Мой папа инвалид войны

Каждый год девятого мая я сажусь на велосипед и еду к папе.
По дороге покупаю маленькую бутылку водки. Папа у меня любит выпить.
Он инвалид войны. Служил связистом, а заканчивал пулеметное училище.
В сорок первом ему было всего шестнадцать. На фронт попал в сорок третьем.
Через несколько месяцев – тяжелое ранение, госпиталь. К тому времени три его старших брата уже погибли.
– Привет, папа, – говорю я. – Это я.
Достаю из рюкзака перчатки, веник и начинаю наводить порядок.
– С праздником тебя, – говорю я. – С Днем Победы!
Наливаю каплю водки себе в пластиковый стакан. Ему, в граненый – все остальное.
– За победу!
Морщусь – водку я никогда не понимал. Ставлю стакан на гранитную плиту. Накрываю куском черного хлеба.
Кто меня научил так делать? Кажется, папа.
Он всегда выпивал здесь. Молча, отвернувшись, утирая быструю слезу.
Вот бабушка, вот дедушка – его родители. Вот фотографии трех братьев. У них нет своей персональной могилы. Она у них общая, где-то далеко, в области.
А вот и он здесь теперь, папа. Сбоку, на мраморном прямоугольнике. В орденах и медалях.
– Кому же я отдал твои медали, па? – в который раз мучительно вспоминаю я. – Сыну? Внучке?
В девяностых, когда его не стало, я мог продать медали и пару раз сходить на рынок, закупить продуктов, не сидеть на одной овсянке. Но сберег. А теперь не помню.
Помню, как он прослезился, провожая меня в армию. Почему – не понимал. Теперь понимаю.
По своей привычке все описывать в деталях я писал маме из армии подробные письма. И вдруг получаю письмо от скупого на слова папы: не надо, говорит, так подробно. Мама плачет.
Этот урок я запомнил навсегда.
Он получал инвалидскую пенсию и паек: гречка, консервы. Он мог раз в год лечь в госпиталь. Для инвалидов был отдельный магазин одежды, где закупались все родственники. Кроме него.
Каждый год девятого мая государство грохотало парадом. Главпочтамт, где папа был дежурным электриком, нависал над Крещатиком. В комнату заходил комитетчик и требовал закрыть окна, не подходить и не смотреть вниз, на колонны танков и ракет.
– А не пошел бы ты, – говорил негромко мой папа.
Парень, взглянув на папу, уходил и тщательно прикрывал за собой дверь.
А мы смотрели, сколько хотели.
Парады грохотали, сверкали салюты. По телевизору шли концерты. Отовсюду звучало «Дорогие ветераны! Наша победа...»
Папа пил водку и год за годом умирал. Иногда бормотал:
– Это не ваша победа. Это наша Победа.
И вот теперь он здесь, и я приезжаю к нему не в день смерти – ненавижу отмечать такие даты. И не в день рождения двадцать третьего февраля.
Я приезжаю к нему именно в День Победы, потому что знаю: так он хочет.
И разговариваю с ним так дружелюбно, как не разговаривал никогда.

*****

Этот текст был написан в начале века, выложен на прозу в 2010 году. А в марте 2023-го я написал и выкладываю дополнение.

О МАЕ, ПОБЕДЕ И ПРЕДАТЕЛЬСТВЕ
(всё сказанное может не совпадать, да и абсолютно не обязано совпадать с мнением читающего эту запись)
Думал я об этом много, и год назад, и сейчас в преддверии майских, хочется сказать праздников, но нет – уже не праздников. И вот недавно наткнулся в фейсбуке на запись, которая прояснила мне для самого себя нечёткие до сего дня ощущения. Запись эта содержит стихотворение киевского замечательного поэта Александра Кабанова и комментарий Александра Гениса, которого представлять не надо.

Александр Кабанов

*******
Из маленького храма
на собственной крови –
меня вела программа
на поиски любви.

Я шёл дорогой ровной,
затем – тропой кривой,
от памяти – огромной
вращая головой.

Меня встречал – прошитый
крестами в полный рост,
увенчанный ракитой –
троещинский погост.

Там муравьи-мурашки
построили ковчег,
там бог хранит растяжки –
последние, для всех.

Там, в противопехотных,
пустынных небесах –
звучат команды ротных
и взводных голоса.

В бою с теробороной
зачищены с лихвой –
серёжка с малой бронной
и витька с моховой.

А рядом спят герои
из киевской весны:
тероборона трои –
троещины сыны.

И я – случайным спамом,
был прислан бытиём:
на встречу с новым храмом,
молчащем о своём.

И я – своё отвечу:
что всем смертям на зло,
пришёл на эту встречу,
а время – не пришло.

12.03.–13.03.2023.

Комментарий в фейсбуке:
Alexander Genis
Строфа с Бернесом очень точная. Эта война похоронила ту.

Вот! Мне не хватало этой лаконичной формулировки. Но уточню. Не просто война, а конкретно те нелюди, кто её начал. И не просто похоронили, а предали павших в той войне. Гнусно и цинично предали погибших и выживших, умерших от ран и от старости за последние 78 лет. Предали моего отца, инвалида войны, Иешуа Вакса, и погибших в 1941 году трёх его старших братьев Петю, Сёму и Айзика Ваксов. Из сказанного понятно, что у меня личные счёты к российской преступной власти, напавшей на Украину и забирающей сотни тысяч жизней. И не только у меня – у всех, кто потерял близких в той войне, а это почти каждая семья. Нет больше дня победы, нет героев и ветеранов – есть только жертвы и мученики той системы. Нынешние рос.власти будут как обычно праздновать и отмечать, говорить фальшиво-торжественные слова, но они не имеют на это права. Это как палачу плакать на могиле жертвы.

Отдельно процитирую новостное:
ОП совместно с платформой UNITED 24 выпустили ролик на английском языке для международной аудитории, в котором тезисно рассказывается, почему война в Украине не является рядовым конфликтом:
- Война в Украине – один из самых крупных вооруженных конфликтов после Второй мировой войны.
- Более 12 миллионов человек покинули свои дома
- Более 150 000 зданий уничтожено
- Более 5 тысяч ракетных атак
- Более 1500 км активной линии фронта
- Бои ведутся в полях, лесах, на воде, в небе и городах.
- Все еще оккупированы десятки тысяч квадратных километров.

Ну конечно, будь я в Киеве, поехал бы к папе, как я это раньше делал 9 мая, только не в этот день, а просто когда смог бы. Папа не виноват, что его предали.