Сказы ветра из времени дальнего... 3

Д Е В И Ч Ь Е   П О Л Е

(Коломна, 1380 год)

Историческая поэма
часть3

Часть1: http://www.proza.ru/2010/03/05/43
Часть2: http://www.proza.ru/2010/03/06/43


СКАЗ О ПОХОДЕ НА ПОЛЕ КУЛИКОВО И ДЕЛАХ РАТНЫХ

1.
Растянувшись змеёй рать по весям идёт,
Нет дороги назад – лишь вперёд и вперёд!
Пот солёный течёт, застит воям  глаза,
И стучат, и гремят, скрежеща, железа.
За полками – возы  с ратною снедью и срядой,
Люд служилый на них, иль идет с ними рядом,
Средь обозных Омела в отрочьем наряде,
Косы срезаны – в сумке заплечной лежат.

Глаз с неё не спускает влюблённый Стехно,
И хоть знает, что той лишь Иван один нужен,
Об Омеле мечтает сей ратник давно
И уверен, что станет он все же ей мужем.
А пока он, как рыцарь, её стережет
От напастей походных и бед бережет:
Взял он сулицу, щит, острый нож и топор –
Может статься, врагу дать придется отпор.

На бродах, переправах толпились все кучами –
Не бывало на весях тех столько людей,
В гул сливались и висли под сизыми тучами
Скрип телег, стук брони, топот,ржанье коней.
По пути в войско новые рати вливались,
И бронями, и скарбом оно обрастало.
Днями шли, по ночам на привалах стояли –
И вот тут-то обозным работы хватало.

Разжигали костры, доставали припас,
И бурлило в котлах немудрёное варево,
Лился в кубки и чаши забористый квас.
От костров стан охвачен был дымом и  заревом.
Топорами стучали ожесточённо,
Для мостов, переправы рубили настил.
И на ложе из лапника, крытым попоной,
Поздно ночью валились устало без сил.

Бесконечными, долгими мнились Омеле
Эти полные ратных трудов две недели,
Но сама приняла их – никто не неволил.
Уж  за Доном видать Куликовское поле.
Воеводы полкам велят Дон перейти,
Чтобы не было войску  обратно пути,
Коли дрогнет в бою этом русская рать –
Чтоб никто не посмел от победы бежать.

Коротка и тревожна пред сражением ночь
Поле боя покрыто пеленою молочной,
В каждой пяди – в лесах, на полях, на холмах,
Взмыть немедля готовый угнездился страх.
Уж расставлены рати, и читают молитвы
В войске княжеском вои пред праведной битвой,
А на Красном холме хан Мамай - басурман
К бою дудками медными будит свой стан.

И обозный состав был устроен Куявой,
С толком ставлены все с провиантом подводы
В тыл полкам – за высокой густою дубравой,
Где с засадным полком стал Боброк – воевода.
Здесь Омела готовилась к бою по-своему:
Набивала в суму холст и мази, и снадобья,
Чтобы помощь посильную раненым воинам
Оказать прямо в поле смогла, коли надобно.

Кипятила отвары, порошки растирала,
Под деревья из лапника ладила ложе,
И молилась, и втайне со страхом гадала:
Неужели Господь не спасёт, не поможет?..
За Стехно она тоже теперь волновалась:
Он с засадным полком порешил воевать.
До рассвета Омела в волненье металась,
Слышит: к бою зовут трубы медные рать.

2.
Расколол небеса страшный клич боевой,
Русь вступила со злом, с окаянными в бой,
Дико вскрикнул какой-то стервятник пернатый
И на пики упал, страхом смертным объятый.
Рвётся, ширится жуткими звуками бой,
В небе стрел и стервятников алчущий рой,
Стрел каленых нещадное глушит  жужжанье,
Лошадей боевых храп и смертное ржанье.

Слышны крики и стоны, и ругань, и громы,
Скрежет жуткий ударов мечей о шеломы,
Хруст костей и дерев, свист арканов и плети,
Рати рубятся час, и другой уж, и третий…
Вот к Боброку бежит вестовой и кричит:
– Вельяминовский полк весь почти уж разбит,
Наши пешцы пехотою фряжскою смяты,
Наступает, калечит Мамай нас проклятый!..

Битва страшно гудела и смертно хрипела,
Сотни раненых уж под опекой Омелы,
Вот один из них с ужасом ей говорит:
– Князь великий пропал! Может тоже убит?!
Но другой успокоил: «Он жив, только ранен,
Видел я, ратник вынес его с поля брани…»
– Боковые полки уже тоже разбиты,
Сколько воинов русских на поле убитых!..

– И Мамаевой рати побито без счета, –
Между стонами, охами вымолвил кто-то,
– Разнолики они, сколь и неисчислимы:
Там есть фряги, и половцы, и караимы,
И касоги,  и яссы… А татар –  вполовину…
– Это ж надо, охотников сколько на Русь!…
Удивился мужик, смертно раненный в спину, –
И в словах, и в глазах его чёрная грусть.

Понимала Омела – дня ему не прожить –
Попросил её тихо: «Дай, сестрица, попить…»
Она сильно смутилась: «Как сумел ты прознать?»
– Разве можно в порты спрятать девичью стать?
Никому не скажу, не тревожься, иди…
Жаль к нему защемила, заныла в груди.
И отец, и Иван – снова в сердце тревогой,
И она всем защиты молила у Бога.

Вот Стехно объявился, подошел, руку взял:
– Мы сейчас выступаем, вот и мой час настал,
Может больше не свидимся, милая, знай:
Я люблю тебя! Но не тревожься, прощай!…
С ним отправился в бой и Добрыня Куява –
Он давно уж Омелу признал в парне бравом,
Но, её сберегая, о том промолчал,
– Береги себя, парень! – с усмешкой сказал.

Полк Боброка влетел на конях из засады
В самый пик, в самый центр Куликовского ада,
Сокрушал на скаку он Мамаеву рать,
Стал в болота и в реки он ворогов гнать,
С криком бранным ворвался к татарам он в тыл
И колол, и кромсал, и рубил, и топил!
Сам Мамай бросил всё и бесстыдно бежал,
И позор, и бесславье навеки стяжал…

3.
Шесть часов с лишком длились с Ордою бои –
У победы был вкус горький крови и хмели –
Воеводы, считали потери свои,
И глазам, и ушам своим верить не смели.
Уцелевшие вои оглушённо взирали
На следы жуткой сечи под туманом седым,
И живых среди мертвых, рыдая, искали,
И гадали, как в очи посмотрят родным.

Поле словно израненный воин дышало,
Сеткой крытое кромсанных в битве кольчуг,
И дрожало, и тяжко от боли стенало,
Испаряя  дух крови и смертный  испуг.
Ужас полнил – сколь воев погибло немеренно,
Упокоились, жизни сподобились вечной,
Люди в поисках тщетных бродили потерянно –
Среди них и Омела шла с сумкой заплечной.

Вельяминовский полк первым кинулся в бой
И посечен был первым Мамаем проклятым.
В нём сражался Голота – купец удалой,
И Микула с Иваном, и Неждан, и Климята.
«Боже правый, да есть ли там кто-то живой!»
Вдруг споткнулась и тут же недвижно застыла:
Вот лежит с непокрытой разбитой главой,
С пикой в сердце давно уж остывший Данила…

Пику вынув, воткнула её рядом с телом,
Водрузив, словно купол, нарядный шелом –
Так отметила смертное ложе Омела,
Чтоб вернуться для выноса тела потом.
Целый час она слепо по полю блуждала,
Помогала страдальцам, мазью холила раны
И холщовыми лентами копья вязала,
Пока взгляд не наткнулся на Микулу с Иваном.

Увидала их рядом, догадалась о том,
Что дрались они, спинами слившись, «ежом»,
Умирая, щитом прикрыл друга Микула:
Так Иванову смерть, не свою, обманул он.
Стон услышав, Омела метнулась к больному,
И склонилась над мертвенно бледным лицом,
Напоила водой, в изголовье попону
Положила, свернув её мягким узлом.

Обработала страшные рваные раны
На плече его левом, на высокой груди,
Прошептала, склонившись над стихшим Иваном:
– Потерпи, дорогой, полежи, подожди…
«Я должна отыскать еще батю родимого», –
Говорила себе, покидая Ивана,
И пошла, ненадолго покинув любимого,
И нашла среди раненых тяжко Неждана.

Был отец ещё жив, не кричал, не стонал,
И Омелу в парнишке не сразу узнал:
– Дочка, сеча была эта грозной, ужасной,
Но за Русь я стоял и умру не напрасно…
Потерял  почти сразу в бою я коня,
И спасла меня друга Куявы броня –
Ради этой минуты, ради встречи с тобой,
Бог отсрочил до вечера час смертный мой…

Застонал, захрипел и затих, наконец,
Горек  крик был Омелы: «Родимый! Отец!»
Со Стехно они вынесли с поля отца,
И Микулу с Иваном, и Данилу купца.
А Климяту нашёл и принес к ним Добрыня.
Долго, скорбно согнувшись, сидел он над сыном.
Прошептал: «Спи спокойно, сынок дорогой,
За Отчизну и Веру ты пал как герой…»

За закатом багряным ночь свинцово легла
На кровавые реки и глухие дубравы,
На живых и на мертвых распростерты тела,
На измятые конницей ржавые травы.
Слышен воронов гвалт над поникшей главой,
И унылый, и долгий застыл волчий вой,
Души выживших скорбью, тоскою изводятся –
Так закончился день Рождества Богородицы.

4.
А наутро отправилась скорбная рать
Павших русичей с бранного поля собрать –
За свободу, за Русь и за веру погибших.
И святые отцы отпевали почивших.
У далеких дубрав, у придонских берез
Их оплакивал князь, не стыдясь своих слез,
На колени склоняясь над братской могилой,
Называл он соратников братьями милыми...

Трубы им в тишине пели гимны победные,
Был солёным туман от рыданий земли,
Гуси- лебеди криком места заповедные
Оглашали, покинув гнездовья свои.
Уж исполнено ратями все, что положено:
И прощанья, и почестей скорбный обряд,
И больные, и скарб, и оружье уложено,
И пора подошла возвращаться назад.

Поредевшее войско с добычей военною
Потянулось домой с чередою возов,
Было много добра там, но не было пленных –
На Руси никогда не держали рабов!
Помогали друг другу в походе как братья –
Были тяготы общие их велики,
Шли в поход княжеств разных  удельные рати
Возвращались единой Отчизны полки.


СКАЗ О СЛАВЕ И СКОРБЯХ КОЛОМНИЧЕЙ

1.
К речке Северке русское войско идёт,
Его раненый князь спешным ходом ведёт,
На пути их с почетом встречает народ.
Ряд из пеших и конных короче подвод,
Там в них ратников раненных  многие тыщи,
Да бояр, коих ждут родовые кладбища,
Да погибших князей – сотоварищей княжьих,
Павших Божьею волей да в происках вражьих.

А по русской земле воям слава звенит
Трубы громко трубят, бубны медные бьют,
И со славой обручно скорбь по весям летит,
Где героев с победой их близкие ждут.
Возле Пятницких, главных, парадных ворот,
И Коломна встречает воителей славных –
Там с надеждой и страхом собрался народ,
Среди них и Голоты семья и Куявы.

Среди пеших и конных своих не найдя,
Не надеясь уже, на телеги глядят –
Видят: ранен Иван, его держит Добрыня –
Нет друзей рядом с ним  и любимого сына –
На родных смотрит мрачно и скорбно молчит:
От Микулы, Данилы, Климяты, Неждана
Лишь шеломы остались, с поясами мечи,
Да кольчуги ещё со свидетельством ран их.

Камнем мертвым недвижно Милана стояла,
Не омыла слезами живыми лица,
Не могла осознать она, не понимала:
«Как же так – нет любимого, дяди, отца…
Обещали вернуться домой, уходя…»
А Авдотья Чеславна рыдала, твердя:
«Да почто, Матерь Божья, тобою я  клята?!
Мужа нет у меня больше, нету и брата…»

Потерявшая брата Любава молчала
И смотрела с тоской и с испугом на  мать:
Та над срядою сына тростинкой качалась,
Ни вздохнуть не могла, ни упасть, ни кричать.
Взял Добрыня жену, как ребенка, на руки
И прижал осторожно к усталой груди,
Сам глядел на неё с неизбывною мукой
И шептал: «Боже правый, направь, помоги…»

А глазами и сердцем Любава с Иваном,
С горем сестринским счастье смешалось: «Живой!»,
Расправляла с испугом холстины на ранах:
–  Тебе больно, любимый? Теперь я с тобой!…
–  Мы рубились с врагом, как два названных брата,
Пал Микула героем, – сказал виновато.
А меня он прикрыл, да Омела нашла,
И от смерти меня неминучей спасла…

Чуть поодаль Любава Стехно увидала,
Рядом отрок, стесняясь, сидел на попоне,
Но не сразу Омелу в парнишке признала,
А узнав, говорит она в низком поклоне:
– Поклонюсь тебе в ноги, Омела, родная,
Что Ивана спасла ты от гибели верной, –
Ты навеки теперь мне сестра дорогая,
Коль помочь будет нужно – приду к тебе первой!

Так в глаза благодарно Омеле смотрела,
Что она отвернулась, тот взгляд не стерпела.
И очнувшись, заметила дева невольно,
Что спокойна она, и не так ранит больно
Мысль о том, что Иван предназначен другой.
И легко примирилась Омела с судьбой:
«Значит скоро Стехно я женой верной буду –
Без хозяина в доме нельзя – будет худо…»

Оглянулась: «Надей где? Где Звана? А, вот…»
В стороне от всех, руки сцепив, нервно ждёт,
Умоляющим взглядом в Омелу уткнулась,
Та глаза опустила: «Нету больше Микулы…»
Помертвела, в лице ни кровинки: «Я знала…
Мне видение было, когда я гадала…»,
И пошла, пошатнувшись, немедленно прочь.
«Ох, подруга, беда… Тут никак не помочь…»

Наконец-то, нашла она брата – Надея,
Тот молчал, по-мужски своим горем владея.
«Что-то мать я не вижу…»,«Слегла, не встаёт,
И боюсь, смерть отца наша мать не снесёт…»
Обняла его нежно, к ней он, сжавшись, припал.
– Будем жить, милый братец, так отец наказал.
Он ведь умер не сразу, попрощаться успел,
Жить нам счастливо, дружно, перед смертью велел.

Зинька, Гриня и Фрол рядом с братом стояли,
Жгли потери глаза и сердца угнетали.
Про отцов, про наставника им рассказала,
Про поход и про битву – всё, что видела, знала,
– И Микуле всегда будет пухом земля:
Отдал жизнь он и душу за друзи своя!
Чутко, скорбно внимали Омеле ребята –
Подрастает достойная смена Климяте!

2.
Куликовская битва – со злом поединок –
Русь Святую сплотила в стоянье едином
И народ православный на святость венчала,
И великой державе положила начало.
Помнит битву земля, помнит русский народ,
Потому с той поры на Руси каждый год
Над Непрядвою лебеди криком заходятся,
В день святой Рождества Богородицы.


ЭПИЛОГ

Над Коломной раскинулся полдень весенний.
В дом Куявы несмелая гостья стучится,
Дверь хозяйка открыла, зовет её в сени,
Видит –  с малым дитём на руках молодица.
В этот час в доме Марфа Петровна одна,
Отрешенно на гостью взглянула она:
– Что явилась ты, жёнка, к нам гостьей незваной?
– Вот! Примите сыночка Микулы – Лексана…

– Что сказала ты? Господи, Боже мой! Звана!
Это внук мой?! Сыночек Микулы желанный?
Не придумала всё ты? Не обманула? –
С недоверьем, допытливо Марфа взглянула
Прямо в очи застывшей, потерянной Званы.
– Вот от Бога Куявам подарок нежданный!
Я о счастье таком и мечтать не могла!
В руки с нежностью спящий комочек взяла:

– Ох, кровинушка, семя родного сыночка!
Ты прости меня, бабу сварливую, дочка…
– Я давно всем и всё  уж простила, мамаша,
Замолила пред Богом проклятие ваше…
Пусть не так, как хотелось, судьба повернула,
Я и ей благодарна, и вам за Микулу –
На земле не бывало любви моей краше,
Потому Бог приветил её сыном нашим…

В Благовещенье, днями, свекровь померла –
Я теперь во всем свете осталась одна,
Без Микулы невмочь жить мне доле ни дня,
Вам решилась доверить сынка его я –
Воспитайте таким же, каким был отец,
А меня ждёт невесты христовой венец:
В монастырь ухожу я на Девичьем поле,
Чтоб смириться с отпущенной мне вдовьей долей …

И ушла поскорей, даже в дом не войдя,
Чтобы сердце не рвать, оставляя дитя.
Дом Куявы широким крестом осенила
И к Оке, к новой жизни своей поспешила.
А весна, как невеста христова, цвела,
И к молитве звонили колокола.
И вливалась в их звон быль Доброги – певца,
Светлой скорбью коломничей полня сердца:

«Меж Непрядвою и Доном,
В поле чистом и зеленом,
Да во поле Куликовом
Наказанием суровым
У реки Красивой Мечи
Шла с Мамаем злая сеча.
Там сражались не соромно
Вои города Коломны
И Москвы, и Руси всей,
Жизни не щадя своей.
Силе русской нету равных
И побила Русь бесславных
Всех вояк Мамая хана:
И латин, и басурманов.
Много воев полегло,
Много крови утекло
В реки малые глубоко,
В море Фряжское далеко,
Во леса, да во поля –
А где наша кровь пролита
Там и русская земля.
Меж Непрядвою и Доном,
В поле, кровью окраплёном,
Да во поле Куликовом
В битве праведной, суровой
У реки Красивой Мечи
Русь стяжала славы вечной.»

Впереди Тохтамыша, Рязани набеги.
И немало беды землю русскую ждет,
Но растут и цветут молодые побеги,
В храмы русский идет православный народ.
Своих воинов подвиги Русь, прославляя,
Знает, русский народ будет непобедимым,
Коль сумеет, заветы отцов сохраняя,
Быть народом и в вере, и  в деле единым.


Иллюстрация: Константин Васильев "Русский витязь"