Ночлег в горах

           НОЧЛЕГ  В  ГОРАХ

   Одиночные геологические маршруты были запрещены по территории Советского союза. Но мне, студенту-практиканту Днепропетровского горного института, приходилось совершать одиночные геологические маршруты в качестве геолога в Джургарском Алатау. На практику я был оформлен техником-геологом, и буквально начиная с третьего дня прохождения своей производственной практики, совершал одиночные геологические маршруты, подымаясь вверх  по холму или горе на пять , а то и десять километров, а потом, неторопливо спускался…
  Но это просто сказать, а на практике надо через определённое количество метров документировать горную породу или тот грунт, на котором стоишь… отбирать образцы горных пород и делать  с помощь радиометра замеры радиоактивности.
  Однажды маршрут у меня был двухдневный, с ночёвкой в горах. Я шёл по своему маршруту параллейно с маршрутом штатного геолога партии Володи. С ним, согласно установки начальника партии, я должен был сойтись к вечеру в определённой точке чётко заметной на карте и на рельефе горной возвышенности для совместной ночёвки.
  К этому месту я подошёл к пяти часам вечера, и остановившись у огромного камня валуна стал осматриваться, заметив, что в каких-то ста метрах от меня( если по прямой, без прогиба), на вершине зелёного холма находится юрта, вокруг которой довольно оживлённо суетились дети разных возрастов, на вид, где-то от четырёх до четырнадцати лет… Вершина холма была довольно плоской. И на неё легко разместились не только юрта и загон для скота, но было достаточно много места для летней кухни с навесом вверху вместо крыши. Эта летняя кухня была открыта с двух сторон, и мне хорошо был виден котёл, под которым, наверное, был огонь, который я не видел из-за особенной формы возвышенности поросшей зеленью со всех сторон.
  Девочка лет тринадцати колдовала над котлом. Она в него что-то подбрасывала, то подмешивала в нём что-то, наверное, привлекательное и вкусное…
   У меня кроме рыбных консервов ничего не было… Обычная килька в томатном соусе и, кажется, бычок в том же соусе… Был ещё хлеб, сахар и заварка к чаю. Примерно этот же ассортимент был и у Володе, который подошёл ко мне в шестом часу вечера как-то неожиданно и не снизу, как я ожидал, а с боку, который был немного выше того места, где я находился.
  - Давно ждёшь, - спросил он, - я бы и раньше пришёл, да встретил по маршруту барсука. Захотелось фотку снять, и я за ним долго гонялся. Он от меня бежит как от чумы, а я его высматриваю, где он прячется. Это надо видеть. Что-то нащёлкал фотиком. Но, наверное, дрянь, неудачно… Только щёлкать его, а его уже нет, утёк. Я за ним. А он в кустарник колючий, густой… Где его найдёшь? Зашел с высокой стороны, жду, не шевелюсь десять минут, пятнадцать, ни шороха, ни хруста. Начал камни в кустарник бросать. Много бросал. Слышу, что-то зашевелилось, выскочило с кустарника и скорей через лужайку в другие заросли… Я за фотик, что-то щелкал, но кажется мимо… убежал барсук в заросли и с концом… Даже сфотографироваться на память не захотел, не то, чтобы познакомиться, покалякать малость на своём языке… Не признал меня за своего….
  Рассказ Володи про барсука и про всё, что он встречал в пути, продолжался долго. Он рассказывал про малину и барбарис, которые встречал в пути, про дикие яблоки, которым казалось нет числа… И про ручей с холодной водой, в который упал, переходя его по поваленному стволу старого дерева. Всё было в рассказе кроме геологии… Казалось, что то дело, которым он должен был заниматься, его совершенно не интересовало… Поиски нефрита, полудрагоценного минерала куда-то ушло на задний план. Да и где можно было в этих местах обнаружить нефрит? Сплошные песчаники, глины, да где-то что-то похожее по внешнему виду на диорит. А, чтобы нефрит обнаружить, нужны сопутствующие минералы, коротые в этом районе напрочь отсутствовали….
  Время двигалось к закату… Солнце коснулось своим нижним краем вершины горы напоминая, что скоро скроется от нас, и начнёт властвовать ночь со звёздным небом над нами.
  Всё было готово к разжиганию костра. Осталось только поднести спичку к сухим тоненьким веточкам… Я поднёс... И постепенно костёр запылал. И от этого горящего костра на душе стало как-то всё замечательно, появилась лёгкость, какая-то неосознанная радость… И в такой момент хочется на всё смотреть добрыми глазами и делиться светлыми мыслями…
  Когда в  маленьком котелке висевшем над костром начала закипать вода, я услышал голос мальчика, стоявшего от нашего костра метрах в десяти, пятнадцати. На вид ему было не больше двенадцати, тринадцати лет, и голос его был, как мне показалось, немного испуганным, нерешительным… «Мама сказала, чтобы вы шли к нам кушать»,- сказал негромко мальчик. Но всё было понятно. Нас приглашали в юрту на ужин, а, может быть, и на ночлег.
  И я сразу обратился к Володе: « Ну, что, поёдём?»  «Да что-то не хочется,»  - сказал в
нерешительности он.
  Я посмотрел на мальчика. Он немного помолчав, повторил только что сказанное: «Мама сказала, чтобы вы шли к нам кушать».
  Мне ничего не оставалось, как сказать по-узбекски: «Яхши, рахмат, мы придём, придём…» Я улыбался мальчику, а он что-то по-своему поняв, стал неторопливо подниматься к юрте…
  Я принялся уговаривать Володю пойти в гости в юрту, говорил ему, что там мы что-то увидим интересное, национальное, заодно и поужинаем с ними…
 « Да и самой хозяйки интересно, - говорил я, - она от чистого сердца приглашает. А дети, разве им не интересно, не любопытно пообщаться с нами?» Володя всё что-то стеснялся, не хотел идти. Мне даже показалось, что он трусит. И эта его трусость или робость меня удивила. Мужик женатый, сын маленький есть, а он не решается пойти, куда его приглашают, где его ждут, может быть, как родного с открытой душой и чистым сердцем.
  Наблюдая за суетой вокруг юрты, я заметил, что хозяина, мужика не было. Может быть он только отсутствовал по какой-либо причине, не знаю… Но хозяйка, женщина улыбчивая и симпатичная, на вид младше сорока лет, поглядывала, иной раз, в нашу сторону как-то дружелюбно, с добротой чисто женской.
  Костёр наш горел,  как горят все костры в безветренную тёплую погоду. Солнце уже скрылось за горой и началось потемнение. Я заварил чай в котелке и прикрыл его крышкой. В это время я увидел спускавшуюся к нам на ослике девочку, которой на вид никак нельзя было дать больше тринадцати лет. Лицо у неё было загорелое и худощавое и по виду не выражало никаких эмоций, может быть, только нерешительность, и совсем маленький испуг. Остановившись от нас в метрах десяти, она, как мне показалось, заученно и несколько монотонно повторила слова уже сказанные мальчиком: «Мама сказала, чтобы вы шли к нам кушать…» Немного помолчав, она медленно повторила: «Мама сказала, чтобы вы шли к нам кушать…»
   Эта девочка на ослике, зелёные горы и мы у костра… А рядом юрта, в которой нас ждут, куда нас настойчиво приглашают…
  А мы вот всё не идём и не идём… Я уговариваю Володю, убеждаю, прошу, но он не хочет идти. Ну, что за упрямство!? Девочка на своём ослике уехала к юрте. А мы всё сидим у костра, подкидываем в него сухие ветки от сосны. Под нами камни, валуны, на которые мы накидали верви деревьев, чтобы защититься как-то от холода исходящего от камней… Постепенно наступает настоящая ночь. Звёздное небо и луна, казалось смеялись над нами, над нашим убогим ночлегом у костра, и над тем, что мы не откликнулись на приглашения, отказались от гостеприимства, не пошли в юрту на ужин, а возможно, и на ночлег.
  --- --- --- ---