же  эти  образы  суть  «коллективные  представления»,  идущие  из  первобытных  снов  и  творческих  фантазий. 
Очень  важным,  возможно  решающим,  вкладом  Юнга  в  науку,  связанным  с  тех  пор  с  его  именем,  является  открытие  коллективного  бессознательного.  Хотя  уже  Зигмунд  Фрейд  признавал  существование  архаико-мифологического  мышления,  неоспоримая  заслуга  открытия  этой  области  психики,  которая  не  ограничивается  индивидуумом,  но,  несомненно,  имеет  «коллективные»  черты,  принадлежит  Юнгу.  Как  первооткрыватель  «коллективного  бессознательного»  Юнг  значительно  опередил  Фрейда.
Относительно  поверхностный  слой  подсознания,  несомненно,  является  личностным.  Мы  называем  его  личным  бессознательным.  Однако  под  ним  находится  более  глубинный  слой,  который  не  основывается  на  личном  опыте,  а  является  врождённым.  Этот  более  глубокий  слой  представляет  собой  так  называемое  коллективное  бессознательное.  Юнг  выбрал  это  выражение  для  указания  на  всеобщую  природу  этого  психического  слоя.  Мы  имеем  дело  с  неосознаваемой  связью  психики  с  богатой  сокровищницей  образов  и  символов,  через  которые  индивидуум  подключатся  к  общечеловеческому. 
Чтобы  обозначить  сохраняющееся  в  психике  коллективное  бессознательное  по  его  основной  характерной  форме,  Юнг  выбрал  понятие  «архетип».  ОН  даёт  ему  следующее  определение:  Архетип  в  значительной  мере  представляет  собой  бессознательное  содержание,  которое  изменяется  через  осознание  и  восприятие – и  именно  в  духе  того  индивидуального  сознания,  в  котором  оно  проявляется.
Это  обстоятельство  имеет  прямое  отношение  к  толкованию  снов.  Если  человек  считает  сон  символическим,  то  очевидно  он  будет  интерпретировать  его  иначе,  чем  тот,  кто  верит,  что  энергия  мысли  или  эмоции  известна  заранее  и  лишь  «переодета»  сном.  В  таком  случае  толкование  сна  почти  не  имеет  смысла,  поскольку  вы  обнаруживаете  то,  что  заранее  было  известно.
Однако,  насколько  можно  судить  по  сновидениям,  подсознание  мыслит  инстинктивно.  Это  важная  особенность.  Логический  анализ  является  прерогативой  сознания – мы  делаем  наш  выбор,  исходя  из  здравого  смысла  и  имеющихся  знаний.  Действия  же  подсознания,  направляются  главным  образом  инстинктивными  импульсами,  представленными  соответствующими  образными  мыслями,  то  есть  архетипами.  Если  попросить  врача  описать  ход  болезни,  он  применит  рациональные  понятия,  такие  как  «инфекция»  или  «озноб».  Сон  более  поэтичен.  Он  представит  страдающее  от  болезни  тело  как  дом,  а  высокую  температуру – как  огонь,  его  пожирающий.
Энергетику  архетипов  можно  почувствовать  по  особому  очарованию,  сопровождающему  их  появление.  Они  как  будто  завораживают.  Эта  особенность  характерна  и  для  личных  комплексов,  только  последние  проявляются  в  истории  индивида,  а  общественные  комплексы  архетипического  характера – в  истории  человечества.   Личные  комплексы  могут  породить  лишь  пагубное  пристрастие  к  чему-либо,  архетипы  дают  жизнь  мифам,  религиям  и  философским  концепциям,  воздействующим  на  целые  народы  и  разделяющим  исторические  эпохи.
Главное  в  анализе  снов.
Сам  анализ  не  столько  техника,  которую  можно  выучить,  а  за  тем  применять  согласно  правилам,  сколько  диалектический  многосоставной  обмен  между  двумя  личностями.  Если  его  проводить  механически,  то индивидуальная  личность  теряется  и  терапевтическая  проблема  сводится  к  простому  вопросу:  Чья  воля  будет  доминировать – пациента  или  аналитика?  По  этим  же  причинам  Юнг  прекратил  практику  гипноза,  поскольку  не  хотел  навязывать  свою  волю  другим. 
Он  отмечает,  что  изложить  общие  правила  толкования  сновидений  невозможно.  Предположив  ранее,  что  основной  функцией  снов  является  компенсация  недостатков  или  искажений  в  сознании,  Юнг  имел  в  виду,  что  такой  подход  весьма  и  весьма  перспективен  для  раскрытия  природы  сновидений. 
Юнг  пишет,  что  сновидения  вовсе  не  охраняют  крепкий  сон  от  «недопустимых  желаний»,  как  назвал  их  Фрейд.  То,  что  он  назвал  «маской»,  в  действительности – форма,  которую  любые  импульсы  естественным  путём  принимают  в  подсознание.  Таким  образом,  сон  не  может  породить  сформулированную  мысль.  Как  только  он  попытается  это  сделать,  он  перестанет  быть  сновидением,  ибо  он  пересечёт  порог  осознания. 
Следует  понимать,  что  символы  сновидений  большей  частью  являются  не  контролируемыми  сознанием  проявлениями  психики.  Как  растение  порождает  соцветия,  так  психика  порождает  символы.  Любой  сон  подтверждает  это.
Таким  образом,  через  сны  (а  также  озарения,  всевозможные  импульсы  и  другие  спонтанные  явления)  силы  инстинктивного  воздействуют  на  деятельность  сознания.  Будет  ли  эффект  такого  воздействия  позитивным  или  негативным,  зависит  от  сиюминутного  состояния  подсознания.
Главное – понять  язык  индивидуальности  человека  и  вместе  с  его  подсознанием  на  ощупь  пробираться  к  свету.  Это  особенно  верно  для  толкования  символов.
Юнг  пишет,  что  не  согласен  с  идеей,  что  «сон  не  может  иметь  другого  смысла,  чем  тот,  что  очевидно  лежит  на  поверхности».  Это  несогласие  и  побудило  Юнга  изучать  не  только  одержание,  но  и  форму  сновидений.  Он  задался  вопросом:  «а  почему  собственно  они  (сны)  должны  иметь  смысл,  отличный  от  их  содержания?  разве  в  природе  встречается  что-либо  подобное?  Ведь  сон – это  явление  природное  и  не  может  означать  то,  чем  не  является».  Вся  эта  путаница  возникает  из-за  символичности  содержания  сновидений,  придающей  им  многозначительность.  Символы  направляют  нас  в  непривычном  для  сознания  направлении,  будучи  связаны  либо  с  бессознательным,  либо  с  не  полностью  осознаваемым.
Толкование  сновидений  с  их  символикой  требует  вдумчивого  подхода.  Оно  никоим  образом  не  может  быть  механическим  следованием  однажды  вызубренному  канону.  Когда  мы  пытаемся  понять  символ,  мы  сталкиваемся  не  только  с  ним  самим,  но  и  с  неповторимостью  личности,  его  породившей.  Это  диктует  необходимость  определения  уровня  знаний  и  культуры,  имеющихся  у  пациента.  «При  этом  зачастую  приходится  восполнять  пробелы  в  собственном  образовании», -  говорит  Юнг.   «Поэтому  я  взял  за  правило  рассматривать  каждый  случай  как  бы  с  чистого  листа,  не  позволяя  аналогиям  с  похожими  случаями  в  теории  или  практике  формировать  предвзятое  суждение  о  ситуации».
Следующий  психолог,  который  посвятил  часть  своей  работы  снам  и  их  толкованию – австриец  Альфред  Адлер  (1870 – 1937 гг.).
Адлер  утверждает,  что  цель  толкования  сновидений  состоит  в  том,  «чтобы  показать  больному  его  подготовительную  работу  и  упражнения,  которые  обычно  разоблачают  его  как  аранжировщика  своего  недуга,  продемонстрировать  ему,  как  он,  опираясь  на  иносказательные  символы  и  тенденциозно  подобранные  эпизоды,  пытается  подойти  к  имеющимся  у  него  проблемам  с  той  стороны,  которая  позволяет  ему  осуществлять  своё  индивидуальное  желание,  заранее  уже  предопределённое  его  целью  фиктивного  превосходства». 
Автор  отнюдь  не  считает  сновидение  пророческим  откровением,  способным  раскрыть  будущее  или  неведомое.  Углублённое  изучение  сновидений  скорее  говорит  о  том,  что  в  осуществлении  сновидения,  равно  как  и  всякого  другого  явления  душевной  жизни,  задействованы  психические  силы  индивида.
Хотя  мы  и  отрицаем,  что  можем  заглянуть  в  будущее,  пишет  Адлер,  весь  наш  образ  жизни  выдаёт  желание  с  уверенностью  предсказывать  будущие  события,  предугадывать  их.  Мы  постоянно  ведём  себя  так,  как  если  бы  заранее  уже  знали  будущее,  хотя  и  понимаем,  что  знать  ничего  не  можем. 
Следовательно,  наше  мнимое  знание  будущего  должно  находится  в  бессознательном,  должно  быть  недоступно  пониманию  и  сознательной  критике.
То,  что  сознательное  мышление  играет  в  сновидениях  второстепенную  роль,  отмечает  Адлер,  доказательств  не  требует.  Большей  частью  молчат  также  и  отдыхающие  в  это  время  органы  чувств,  способные  критически  оценить  ситуацию.  Что  невероятного  в  том,  что  теперь  ожидания,  желания,  опасения,  которые  из  ядра  личности  распространяются  на  актуальную  ситуацию  спящего,  проявляются  во  сне  менее  завуалированно? 
Выпадение  во  сне  коррекционной  функции  психики  проявляется  во  многих  направлениях:
в  смещении   поля  зрения   в  бескрайнюю  фантазию;
в  беспрепятственном  выдвижении  на  передний  план  цели.
Последнее – в  противоположность  бодрствованию – неизбежно  ведёт  к  усилению  и  акцентированию  желаний,  к  аналогичным  по  содержанию,  таким  же  обманчивым,  но  более  заострённым  выражениям  и  преувеличениям,  которые,  однако,  могут  ограничиваться  и  сдерживаться  вследствие  стремления  спящего  к  предосторожностям.  Вчувствование  в  реальную  ситуацию  может  вызвать  «рационализацию»  (Ницше)  конечной  цели  и  её  «логическую  интерпретацию».
Тем  не  менее  предвосхищающая,  предвидящая  функция  сновидений,  направляющая  действия  индивида  свидетельствует  о  подготовительной  работе  спящего  в  связи  с  его  актуальным  затруднением,  которая  соответствует  линии  жизни  индивида  и  всегда  имеет  своей  целью  самозащиту.
Адлер  отмечает  двоякого  рода  попытки  предвосхищения  во  сне,  решения  проблемы,  подготовки  того,  к  чему  стремится  сновидец  в  определённой  ситуации.  И  он  пытается  осуществить  это  теми  способами,  которые  соответствуют  его  личности,  его  сущности  и  характеру.  Сновидение  может  представить  свершившейся  одну  из  ожидаемых  в  будущем  ситуаций,  чтобы  в  бодрствующем  состоянии  тайно  или  явно  произвести  затем  её  аранжировку.  Таким  образом,  сновидение,  подобно  характеру,  чувствам,  аффекту,  нервному  симптому,  аранжируется  конечной  целью  сновидящего,  отмечает  Адлер.
Как же  можно  объяснить,  что  сновидение  пытается  воздействовать  на  последующие  поступки  в  будущем,  если  большинство  наших  снов  кажутся  непонятными  и  часто  ничего  не  значащими?  Адлер  пишет,  что  важность  этого  возражения  столь  очевидна,  что  большинство  авторов  искало  сущность  сновидений  в  этих  странных,  неупорядоченных,  непонятных  явлениях,  пыталось  их  объяснить  или  же,  указывая  на  непостижимость  жизни  снов,  отрицало  их  значимость.  «Шернеру, а  из  новых  авторов  Фрейду  прежде  всего  принадлежит  заслуга  в  разгадывании  тайны  сновидений;  последний,  чтобы  подкрепить  свою  теорию  сновидений,  согласно  которой  сон  представляет  собой,  так  сказать,  погружение  в  детские,  оставшиеся  неосуществлёнными  сексуальные  желания  или – в  более  поздних  работах – желание  смерти,  искал  в  этих  непонятных  явлениях  тенденциозные  искажения,   предполагая,  что  спящий,  не  сдерживаемый  во  сне  ограничениями  культуры,  стремится  всё-таки  удовлетворять  в  фантазии  свои  запретные  желания.  Эта  точка  зрения  оказалась  в  настоящее  время  столь  же  несостоятельной,  как  и  теория  сексуальной  обусловленности  нервных  болезней  или  нашей  культурной  жизни  в  целом».
Кажущаяся  непонятность  сновидений  объясняется  прежде  всего  тем  обстоятельством,  что  сновидение  не  является  средством  овладения  будущей  ситуацией,  оно  представляет  собой  просто  сопутствующее  явление,  отражение  сил,  след  и  доказательство  того,  что  тело  и  дух  предприняли  попытку  предугадать,  заранее  предвосхитить  ситуацию,  чтобы  личность  спящего  смогла  справиться  с  предстоящим  затруднительным  положением.
Если  разложить  кажущееся  непонятным  сновидение  на  его  составные  части  и  показать  сновидцу,  что  означает  для  него  каждая  отдельная  часть,  то  при  некотором  старании  и  проницательности  возникнет  ощущение,  что  за  сновидением  скрываются  силы,  устремлённые  в  одном  направлении.  Это  направление  проявляется  и  в  остальной  жизни  человека  и  определяется  его  личностным  идеалом,  теми  проблемами  и  затруднениями, которые  были  для  него  особо  чувствительны.  В  результате  такого  рассмотрения,  которое,  пожалуй,  можно  назвать  художественным,  выявляется  жизненная  линия  человека  или  часть  её,  мы  начинаем  видеть  его  бессознательный  жизненный  план,  в  соответствии  с  которым  он  стремится  справиться  с  адаптацией  к  жизни  и  своей  неуверенностью.
С  помощью  средств  личного  опыта  и  использования  обманчивого  символа  в  сновидении  отображаются  все  переходные  моменты  предвосхищения,  соответствующие  заранее  поставленной  цели,  сообразной  жизненному  стилю  индивида.
Это  приводит  нас  к  дальнейшему  пониманию  по  началу  малопонятных  частностей  в  построении  сновидений.  Сновидение  редко даёт  такие  картины,  в  которых  бы  всплывали  последние  события,  образы  настоящего – это  опять-таки  обусловлено  особым  характером  сновидца.  Простота  сцен  сновидения – по  сравнению  с  запутанными  жизненными  ситуациями – полностью  соответствует  попыткам  сновидца,  устранив  сбивающее с  толку  многообразие  различных  сил,  действующих  а  определённой  ситуации,  найти  в  ней  выход,  следуя  своей  руководящей  линии  по  аналогии с  наиболее  простыми  отношениями.    
Непонятность  сновидения  связана  с  той  проблемой,  что  для  защиты  от  определённых  действий  используется  скрытое  в  бессознательном  представление  о  будущем.  Внутренняя  потребность,  являющаяся  причиной  того,  что  душевный  материал  остаётся  в  бессознательном,  столь  сильно  давит  на  мысли,  образы,  слуховые  и  зрительные  восприятия  во  сне,  что  они,  чтобы  не  подвергать  опасности  целостность  личности,  тоже  остаются  в  бессознательном,  или  лучше  сказать – непонятными.  То,  к  чему  индивид,  в  сущности,  стремится  в  силу  своего  бессознательного  личностного  идеала, - это  господство  над  своим  окружением.  Если  бы  он  понял  свои  сны,  говорит  Адлер,  его  честолюбивые  помыслы  и  поступки  должны  были  бы  отступить  перед  критикой  со  стороны  бодрствующего  мышления.  Но  так  как  действительное  его  стремление  направлено  к  господству,  сон  должен  быть  непонятным. 
В  заключение  своей  работы  Альфред  Адлер  отмечает,  что  сновидение  представляет  собой  немаловажное  для  поведения  душевное  явление,  что  оно  словно  в  зеркале,  способно  отразить  процессы  и  установки,  которые  нацелены  на  осуществление  в  дальнейшем  определённых  поступков.   


Почему люди видят сны?
Теперь читателю нетрудно понять, что такое сновидение. Это попытка ослабить напряжение Оно галлюцинацией осуществления какого-нибудь желания. Оно непрерывно стремится к удовлетворению и наяву, и во сне. В часы бодрствования его прямому выражению препятствует Сверх-Я с суровыми понятиями о правильном и неправильном и Я с оценкой последствий необдуманного удовлетворения наших импульсов. Во сне давление Я ослабевает, и Принцип Реальности, с помощью которого Я пытается управлять, утрачивает свою силу. Таким образом, содержание Оно отчасти выходит из-под контроля. Однако Сверх-Я мало ослабевает и во сне, и воздействие его проявляется, как только пытается выразиться Оно. Таким образом, даже во сне Оно вынуждено скрывать истинную природу своих стремлений, опасаясь оскорбить Сверх-Я. Поэтому стремления Оно осмеливаются показаться лишь в переодетом виде; сновидения редко бывают откровенны и представляют эти желания искаженно. Задача истолкователя снов – разгадать смысл переодевания и выяснить подлинную природу желаний Оно, стремившихся к выражению во сне.
Поскольку индивид спит, он не может двигаться и не способен действительно удовлетворить свои желания. Все, что он может сделать, это увидеть их удовлетворение в своем воображении, так как при этом Я, способное проверять действительность, не выполняет своих функций, то индивид верит в подлинность своих видений и они удовлетворяют его в этот момент так же, как если бы это было в действительности. Сексуальное сновидение может доставить спящему такое же удовлетворение, как половые сношения наяву. Когда Я бодрствует, оно предпочитает, чтобы удовлетворение было подлинным. Но когда Я спит, психика может довольствоваться и мнимым удовлетворением.
Чтобы лучше прояснить только что сказанное, остановимся на двух кажущихся исключениях. Во-первых, иногда человек во сне перемещается. При лунатизме мы иногда обнаруживаем, что хождение во сне связано со сновидениями индивида и напоминает попытку достигнуть путем хождения обычной цели этих сновидений. Это видно на примере карлика из страны Бршисс, заходившего во сне в родительскую спальню. В то время у него было желание разлучить своих родителей, и ночные прогулки были чем-то вроде попытки это исполнить. Во-вторых, иногда случается, что и бодрствующий индивид верит в собственные сновидения. Так бывает при некоторых психических болезнях. Мы уже приводили пример алкоголика, верившего в реальность своих страшных галлюцинаций, связанных с мортидо. Действие алкоголизма на психику включает, в частности, работу Я по проверке реальности, так что воображаемые картины и звуки кажутся подлинными; это и называется галлюцинациями.
Какова же роль (или назначение) сновидений? Сновидение служит для того, чтобы не дать спящему проснуться под действием позорных или страшных проявлений собственного Оно. Сновидение – хранитель сна.
Когда Я спит, подавление частично снимается и напряжения Оно выходят из-под контроля. Как мы знаем, Оно безжалостно и лишено всякой морали. Как повлияли бы на индивида эти напряжения, если бы он ощутил их полную силу? У него могло бы сразу же возникнуть желание проснуться и причинить окружающим смерть или половое насилие вне зависимости от того, насколько близки ему эти люди; в действительности как раз самые близкие могут оказаться его наиболее вероятными жертвами, поскольку они вызывают у него самые сильные чувства. Оно в его первичном существе не верит в моральные различия и не признает полумер, как это часто обнаруживается в уголовных преступлениях, когда рушится система подавления и совершаются страшные дела. Однако спящему незачем просыпаться и осуществлять свои желания, поскольку он может довольствоваться их воображаемым исполнением во сне. Его галлюцинации (то есть сны) для него реальны, и действие оказывается ненужным, поскольку он может получить удовольствие для своего Оно, не прерывая сна.
Но если бы истинные цели и объекты его Оно стали известны ему даже во сне, то его разбудила бы негодующая реакция его Сверх-Я. Искажения в сновидениях обманывают Сверх-Я таким образом, чтобы оно не имело повода возмутиться, так что сон может продолжаться. И здесь положение дел проясняется, если разобрать кажущееся исключение. Когда напряжения столь сильны, что угрожают вырваться в откровенном виде, вопреки Сверх-Я и той небольшой доле подавления, какая еще остается во сне, то Я наполовину пробуждается, и начинается страшная борьба, чтобы не допустить открытого проявления Оно и избежать следующей за ним ярости Сверх-Я. Если Я не может победить в этой борьбе, находясь в спящем состоянии, то раздается сигнал тревоги и спящий просыпается с сердцебиением, взмокший от пота, в панике от того, что ему едва удалось избежать знакомства с силой и безжалостностью напряжений собственного Оно. Ночной кошмар – это сновидение, потерпевшее неудачу в попытке сохранить сон. Если индивид ощущает или знает по опыту, насколько опасно для него ослабить во сне свою систему подавления, он предпочитает пролежать всю ночь без сна, не рискуя познакомиться со своими подсознательными желаниями. Бессонница часто происходит именно от такого страха уснуть. Иногда этот страх сознателен, но обычно он подсознателен, и в этом случае подверженный ему человек, не подозревая истинной причины своего бдения, подыскивает всевозможные оправдания, например усталость, шум и т. д., что обычно устраивает его самого и семью.
Сновидения служат не только для того, чтобы не дать спящему проснуться от напряжений собственного Оно; они охраняют сон также и от внешних стимулов. Знакомый пример – человек, просыпающий неприятный сигнал своего будильника. Если бы его спящее Я правильно истолковало этот звук, он должен был бы проснуться, вылезти из своей уютной кровати, поставить ноги на холодный пол и пойти на работу в темный и зябкий рассветный час. "Отведя в сновидение" звук будильника, он обманывает свое Сверх-Я и Я, чтобы они дали ему поспать и тем самым помогли избежать этого неприятного переживания. При этом Оно, всегда готовое ухватиться за любую возможность удовлетворения, использует звук будильника, чтобы облегчить некоторые из своих напряжений. В этом случае, например, Оно может перенести спящего в счастливые дни его детства, когда ему не приходилось контролировать и сдерживать свои стремления к удовлетворению и когда жизнь была куда милее и приятнее. Во сне ему может казаться, что он слышит звон колоколов, как будто говорящий ему: "Какой прекрасный звук я слышу! Это колокол Олимпийской церкви. Как чудесно, что я снова там, что я снова переживаю мое беззаботное детство!"
Узнав реакцию субъекта на его сон, истолкователь может обнаружить, что церковный колокол Олимпии напоминает этому человеку давно умершую мать. Тем самым сон удовлетворяет три желания. Во-первых, желание спать: поскольку сон дает ему возможность верить, что он слышит колокольный звон, а не будильник, то нет причины вставать. Во-вторых, желание быть снова ребенком: если уж он слышит именно этот колокол, значит, он снова ребенок, потому что именно так звучал этот колокол в детстве. И, в-третьих, желание, чтобы мать была снова жива: в те дни, когда он слышал этот колокол, мать была рядом с ним, и, раз он слышит его опять, она тоже должна быть здесь.
В этом случае он надувает и свое Сверх-Я с его чувством долга и свое осторожное Я, знающее, что он должен быть вовремя на работе. Но это не может продолжаться слишком долго, если он не хочет совершить прогул, и в конце концов он начинает неловко ворочаться во сне. Затем он внезапно вспрыгивает, пробудившись с острым сознанием, что опоздает, если не поспешит. И он нехотя расстается с миром своих сновидений, погружаясь в холодную действительность утра.
Часто говорят, что сновидения "вызываются" внешними стимулами. Это неверно. Истина состоит в том, что Оно использует внешние стимулы как удобный материал, вокруг которого оно обвивается, удовлетворяя свои желания. Оно следует в своем выражении линии наименьшего сопротивления, используя наиболее доступные пути. Это можно назвать законом Оно или даже основным законом Оно. Закон этот применим не только к сновидениям, но и к невротическим симптомам. Мы имеем, таким образом, сновидения с исполнением желаний, основанные на несварении желудка, но не вызванные им, и неврозы с исполнением желаний, основанные на телесных повреждениях, но не вызванные этими повреждениями. Например, боль от несварения желудка может быть использована Оно для построения сновидения с анальным удовлетворением. Поскольку анальные удовлетворения нередко устрашают Сверх-Я взрослого человека, за этим может последовать ужасная внутренняя борьба, и такое сновидение может принять вид ночного кошмара.
Сновидение пытается не только выразить анальные желания, но также удовлетворить желание спать дальше; ему приходится столкнуться при этом и с самой болью, и с возросшим от боли напряжением Оно. "Отведение" боли в качестве материала для исполняющего желания сна производит такое же успокоительное действие, как в случае будильника. Если бы звон будильника был воспринят как звон, спящий проснулся бы; точно так же он проснулся бы, если бы боль была воспринята как боль. Но если, например, мать имела обыкновение массировать ему в детстве живот, когда он страдал запором, то боль может быть отведена, превратившись в приятную галлюцинацию, будто ему натирает живот женщина, похожая на его мать; и тогда он может блаженно спать, невзирая на боль. Если представление о таком массаже возмущает Сверх-Я, то сновидение превращается в кошмар и не достигает своей цели, так что спящий все-таки просыпается. Вот пример такого кошмара.
Мистер Мелигер обратился к психиатру из-за симптомов, последовавших за смертью его дяди. В начале лечения он жаловался на слабость, сердцебиения, бессонницу, ночные кошмары, преувеличенные страхи, депрессию, неспособность к концентрации и импотенцию. Всю жизнь он страдал недостатком самоуверенности и запорами, получая облегчение того и другого в массажных кабинетах.
Ассоциации мистера Мелигера, касающиеся его сна, были следующие: во сне была огромная женщина, непохожая на его мать, но чем-то напоминавшая ее. Далее он вспомнил, что у нее были руки, как у его матери, и что она носила обручальное кольцо такого же вида. После этого он рассказал о нескольких приятных переживаниях, испытанных им в местном массажном кабинете. Вдруг он припомнил нечто, о чем не думал с раннего детства: когда у него бывал запор, мать обычно массировала ему живот. Более того, он вспомнил кое-что, удивившее его еще больше: ощущение удовольствия, которое он испытывал в таких случаях. В этот момент, в кабинете врача, он был потрясен, когда это ощущение ожило в нем во всей своей значительности, включая страх перед матерью.
Сновидение может быть реконструировано следующим образом: в основе его лежало желание, чтобы мать массировала ему живот, что принесло бы его Оно большое удовлетворение. Такое сновидение было совершенно неприемлемо для его Сверх-Я, поскольку оно слишком откровенно обнаруживало, как сильно он наслаждался в свое время физической близостью со своей матерью, как он по-прежнему желал этой близости и насколько эта процедура и связанное с ней удовлетворение способствовали в детстве его склонности к запору. Поэтому его психика, "обрабатывая" сновидение, замаскировала характер желания Оно, которое в нем удовлетворялось. Во-первых, его красивая мать была замаскирована, превратившись в уродливую великаншу, чтобы его Сверх-Я не могло узнать подлинный объект сновидения. Во-вторых, вместо того чтобы вообразить во сне подлинный массаж, он "символизировал" его в виде сияющего резинового валика в руке великанши. Это уже не означало "она массирует тебя", а всего лишь "она собирается тебя массировать"; хотя это и не было вполне равноценно, но составляло по крайней мере частную замену и, если бы обман удался, доставило бы удовлетворение с меньшим чувством вины.
Но в этом случае мистеру Мелигеру не повезло: его Сверх-Я не было обмануто косвенным характером и маскировкой сновидения, и яростный протест Сверх-Я вызвал панические ощущения ночного кошмара. Когда Оно угрожало прорваться в прямом виде, позволив великанше делать массаж (а он, как нередко бывает во сне, при всем своем страхе не мог спастись бегством, так что ей нетрудно было его поймать), Сверх-Я оказалось под угрозой потерять управление. Прозвучал сигнал тревоги, и он проснулся. Я, по-видимому, тоже восприняло этот сон как угрозу, потому что мать и в самом деле основательно запугивала его в детстве.
Этот сон и его истолкование, найденное с помощью ассоциаций мистера Мелигера, были поворотной точкой в его лечении. Открылся столь обширный мавзолей давно погребенных чувств и воспоминаний, что с этого момента начались быстрые успехи. По поводу этого процесса истолкования сна следует заметить, что он не мог бы привести к цели без ассоциаций мистера Мелигера. Истолкование держалось на внезапном воспоминании о детском удовольствии, которое оставалось подсознательным около сорока лет и было обнаружено лишь в ходе применяемого психоанализом метода "свободной ассоциации"; мы займемся этим методом в одной из следующих глав. Без ассоциации сновидение мало что сказало бы и самому мистеру Мелигеру, и психоаналитику. Врач мог бы угадать его смысл из общих соображений, и эта догадка, возможно, помогла бы ему лучше понять мистера Мелигера, но она не помогла бы мистеру Мелигеру лучше понять самого себя. Он смог извлечь большую пользу из этого истолкования лишь по той причине, что свободная ассоциация вызвала у него подлинное чувство, связанное с лежавшим в основе переживанием.
Впрочем, столь полезное раскрытие его детской эмоциональной жизни, постепенно приведшее к благотворной перестройке его личности, произошло лишь после шести месяцев ежедневных визитов к психоаналитику, а завершение этой работы потребовало еще многих месяцев. Однако, как говорил мистер Мелигер своим друзьям, увеличение продуктивности позволило ему в конечном счете повысить доход от его юридической практики, так что достигнутое им освобождение от симптомов и вновь обретенное смягчение напряженности в его личной и семейной жизни ему в действительности ничего не стоили: он вернул себе деньги, вложенные в лечение.
Мы узнали в этом параграфе, что функцией сновидения является сохранение сна, а сновидения – это исполнение желаний в замаскированном виде. Чтобы правильно истолковать сновидение, необходимо, как мы видели, узнать возникшие у индивида ассоциации; это истолкование обнаруживает подсознательные желания человека в такой степени, что сновидения получили название "столбовой дороги к подсознанию".
Представляется также вероятным, что сновидения имеют и другое назначение, а именно, содействуют исцелению психики от эмоциональных ран и потрясающих эмоциональных переживаний. Как читатель узнает дальше, страшные сновидения Сая Сейфуса, воспроизводившие сцены сражений, по-видимому, представляли собой неудачную попытку такого рода исцеления от травмировавших его военных переживаний. По имеющимся теперь данным, даже повседневный эмоциональный опыт должен быть некоторым образом "переварен" сновидениями, чтобы индивид мог себя хорошо чувствовать. Если человек лишен возможности видеть сны, это может привести к серьезным трудностям; психозу часто предшествует длительный период недостаточного сна, а тем самым недостаточная возможность переживать сновидения. Есть предположение, что остающаяся при этом масса "непереваренных" эмоций как-то влияет на развитие психоза.
Истолкование сновидений
Мы привели только что пример, демонстрирующий метод истолкования снов. Коротко говоря, материал для истолкования получается следующим образом: рассказав свое сновидение, субъект после этого точно сообщает все приходящее ему на ум, когда он думает об увиденном во сне, ни в коем случае не подвергая свои мысли цензуре и никак не пытаясь их упорядочить.
Цель истолкования – обнаружить, какие напряжения Оно стремятся выразиться во сне, каковы их подлинные цели и объекты и каково их значение для индивида. Эти факторы называются "латентным содержанием" сновидения. Истолкование – это попытка узнать латентное содержание, отправляясь от явного. Опытный истолкователь снов может и без ассоциаций субъекта по одному только явному содержанию догадаться, какие напряжения Оно стремятся выразиться во сне и даже каковы их цели и объекты; он не может, однако, узнать самого важного – какое значение имеют все эти вещи для индивида. И до тех пор, пока индивид не осознает это значение, почувствовав его, истолкование не представляет для него большей ценности, чем интересное научное исследование. Лишь образуя ассоциации к своему сновидению, он может испытать эти самые важные чувства.
Часто ошибочно полагают, будто важнее всего узнать значение сна. Это неверно. Значение должно быть почувствовано, и это чувство должно быть надлежащим образом связано с другими прошлыми и нынешними чувствами данного конкретного лица; лишь при этом условии истолкование может изменить лежащие в основе напряжения Оно, что и является целью терапии.
Истолкователь должен иметь в виду, что сновидение – это замаскированная попытка представить во сне некоторое чувство. Явное сновидение образуется из латентного содержания под влиянием нижеприведенных факторов:
1. Во время сновидения Я в значительной степени бездействует. Сновидение образуется, таким образом, лишь с небольшой помощью Я в отношении "упорядочения" материала и с весьма неполным использованием навыков обучения опыту, входящих в компетенцию Я. Поэтому после пробуждения Я может найти сновидение странным. Оно может показаться нелепым, беспорядочным и даже безудержным; оно не связано также какими-либо требованиями реальности, временем, пространством, силой тяжести, смертью и другими основными факторами, которые Я должно принимать во внимание, когда человек бодрствует; содержание и ход развития сна могут быть лишены всякой логики.19
2. Во время сна Сверх-Я отчасти бездействует. Поэтому спящий делает во сне вещи, каких он не осмеливался сделать или даже подумать о них наяву.
3. Среди подсознательных представлений, которые Я в бодрствующем состоянии более или менее устраняет или по крайней мере контролирует, но которые более свободно выражаются во сне, находятся три "абсолюта". В своих сновидениях человек всегда бессмертен (если он видит во сне свою смерть, то переживает ее в качестве зрителя); его очарование неотразимо (он может обладать и обладает любой женщиной, какой захочет); мысли же его всемогущи (если он подумает, что может летать, стоит ему подпрыгнуть – и он летит!).
4. Задача сновидения – показать в картинах сложные чувства. Но чувство не может быть прямо изображено картиной. Изобразить можно лишь действие, обозначающее это чувство. Невозможно изобразить на картине страх, но можно изобразить выражение страха – бегство. Невозможно изобразить на картине любовь, но можно изобразить сближение, одарение, преклонение или половой акт. Невозможно изобразить на картине ненависть, но можно сделать видимым уничтожение, изгнание или оскорбление. Иногда задача сновидения требует сжать все три эти чувства в одну картину и вдобавок замаскировать их таким образом, чтобы Сверх-Я не могло узнать, что изображает картина. Далее, цели и объекты чувств могут быть также сжаты и замаскированы. Это одна из причин, по которым анализ какой-нибудь одной черточки сновидения может занять иногда целый сеанс.
Во сне мистера Мелигера очень активно действовал принцип "маскировки противоположностью", а также "маскировки символизацией". Когда мистер Мелигер в конце концов почувствовал значение своего сна, он сказал врачу (а не наоборот – врач сказал ему), что сон выражает давно забытое физическое стремление к более тесной физической близости с матерью. Тем самым маскировка была разоблачена. Его красивая мать была замаскирована по принципу противоположности в виде уродливой женщины; вместо того чтобы бежать к ней, он, опять-таки по принципу противоположности, бежал от нее; мужской половой орган был не у него, а у нее. Мужской орган был символизирован для маскировки резиновым валиком, а его жаркая, хоть и детская страсть была символизирована в виде огня.
Фигура великанши демонстрирует явление "сжатия" разных предметов в одну картину. Во-первых, она изображала его мать. Во-вторых, она изображала двух высокорослых уродливых массажисток, вызывавших у него странное половое влечение. Вдобавок ее уродство изображало уродство его желаний, ее страшный вид – страх, который вызывали у него эти женщины, а ее огромное тело изображало их мощные формы. Все это он рассказал психоаналитику с сильным чувством; при этом у него колотилось сердце, и он вспотел.
5. Прежде всего истолкователь должен иметь в виду, что спящий является автором своего сценария. Сновидение является продуктом его и только его индивидуальной психики. Как и автор любого сценария, он может вставить в него любых персонажей и делать с ними, что ему вздумается. Выбрав себе героиню, он может жениться на ней, убить ее, сделать ее беременной, заставить ее работать, поработить ее, избить ее, прогнать ее, вообще сделать с нею все, что подскажет его воображение и что допустит его сонное Сверх-Я. Если он испытывает страсть, он может ласкать; если хочет иметь какую-нибудь вещь, может грабить; если гневается, может убить; он может удовлетворить и самые необычные желания. Но что бы он ни делал, с кем и кому бы он это ни делал, какими бы масками ни прикрывал это, сновидение есть продукт его собственной психики – и ничьей другой. Явное сновидение оказывается при этом компромиссом между сдерживающим надзором Сверх-Я и неудовлетворенными желаниями Оно, и анализ сновидения приводит к латентным мыслям, вызываемым этими двумя силами. Можно считать, что при этом наблюдается и влияние Я, участвующего в организации "деталей" явного сновидения.



***
Сопоставляя  работы  трёх  вышеперечисленных  врачей-психологов,  можно  сделать  вывод,  о  различии  их  взглядов  на  сновидение,  анализ  и  толкование  снов.
Символика сновидений универсальна, мы имеем дело с одними и теми же символами, замещающими влечения. Строго говоря, это не символы, а знаки с установленными от века значениями. Психоаналитик может быть верующим или неверующим в Бога, почитающим искусство или равнодушным к нему, но психоанализ в любом случае есть род иконоборчества. Метод Фрейда — сведение сложного к простому, примитивному и архаичному. Психоанализ представляет собой театр масок, где главным актером является желание.
Для  Зигмунда  Фрейда  сновидение – это  всецело  осуществление  желания:  «Сновидение  полноценное  психическое  явление.  Оно  осуществление  желания.  Оно  может  быть  включено  в  общую  цепь  понятных  нам  душевных  явлений  бодрственной  жизни».  Это  осуществление  всегда  связано  с  событиями  произошедшими  незадолго  до  сна.  Причём,  он  единственный  из  трёх,  кто  классифицировал  сновидения   и  изложил  чётко  процессы,  которые  способствуют  искажению  и  маскировке  снов.  И  только  с  помощью  ассоциативного  метода,  пишет  Фрейд,  можно  добиться  расшифровки  и  понять  истинный  смысл  сна.
«На вопрос о том, может ли быть истолковано каждое сновидение следует ответить отрицательно. Не нужно забывать того, что при толковании приходиться бороться с психическими силами, повинными в искажении сновидения. В виду этого – просто вопрос соотношения сил, может ли субъект преодолеть внутреннее сопротивление своим интеллектуальным интересом, своей способностью к самообладанию, своими психическими познаниями и своей опытностью в толковании сновидений. До некоторой степени это возможно всегда: почти всегда субъекту удается убедиться в том, что сновидение – осмысленный феномен, - а также в большинстве случаев и догадаться о  сущности этого смысла. Очень часто последующее сновидение дает возможность констатировать правильность и продолжить толкование предыдущего. Целый ряд сновидений, продолжающихся несколько недель или месяцев, покоится часто на одном базисе; все они должны быть подвергнуты толкованию сообща. В следующих друг за другом сновидениях можно нередко подметить, как центральным пунктом одного служит то, на что в другом имеется лишь неясное указание и наоборот, - так что оба таких сновидения дополняют друг друга и в толковании…
В сновидениях, допускающих самое наглядное толкование, приходится очень часто оставлять какую-либо часть не разъясненной, так при толковании мы замечаем, что там имеется клубок мыслей, который не внес никаких новых элементов в содержание сновидения. Это пуповина сновидения, - то место, в котором оно соприкасается с непознанным.  Над самой густой частью этой сети и возвышается желание сновидения».

У  Карла  Густава  Юнга  нет  чёткой  системы  толкования  снов.  Главная  функция  снов  по  Юнгу – компенсаторная.  Большое  значение  в  толковании  сновидения  Юнг  уделяет  символам  и  их  значениям.  Он  пишет:  «Нет  больше  богов,  к  которым  мы  могли  бы  обратиться  за  помощью.  Великие  мировые  религии  охвачены  усиливающейся  анемией,  так  из  лесов,  гор,  рек  и  мира  зверей  улетучились  сверхъестественные  силы  (приходившие  ранее  так  к  стати),  а  богочеловеки  исчезли  в  глубинах  подсознания  и  там  (как  нам  хочется  думать)  ведут  бесславное  существование  среди  других  пережитков  прошлого.  Наши  теперешние  жизни подчинены  богу,  имя  которому – интеллект.  Он  же  величайшая  и  печальнейшая  иллюзия… 
Чем  бы  ни  являлось  подсознание,  это – природное  явление,  генерирующее  символы,  наделённые,  как  показали  исследования,  определённым  смыслом.  И  подобно  тому,  как  мы  не  можем  считать  специалистом  по  микробам  человека,  ни  разу  не  державшего  в  руках  микроскоп,  так  и  тот,  кто  не  изучал  профессионально  природную  символику,  не  может  считаться  компетентным  в  области  психологии…
Я  посвятил  более  полувека  изучению  природных  символов  и  пришёл  к  выводу,  что  сновидения  с  их  символикой  вовсе  не  являются  глупостью  или  бессмыслицей.  Наоборот,  для  тех,  кто  потрудится  над  их  расшифровкой,  они  раскрывают  интереснейшую информацию».    

У  Альфреда  Адлера  сновидение  имеет  предвосхищающую  функцию,  это  как  бы  попытка  предугадать  заранее  ситуацию.  В  результате  такого  рассмотрения,  которое,  пожалуй,  можно  назвать  художественным,  выявляется  жизненная  линия  человека  или  часть  её,  мы  начинаем  видеть  его  бессознательный  жизненный  план,  чтобы  в  дальнейшем  личность  видевшего  сон  смогла  справиться  с  затруднительной  ситуацией,  с  адаптацией  к  жизни  и  своей  неуверенностью.  По  мнению  Адлера  непонятный  сон – это  завуалированное  стремление  к  господству.  Одной из причин  этого  стремления  является  комплекс  превосходства,  выражающийся  в  тенденции преувеличивать  свои  физические,  интеллектуальные  или  социальные  способности. Комплекс  превосходства – единый,  фундаментальный  мотив;  это  стремление  является общим  для  всех  и  в  норме  и  в  патологии;  как  цель  может  принимать  и  негативное (слабая  способность  к  адаптации)  и  позитивное  (высокая  способность  к  адаптации) направление.  Стремление  к  превосходству  связано  с  большими  энергетическими затратами – уровень  напряжения  растет;  это  стремление  проявляется  как  на  уровне индивидуума,  так  и  на  уровне  общества - человек  стремится  совершенствовать  саму культуру  общества.


ЛИТЕРАТУРА.



1. Белоус В.В. Темперамент и деятельность. Учебное пособие. -  Пятигорск, 1990.
2. Леонтьев А.Н. Деятельность. Сознание. Личность. – М., 1982.
3. Рубинштейн С.Л. Основы общей психологии: В 2 т. – Т. I. – М., 1989.
4. Р.Д. Лэнг. Расколотое “Я”. СПб, 1995.
5. Б.В. Зейгарник. Патопсихология. М, 1976.
6. Т.П. Пушкина. Медицинская психология. Новосибирск, 1996.
7. Психотерапевтическая энциклопедия (п/р Б.Д. Карвасарского.). СПб, 1998.
8. Психология. Словарь. (п/р А.В. Петровского, М.Г. Ярошевского). М, 1990.
9. Э. Берн. Введение в психиатрию и психоанализ для непосвященных. СПб, 1991.
10. Общая психология. Учебник для пед. ин-тов / Под ред. проф. А.В.Петровского. - Изд. 2-е, доп. и перераб. – М.: Просвещение, 1976. – С.405-421.
11. Немов Р.С. Психология. Книга 1. Общие основы психологии. – 3-е изд. – М.: Владос, 1999. – С.394-402.
12. Крысько В.Г. Общая психология в схемах и комментариях к ним. Учебно-методическое пособие. М.: «Флинта». 1998. – С. 167-169.
13. Сорокина И. Теория автоматизма до формалистов. Русская теория: 1920-1930-е годы. Материалы 10-х Лотмановских чтений. М., 1994, с. 295-303.
14. Общая психология (курс лекций). Составитель Е.И.Рогов. М.: «Владос». – 1995. – С.379-392.
15. Столяренко Л.Д., Самыгин С.И. Психология и педагогика в вопросах и ответах (для студентов вузов). - М.: АСТ, Ростов – на Дону: Феникс. – 1999. – С.307-324.
16. Психология. Учебник. /Под ред. А.А.Крылова. – М.: Проспект. – 2000. – С.287-311.
17. Общая психология. /Под ред. В.В.Богословского, А.Г.Ковалевой, А.А.Степановой, С.Н.Шабалиной. – 2-у изд., перераб. и доп. – М.: Просвещение, 1973. – С.306-316.
18. Крутецкий В.А. Психология. – М.: Просвещение, 1986. – С. 186-193.
19. Коломинский Я.Л. Человек: психология. Книга для учащихся старших классов. М.: Просвещение, 1980. – С.207-210.
20. Общая психология  /Состав. Е.И. Рогов - М. ВЛАДОС, 1995 г.
21. Краткий словарь системы психологических понятий /К.К.Платонов - М. Высшая школа 1984 г.
22. Фрейд З. Психология бессознательного: Сб. произведений / Сост., науч. ред., автор вступ. ст. М.Г. Ярошевский. М.:Просвещение,1989. – 448 с.
23. Фрейд З. "Я" и "ОНО". Тбилиси: Мерани, 1991. – 428с.
24. Лейбин В.М. Психоанализ и философия неофрейдизма. М., 1977г. – 246с.
25. Юнг К.Г. Психологические типы М.,1995г.
26. Уит А. В. Личность. Сознание. Бессознательное. Самиздат. Москва. 2008.
27. Уит А. В. Психология подсознательного. Самиздат. Москва. 2009.