стена

Вы когда-нибудь задумывались о том, сколько смысла в черной точке на белом листе? Как легко ложатся линии, образуя сначала набросок, затем более определенный образ, и, в конце концов, превращаясь в законченный рисунок, где каждая из этих линий имеет свое место? …
А сколько стоит каждый из этих, незаметных в большей части, но очень важных штрихов - для того, кто рисует, кто вкладывает душу - в лист…

Ненавижу, когда в книгах пишут «вдруг». Ничего – НИЧЕГО – в этой, да и другой, наверное, жизни «вдруг» не бывает. То есть, когда – совсем – «вдруг».

До начала оставалось около минуты. Она влетела в аудиторию, бросила рюкзак на парту и отдышалась. Горели щеки, глаза отражали неживой люминисцентно-ламповый свет, преломляли его и, окрашивая в свой цвет, делали серо-карим.
Под привычное жужжание множества голосов, слившихся в единый, ставший уже привычным, фон, она достала блокнот и ручку, задумалась.

12.04……г.
Странно… Оказывается, если идти пешком, то… упираешься в прямом смысле прямо в стену. Или ее раньше не было, стены этой?... Не помню.
Эта стена была частью забора, отгораживающего Завод медпрепаратов.

Она любила рисовать. Рисовала лица людей, когда-либо видимых ею, и чем-то запомнившихся, картины, возникающие в воображении после прочтения книг, да и многое другое.
А стена поражала своей пустотой. Хотелось внести в нее краски - светлые, чистые, как первый луч солнца, как снег, искрящийся ранним утром, как сверкающие при падении капли дождя…
Приступ ментальной лирики прервало истеричное телефонное «бжжжжжж» из чьей-то сумки на соседней парте.
А на листе, где должна была бы быть написана лекция, остался город. Дома, тротуары, витрины. Сверху - колпак из прозрачного стекла.

Она улыбнулась и перевернула страницу.

Практикантка

-длинные светлые волосы, волной спадающие на плечи, голубые, прозрачные как талая вода, глаза, почти идеальный овал лица, разлет темных бровей над длинными ресницами… Сопли. Не умею писать. Описывать.

Она не слушала, что говорилось или не говорилось. Наплевать.
Она старалась ухватить эту красоту, перенести ее на лист…

-Все, что я говорю, совсем не обязательно записывать…- Она стояла рядом. Захотелось почему-то провалиться. Не сквозь там какой-нибудь, а просто. А она улыбнулась где-то в глубине глаз и ушла к столу.
Внутри все дрожало. Она не выдержала, открыла блокнот...
Но реальность снова вмешалась – соседка сзади ткнула ее ручкой.
- Кто Ольга Николаева? - Она подняла глаза и посмотрела на группу.
-Я. - Голос отчего-то охрип.
-Ты, наверное, все прослушала, - девушка улыбнулась, - Меня зовут Елена Валериевна.
На этом все закончилось. То есть – она отвела глаза и продолжила перекличку.

Поднимаясь с места, вырвала листок блокнота. Подошла. И как раз попала – глаза в глаза:
-Оля, останься на секунду.

стою.молчу.

Когда из аудитории все вышли, она, убирая свои тетради, спросила:
-Ты всегда рисуешь преподавателей?
-Нет. Я рисую то, что считаю красивым.
-Спасибо. – Снова улыбка глубоко. Протянула листок.
-Это вам.
-Спасибо, - Опять же. Но – улыбка уже на губы:
-Хочешь прогулять пары?
-Эмм?...
-Я не буду против, если кто-нибудь поможет мне прогуляться по городу.

Удивила

-А ты вот часто плачешь? - Спросила она. И, не дожидаясь ответа, - а я - часто. Вчера вечером, например. Читала «Чухлашку»… Не знаешь?.. Повесть небольшая, о богатой семье, в разгар холеры подобравшей на улице больную девочку. Дочь старшую Люшей звали, они с Чухлашкой подружились очень. А Чухлашка глухо-немая. … Умерла в конце. Грустно так…
-Я не хочу, чтобы вы плакали.
-… «Ты»… - она подняла глаза, - просто Лена.

Апрель плавно тек в май. На лекциях, да и не только, она рисовала Лену.
Начались проблемы с родителями - «у Ольги резко упала посещаемость».
….
Но внезапно все кончилось.
…
Сидели на той же скамейке, что и в первый раз. Солнце большим красным воздушным шариком лениво закатывалось. Она рисовала ворон, сидящих на асфальте.
-Ты знаешь, у меня кончилась практика.
-Что?.. – Видимо, глаза испугались.
-Но это вовсе не означает, что мы перестанем видеться.
-А что это означает? 
-Ну… мы будем видеться пореже… нам нужно оценить… понять себя, ты так не считаешь?..
-А что тут понимать?
-Ты, к примеру, можешь ответить, - пауза. - Как ты ко мне относишься?
-Да. Я люблю тебя, - ответила. Просто и по-детски, улыбнулась.
 Но Лена обескуражено молчала. - Я напугала тебя? Извини, мне не стоило этого говорить…
-Нет. Я думала, что этого испугаешься ты. - Улыбнулась тоже. - и все же - нам необходимо все взвесить.

Терпения хватило на три дня. Потом - решилась. Узнала через множество вторых рук номер группы и утром четвертого дня, вместо своего расписания подошла к расписанию пятого курса.
После недолгого плутания по корпусу нужная аудитория нашлась-таки.
До конца пары оставалось около пяти минут, и она заглянула в скважину.
Лена сидела на первой парте. А рядом - мужеподобная, коротко стриженая девчонка, покровительственно обнимающая ее за плечи…
Что-то оборвалось. Она выпрямилась, отошла к окну. Сзади открылась дверь.
-Оля!..- Лена повернула ее к себе. Улыбка спала, - что случилось?
Подошла эта коротко стриженая, коснулась ладони Лены:
-Солнце, проблемы?
-Иди. У меня разговор… - начала, было, она, но она перебила:
-Ну, у меня пара. Рада была тебя увидеть, - и резко развернувшись – прочь, почти бегом по институтским коридорам.

А дома – нервно мерила комнату шагами и несколько раз с такой злостью пнула свой диван, что тот жалобно заскрипел.
Взгляд упал на папку, лежащую на подоконнике рядом с пепельницей. Вытряхнула оттуда все на пол - ворох рисунков разлетелся по комнате. Портреты. Она.
 Долго смотрела, потом резко разорвала на две части.
-Не надо! – ее отшвырнуло. Она стояла рядом, глаза потемнели. - Ты неправильно поняла, позволь мне объяснить. Марька - моя бывшая, сейчас у меня с ней нет никаких отношений. Обычно я сижу одна, но сегодня… я очень по тебе соскучилась, и боялась, что ты не придешь… поэтому разрешила ей… А рвать ничего не надо. Пожалуйста.

07.05. ….г. С тобой проще. Даже – молчать.

Стало проще. Каждый день после пар, или же сбегая с них, она приходила к Лене и дожидалась ее там, если той еще не было.

Открыла дверь, тихо вошла. Судя по туфлям, Лена была дома.
Заглянула в комнату и замерла.
Она спала, вытянувшись на кровати, как и всегда дома - в длинной мужской рубашке.
Осторожно, чтобы не разбудить ее, подошла и села рядом. Она не знала, сколько так просидела - просто, пока та не повернулась во сне. Ее рука легла на ее ладонь, Лена улыбнулась и зарылась лицом в ее колени.
-Клево… - тихо промурлыкала она, медленно открывая глаза. - Я хочу всегда так просыпаться, чтобы сразу же видеть тебя…

На горизонте начала вырисовываться тучка. Родители нервничали, что-то подозревали. А время шло, недомолвок и глупых оправданий становилось все больше, и, наконец, бомба взорвалась.

Они сидели на кухне. Мать, не выходя, громко сообщила:
-У нас с отцом к тебе разговор, иди сюда.
Она, предвкушая новые выяснения причин ее прогулов, зашла на кухню. Мать кивнула на стул. Отец сидел, отвернувшись к окну и молча курил, словно и не замечая ее.
-Мы устали от этой неопределенности. Ты все дальше уходишь от нас, мы почти ничего о тебе не знаем.
-Что такого происходит в моей жизни, о чем вы непременно должны знать? 
-Ты - наша дочь, и мы должны знать о тебе все.
-Что у тебя с этой Леной? - Резко повернувшись, спросил отец. «…Начинается!...».
-Что вы хотите от меня услышать?
-Правду! - Отрезал отец, ткнув окурок в пепельницу.
-Правду?... – Пауза-вдох. - Извольте - я люблю ее.
Молчание – дымом от выстрела. Мать опустила голову. Отец взорвался:
-Я же говорил! Я говорил тебе, что это твое «свободное воспитание» до добра не доведет! И - вот! Наша дочь - извращенка!!
-Паша, ну, может, все не так страшно, может, это лечится?.. - испуганно спросила мать. Отец вскочил:
-Я не собираюсь тратить деньги на лечение такой… такой… Все, хватит, больше ты мне не дочь, убирайся, куда хочешь!!! - И он выскочил из кухни, громко хлопнув дверью.
Она встала. Мать тоже поднялась:
-Подожди, у него пройдет…
-Спасибо, дальше это терпеть, пока, как ты выражаешься, «у него пройдет», я не намерена.
Быстро собрав вещи, она, под пристальным взглядом матери, обулась и вылетела из квартиры. Постояла некоторое время перед подъездом и, выкурив рекордное количество сигарет, неспеша зашагала по улице.

-Что-то случилось? – Вопрос прозвучал раньше, чем дверь успела открыться до конца.
-Ну, как тебе сказать?.. – Она усмехнулась, склонив голову. Затылок нещадно ломило.
-Родители?
-Угу… - уткнулась ей в плечо, прикусила до боли нижнюю губу. Было обидно, почти физически болела гордость.
-Ничего, малыш, все пройдет. У меня тоже такое было.

15.06. ….г.
Странное слово такое… семья… или – семья у нас странная?... Но – семья ведь…

23.06. ….г.
Люблю смотреть, как ты  Наверное, просто – люблю тебя. И – не марать бумагу.

26.06. ….г.
Придумала подарок))) Не знаю, правда:
1) Понравится ли?
2) Получится ли?
)))))…

-Ой… смотри! - Лена смотрела на бетонную стену. Большую, длинную, серую стену Завода Медпрепаратов.
Лена задумчиво склонила голову, - какая она пустая…
-Погоди-ка…
Она подошла к стене. Прикинула размер рисунка, представила его. В рюкзаке за ее спиной лежали два баллона с краской. Она была готова. Однако – страшно делать что-то в первый раз.
 Нерешительно - первый штрих. Шипение вырывающейся под давлением краски. Линии немного растекались, пришлось корректировать на ходу… Штрихи накладывались друг на друга, переплетались и рисунок приобретал все более четкие очертания.

…я дам стене цвет. Я нарисую тебя. Куплю баллончики, черную и белую, будешь контрастной… На мертвой стене – живая ты. Может, стена станет живее от этого?..

Она возвращалась из института. День был жутко отвратительный - сначала кончились сигареты, потом куда-то запропастились все тетради, порвался шнурок, пролился кофе на новый рисунок, поругались с Леной из-за того, что не выучила зачет, в итоге - не сдала его…
Пнула ногой камень - он ударился о столб и отлетел обратно, больно стукнув по ноге. 
-Да что сегодня за день?! - Взорвалась.
-Оля!!! - Она обернулась. Через дорогу к ней шла Лена. На ее лице была улыбка – в глазах и губах, светилась… и - забылись все неудачи за день.
 Но.
 

Вдруг
ее лицо изменилось. Появился ужас.

Потом был удар.

…Ольга рванулась на дорогу.
Она лежала на асфальте, изо рта - кровавая пена.
Из машины - водитель.
Люди. Она не слышала, о чем они говорили, только жужжание, противное, режущее слух, сводящее с ума…
-Да вызовите же кто-нибудь скорую!!! – Разорвало горло…

Время - остановилось.
Пространство – коридор перед отделением реанимации.
Переломы, разрывы, повреждения органов, сотрясение …
«без сознания».
Она начала молиться. Молитв не знала, говорила своими словами, просила не отнимать…

она умерла.

Реакции не было. Просто - внутри что-то оборвалось.

Солнце. Чужое, холодное.
Она зашагала по дороге. Пнула подвернувшийся камень. Ударился о столб – и – назад, по ноге…
И - взорвалась. Бежала, сама не зная, куда, задыхаясь то ли от бега, то ли от крика внутри, то ли от всего вместе. Бежала до тех пор, пока не рухнула, обессиленная, на траву.
Она была в парке. Где - лавочка. И вороны.
 Уткнувшись лицом в траву, она плакала. Рядом – голос. Детский:
-Мама, а почему тетя такая большая, а плачет?
-Тете очень плохо. Пойдем.
Слезы кончились, но встать - не могла, да и не хотела.
…
Наконец, поднялась и, пошатываясь, пошла, глядя под ноги.
 
В лицо дунул ветер. Пахло краской…она подняла глаза.

стена…
ее стена…
по портрету струйками - красная краска… стену красили…

И снова - шаги, отмеряющие метры, старающиеся отдалить от себя все, что… все.
Она не знала, как оказалась в подъезде.
Люк - открыт.
Вылезла на крышу. Небо было чисто-голубым.
-Чему ты радуешься?! Тебе приятно видеть, как кто-то ........................

Внизу шли люди, возвращались домой, где их кто-то ждал…



Недолго - около трех секунд,
но за это время успела подумать о многом.
Удар.
Боль.
Крики, сливающиеся в монотонное жужжание и пропадающие на краю сознания красным воздушным шариком.

Недолго - около трех секунд,
но за это время успела подумать о многом.
Удар.
Боль.
Крики, сливающиеся в монотонное жужжание и пропадающие на краю сознания красным воздушным шариком.