12. Внедрение. Узник

     12. Внедрение. Узник

     Дни проходили. Здесь они казались неделями и даже месяцами. Дни уходили, а вместе с ними и надежда увидеть Кройца, или вообще выбраться отсюда.
     Вокруг почти ничего не менялось. Все оставалось прежним. Все бесконечно повторялось. Два раза в день завораживающие молитвы Иресаила. И каждый раз я слушал их будто впервые. Это был какой-то чудовищный гипноз, заставляющий изменяться изнутри. Былое отвращение к секте ушло, но я еще сопротивлялся. Колин тоже сопротивлялся, но все меньше и меньше. Я видел, как у него иссякали силы. Часами он сидел молча, уходя в глубины своего мира.
     А другие? Среди послушников было немало и женщин. Все превращались в фанатиков. Часто Рауль забирал по несколько человек с собой. Те были безумно счастливы, но сюда они не возвращались. "Новеньких" тоже не присылали.
     Монику я больше не видел. Наверно, она вновь где-то устанавливала бомбы, чтобы показать силу секты. Я даже не представлял, что скажу ей, если мы встретимся лицом к лицу. Не знаю…
     Анна все также почти все время проводила в бормотании, повторяя слово в слово изречения глашатая. Безумная вера, вера в нечто большее, чем может быть на самом деле.
     Зак не унывал. Он был мало похож на фанатика, в отличие от Анны. Но это безмятежное веселье, засевшее в нем, впившееся в его сознание, пугало и отталкивало. Немного другой эффект от гипноза сектантов?
     Я сотни раз все обдумывал, искал пути выхода. Но я не знал, что это заметно, и что на верхних этажах. Три вооруженных охранника здесь, но сколько их может быть наверху? Не выбраться  моя основная цель. А Кройц. Но что я стану делать, если увижу его? Я постоянно думал над этим, но ответа не находил, и потому не было уверенности в способности что-либо изменить, остановить это безумие, открыть глаза тем, кто еще не до конца превратился в фанатика.
     Но медлить больше нельзя. Нужно начинать действовать. Но не атаковать и не вырываться, заставить сектантов не усомниться в моей вере. Будет трудно, но другого выхода я не видел.
     Я посмотрел на Колина. «Если будешь бежать, не забудь меня. Я помогу»,- читалось в его глазах. Но говорить об этом он боялся. Наверное, здесь и у стен были души, не говоря уж об охранниках, подозрительно присматривающих за всеми.
     Как-то в столовой я застал Рауля. Я хотел поговорить с ним, но тот лишь отмахнулся:
     -Потом, послушник. Я сейчас занят.
     Кройц не нуждался в новых людях. Вокруг него еще были верные солдаты. А мы все здесь – резерв.

     Я проснулся. Наверно, уже было утро. Закончился не то месяц, не то неделя. Не разберешь. Одно я знал точно. Пришло время первой молитвы. И от одной этой мысли меня охватывал благоговейный трепет. Вместо отвращения пришло желание. Я сам пугался, но ничего не мог поделать.
     Все смешалось перед глазами. Я видел лишь неспешные колонны послушников, занимающих свои места в зале. Впереди, чуть ли не подпрыгивая, шел Зак. Странный весельчак; посему-то решивший, что здесь его место. Рядом медленно плелась Анна. А позади, будто на муку, шагал Колин, опустив голову.
     Скамейка. Я не хочу смотреть вперед, но властный голос заставляет поднимать голову. И слова Иресаила,  точно быстрая горная река, вливаются в мое сознание, изменяя все до неузнаваемости. Я не слышу ничего больше, только эти слова. Все поднимают вверх руки, и я подчиняюсь. Мои губы невольно повторяют слова. Взор обратился вверх. Десятки, сотни, тысячи рук тянулись к ужасному символу. Объятый серой дымкой, покачивался призрачный перевернутый крест.
     Я не выдержал, опустив руки. Разум вернулся ко мне, требуя не слушать этого бреда. Но  другие продолжали. Их фигуры чуть ли не тряслись в экстазе. На это было больно смотреть. Я тряхнул головой, высвобождаясь от невидимых цепей, и двинулся вперед к Иресаилу, расталкивая послушников со своего пути.
     -Марко, ты что?- голос Зака.
     Все постепенно приходили в себя. Глашатай остановил свою речь, кидая на меня гневные взгляды. Занервничали охранники. Они быстро приближались.
     -Я хочу видеть своего предводителя,- заявил я, остановившись у сцены и нагло смотря Иресаилу прямо в глаза.
     -Он перед тобой, послушник. Что тебе не по нраву? Почему ты прервал нашу молитву?- сдерживаясь, старик дал знак охране, чтобы те остановились.
     -Ты мнишь себя его именем?!- я почти кричал.
     Получилось довольно эффектно. Послушники замешкались. Охранники, больше не раздумывая, поспешили ко мне.
     -Где мой предводитель? Почему он не покажется нам? Где Кройц Умвенд?- продолжал я.
     Охранники скрутили мне руки и потащили за собой. Глашатай молчал, удивленно уставившись на меня. Вырываясь, я продолжал кричать:
     -Кройц! Где же ты?!
     Анна протянула ко мне свои худые руки, словно пытаясь задушить. От неожиданности Зак открыл рот, и на его лице не было и тени улыбки. Колин тревожно проводил меня взглядом. Я еле заметно кивнул ему… Это был, конечно, не самый лучший способ обратить на себя внимание сектантов, но зато действенный. Сильный удар коленкой в живот, и я больше не сопротивлялся. Меня потащили к Раулю. Руки связали за спиной и в комнате заставили упасть на колени.
     -Чего тебе неймется, послушник?- холодно спросил надзиратель.
     -Я всего лишь хочу увидеть своего вождя. Кройца.
     Брови у Рауля поползли вверх.
     -Откуда тебе известно это имя? И что оно значит?
     -Это имя моего предводителя. Кройц Умвенд. И об этом я буду говорить только с ним,- сухо ответил я.
     -А почему не со мной? Ты мне не доверяешь?
     -Всецело я доверяю только своему предводителю,- отрезал я.
     Рауль кисло улыбнулся.
     -В камеру его. Все равно скажешь. Рано или поздно.
     И вновь знакомая камера. Прошло уже, наверное, несколько часов. Руки так и не развязали. Меня морили голодом. Все равно придут. Я их заинтересовал. Им ведь нужен ответ. Скорее всего, приведут Иресаила и попробуют вынуть правду из меня гипнозом. Пусть попробуют.
     Время тянулось медленно. Я уже начинал жалеть обо всем. Но отступать поздно. Либо превратиться в фанатика, либо…
     Рядом послышались шаги. Дверь открылась. Я ошибся. Иресаил не пришел. Только Рауль и охранник без автомата, но с закатанными рукавами куртки. Все стало ясно. «Терпение и осторожность»,- повторял я про себя.
     -Не расскажешь?- только и спросил Рауль меня.
     -Что ты хочешь услышать?
     -Правду мы хотим услышать. Что же тут непонятного? Откуда ты знаешь это имя?
     -Не думаю, что ты можешь знать,- ответил я, отводя взгляд.
     Рауль тяжело вздохнул. Я вынуждал идти его на другие меры.
     -На меня возложены и такие обязанности.
     -Сомневаюсь,- не согласился я.
     -Вразуми его, брат,- всплеснул руками надзиратель.
     Сильный удар по лицу. На мгновение сознание мое помутилось. Я захрипел, стиснув зубы.
     -Так вот как вы разговариваете с теми, кто принял веру.
     -Ты только вступил, но еще не в наших рядах. Не забывайся, послушник. Лучше скажи…
     Еще удар. Я сплюнул кровью.
     -Так я готов! Готов вступить в ваши ряды, стать полноправным. Что нужно сделать? Я готов! Клятву? Я дам ее. Я хочу увидеть вождя, и все для этого сделаю!
     Охранник готов был нанести следующий удар, но Рауль остановил его.
     -Твоя настойчивость восхищает, послушник. Хм. Возможно, я дам тебе шанс.
     -Благодарю,- я заставил себя чуть поклониться.
     -Клятва – это само собой. Но перед ней будет испытание. Обо всем узнаешь завтра.
     Рауль повернулся к охраннику.
     -В подвальную камеру его.
     Я видел, как у охранника затряслись сжатые кулаки. Они вышли. Я удивился, почему меня не повели сразу. Однако другое вздурманило мне голову.  Я почти добился своего.
     За мной очень скоро вернулись. Двое охранников с фонариками в руках. Молча они вывели меня из камеры. Мы спустились еще на два этажа ниже и попали в сырой темный коридор, заваленный всеразличным мусором.
     Я словно чувствовал страх, сковавший охранников. Они все также молчали. Шаги их замедлялись. Фонарики хаотично крутились в их руках. Они старались осветить каждый темный угол.
     Где-то впереди мерцал свет. Одна-единственная лампочка горела во всем коридоре. К ней мы шли. Что-то там было не так. Тягостные мысли приходили в мою голову. Почему Рауль так быстро сдался? Уж не на убой ли меня ведут? И что там впереди?
     Мы останавливаемся перед массивной дверью, сплошь покрытой ржавчиной. Сначала охранник убирает в сторону задвижку на маленьком оконце и долго всматривается внутрь, будто там кто-то есть. Потом достает кольцо с тремя ключами и по очереди открывает все замки. Скрипят петли, и дверь медленно раскрывается.
     Камера чуть теснее моей. Я сидел на полу, прижав колени к груди и обхватив их руками. Окошко оставили открытым. Через него слабо пробивается единственный источник света. Ничем не примечательная камера. Может, только голые стены немного холоднее, да пол странного багрового цвета. Я заставил себя забыться.
     Что-то разбудило меня. Наверно, подзабытый страх. Стало еще холоднее, заставляя меня сжаться. Словно в гробу. Наверно, это и чувствовал заживо погребенный Билл.
     Что это? Я смотрю на стену напротив. Откуда-то на ней появилось темное пятно. Странное, медленно расползающееся пятно. Словно черная клякса на листе. Я замер, не отводя взгляда. Оттуда веяло холодом. Послышался шорох. Сначала тихий, потом все сильнее и громче.
     Я тяжело вздохнул. Лампочка в коридоре помигивает. Дверь надежно закрыта. Оно чувствует меня, чувствует живого человека в ловушке. И пусть.
     Наверно, раньше я бы кинулся к двери в безумной надежде, что она не закрыта. Но не теперь. Я протянул вперед ноги и стал ждать, тем более у меня не оставалось выбора. Страх был. Где-то в глубине моего сознания. Совсем он не исчезал.
     Что-то приближалось. Медленно и неотвратимо. Некуда спешить. Я же никуда не денусь. Противный шорох, словно крысы скребут стену, а она поддается, рассыпаясь мелкой крошкой. Но это не крысы. И с моей стороны стена не рассыпается, лишь растет черное пятно. Воздух в камере холодеет. Руки стынут. Я пытаюсь согреть их дыханием и вижу, как поднимаются вверх струйки пара.
     И вдруг тишина. Такая внезапная тишина, что я невольно вздрагиваю. Затаилось. Я словно чувствую на себе чужой взгляд. Ждет. Почему ждет? Ждет испуга? Ждет страха? Зря. Где-то в глубине блеснуло два огонька, очень похожих на глаза. Я медленно приближаюсь ближе. Оно лишь наблюдает за мной. Набираюсь наглости и касаюсь пальцами жуткого пятна. Ничего. Подношу руку к себе. Холодная жижа исчезает на глазах.
     Хрип. Оно теряет терпение. Кружится голова. Рука моя самопроизвольно входит вглубь стены.
     … Ни боли, ни холода. Сырая грязная камера. В углу лежит нечто похожее на человека. В лохмотьях. Ослепшие глаза. На измученном лице – желтая, потрескавшаяся кожа. Будто воск. На ногах и руках кандалы. Под железными обручами уже не просто кровоточащая кожа в синяках, а черное гнилое мясо. Ужасно исхудавшее тело еще живо.
     Голова чуть приподнимается. Белые зрачки смотрят прямо на меня. Рот приоткрылся. Зубов нет. Одно сплошное месиво.
     -Ты видишь меня? Видишь. Как же долго я этого ждал. Как долго!
     Усталый вздох.
     -Не испугался. И пришел сам. С тобой свою я муку не разделю. Моей настал конец. Твоя же только впереди. Нет, не здесь. Не спрашивай. Сказал, что вижу. Ты для меня в сотни раз темнее, чем моя черная душонка. Не вижу, не знаю. Тебе лишь выбирать свой путь.
     Но запомни. Тьма помогает нам. Вот только цена этого может сказаться ужаснее, чем ты можешь представить в своих кошмарах.
     Я потерял счет дням, что гнию здесь. Ничто уже не движет мной. Об одном прошу, умоляю, стоя на коленях и пытаясь выжать из засохших глаз хотя бы одну ничтожную слезинку. Умоляю, похорони мои останки в земле. Нет сил больше находиться здесь. Умоляю, похорони меня.
     -Я обещаю.
     Скелет задрожал, склоняясь передо мной на колени.
     -Благодарю. О, благодарю! Не знающий страха. Так бы я тебя назвал. Спасибо тебе. Да не разорвется твое тело на части, когда ты встретишь и поймешь себя, и реки силы вольются в тебя! Прощай, друг! Надеюсь, мы встретимся в лучшем мире…