В царстве любви и бездонной боли - проза в стихах

Угораздило же мне попасть в клинику ВМА со свищем в гайморову от неудачно удаленной в зубной поликлинике "четверки". Поступила во время обеда, и все ели в палате, а я спросила, где взять обед? Соседки по палате объяснили, где столовая, но есть там не советовали. Я не придала этому особого значения и пошла.
Там, в столовой, за столиками сидели изуродованные парни. Их было много. Казалось, что они смотрят на меня, и мне неловко было уйти, и я села за столик. После этого я все время ела в столовке, хотя видеть, как они едят - не для слабонервных. Там была еще одна девушка со смещённой челюстью, и она сосала жидкую кашицу через трубочку. К моему недоумению, ей при этом довольно неплохо удавалось говорить. Разговорились. Она знала всех парней, историю каждого из них, давно лечилась уже... Она сострадала им, и повзрослевшие рано мальчишки полюбили эту худенькую девушку, постоянно опекавшую тех, кому нужна была помощь, доброе участие.
У многих родители и подруги были очень далеко, и некому было напутствовать их добрым словом поддержки на операционный стол, куда они попадали снова и снова, собирая по фрагментам свои лица...

Хирургия челюстно-лицевая.
Операция двадцать вторая.
Из кусочков делают лица
пострадавшим на минном поле.
Это клиника - не больница,
это - царство любви и бездонной боли...

До дембеля месяц, но так случается,
что топливо самовоспламеняется,
обрывается с прошлым тонкая нить...
Офицер отрывает невидящий взгляд от света,
и твердит отчётливо слово - ЖИТЬ!
потому что
в тот миг
было главным - ЭТО.

Хирургия челюстно-лицевая.
Операция двадцать восьмая.
К лицу прирастает вживленная ткань из паха -
парень с войны не сдаётся тоске и страху.
Точность, скальпель и Господа воля -
в здешнем царстве Христовой любви и боли.

Нет лица, но отверсто для  слуха,
всё, что недавно считалось ухом,
глаз без века  влажнеет от счастья -
начал свет из тьмы  различаться!
Я рыдаю беззвучно,
влипнув лбом в оконную раму,
когда он говорит,
что во сне видел свет и  маму...

1988 г.