Доверяя обыденности

Зябкое утро. Морось. К небу будто бы прибиты грузные серые облака. По не знавшей уже несколько лет ремонта дороге ехало с дребезжанием черное авто, подозрительно смахивающее на катафалк. Одни говорили потом, что за рулем никого не было. Другие утверждали, что был, и даже вполне определенный человек - водитель, чьей головы не было видно, а то и вовсе не было. И вслед за этим вспоминали того самого всадника. Как говорится, у страха глаза велики. И, может быть, они обманывали "вторых", а, может, наоборот позволили увидеть что-то, что те видеть вовсе были не должны. Третьи были уверены, что никакой машины и не было, и все это глупые выдумки.
Так или иначе, "выдумка" преспокойно себе ехала по разбитой дороге, петлявшей вокруг огромного пустого парка, и был бы он и не важен совсем, если бы не находившееся в нем озеро. Ветер подтянул с него туман к перекрестку, в который впадала, словно река, наша дорога. И надо ж было так случится, что затянуло перекресток именно тогда, когда подъезжал к нему "тот самый" автомобиль. Именно тогда все и началось, и последовала цепь событий. Потому что, заехав в туман, машина уже из него не выехала. Она вообще перестала существовать. И были бы правы "третьи", вот только, когда просветлел перекресток, остался лежать на нем номер.
Машина не выехала из тумана. И превратилась в тыкву. Знакомо? Пускай. Тут у нас вовсе не добрая сказка. Машина стала зловещим "светильником Джека". И лежал он уже далеко от того перекрестка - на окраине парка, на поляне в компании черной кошки, дожидаясь своего часа...

...Меня зовут Виталий, мне девятнадцать и я нигде не учусь. Все говорят, что мне пора в армию, там-то уж точно меня научат уму-разуму. Но я, конечно же, не горю желанием. Что я действительно люблю - так это гулять в тишине по не сильно оживленным улицам города. А еще - читать на ходу! Вам не кажется, что люди, читающие маленькие, едва помещающиеся в ладони, книги или наоборот крупного формата, которые иногда бывают даже больше листа А4, выглядят нелепо и смешно? Я очень люблю читать именно такие книги. Поэтому и гуляю я по пустым дорожкам, чтобы не мешать людям и чтобы они не мешали мне - неприятно быть поглощенным чтением и то и дело разворачиваться боком, протискиваясь между прохожими.
Этим днем я снова отправился на прогулку, прихватив с собой небольшой томик. Я шел, периодически поднимая голову - чтобы не вляпаться во что-нибудь, да и нужно было проверять "пустынность" улиц. Читал и рассматривал картинки. Так уж случилось, что на некоторое время я перестал отвлекаться от книги на все постороннее и углубился в написанное. Когда же я, наконец, оторвался - руки, сжимавшие книгу, обдало холодным колючим ветром, который обычно дует с воды. Посмотрел по сторонам, оказалось, что я вышел к берегу пруда - еще бы чуть-чуть и промочил ноги. В двух метрах волна качала одинокую чайку, с любопытством рассматривавшую меня. Странно. Я считал, что давно уже вот так исходил весь город, но в этом месте я был впервые. Всмотревшись в противоположный берег, я понял, что как-то проходил по той стороне, но никогда не смотрел на эту, и только проверял "пустынность".. Решив на время убрать книгу, я пошел вдоль пруда.
Тропа начала резко уходить вправо. Остановился. Впереди виднелся небольшой песчаный пляж, но меня он не заинтересовал, и я свернул. Сильно пахло прибрежной полынью, но с тем, как я все дальше уходил от пруда, этот запах сменял другой - опавшей сырой листвы. Вскоре я вышел на небольшую, но зато заасфальтированную дорожку; и всю ее устилал мягкий - ощущалось даже в кедах - ковер из желтой хвои лиственниц. Кто расстелил его здесь?.. Дорожка вела к полуразрушенному, уже давно не работающему фонтану и дому в английском стиле, явно построенному на рубеже веков, в окнах второго этажа которого горел тускло свет. Обогнув его и пройдя еще метров сто, я подошел ко второму похожему на первое зданию. (Почитать мне не удавалось.) Тот же стиль, только, в отличие от предыдущего, сильнее пострадало. Каминная труба, казалось, шла вовсе не от камина где-то внутри дома, а от крыши и еле-еле держалась на ней, того и гляди упадет, как сшитые две части одного целого держатся на последних нитках. Оба крыла здания поглотили сухие ветки, спускавшиеся прямо от крыши по стене, закрывая окна; и только с невысокой башенкой, возведенной прямо от земли, со входной дверью практически ничего не произошло с момента постройки.
Маленький парк ограничивался этими "достопримечательностями". Но уходить не хотелось, поэтому я нашел одинокую лавочку с двумя проломленными брусьями в центре и, сев на нее, достал из сумки книжку...
- Мяу.
Я вздрогнул. И услышал свое бешено стучащее сердце. А это была всего лишь черная кошка. Я в приметы не верил, а потому улыбнулся и протянул руку. Инстинктивно ждал того, что она отстранится, отбежит на пару шагов, а то и вовсе скроется где-нибудь в доме. Но нет. Она, не шевелясь, смотрела прямо в мои глаза. Ну что, кто кого переглядит?
Погода менялась. (Глаза отвел я.) Тут что-то меня как будто толкнуло. Потянуло куда-то.

Фонари горели темно-рыжим светом (хотя было еще светло) только на трех улицах во всем городе, обычно заполненных людьми, но сейчас пустых, пересекающихся в одной точке, словно ведущих к ней. Это тот самый перекресток, который затянуло утром туманом. Я вдруг понял, что уже довольно далеко отошел от той лавочки, и нахожусь в другой части города, на одной из этих трех улиц - той, по которой ехал "катафалк". Очнувшись, я решил изменить той Воле, притягивающей меня магнитом к себе, и зашел ненадолго в центральный парк. Я не задумывался тогда о том, что это тоже может быть частью Воли - и мое "пробуждение", и заход в парк, и вообще весь день. Кстати, какое сегодня число? Кажется...
Заканчивался октябрь. Наступала "темная часть" года, которую все уже, наверное, к сожалению, перестали бояться и теперь почему-то ежегодно с нетерпением ожидают. "H;lgena АЁfen". В этих буквах есть что-то колдовское, что-то пугающее; не в пример более привычным нам: "Святой Вечер". "Канун Дня Всех Святых". "Хэллоуин". У "светильника Джека" появившегося в парке с утра загорелись глаза. И что удивительно - не было в нем ни свечи, ни тем более никакой лампы, только тлеющий, но необычайно ярко, уголек.
...Я долго смотрел вверх, на тыквенного цвета небо, закрашивающее все прожилки между серо-синими облаками, громоздкими и давящими, среди которых, правда, иногда попадались небольшие, которые окрашивались вместе с прожилками. Потом, когда взгляд опустился, я заметил, что корка льда на озере, у самого берега, отливает мягким розовым цветом, словно уступая небу.
Вокруг, неподходяще и абсолютно не сочетаясь с картиной, стояли ржавые березы.
- Мяу.
- Снова ты?...
Темнело. Закат исчез, и как только небо полностью посерело, потемнело, загорелся костер у «светильника Джека» с дьявольской ухмылкой, забрав, впитав в себя всю силу этого тыквенного заката, цвет этого неба. Горела сухая листва, а потому костер сильно дымил.
…Тут я увидел столб дыма, тянущийся из соседнего парка - третьего за сегодняшний день. Костер? Что же там? Я ощутил непреодолимое желание пойти туда, как вы уже поняли, я не думал тогда, что оно навязано мне извне.
Тааак...Чтобы попасть туда, мне сначала надо...вернуться на дорогу. Пошел. Крупные красные плоды боярышника, гроздью висящие на хрупких ветках, подмерзли коркой. На тех ветках, где ягоды не было, висели маленькие бусинки-капельки, блестя в свете появившейся луны. Дивная ночь.
Теперь все было в порядке - фонари "светили" в свое время. Но - что странно - свет не выходил за пределы дороги, все остальное было погружено во тьму.
Вдоль улицы тянулись от остановки к остановке полуголые серо-коричневые кусты шиповника, перемешанные с высокой сухой травой: их ветви с шипами были одеты в платья из пыльных остатков снега; земля вокруг кустов вся в грязном придорожном снеге... Что же касается листьев шиповника, осенних, редких, то они были накрыты, укутаны тонким снежным покрывалом. Странно: то, что на улице кое-где лежит еще ранний снег, я заметил только сейчас.
Сощурив глаза, я посмотрел на фонари. Свет их размывался и превращался в небольшие лучи, тянущиеся от ламп в разные стороны, но самые большие - вниз.
Я шел вдоль кустов, по освещенной дороге, прямо по проезжей части. Все равно машин не было, и что-то мне подсказывало, что их и не будет здесь до утра.
Постепенно страх заглатывал мое сердце, словно деликатес, мое первоначальное любопытство, мою уверенность. Что-то было не так. Как будто натянутые декорации, и каждому - в том числе и мне - уже отведена своя роль. Вот сверну я сейчас - и это тоже будет частью спектакля. Но я не сворачиваю. Иду марионеткой, ноги несут сами.
В такую ночь особенно страшно слышать свои шаги. И ничего кроме них. Но также страшно слышать чужие, и не видеть того, кто их издает. Человек ли? И как обычно бывает, ты останавливаешься, и шаги "другого" стихают следом. Я думал об этом, и вдруг едва заметно отличил параллельные моим шаги в темноте, куда не доставал фонарный свет. Но желания уйти со света как-то не возникало. А вдруг в темноте мое единственное спасение?! Вряд ли...
Скрипнуло дерево. Я услышал звук ветра - звук гуляющей листвы, падающих капель. Мигнул фонарь. Следом еще один. Потухли оба. Только не это!!! Слава Богу, остальные горят. Мигнул третий!..Но нет, пока горит. Я ускорил шаг.
Вихрь звуков сбивал меня с ног. Люк предательски дрогнул под ногой, издал свой крик, лязг, от которого душа способна вылететь из тела. Проклятый люк! Постойте-ка, я не наступал ни на какой люк! Посмотрел в темноту. Страшно! Вдруг слева - свист, прислушался - ничего. В доме на другой стороне дороги - тоже в темноте (оказывается, там был дом) - плач ребенка, наверное, он лежит сейчас на кровати в темноте один, и боится, как бы кто-нибудь его не схватил за ноги и не утащил под кровать. Мыслями вернулся на чертову улицу - шуршал прозрачный полиэтиленовый пакет, приставший, намертво приклеившийся к тросу, натянутому между двумя фонарями. Страшно! Упал. Вскочил! Побежал! Запыхавшись, остановился. Резко прекратил тяжелое дыхание. В темноте тоже кто-то не мог отдышаться. Значит все-таки человек! Или нет?
- Гав.
- Гав!
По-разному. Значит, собак как минимум две. Бешенные? Без хозяев? Там, в темноте. Неожиданно зашипела кошка. И следом - тявканье ретирующихся псов. Это "Мяу"? Черная? Мой сегодняшний проводник? Но, увы, ее нельзя было увидеть во тьме. И не важно, что она черная, там и белую, и рыжую - любую не разглядеть.
Темнота вокруг дороги начала рассеиваться. То ли засветили ярче фонари, то ли просто "так надо"?
Из темноты, кстати, за мной никто так и не вышел - сколько я не оборачивался, так и не увидел никого. Может, он должен был проводить меня сюда?
Неожиданно - как и все сегодня - вынырнуло полуразрушенное одноэтажное краснокирпичное здание, затянутое зеленой ремонтной сеткой, с цифрами в кружочке на стене. 1892. Старое. Ветки дерева, стоявшего по соседству, противно скребли по окнам второго этажа. На почти всех окнах первого этажа этого давно заброшенного пустующего, по-видимому, заводского здания были решетки-квадратики; но на некоторых они были разогнуты, разломаны и там за ними - пустые провалы, без стекол. И ведь мне непременно нужно пройти мимо этих окон. Медленно или быстро? Пожалуй, все же быстро! Нет, медленно и тихо. Пошел. Вдруг высунулась рука! Что за черт! Побежал.
Ффух, чертово здание осталось далеко позади. И, кажется, все возвращалось на круги своя. Сошедший с ума мир вновь приходил в себя. (Если бы я знал тогда, как заблуждаюсь.)
Плотный густой дым из трубы тянулся ветром влево, к пустырям; его границы были очерчены темным небом и четко видны на его фоне. Недалеко от трубы нацелилась в небо водонапорная башня. Было так тихо, что издалека ветер принес стук электрички - наконец-то нормальный, живой, звук.
Дом. Уже не "вынырнул вдруг", а показался задолго до того, как я подошел к нему. Люстра во втором слева окне второго этажа, округлая, похожая на тыкву, раскрашивала комнату в такой же цвет как фонари на улице. Дом 66 дробь 6? Странный адрес, мне всегда казалось, что здесь был совсем другой. Над единственной дверью приветливо был растянут баннер: "Добро Пожаловать". На балконе стояла женщина, ее волосы были в большом вафельном полотенце, но лица не видно, хотя и со зрением все в порядке, и не высоко, но расплывалось как-то и все тут. Хм. Нет уж. Просто пройдем мимо.
Дым костра напоминал, зачем и куда я иду...

Полночь. С тех пор, как я зашел с перекрестка в третий парк, мне пришлось идти к костру по запаху - дым скрывали высокие деревья. Опережая меня, пролетела женщина лет двадцати пяти. В смысле пробежала, явно направляясь к огню. Я решил последовать за ней. С пригорка спустился к высокой готической башне, огороженной забором с табличкой "Опасно"; прошел мимо и тут же увидел в просвете между деревьями проблески костра. Женщина уже была там. С другой стороны также подходило несколько человек, и все они были не знакомы друг с другом и, тем не менее, не сбились в одну компанию, а шли порознь. Что ж, раз люди идут, значит бояться нечего. И я, перепрыгнув через небольшую канавку, отделявшую тропу от леса, и пройдя разделявшее меня и костер расстояние, вступил на поляну.
Посередине стояла дама лет 40, разумеется, во всем черном. Каждому новоприбывшему (кто-то из них чертыхался, кто-то наоборот крестился) она смотрела через всю поляну в глаза. Настала моя очередь. Я почувствовал: меня как будто проверяют, есть ли у меня пригласительный билет на вечеринку. И еще. Взгляд показался знакомым. Мяу? Да нет, как кошка может стать человеком? Да и не живут кошки столько. Хотя у них же свои мерки возраста. 1 за 7. То есть кошке должно быть около шести. А вот это уже похоже на правду. Хотя есть одно "Но". Ну не превращаются кошки в людей, ну никак же! Удостоверившись в том, что я могу здесь присутствовать, "оторвав как будто ярлычок "контроль" у моего билета", женщина отвернулась.
Она стояла ближе всех к костру. И, посчитав, видимо, что ждать больше некого и все в сборе, махнула рукой. Тут же человек в костюме приведения и другой в костюме зомби притащили не пойми откуда взявшийся котел и поставили его на огонь.
На поваленном дереве сидела Мумия. Ленты туалетной бумаги вперемешку с выцветшей тканью развевались ветром. Она приглашающе похлопала по дереву, я сел рядом. Почему бы, собственно говоря, и нет?
- А вы тут давно? - поинтересовался я у Мумии.
- Уу.
По всей видимости, в костюме было неудобно говорить. Не настоящая же это мумия, в самом деле. Улыбнувшись своим нелепым мыслям, я посмотрел на часы, видневшиеся между лентами на руке моего соседа. Двенадцать. Тут я вспомнил, что мои - для удобства - всегда спешат ровно на пять минут, так что полночь наступила только сейчас.
Пока закипала вода в котле, я оглядел поляну. На скрюченных ветках деревьев сидели, не каркая, вороны. Необычайно много ворон. Под некоторыми к веткам были привязаны за головы, за руки и ноги рваные куклы. Повсюду были раскиданы остроконечные шляпы, к двум самым широким дубам приставлены метлы. Наверное, здесь есть дворники. На поляне стояло человек двадцать, и лишь некоторые были без маскарадных костюмов. Я увидел Сатану с небольшой чугунной сковородой в руке в окружении Бесов с трезубцами, двух Котов, Цепеша и четырех одинаковых горгулий. Со мной заговорила одна из них:
- Видишь, рядом с метлами стоят большие мешки?
Только сейчас, присмотревшись, я увидел их.
- Подойди, выбери себе любой костюм.
Остальные горгульи также подходили ко всем бескостюмным. Я решил поспешить, а то разберут еще самые классные. Выбрал Скелета. Когда я вернулся на свое место на поваленном дереве, взгляд Мумии был одобрительным. Садясь, я увидел недалеко от своего места околевшего котенка. Исхудалое тельце завалилось на бок, и лапы замерли так, что казалось, будто котенок умер прямо на бегу... Я немедленно отвел взгляд.
Тут послышалось бульканье кипящей воды. Поляна, до этого тихая и молчаливая, приветственно зашумела. В котел полетели как традиционные ингредиенты - морковь, лук, грибы, так и несколько необычные - раздавленная мышь, два крыла вороны. Странная вечеринка, ну ладно, это я еще готов был допустить. Но через несколько минут начали происходить совсем невозможные вещи. Те самые деревья со скрюченными ветками начали превращаться в людей! С карканьем сорвались в небо вороны.
- Это хорошие и добрые люди, не перенесшие прошлый шабаш. Одиночки, гулявшие по улицам города. Пропавшие без вести прошлого 31 октября, - поясняла и не думавшая уходить от меня и Мумии Горгулья. - Сейчас они пробуждаются, и должны доказать, что уже не те мягкосердечные дяди и тети - привести на свое место дерева других одиноких гуляк. Тогда их отпустят.
Стало страшно. Я вспомнил весь мой путь к костру, оглянулся на Мумию. А это и правда костюм?..Но сдвинуться с места я уже не мог. Как будто, пробив свой билет, я утратил возможность покинуть замкнутый круг поляны.
Что было дальше - помнится смутно и как-то расплывчато. Так обычно показывают одурманенный взгляд в кино, но только на этот раз все было по-настоящему. Безумные пляски вокруг котла. Пение, хохот. Склонившийся над кем-то Цепеш. Миска с отваром. Мумия размахивала во все стороны своими бинтами, Бесята бегали за мной, пытаясь уколоть трезубцами. Полеты на метлах....Дальше темнота.

Я очнулся с первыми петухами. Вырвало. Что было, чего не было – не пойму. Сон или явь? Доверял ли я теперь обыденности? Не уверен. Поднявшись с усилием, я огляделся. Заболоченные пустыри. Вдалеке виднелись две заводские трубы. Не их ли я видел ночью? Возможно. Вокруг расстилался унылый пейзаж, нет, пожалуй, натюрморт серого утра: много пыльной полыни - больше, чем у вчерашнего озера, и запах сильнее.
Последнее, что я помню - полет на метле. Было ли это на самом деле? Может, я свалился? Никто этого не заметил, и я избежал драматической развязки хэллоуинского беснования? Похоже на правду. И кости все ломит после такого перехода из волшебства в обыденность. Из обыденности в волшебство - страх, а обратно - боль?
Посмотрев на свои руки, я увидел одни только кости. Костюм? Ноги? То же самое. Сквозь ребра виднелось бьющееся сердце. Черт.
Странное это зрелище - рыдающая посреди пустыря груда костей.
Но одного у человека не забрать - надежды. Я начал убеждать себя, что все это морок, а если и правда - то колдовство скоро развеется. И я поверил. Попробовал пошутить: это всегда помогает. Советовали пойти в армию? Уму-разуму научат? Вряд ли скелетов берут в армию.
Собравшись с силами, я двинулся в сторону полосатых труб завода. Кеды утопали в разжиженной земле пустыря. Грязь. Плевать. Иду вдоль ЛЭП.
К полыни прибавился запах...знаете, как на вокзале, забитом товарными поездами. Приближался к городу. Виднелась заправка. Справа - из листов металла, окрашенных в красный и зеленый цвета, гаражи. Подошел к дороге. Пригорок привезенного песка и рядом - вывороченная с камнями земля, хотя ямы нет. Перед самым выходом - коричневые осенние камыши в паре, идущем от труб (они тянулись недолго над землей вдоль дороги) с вывороченной стекловатой.
Пошел по дороге. То и дело мне встречались покореженные столбы с натянутыми проводами и дорожными знаками, присобаченными металлическими скобами. Одна табличка - проржавевшая на фоне голых веток с нацарапанным автомобилем (вместо дисков колес - круглые дыры) - РЕМОНТ РАЗВАЛ. Какая ирония. Мне срочно требовался ремонт, после вчерашнего развала.
Вскоре я вошел в город. Знакомый район, до дома - минут десять. Достав из сумки книгу, я начал читать на ходу. Я очень это люблю. Вошел домой и долго стоял с закрытыми глазами. Открыл. Из зеркала на меня смотрел прежний Виталий. Я не прыгал, не бегал, не кричал, радуясь. Просто устало повалился на кровать.
И долго еще лежал, возвращаясь к обыденности, и вновь ей, кажется доверяя. И гладил черную кошку, которой никогда раньше у меня в доме не было.