в Апраксином дворе

Славе было 17 лет, и он носил об'емные одежды чтобы скрыть мальчишескую худобу, курил папироски с хитроумным гармошкой заломом и говорил низким хрипловатым голоском. Он всем безразлично улыбался, не стесняясь своих зубов заборчиком. Главным его внешним достоинством были волосы. Длинные, черные – отмытые до неестественного синтетического блеска лески, они колыхались на ходу, как подводное растение, и всегда выглядели исключительно хорошо.
Было правильное время поиметь с этим парнем контакт поближе. Я сказал ему, что с дымом в зубах петь круто, но ему надо бы научиться затыкать дым за колок и выходить к микрофону, потому что у него явная внешность фронтмена. Не давая ему возможности писануть в штаны от счастья, я предложил ему поиграть просто так на гитаре в одном месте, но в случае если она продастся, я получу свою долю.
И добавил «она продастся в течение получаса»
Он посмотрел на меня недоверчиво и спросил: «где играть-то и когда?»
Я сказал, что мы созвонимся в четверг.
У меня еще не было особого плана, но позывы к его извержению уже лихорадили спину и шею. Вечером того же дня я примчался к Петуховой и оказалось, что не вовремя: она ждала своего майора со дня на день. Нельзя было сказать, что комныты были прибраны или в холодильнике появилось что-нибудь с'естное семейного толка, просто она выглядела иначе: ее богемный блеск в глазах немного поугас, и черный свитерок сменился на белый, который все подчеркивал как нельзя лучше.
Забыл сказать, что она не носила ливчиков, а носила флотские полосатые тельники вместо. Тогда я не понимал толком и не мог оценить должным образом ее грудь – всегда с взведенными сосками чуть вверх твердые репки средних размеров. Пол академии рисовали ее грудь три раза в неделю.
Я рассказал ей ситуацию, что мне нужны дополнительные деньги- хочу начать коллекционировать и спросил, не знает ли она кого-нибудь, кто работает в магазине муз. или култ. товаров. она сказала, что ее подруга, отчисленная из консерватории за аморалку, работает в Апраксином дворе на боянях, аккордеонах и гармониях, и она может позвонить ей хоть сейчас, но только зачем.
Помню, что у меня все зачесалось одновременно. Это был мой первый бизнес раш в жизни. Она набрала номер, и мы ждали столетия пока ее знакомую подведут к трубке. Потом они начали говорить на каком-то своем жаргоне, и Петухова принялась ненавистно громко хохотать непонятно над чем, затем взглянула на меня и сразу переменила тему.
В субботу днем мы со Славой Гундосым стояли в складском помещении магазина и разговаривали продавщицей, петуховской подругой. Предложенные мною деньги ее сразу устроили. Со Славой вместе пришел парень по кличке Волк. У меня было чувство, что я с ним знаком. В конце концов я понял почему: он был похож зубами на волка из «Ну, погоди». За это его и звали Волком. Слава мне его представил, как личную охрану гитары. Технически гитара принадлежала Волку. Он реквизировал ее у кого-то в счет неуплаченного долга в 100 рублей.
Пока Волк искал розетку для подключения усилителя Слава рассказал мне это. Я по наивности спросил его, что если мы дадим Волку стольник, то инструмент будет наш? Слава посмотрел на меня как на второгодника и тряхнул волосами, а чтобы показать, что он предельно серьезен, а я - предельно глуп, обратился ко мне на «вы»: «Волк с удовольствием примет от нас стольник и пришлет сюда кого-нибудь, чтобы инструмент у нас просто отняли и отнесли ему. У вас есть лишний стольник и желание проверить мое пророчество?»
Я сразу понял, что он абсолютно прав и внес его в негласный список нужных людей.
Несмотря на зимний холод, Волк был одет очень легко: под растегнутой курткой у него был какой-то лекгий свитер, а под ним необ'ятно-могучее тело. Наверное, растегнутая куртка у него была знаком для всех желающих иметь что-либо против него.
В конце концов гитару подключили, и Слава заиграл популярный риф под названием Yellow River. Надо сказать, что играть он умел не только на струнных, но и на трубных инструментах благодаря абсолютному слуху и учебе в музыкальной средней школе.
Народ стал останавливаться около него с интересом на счет музыки и гитары. Мы с Волком стояли в стороне и ждали прогресса событий. В конце концов один непрезвый парень предложил Славе поиграть в их составе, потому что у них чувака-гитариста в армию загребли. Я пошел разбираться на счет невозможного трудоустройства: сказал, что ему не до забав, его самого в армию забирают на следующей неделе, что он играет здесь потому что хочет гитару продать, чтобы отдать деньги вон тому волку и я показал пальцем на Волка.
Поддатый, как ни странно, все понял и спросил, сколько Слава хочет за инструмент без усилка. Я назвал свою цифру и добавил, что вообще-то это не стоимость гитары, а величина долга, а гитара стоит конечно больше.
Парень ничего не сказал, а попросил у Славы инструмент. Волк был наготове, но парень никуда бежать не собирался, а просто стал пробовать играть. Слава смотрел на меня с какой-то безнадегой.
Гитару купили через 20 минут каких-то двое без всякой торговли. Я получил свою долю и поехал домой. У меня не было никакой радости, а была только усталость. Я подумал, что писать с Лехой песни на его кухне намного кайфовей.