Живые Отходы

Она обернулась от отвратных жидких звуков тяжёлого кашля за спиной, не дойдя до лифта всего несколько метров. Казалось, что у кого-то там в самой глубине бронх что-то отгнивало, постоянно выделяя жидкий гной. Обычно, она не обращала внимания на подобные звуки и уж тем более не удостаивала их источники своего взгляда. Её заставило обернутся скорее неприятное предчувствие, которое забило тревогу, как только этот кашель неожиданно выгнал её из почти рассеяного состояния  задумчивости. Находясь в подъезде, люди как правило уже заранее ощущают себя в безопасности дома и поэтому спокойно погружаются в свои мысли, хотя иногда эта непредусмотрительность может обернутся неприятностями, крупными или не очень. Вот и сейчас она оборачиваясь, уже думала о том, какими будут эти неприятности - большими или маленькими. Какое-то шестое чувство заранее подсказало, что это всё не просто так. В подъезде был кто-то посторонний, скорее всего пришедший по её душу. Скорее всего он ждал её прихода достаточно долго, сидя то на подоконнике напротив её лестничной клетки, то на ступеньках в начале лестницы (несомненно тот, кто кашляят подобным образом не побрезгает попачкать одежду об ступеньки). На лестничном пролёте стоял какой-то скрючившийся незрачный парнишка в роговых очках с трёхдневной (или более) неухоженной щетиной. Одет он был в полуразвалившиеся дешёвые туфли, поношенные до выцветания джинсы и нелепую (можно даже сказать идиотскую) зимнюю куртку с капюшоном, полы которой свисали ему едва ли не до колен. Если бы это был случайный прохожий, которого она встретила на улице, то он бы вызвал у неё ироничную улыбку и не более. Но этого человека она знала и допустила непростительную ошибку показав ему это своим удивлённым взглядом. По его глазам, она поняла что и он её узнал. Мысленно, она уже упрекала себя за свою нелепую оплошность. Если бы она себя не выдала, то могла сделать вид, что не знает его и это заставило бы его поверить, что он обознался. Этот человек был не из сильных и самоуверенных, и её неплохая актёрская игра смогла бы его убедить. Но всё произошло слишком неожиданно, она просто не успела проконтролировать и изменилась в лице. А теперь этот болван расплываясь в идиотской улыбке делал шаги в её сторону, сокращая ту немногую дистанцию, что у них была. Она хотела как-то остановить его, но не успела вовремя подыскать подходящего благовидного повода, который бы не мог вызвать какой-либо агресии. (всётаки она помнила, что находилась с ним наедине в совершенно пустом подъезде в доме с глухими стенами и жителями, которые не выглянули бы наружу, даже если под их дверью кого-то часами очень медленно резали). "Привет" - сказал он и в довершение ко всему на неё повеяло его вонючим дыханием. Будто и без этого ситвация не была фиговой...

Она ничего не сказала. Лишь вопросительно посмотрела на этого незванного визитёра, ожидая, что именно ему было нужно. Но он похоже не разделял её стремления побыстрее завершить любые дела и разойтись чтобы не видеться ещё несколько лет. Судя по его виду, он чувствовал себя совершенно комфортно и вовсе никуда не торопился. Его не смущал тот факт, что он без всякого приглашения (которого он бы несомненно не получил, если бы спрашивал) вторгся в чужую жизнь, неожиданно появившись почти у самой её квартиры. Зная этого робкого чмошника, она была почти уверенна, что раз он здесь оказался, то наверняка у него была какая-то важная причина. Он закашивал под интелегентного воспитанного человека и как мог изображал наличие у него высоких манер. Она бы не удивилась узнав, что эти очки на его переносице были данью его кретинского закоса под интелегента. Проблема была лишь в том, что он очень извращённо понимал все те понятия, наличие которых он себе приписывал. Это можно было сказать исходя уже из его неопрятного внешнего вида. Конечно тяжёлое материальное положение многим не позволяет роскошно одеваться, но ведь можно же содержать в нормальном виде ту одежду которая есть и многие люди несмотря на небольшой достаток умеют выглядеть солидно. Но он явно был не из их числа. Казалось, он специально разоделся так, чтобы вызвать у неё раздражение. Это недовольство увеличивал ещё и факт безосновательности его являния. Какое он вообще право имел её тревожить? На что он вообще расчитывал и почему не понял ясных слов "пошёл вон" когда-то давно? Или он посчитал, что у них истёк срок давности и поэтому решил её порадовать cвоим приходом?! Всё это она не говорила в словах, а выразила одним продолжительным нетерпеливым взглядом, который всёже избегал его глаз...

Но парень лишь стоял и внимательно разглядывал её с ног до головы, словно изучая, что в ней изменилось, а что осталось как прежде с тех пор как он её знал. Он действительно чувствовал себя раскрепощённо. Это было одновременно и хорошо и плохо. С одной стороны это означало, что он едва ли представлял угрозу. С другой - то, что он мог начать ненашутку наглеть, что было ему свойственно в приподнятом настроении. Это всё было настолько нелепо! Она уже хотела развирнуться и уехать на лифте, как он наконец заговорил. "Ну л-л-ладно, я п-понимаю тебя" - сказал он - "Я б-бы тоже н-н-н-е з-здоровался на т-т-твоём м... месте" Ну вот, теперь он ещё и заикаться от волнения начал, что несомненно осложняло перевод его речи с языка мямлянья и тратило ещё больше времени на проведение этого безсмысленных скучный разговор, который скорее всего заключался в том, чтобы выговорился именно он. "Ты соберись" - сказала она - "Я понимаю, что ты очень волнуешься, но соберись пожалуйста" Несомненно в его жизни это было событие сверхважное, наверное даже фундаментальное. Быть может он, как в тупорылых фильмах, за несколько дней до этого стоял перед зеркалом в ванной репетируя речь, которая теперь сорвалась лишь из-за того, что она не поздоровалась, тем самым поведя себя ни как он расчитал и от того его хорошо продуманный план неумолимо трещал по швам. Она была уверенна, что он хотел поведать ей что-то интересное лишь ему одному или ему просто было не кому больше надоедать, поэтому он вспомнил про неё. Она лишь хотела, чтобы он не заикался и выговорился быстрее, а она покивала бы и направилась поскорее домой...

"П-помнишь, как м-м...мммы перестали общатьcя? Я тогда д-долго думал... и з-знаешь... Ну ты помнишь, я же тогда был не таким, как сейчас" - выдавил он, виновато улыбнувшись. Хоть какие-то очевидные вещи этот человек всёже понимал, как ни странно. Когда она с ним ещё общалась, выглядел он гораздо солиднее. Что-то привело его в жуткий упадок. Впрочем, что именно, её не волновало. Без этого вторженца извне, жизнь шла в своём размеренном ритме, где всё было привычно и имело какое-то значение. И тут совершенно безсмысленное появление этого человека из далёкого прошлого, про которого она уже давно и думать забыла. На каком-нибудь клубе анонимных брошенных за кретинизм его речь имела была пламенный успех, но не перед ней. "Да ладно тебе, немного побриться и одежду получше подобрать и будешь очень даже хорошо выглядеть" - сказала она с плохо скрываемой насмешкой, зная, что он воспримет эту нелепость как искренние слова. Наверное даже он знал, что упадок человека происходит изнутри, а внешне лишь отражается. Когда там что-то внутри ломается внешние признаки разложения это лишь симптом, но никак не сама болезнь. И она видела откровенное убожество. Ей уже хотелось, несмотря на хорошее воспитание, зарядить ему ногой в промежность. Такое отвращение вызывал у неё этот слизняк. Ей хотелось орать - "Неужели ты думаешь, что мне хоть немного интересно хоть что-нибудь из того, что ты можешь сказать? Почему ты считаешь, что я должна убивать хотябы секунду своего времени на тебя? Неужели ты действительно думаешь, что ты хоть кого-то волнуешь в этом мире?!". Такое желание противоречивало присущей ей сдержанности, но было полностью оправданно особо загруженным днём в середине недели. Очень хотелось поскорее сходить в освежающий душь,  после этого в одном лишь свободном мягком халате лечь на уютный диванчик и попивая тёплый ароматный кофе посмотреть какой-нибудь интересный филь по комьютеру, потом попереписываться с кем-нибудь по сети и почитав часик перед сном, лечь спать. Но от всех этих радостей жизни её отделял это идиот (а как ещё кроме ругательно можно назвать подобного человека?). "Кеша... Паша... Или как там тебя? Ты спокойней, расслабся, чувствуй себя как дома" - сказала она, едва сдерживая смех...

"Ну и я думал, почему ты тогда так со мной. За что? Что я такого тебе сделал? Но потом подумал, что это не ты. А я сам себе сделал, глупо веря и придумывая чего-то чего на самом деле не было" - как ни странно, произошло чудо и её слова заставили Кешу-Пашу собраться. "Да это же просто замечательно" - проговорила она толком не расслышав, что он говорил, поскольку всё её внимание было отвлеченно на то, чтобы не рассмеятся. "Ну так вот. Я очень много размышлял на тему моей жизни в целом, чтобы понять, что не так. И в конце-концов понял, что у меня абсолютно всё на спад пошло, после нашей последней встречи. Ты знаешь эти мысли, эти постоянные мысли - что я сделал не так и так далее. " - на удивление он творил чудеса и войдя в русло уже заготовленного монолога перестал заикаться. "Просто ты чмошник... Продолжай!" - сказала она и всётаки расхохоталась. После стольких многих рутинных дней по пути к достижениям самых разных целей, после стольких забот она наконец могла разрядится от всей души над чем-то посмеявшись. Веселье, словно прорвавшая плотину река - миновав преграду сдержанности теперь бесприпятственно буйно разливалось. Как ни странно, Кеша-Паша (или вообще Гоша?) не заметил этого небольшого замечания, как и того, что девушка теперь стояла согнувшись от смеха, а потому продолжил с нарастующим пафусом и важностью тона. Это был как какой-то неконтролируемый бедлам. Казалось, чем больше она смеялась - тем более значимые оттенки выражения создавал его голос, делая вид, что он не видит, как его высмеивают в открытую, прямо в лицо. И чем больше пафуса сквозило в его словах - тем более это было смешно. Быть может он сжалился над её рутинным бытом и пришёл бесплатно посмешить? Или теперь он работал каким-то клоуном по вызову и её друзья наняли его, чтобы он повеселил их дорогую прекрасную Снежанну, подобно тому как вызывают артистов на детские утренники. Одну хорошую сторону этот человек всёже имел - при нём совершенно не было волнения о своём внешнем виде, какое бывает когда находишься в чьём-то обществе...

"Я тогда считал тебя особенным, необычным человеком, каких больше нет во всём мире. Едва ли кто-то считал тебя столь необычной как я. Я и сейчас наверное в глубене души продолжаю так считать. Но не в этом дело, понимаешь? Всё на спад шло, неконтролируемо разваливалось и я никак не мог понять, в чём же причина этого. Вокруг меня постоянно скапливались нехорошие люди. Я не знаю, почему, это происходило. Так или иначе, я замечал это неожиданно, до того, как они успевали мне как-то навредить или же после, это теперь не имеет значения. Важен сам факт, что так было всё то время. Но потом я понял, что просто ты меня разрушила изнутри, кусок за кусочком. Наверное ты этого не хотела, это вышло не со зла. Знаешь, как маленькие дети обрывают крылья мухам, а потом отпускают их ползать на ковёр, обречёнными и неспособными больше никогда летать. Когда-то раньше я летал, не пойми превратно. Я был высоким человеком, парящим над миром и чувствующим свободу. Но теперь я лишь выженный обрубок. Во мне ничего больше не осталось, но ты явно это видишь, ведь ты меня даже за человека не считаешь. Я для тебя нечто вроде той самой мерзкой обезкрыленной мухи, что ползает под ногами? " - излагал он свой монолог. "Верно, не считаю... Продолжай!" - вставила она своё замечание, поторапливая его. В конце концов он должен быть благодарен ей за то, что она вообще выделила время и ему не стоило наглеть, злоупотребляя её добротой. И он продолжил - "И помнишь, я неоднократно просил о встрече? Знаешь почему? Я не собирался как-либо приставать к тебе или вернуть то, чего невозможно вернуть. Я лишь беспокоился о тебе. Я слышал, что у тебя в жизни были какие-то проблемы и надеялся, что хоть как-то могу помочь. Мне всего лишь хотелось знать, что у тебя всё в порядке и ничего большего. Я боялся, что тебя эта жизнь сломает, как-то опустит. Я бы этого не выдержал и... Хотел знать, что этого не произошло. Я рад сейчас видеть, что у тебя всё в порядке, а это очевидно. Но я мучился тогда. И я понимаю, ты мне ничего никогда не была не должна. И я не прошу у тебя за что-либо прощения..." - замялся он на несколько секунд и продолжил с неожиданной твёрдостью в голосе, граничащей с агресией - "Просто понимаешь, мне кажется ты сделала меня моральным уродом своим отказом тогда, или что-то в этом роде. Конечно я не могу винить тебя. Я не могу винить никого в этом грёбаном мире, где принято открещиватся от отработанного человеческого материала, который уже не может принести пользу. (*далее шла уже откровенная агресивность громкого голоса, едва не срывающегося на крик) Ты одного стиля и набираешь себе соответственные живые декорации, свиту которая является не более чем дополнением тебя, у них же нет душь и сердец, так ведь? Разве бывает одушевлённая одежда или одушевлённые фрагменты фотографии, предназначения которых быть не более чем рамкой для отображения тебя? Разве бывают сердца у маникенов, которые существуют лишь чтобы показать, что ты не одна? Ты заводишь паршивого пса, приручаешь его до такой степени, что он не может без тебя жить, а потом вышвыриваешь его на помойку, хоть и очень вежливо, ой спасибо тебе за это! Потом собираешь уже другую живность, которая неизбежно летит в парашу, как и я. И потом..." Но тут Снежанна, уже давно переставшая смеятся, прервала его выступление словами - "Я стою здесь лишь для того, чтобы ты наконец выговорился и ушёл из моей жизни, на этот раз навсегда. Я совершенно не обязана слушать как ты на меня повышаешь голос. Кто вообще ты такой, чтобы так со мной говорить? " Кеша-Гоша сделал какое-то странное лицо, глаза его забегали в разные стороны, мышцы лица дёргались как в припадке (что заставило Снежанну незаметно засунуть руку в карман и нащупать там газовый балончик. С ним явно что-то было совсем не так), затем он какое-то время покривлявшись, успокоился и сказал совершенно спокойным серьёзным голосом, особенно чётко выговорив первое слово и сделав на нём ударение - "...НИКТО... Пустое место. Червяк, который вылез из под земли во время дождя был по неосторожности случайно раздавлен твоим ботиноком."

Далее он уже говорил не позволяя себе каких-либо дерзостей по отношении к Снежанне, хотя в его голосе постоянно сквозили нотки помешательства, глаза (в которых всё более разширялись зрачки, становясь невообразимо большими) время от времени начинали вертеться, а лицо дёргалось всякий раз, когда он говорил что-то особо волнительное для него - "Просто... Эээм... Ты знаешь, у меня было много проблем. Я никогда не был достойным человеком, но те другие что летели на свалку. Эти люди, которые были несправедливо сделанны отходами, дерьмом... Они не были такими как я. Соврешенно другие (* сильно разкашлялся, после чего несколько секунд кривлялся)... И вот... Они в отличие от меня, не заслуживали подобного отношения ни коим образом. Я не знаю, что тогда с тобой случилось и к сожалению никак не могу знать. Они несправедливо получили от тебя ярлыки. Клеймо. Они были помеченны как "Отходы! Скам! Мусор!" А знаешь как оно ощущается? Я всю жизнь это знаю. С этим чертовски трудно жить! И они благодаря тебя узнали. Это ощущается так, что ты считаешь себя никому нигде не нужным дерьмом. И дело тут уже не только во взаимоотношениях с каким-то конкретным человеком. Эмм... Просто, можно от человека избавится под каким-то благовидным поводом, а можно как ты, заклеймив. И знаешь, когда человек получает этот ярлык, он должен как-то существовать с ним. Ты сделала меня уродом, посмотри теперь на меня! (*при этих словах, он словно ненароком дёргнул головой и смахнув капюшон, обнажил спутавшиеся давно не мытые патлы отросшие до плечь за то время, что они не общались. Аккурат на середине головы была лысина, выбритая електрической бритвой от лба до затылка) Ты конечно потом не видишь этого, но все эти маленькие люди как-то должны продолжать жить. Неуважение, принебрежение, оно само собой выбивают из колеи. А такое как проявила ко мне ты, пусть и ненароком, я тебя ни в чём не виню - оно разрушает у человека всякую веру в себя и знаешь... Я начал собирать их! Всех! Я собрал всех, кого ты когда-либо выкидывала на помойку, чтобы помочь им это пережить, помочь избавиться от яда и по фрагментам оставленным в них тобой (а когда человек с кем-то общается то так или иначе что-то отдаёт от себя, даже если вульгарно использует) как-то общатся с тобой. Но главной моей миссией всёже было свети на нет причинённый им вред. По тому вкладу, что ты внесла в них, я старался понять, что же сделало тебя человеком идущим по трупам, разрушающим внутренние мири и выбрасовыющим на помойку как мразь. Ты никогда не была плохой... Так вот, я собрал их всех до единого! Подруг и друзей разных периудов твоей жизни. Я понял, что после меня ты выбирала людей, которых считала никчёмными, слабыми мира сего, чтобы использовать их как свиту, которая потом отбрасывалась, как нечто ненужное. Ни у кого из них не было денег. Но знаешь, они к моему идивлению, все они оказались богатыми, несметно богатыми внутри. Им доводилось жить в таком кошмаре, который ни ты ни я бы не выдержали. Я старался им всем доказать, что они вовсе не отбросы. И ты знаешь, паршиво выходило. Ты каким-то непостижимым образом програмировала людей на моральной разложение и гибель. Каждый раз, когда ты меняла стиль и образ жизни, ты под видом ненужных шмоток швыряла в грязь настоящие нематериальные богатсва . Людские отходы! Но далеко не ты одна так делаешь. Так поступать - это традиция современного общества. Я лишь хочу сказать, что они все, при своей невзрачности и сломленности, мне вдруг стали гораздо милее тебя, столь необычной, умной, красивой и гордой... Я однажды собрал их всех у себя дома за ужином. Это был очень странный вечер, мы посовещались и... Я лишь хочу сказать, что никто из нас не держит на тебя зла. Мы все тебя прощаем и любим тебя чистой человеческой любовью. Я уверен простили бы даже те двое людей, которых уже нет в живых."

"Это всё очень трогательно" - сказала Снежанна голосом лишённым каких-либо эмоций. Она прекрасно понимала, что этот человек никогда не был из тех, кто имел в себе, прежде всего, моральные силы кого-то простить, уже не говоря об внутренних убеждениях пытаться сделать это. А весь непонятный пафус его монолога также для её ушей звучал безсвязаным бредом. Да и вообще о чём тут можно было говорить, когда у него явно было что-то не то с головой, и не только в смысле странной стрижки. Скорее всего он долго загарал в каком-нибудь загародном дурдоме, пока его однажды не отпустили домой из-за упадка в стране, чтобы тем самым не тратить казённые деньги на его содержание там. Если это было действительно так, то она попала в передрягу, которая тянулась уже слишком долго и всё никак не прекращалась. Но ей было выгодно тянуть время, даже несмотря на то, что вся его высокопарная болтовня скорее всего была лишь способом отвлечения внимания пустыми разговорами, чтобы незаметно напасть и тем самым избежать лишнего шума, который мог призвать кого-нибудь на помощь (теперь она уже искренни надеялась на то, что кто-то поможет, в случае серьёзной опасности). Если он в самом деле был каким-то конченным психом, то следовало действительно опасаться. Люди с сильными психическими отклонениями очень хитры и чувствуют людей, словно животные. Ей было необходимо быть как можно более осторожной и сдержаной, чтобы он не понял, что она почуяла опасность и держа наготове газовый балончик, тянуть время, говорить, говорить, говорить... Но почему же с начала этой неожиданной встречи, в дом не вошло ни одного человека? Крайне неудачное стечение обстоятельств. Появись хоть кто-то, Снежанна могла бы улыбнуться, спокойно сказать что-то вроде "ну всё мне пора" и удалиться. При ком-то он не осмелился бы как-то задерживать её или тем более нападать. Потом решила бы, как отгородиться от этого предурка. Но нужно было время, чтобы всё неспешно обдумать в свободной обстановке. Но как назло, никто не входил...