Проводники. Аз есмь Аз. главы 1-2

Проводники

                Аз есмь Аз
А дальше – древние дороги.
А. Бушков.

Увы, неблагосклонен небосвод!
Что ни захочешь -  всё наоборот.
Дозволенным господь не одаряет,
Запретного – и дьявол не даёт.
Омар Хайям



Пролог в мире, которого нет.

Сочная, яркая зелень прилипает к босым ступням. Язык не поворачивается назвать эту зелень
травой. Она была "живая", другого слова не подберешь. Она ощущалась реальностью,
 отдельно от других реальностей.
И еще зелень, исчерченная темно-серыми росчерками, образовывала реальность деревьев. И строгая реальность птицы скользила где-то на грани
 восприятия.
Разум, отвыкший от такого фейерверка жизни, бился в истерике, раздираемый новыми ощущениями
 и смутными воспоминаниями. Будто помнишь  это место, будто был уже здесь.
Аз растер в ладонях травинку, и его швырнуло во вселенную запахов. И легкое дуновение ветра шелестом травы окунуло его в симфонию звуков. Аз сделал шаг по пружинящему  зеленому ковру, и привычное действие смягчило, смешало обособленность разных реальностей. Он пошел вперед, с каждым шагом все больше и больше сливаясь с этим миром.
Его ноги окрашивались зеленым соком. Мягкое тепло солнца согревало промерзшее тело.
 Аз шел, и не мог остановиться – он, привык  идти. Шел, и ни о чем не думал, он привык не думать.
 Он становился  частью этого мира, а мир частью его. Аз дышал этим воздухом, топтал эту траву,
грелся под этим солнцем и приходил в себя.
Позади, остались холод и боль очередной полосы сумерек, и сосредоточенная напряженность
Древних Дорог. Позади ощущение отчужденности. Он был своим, в своем мире.
 Перекресток Прада ласково принял усталого путника.
Аз шел все медленнее, он сбился с привычного ритма, левой - вдох, правой – выдох, казавшегося бесконеч-ным. Аз остановился, опустился  на землю, и вдохнул запах травы как наркоз, и уснул.
 А когда  проснулся, привычным движением хлопнув по кнопке будильника, запах травы еще не выветрился из ноздрей. И долго оставался где-то на окраине памяти. Не смотря на вонь мочи в сортире, и шипение разогреваемых на сковородке макарон.

Идущий по снегу живет пока идет. Остановившегося заметает снег. И сам он становиться снегом               

               

 1. Видения


В троллейбусе, по дороге на работу, Витька думал. Думалось тяжело, из-за вчерашнего.  А вчера как говориться было. И было  за что. И было с кем. А думал Витька о пиве. О холодной бу¬тылке "Городского темного", хотя нет, наверное, лучше светлого, и о том, чтоб поспать, и еще какого-то черта, о птице над травой.
"И вот черт бы побрал эту птицу, - думал Витька, - и этого Белого с его днем рождения, и всю эту гоп- компанию. Настька теперь точно обиделась,  утром вон даже проводить не встала. Собственно говоря, и правильно  сделала: обещал не пить, – обещал. Нарезался вчера, – нарезался. Сам виноват. Как еще домой добрался, ни хрена не помню. Вот елки, погано-то как... Пивка бы".
За окном дождь превращался в лед, и лед покрывал город в тщетной попытке украсить своим блеском серую тоску асфальта и грязную зелень мусорных баков. Город медленно, подпрыгивая и покачиваясь, уходил назад. Уходил и появлялся впереди. Тем  же мокрым блеском на сером асфальте. Витьку мутило. Неровное движение города казалось пыткой, растянутой в бесконечности.
 "Еще немного и я не выдержу "- мелькнуло в  голове.
- Привет Вик, - кто- то хлопнул его по плечу, прервав тоскливые размышления, - что у тебя вид такой, будто  светлое будущее строить собрался?
- Хуже, - ответил Витька, с трудом отгоняя дурноту, - гараж штукатурить.
 - А ты, куда намылился в такую рань?
- А вот хрен его знает, - Витькин собеседник, в миру звавшийся Лешим, улыбнулся во все свои двадцать два оставшихся зуба, - не спиться, гулять хочется, старею видно.
Троллейбус взвизгнул и, содрогнувшись, остановился. В открывшуюся дверь, протиснулись два здоровяка, с нарочито отсутствующим выражением на сытых физиономиях. И в одинаковых шапках. Народ как по команде засуетился, безошибочно опознав в вошедших, типичных представителей клана контролёров.
- Ну, раз тебе делать не фиг, может, пешком пройдемся, - предложил Витька.  И, зеленея, шепотом добавил, - блевать буду.
-   Ты бы Вик пивка попил, - предложил Леший, когда увлеченно блюющий Витька сделал маленький перерыв.
- Денег нет, - ответил он и снова наклонился над бетонной урной.
- Я угощаю, - сказал Леший.
 - Чего? - Витька даже отрезвел, тупо уставившись на лохмато-небритого друга. Леший с деньгами это как шоколад с кетчупом. И если дипломированный халявщик города приглашает на пиво за свой счет, значит, либо это показалось, либо обещанный Нострадамусом конец света уже наступил,  и пора паковать вещи необходимые в загробной жизни.
- А что? - продолжал Леший, - если не торопишься, тут кафешка недалеко, посидим, темного похлебаем.
- Лучше светлого, - автоматически ответил Витька, шаркая ногами за избавителем, - деньги то откуда?
- Это брат история любви, жены богатого мужа к бедному художнику, - скорчив таинственную морду, заявил Леший и коротко хохотнул.
- Ясно, - проговорил Витька, Армагеддон отменяется. Рожденный халявщиком, халявщиком и дни свои дни закончит.
То, что рисовал Леший, было чистейшей воды порнографией, и это как ни странно, нравилось обеспеченным стареющим дамам. Продавать свои работы у него не выходило, поэтому жил он на деньги всё тех же дам, ублажая их эстетические и не только, потребности. Впрочем, когда дамы под рукой не случалось, Леший прекрасно обходился и без денег. 
- Я щедрый халявщик, - с пафосом провозгласил Леший, - и на данный момент твой благодетель, учти.
- Учту, - сказал Витька, - долго еще идти? И ты мне, кстати, сотню должен, благодетель.
- Получишь ты свою сотню. Пришли уже, падай.
Усевшись, Леший повернулся к официантке, - Не будет ли любезна сия милая дама, утолить жажду двух усталых путников?
- Пивка бы нам – перевел Витька, - светлого. И глядя вслед удаляющейся девушке, подумал: "Настька точно убьет. А-а, все равно лучше, чем подыхать от похмелья".
- Ну что попускает, - участливо спросил Леший через минуту.
-  Угу, - промычал Витка, - еще хочу.
Он постепенно возвращался к жизни. Переставала болеть голова, пропала тошнота и боль в желудке, только во рту остался металлический  привкус, но это уже не так страшно. Официантка, с именем Света на бейджике, принесла еще пива и горячие бутерброды. Леший, размахивая руками, рассказывал о прекрасной и богатой даме, которая любит его как человека – раз, верит в него как в художника два, деньги дает и так далее.
Витька слушал его, кивал и угукал, пил пиво, и решал, стоит ли идти на работу. С одной стороны - шеф недоволен  будет, а с другой - гараж и потерпеть может.
«Домой поду: - решил Витька - грехи перед Настькой замаливать. Вот посижу еще чуток и пойду. Раз Леший при деньгах пользоваться надо».
А Леший расходился, кричал, что баба эта еще выставку ему устроит, что станет он велик и знаменит, и хлопал покровительственно Витьку по плечу, и называл сынком. Официантка Света принесла еще пива, и Леший погнал ее за пиццей. Потом он долго принюхивался к тонкому блину, политому томатной пастой и подозрительно смотрел на официантку.
- Она свежая, - смущаясь, сказала та, и добавила, обращаясь к Витьке, - такой на Древних Дорогах вы не найдете. - При этом ее голубые глаза наполнились темной зеленью. Зеленью сочной травы после дождя под теплым солнцем. Это длилось секунду. Потом она удалилась с пус¬тым пластиковым подносом, а Витька так и остался сидеть с открытым ртом.
- Ты, Аз, напрасно пиццу не ешь, она действительно свежая – произнес Леший каким-то странным глухим голосом.
- Как? Как ты меня назвал? - опомнился Витька.
- Как обычно, Вик, - вытаращился на него, Леший.
- Черт, показалось, значит. А что это она говорила о каких-то дорогах?
- Не понял!? Она сказала, что пицца свежая и все. Что с тобой Вик? У тебя вид как у Лазаря до воскрешения. Глючит что ли? Так это бывает с перепою. Пивка вон хлебни.
- Бывает,  согласился Витька. И пива хлебнул. Но Лешего больше не слушал. Показалось, Витьке, что на голых обледеневших деревьях, листва зелёная пробивается. Вспомнилось ему зеленая трава и птица над ней. И то, что звали его Аз. А откуда все это ему вспомнилось не понятно. Где-то на окраине памяти билась фраза. Что - то  о Древних дорогах, но что не ясно. Тревожно как-то стало Витьке, неуютно в насквозь продуваемом кафе. Он поспешил распрощаться с щедрым  и словоохотливым Лешим, сославшись на срочную работу. Но в гараж не поехал и домой не пошел тоже. А просто бесцельно бродил по городу, не чувствую усталости в ставших вдруг легкими ногах. И напрягая спину, как под тяжелым дорожным вьюком.
Эта ходьба без остановки успокаивала взбудораженный Витькин мозг. Как будто выполняешь
какое-то привычное действие. Как будто эта ходьба и была его целью, его работой, его призванием. Внимательным настороженным взглядом Витька огладывал небо и землю, всматривался в лица встречных, пытаясь найти в их глазах опасную темную зелень. И руки его при этом шарили по поясу в поисках несуществующих боевых ножей. Время от времени он оглядывался на несуществующих спутников. Будто проверяя все ли у них в порядке.
Витька шел по бульвару, но не был там, где он шел. Под его ногами струилась изменчивая Древняя дорога. А вместо уличного гама слышалось смутное фырканье быков и скрип телег. И хорошо было идти, пробуя пространство собой, зная, что Мастер надежно прикрывает караван сзади. И что до ближайшего перекрёстка, всего один переход.
Домой  Витька возвращался вечером. Как и всю неделю с неба лениво падали капли холодной воды. Падали и превращались в лед, прикоснувшись к холодному асфальту. Приходилось идти очень медленно, не отрывая ступней от скользкой поверхности тротуара.  Впрочем, ноги все равно отрывались, иногда обе сразу.  И потому дошедший домой Витька выглядел, как партизан после допроса.
Настька, как и следовало ожидать, встречать не вышла. Устало, вздохнув, Витька бухнулся на колени, и, зажав в зубах букет, отправился замаливать грехи.
Настька сидела на диване, с повышенным вниманием изучая ногти на левой руке. С ними явно что-то было не в порядке, судя по грозному выражению её лица.
- Здравствуй солнышко моё ненаглядное, - невнятно, из-за цветов в зубах, проворковал Витька и, не вставая с колен, ловко обогнул журнальный столик.
- Откуда деньги на розы, - не глядя на мужа, спросила Настька.
- Леший долг вернул, - невинно таращась на супружницу, с готовностью пояснил Вик.
- Опять пили, – констатировала Настька, заинтересовавшись, теперь ногтями на правой руке. С ними, пожалуй, тоже было не всё в порядке.
- Что ты, малыш, чуть-чуть пивком поправились, - Витька голосом и позой, изобразил полнейшее раскаянье.
- Алкаши..., – сказала Настька.
«Пронесло вроде», – подумал Витька.
- Есть будешь?
- Сначала в ванную. – Замерз, как пес. – Ответил Витька, поднимаясь с колен.
- Господи, а с лицом у тебя что? – забеспокоилась жена.
«Вот теперь точно пронесло - подумал Витька, - букет цветов и побитая морда, вот то, что нужно, чтобы женщина простила все прегрешения. Почти все, - поправился он».
- Гололед малыш. И холодно и скользко. В общем, кошмар.
И он отправился в ванную, на ходу разбрасывая, мокрую одежду – привычка, которую Настьке, так и не удалось изжить за пять лет. Несмотря на кровавые семейные битвы, и следующие за ними ре¬прессии, Вик оставался всё тем же неряхой, что и до свадьбы.
И только сидя в горячей воде и впитывая кожей тепло, Витька позволил себе расслабиться и подумать над тем, что с ним происходит. Откуда взялся Аз, внутри его. Как шершавый и холодный асфальт бульвара превращался в теплую пыль Древних дорог. И почему его тревожит темная зелень в глазах людей. А думалось над этим плохо, еще хуже, чем утром. Словно какой-то барьер стоял в мозгах. Какой-то запрет – «Об этом думать нельзя!» Витька делал усилия, продираясь сквозь плотную пелену запрета. Хуже было то, что он не мог почти ничего  вспомнить. Так... куски, обрывки, образы. И очень четко - Древние дороги. И очень страшно - зеленые глаза. И очень ясно - Аз.
Аз – это я: - думал Витька – это я уже понял. Аз это Вик. Это не раздвоение личности? Или раздвоение?! Черт, надо было Фрейда внимательнее читать. И главное, что с этим делать. Кем мне быть, Азом, Виком или черте чем еще. А если меня вырубит, где-то на людях – попаду в психушку. А если вообще больше не вырубит, – помру с тоски. Черте что, как наркотик в крови. Что такое Древние дороги? Где они? Кто по ним ходит?  Как мне туда попасть? Или кто меня туда проведет.
- Нужны ли Базаровы России, - поинтересовался Витька у водопроводного крана и, не дожидаясь  ответа, категорично заявил, - Печорин лишний человек. А впрочем, все мы чандалини, - со вздохом заключил он, - люди без касты.
Раньше не очень-то задумываясь над смыслом, всего, что с ним происходит, Вик не сильно терзался душевной неудовлетворённостью. А теперь он почувствовал вдруг, что просто не может, просто не в состоянии, оставаться тем, кем всю жизнь привык себя считать. Витька напрягал память, пытаясь вспомнить хоть какие-то  подробности. Он концентрировал  мысль на своих видениях, неотрывно гладя вверх пытаясь разглядеть в потолке, с потрескавшейся побелкой, деревья на обочине Древней дороги, но видел лишь оседающие капельки пара. Витька так напрягался, что у него разболелась голова, и начали слезиться глаза.
- Ты там спишь, или утонул? – прервал его безуспешные попытки голос Настьки.
- Уже выхожу,  Малыш.
- Надеюсь, - хмыкнула Малыш, - два часа там сидишь, скоро вода закончится.
- Выхожу, выхожу, - ответил Витька, чувствуя страшную усталость от своих упражнений.
Когда он зомбической походкой появился из ванной, его ждали ужин на столе, одеяло на полу и Настька на одеяле с сигаретой в уголке рта.
- Мда..., - остановился Витька, - дилемма. С чего начать.
- С ужина, - улыбнулась Настька, - Я еще не докурила.
- А через полтора часа, усталые и мокрые,   с дымящимися сигаретами, они лежали на одеяле и молчали, не зная, что сказать.
- Что это было Вик? – первая опомнилась Настька.
- Не знаю, - ответил он.
- Это как будто был не ты.
- Может и не я.
- А кто это был?
- Не знаю.
- Ты уже говорил.
- А ты уже спрашивала. Тебе, что было плохо? – Витька приподнялся на локте.
 - Наоборот, так хорошо мне еще никогда не было. Я будто исчезла и растворилась в тебе. А что ты чувствовал?
- Не могу сказать, - произнес Витька, и вдруг неожиданно для себя заговорил странным, не своим голосом, почти на грани хрипа, - Каждый раз, падая в женщину, я хочу оставаться собой, но каждый раз мне приходиться быть мужчиной который берет женщину. Мои руки наказаны, лишением тонких прикосновений, им оставлена только способность брать. И я беру лицо любимой, как берут стакан, и подношу его к губам. И пью ее губы, как пьют вино. И тоже делает она. Мы просто мужчина  и женщина в кровати. А сегодня нас не было, был только я. Впитывая губами твою влагу, я растворял тебя в себе. Уничтожал своей любовью. Изменял твое тело, твои чувства. Заполнял тебя, обволакивал туманом своих пальцев. Твое тело колебалось от ветра моего дыхания. Я вдыхал твою кожу, и она оседала во мне запахом женщины.
- Хочешь послушать еще? – также внезапно, как начал остановился Витька.
- Нет, - Настька отрицательно покачала головой. – Кто это говорил?
- Не знаю, - ответил Витька, - наверное, я.

Сумерки. Муррор.

В пещере под дорогой, человек с ослепительно белыми волосами, и с кожей, словно закопчённой в пламени, жестом отослал служителя. Он немного помедлил, раскуривая кальян, и наклонился над низким столиком. Человек взял щепоть, тёмного порошка, с деревянного треснувшего блюда и бро¬сил его в жаровню, стоявшую тут же на столике. Над углями поднялось маленькое облачко, ярко зе¬лёного дыма и медленно поплыло вверх. Дым поднимался, не рассеиваясь, и след за ним оставался. Мерцание какое-то, как над асфальтом в жару. А после, когда облачко ушло в потолок, словно вода в губку, в оставшемся мерцании, тень проявилась. Вроде как женская.
- Приветствую тебя демон, - сказал человек.
- И ты здравствуй Муррор, - ответила тень.
- Входи, не бойся, - усмехнулся, названный Муррором.
- Не хочу, -  сказала тень.
- Что, так и не любишь воплощаться, - Муррор потянулся за мундштуком кальяна.
- Так же как и ты выходить из тела, - не меняющимся, механическим голосом, ответствовала тень, - но всё это пустое. Ты ведь не для этого дорогу колебал. Говори, я слушаю.
- Он пришёл, - резко подавшись вперёд, сказал Муррор, в один момент с него слетела ленивая задумчивость, - он пришёл и скоро будет здесь.
- Кто он? – Спросила тень.
- Он, человек из мира, которого нет.
- Ты ведь отдашь его нам, - полу утвердительно, сказала  тень, - правда, Муррор.            
Человек молчал, и со стороны могло показаться, что он спит. Не вздрагивали полуприкрытые веки, и не было заметно дыхания под просторной одеждой.
- Ты же понимаешь, что не можешь взять его себе, - в голосе тени послышалось беспокойство, - не сейчас и не этого.
- А если это все же, смеющийся воин? – Спросил Муррор.
- Нет, - отмахнулась тень, - до прихода воина ещё не одна тысяча сезонов. И этот человек должен быть нашим.
- Он не захочет, - устало вздохнул Муррор.
- Значит, мы возьмем его сами, - категорично, заявила тень женщины.
- А если не сможете? - вновь подался вперёд Муррор.
- Значит это действительно воин, - тень вроде бы усмехалась, - но это не он.
- Хорошо, - кивнул человек, - я сказал всё что хотел. И лёгких тебе дорог.
- И ты прощай, - сказала демон, - и не тревожься понапрасну. Это не он.

Витька поднимался по грязным ступенькам обшарпанного подъезда. Он поднимался уже в четвертый раз. Восходил на пятый этаж как на Монблан, останавливаясь, перед  Дверью оббитой синим дерматином и быстро спускался вниз. Витька долго курил на лавке возле подъезда, собираясь с силами для новой попытки.  С неба валил снег, и его рыхлые комья превратили Витьку  в диковинную скульптуру. Он не находил в себе сил постучаться. Он боялся того, что ждет его за дверью без глазка. Боялся и хотел этого больше всего на свете.
Прошел уже месяц с тех пор как он впервые почувствовал  себя Азом. За это время Вик сильно переменил-ся, и многое в его жизни переменилось. Он нигде не работал потому, что не мог. Настька жила у матери, потому, что боялась, когда он «вырубался», – так Витька это называл. Она уговаривала его пойти к врачам, он не хотел, он боялся, что у него отнимут его видения. А видения преследовали его постоянно. Выключая его сознание в самые неподходящие моменты. Причем видения эти не менялись. То Аз навсегда уходил в никуда, то вел караван по Древней дороге. И ничего, что было до и ничего, что будет после.
 Только две эти картинки, как послание повторяющиеся изо дня в день. Все это измотало, измочалило Витьку в конец. Он не мог думать ни о чем,  кроме Древних дорог. Его мозг словно попал в кольцо и двигался по кругу. Он был уже не в силах выносить эти видения. И не мог от них отказаться. Витька часами копался в интернете, пытаясь отыскать хоть какое-то упоминание о Древних дорогах. Он приставал к своим знакомым с вопросами. Ему слышался какой-то намек в каждом их слове. Но ничего не узнал.
Словом Витька уже не понимал, нормален он или безумен. Уже с трудом отделял видения от реальности. Знакомые смотрели на него как на слабоумного, немногие друзья считали, что он просто чудит. Однажды его накрыло прямо в троллейбусе, тогда Витька, раздвигая недовольных пассажиров, пытался провести караван, прямо сквозь водительскую кабину. Дело закончилось в медвытрезвителе, откуда его выкупила Настька.
И непонятно чем бы это закончилось, но пришел к нему вчера Белый, с баклажкой пива. Известный баламут и пьянь конечно, но умеющий мыслить трезво, когда это было нужно.
- Привет Вик. Ты что отшельником заделался? Не показываешься нигде, - Белый был весел и громогласен.
- Тебя Настька прислала? – почёсывая небритую физиономию, поинтересовался Витька, - заходи, давай, что в дверях топчешься.
- Угадал, - подтвердил Белый, - заволакивая следом огромную сумку.
 - Ну и как она там? – нарочито, безразлично спросил Вик.
- Плохо. И из-за тебя, между прочим.
- А ты думаешь, мне хорошо? – огрызнулся Витька.
- Не думаю, потому и пришел. Я сейчас единственный кто тебе может помочь.
- А ну конечно, - Витька  кивнул в сторону принесенного Белым добро, - пивка попьем оно, и попустит, так пробовал уже, не попускает.
- Оно конечно, - веснушчатая рожа Белого растянулась в ухмылке, - только не в пиве дело. Я тебе информа-цию принес, все остальное так, для придания нужной атмосферы.
- Ка... какую информацию, - Витька даже заикаться стал от волнения.
- А ты меня не торопи, - сказал Белый, -  всему своё время, а атмосфера, прежде всего.
- Черти бы брали твою атмосферу, - проворчал Витька и поплелся на кухню, проклиная манеру Белого делать все по-своему.
Белый же не обращая внимания на Витькины стоны и проклятья, шустро разлил пиво в пыльные стаканы и, пресекая все не уместные, с его точки зрения вопросы, протянул Витке папи¬росу.
- Взрывай, давай, за травой болтать, не годиться.
И только когда папироса была выкурена, а баклажка наполовину опустела, Белый посчитал, что нужная атмосфера установлена и повел речь. Стены Витькиной кухни, выкрашенные синей мас¬ляной краской, плыли и качались. А голос Белого доносился, словно из другой комнаты но, тем не менее, воспринимался чётко.
- Есть у меня один знакомый, Дред зовут, - говорил Белый, - Тот чем-то там таким занимается, и вроде до чего-то там такого додумался, а может, и нет, бес его знает. Спросишь, – улыбается, начнешь доставать, – смеется. Пропадает вечно где-то. Фигня у него в доме какая-то появилась, в смысле вещи непонятные. Шрам где-то заработал, причем заработал недавно, а выглядит как старый. В общем, странный черт. Меч у него  дома, а с ролевиками вроде не играется.
- Погоди, - нетерпеливо перебил Витька, - а почему ты решил, что это имеет какое-то отношение ко мне. Мало ли психов в городе. Ты вот, например.
- Да ты слушай, - отмахнувшись, продолжал Белый, - спросил я его как-то про шрам, в смысле, почему он так выглядит, так он мне ответил: - ”Время на Древних дорогах течет иначе, а иногда и вовсе не течет”
- Как? – Витька даже с табуретки вскочил.
- Как слышал. Ответил, засмеялся и ушел. Ну, я приставать не стал, не хочет говорить не надо. А сейчас, когда Настька про тебя рассказала, вспомнил.
- Адрес дай, - хрипло попросил Витька.
- Адрес дать не сложно, - лениво потянулся, Белый, - только дома он почти не бывает.
- Один живет?
 - Раньше один был. А теперь у него приятели появились. Тоже странные черти. Один, фиг поймешь, какой нации, одет во все кожаное, со здоровыми тесаками за поясом.  Как его только ППС не хватает. Они его Мастером зовут. Второго ты видел. Помнишь, в кафе сидели, он пиво покупал. Весь в черном, с бородой. Ну, ты еще сострил что-то по поводу его вида.
- Помню, - сказал Витька, - как ты говоришь его звать?
- Кожаного – Мастер, а того, что ты видел – Ян.
- Ян, - произнес Витька.
И перед его глазами всплыло кафе, вечное место посиделок с Белым, и нелепая, для этого места фигура в черном, словно вышедшая из вестерна. И еще рука затянутая черной тканью, потянувшаяся к нему, чтобы помочь подняться на ноги.
- Помню, - еще раз повторил он, -  челюсть потом после этих шуток месяц болела, жевать толком не мог. А на жизнь они, чем зарабатывают,
- А непонятным, чем-то. Может и противозаконным. Дред же в доме напротив, живет, так, что двор у нас общий. Вот в этом дворе возле дредового подъезда время от времени люди собираются. Иногда семьями. Иногда поодиночке. Но всегда с вещами и не больше шести. Вид у всех перепуганный. Стоят, молчат, курят. Дело обычно под вечер происходит. А как совсем стемнеет, к ним спускается Дред сотоварищи. И ведут они народ в лес, ну знаешь, что у нас за домом, через пустырь.
- Знаю, - сказал Витька.
- Вот. А недели через две, три Дред возвращается со своей компанией. Я как-то видел их возвращение. Пыльные,  грязные из пустыря выходят и домой.  Ну, я думаю, две недели в лесу просидеть.
- А почему ты решил, что это не законно? – спросил Витька, - может, они туристов по лесу водят. Туда вон летом чуть ли не каждый день автобусы  с экскурсиями ездят. Как- никак заповедник, один из крупнейших в стране.
- Так я ж и говорю, - продолжал Белый, - туристов в автобусах, налегке. Ну, с рюкзаками. А эти  с баулами неподъемными. И кто на экскурсию ночью в лес ходит. Нет, психи конечно разные бывают, оно кому как нравиться. Только вот «туристы» эти из леса не возвращаются.
- Ты откуда знаешь? – засомневался Витька.
- Знаю, раз говорю, - Белый почесал за ухом, - А в тебе Вик что-то радушия не чувствуется, гостеприимства не замечается. Чайник поставил бы. 
- Заварки нет, - угрюмо, буркнул Витька, мрачно озирая кухню, с мойкой полной немытой по¬суды и давно не стираными занавесками.
- Заварку я с собой принес, - самодовольно, ухмыльнулся Белый, - Ты чайник поставь.
- Поставить не трудно, - Витька полез за спичками, - только вот сахара у меня тоже…, - и он виновато развел руками.
- Да-а, Витек, - Белый укоризненно покачал головой, - Так жить нельзя. Видно вовремя я пришел. А то б, ты тут загнулся с голодухи.
Он направился в прихожую и приволок оттуда необъятных размеров сумку, набитую доверху.
- Вот тебе и сахар, и хлеб, и масло, и черт - те знает, чего еще там тебе Настька насовала.
- Настька!? Умница! Здорово! А то я понимаешь,  - Витька  приплясывал вокруг сумки, - двое суток уже, - и он снова виновато развел руками.
- Ну-ну, - Белый опять почесал за ухом, - Ты тогда вот, что. Ты подкрепляйся и мне пожевать, чего-нибудь сделай, а я пока про «туристов» доскажу.
Белый закурил сигарету и  обычной для себя неспешной манере продолжил.
- Был  у меня приятель. Ты его должен помнить, Сашка длинный.
- М-музыкант, - с набитым ртом промычал Витька.
- Он самый. Так вот этот Сашка, одно время, зачастил к Дреду.  Чем они там занималась, он не рассказывал.  Но вид имел взъерошенный и глаза ошалевшие. Все ходил как потерянный, и думал, думал. Я опасался, что у него крыша поехала. И вот как-то вечером, дело было в мае, по-моему, сижу возле подъезда, курю, наблюдаю привычную уже картину. У Дредова подъезда народ собирается, с чемоданами, с узлами. Одна дама даже швейную машинку приперла. Типичные туристы, одним словом. Вдруг вижу, – Сашка идет. Тоже с баулами и с Ритой. Ну, Рита девушка его. Меня они не увидели. Подошли к подъезду, стали и ждут.
- И что, - спросил Витька, на время, перестав жевать.
- А то, что после того, как Дред их на экскурсию в лес сводил, ни Сашки, ни Ритки, ни кого-нибудь еще из туристов я не видел.
- Адрес дай, - снова попросил Витька.
- Тьфу ты. – Разозлился Белый. – Сказал, дам, значит дам. Ты чай приготовил?
- И чай, и бутерброды.
- Ну, вот и давай их сюда, - категорично заявил Белый.
 Чая он мог выпить много хоть ведро. Так бы и сидел целый день, прихлёбывая потихоньку, задумчиво щурясь в пространство. Поэтому, не стоило ему давать, сильно увлекаться
- Расскажи еще про Дреда, - попросил Витька.
- Да, чего там рассказывать. Сам пойдешь и обо всем спросишь. Только вот, подумай, стоит ли  туда ходить?
- А, что мне, по-твоему, делать? – опешил Вик.
- Оптимальный вариант выбросить все из головы к чертовой матери, - свои слова, Белый подтвердил энергичным взмахом руки, попутно сшибая со стола стаканы.
- Пробовал, - сказал Витька, - не получается.
- Значит, остается два выхода, - Белый задумчиво перемешивал ложечкой чай, - либо сдавайся в психушку, либо иди к Дреду. Первое, на мой взгляд, предпочтительнее.
- Это почему же?
- Да потому, на «Даче» тебя серой обширяют, морду пару раз набьют и все. А вот, что с тобой у Дреда приключиться одному богу известно.
И Белый уже всерьез принялся за чай. Молчаливо и сосредоточено, как он любил. А Витьке снова почудил-ся запах горячей пыли Древних дорог. Снова заныли ноги, как от долгой  ходьбы. Одним словом вырубило Витьку. Когда он пришел в себя, Белый все также сидел за столом, попивая чаек и покуривая сигарету.
- Да, - сказал он, - впечатляет, ладно решать тебе. Только об одном прошу, Настьку не забывай,  любит она тебя. Аж завидно. Вот адрес, - и он протянул вырванный листок из блокнота. Уже уходя, Белый остановился в дверях.
- Еще одно, Вик, - сказал он серьезно, заглядывая Витьке в глаза, -  В компании Дреда был четвертый. Уже год, как его не видно. Называли они его Аз. Если тебе это о чем-то говорит
«Еще был Аз», – сказал Белый и ушел. А Витька теперь в четвертый раз поднимался по грязным ступенькам обшарпанного подъезда, гадая о том, что ждет его за дверью, оббитой синим дерматином. Дверью без глазка. А ждал его человек непонятной национальности. Одетый во все кожаное  со здоровенными тесаками за поясом, с лицом как у индейца, и копной белый волос, разбросанных по плечам. Он стоял, сложив руки на груди, и вопросительно глядел на Витьку черными глазами, глазами без белка. «Мутант, какой-то»,- подумал Витька.
- Чего надо? – любезность, явно не была свойственна этому белобрысому громиле, что при его росте и размерах было не его проблемой.
- Я к Дреду, - как можно вежливее выговорил Витька.
- Я Дред, - мутант определённо издевался.
- Вот еще новости! - опешил Витька, - Раз ты Дред, то я Мастер.
Человек молча, развернулся и ушел вглубь квартиры, оставив дверь открытой. Приглашение, надо понимать, – хмыкнул Витька - Однако у них манеры. И неожиданно осмелев, он прошел внутрь. Как головой с обрыва бросился.
Витька прикрыл дверь и несколько минут топтался в темной прихожей, старомодно обклеенной клеёнкой. Никого, не дождавшись, он принялся стягивать мокрые ботинки и забросанную снегом куртку, опять поминая «вежливых» хозяев – поставивших его в идиотское положение. Шлепая мокрыми носками по линолеуму, Витька прошел в комнату, и остановился пораженный ее видом. Прав был Белый,  посмотреть здесь было на что. И фигни непонятной тоже хватало. Пол поверх линолеума был застелен шкурами, похожими на медвежьи, только с зеленоватым оттенком. На стенах  развешано оружие, в основном ножи и мечи. На полках книг количество огромное, надписи на корешках на неизвестном языке. Возле стены стояли упакованные дорожные вьюки. Повсюду разбросаны какие-то приборы, инструменты, драгоценности и деньги. Словом, та еще квартирка. Довершал интерьер, стоявший в углу на низеньком столике компьютер. Перед ним на полу примостилась здоровенная фигура Мастера, резво хлопающая огромными ручищами по клавиатуре. Фоном ко всему этому, служили звуки «Варкрафта», судя по всему, здоровяк играл за нежить. 
- Кх, кх, - прокашлялся Витька, пытаясь привлечь к себе внимание великана.
- Носки сними, - отозвалась фигура, - во-первых, воняет, во-вторых, шкуры от сырости плесневеют.
- Ну и порядочки, - пробурчал себе под нос Витька, забрасывая мокрую деталь туалета в прихожую, и уже громче добавил, - А Дред где?
- Там, - не отрываясь от дисплея, Мастер махнул рукой в сторону белой двери, ведущей, как оказалось, в смежную комнату.
Заглянув туда, Витька по достоинству оценил, открывшуюся его взгляду картину. Все пространство от пола до потолка занимали стеллажи с книгами. На полу среди, уже знакомых шкур, живописным натюрмортом, покоились остатки чьей-то обильной трапезы. Все это в окружении бутылей, бутылок и бутылочек, преимущественно пустых. И, как положено, фигура человека в потертых джинсах и толстом сером свитере, на голое тело, растянувшееся  посреди всего этого великолепия. Человек с шумом втягивал в себя воздух, а когда выдыхал, казалось, что тебя окунули в бочку с перекисшей брагой. Витька поспешил захлопнуть дверь.
- И давно он так? – немного помявшись, спросил Вик.
- Третьи сутки, - ответил Мастер. И вдруг запричитал, как-то по-старушечьи, словно о любимых непутевых внуках, - расслабляется он, нервное напряжение, понимаешь, моделировать много пришлось. А Ян тоже расслабляется  - по бабам рванул, колечками с камушками сорить. Один я тут, как дурак сижу. – И он грустно вздохнул, снова возвращаясь к работе. Все это настолько не вязалось с суровым обликом вождя «белое перо», что Вик на несколько минут лишился дара речи.
- Так, это. Я тут собственно, - Витька был совершенно сбит с толку, и все заготовленные слова враз куда- то испарились.
- А ты бы шел домой, - Мастер снова оторвался от дисплея, - Дред только  к утру оклемается, да и  Ян завтра объявиться должен, вот они с тобой и побеседуют. А то я с переселенцами не работаю.
- Можно я лучше здесь подожду? – набравшись смелости, попросил Вик.
- Не понял? – В голосе Мастера зазвенела сталь, - Я же сказал, я с переселенцами не работаю. Ими занимаются Ян с Дредом. Приходи завтра.
- Да не переселенец я –  с тоской выдавил Витька.
- Еще лучше, - Мастер поднялся с колен, - Ладно пусть Дред с тобой разбирается.
Витька не увидел, как Мастер оказался возле него. Только где-то на грани восприятия мелькнула тень и в голове взорвалась петарда, разбрасывая желтые и зеленые огни. Стены комнаты вместе с развешанным на них оружием дернулись вверх и закружились, поднимаясь, все выше и выше. В лицо мягко уткнутся пол, покрытый шкурами, и Витька, как любил выражаться Белый – «перестал быть». В небытии было спокойно тепло и уютно. Возвращаться не хотелось абсолютно, однако же, пришлось.
К жизни Витьку воротил чей-то охрипший, раздражённый голос.
- Слушай, Мастер, хватит с меня нотаций на сегодня, и без тебя тошно. Черт, башка лопнет сейчас. Чем умничать, лучше бы кафе сварил. А еще лучше вызови Дашку и смоделируй мне пивка. Оп-па, а это, что у тебя за трофей? – голос казалось, удивился и, в воздухе явственно запахло перегаром.
- А черт его знает, - пророкотал Мастер, -  пришел, тебя спрашивал, говорил, что не переселенец.
- Так, что ж по голове его сразу?! – устало, поинтересовался голос.
- Уходить не хотел, - монотонно продолжал Мастер, - хотел подождать. Вот я и решил пусть подождет тихонько, что б не мешал, потому и кляп.
- А связал зачем? – как о чём-то давно уже надоевшем, набившим оскомину, поинтересовался невидимый собеседник Мастера.
- А чтоб не передумал тебя дожидаться, - Мастер был уверен в своей правоте, - Дорога его знает, кто он такой. Не переселенец, да и на демона не похож.  Может он из стражников из ваших  ГэБэ, что ли так, что ты Дред меня зря упрекаешь. Я свою работу знаю. В отличие от некоторых…
- Ладно, ладно, - перебил его Дред, - опять завел шарманку. Смоделируй мне лучше пива.  А с этим ГэБэшником я сам разберусь.
Витька почувствовал, как чьи-то руки перевернули его на спину и, открыв глаза, увидел перед собой  Дреда, с узким шрамом через весь лоб, приподнимающий правую бровь, отчего лицо казалось удивленным. С седыми волосами, и без двух пальцев на руке. Как ему удалось увидеть это всё сразу, Витька не понял, да и не стремился к этому.
Дред вытащил кляп из Витькиного рта и поинтересовался, -  с кем имею честь?
- Тебе привет от Аза, - прошепелявил Витька, непослушными губами. И снова в его го¬лове бабахнула петарда. И теряя сознание, он почувствовал огромное облегчение, как будто с него сняли невыносимо тяже¬лую ношу.
«Все, больше глюков не будет». Это была последняя мысль Витьки.

     Сумерки. Дред.


В тот день жена от Дреда ушла. Вернее уходила она долго, по кусочкам, как Дред
говорил. А в этот день просто последний пакет с трусами вывезла. Он давно уже уложен был, в коридоре стоял, а теперь вот и его нет. И ладно бы к кому-то ушла, все ж не так обидно. А то, сняла квартиру на окраине города, и живёт себе спокойно. Без него, без Дреда живёт. Собственно, он тогда ещё не был  Дредом. Это его позже так прозвали. Кто прозвал и за что, Дред не помнил, да и хрен бы с ним.               
Так вот, утром жена трусы забрала, а днем Дред с работы уволился. Не для кого работать стало. Он ведь собственно только команды ждал, чтоб не работать, знака свыше. Хотя и подозревал, что знака никакого не будет. Какому богу или чёрту, нужен он, этот Дред. Кого это интересует что в тридцать лет он седой и без двух пальцев на руке, начисто осколком срезанных. Кто знает о том, что обидно, математику по образованию, на конвейере завода холодильников, ишачить. Вернее, это сперва обидно было, а потом ничего, привык. Или, скорее, смирился. Как и со всем смирялся. И с тем, что нежная девушка, с мягкими волосами, а впоследствии жена, его не замечала. То есть, кормила, конечно, обстирывала. Давала даже иногда, чтоб не забыл, как это делается. А так, не замечала. И то, что он к этому привык, тоже никому не интересно. Жена ему бросила как-то, - Ты никакой. Права была, конечно. Он и сам знал что никакой.
Он восемь часов, с перерывом на обед, обихаживал здоровенный пресс. А потом тут же за проходной, с мужиками по двести, под конфетку. И ещё по сто на коня. И ещё сто в ларьке у подъезда. А дома жена спит, она всегда спит, когда ей скучно. И ужин лень разогревать, поэтому ел холодный. И на новую книгу денег не нарыл, поэтому в сотый раз перечитывал старые. А утром по сто у подъезда, чтоб голова не болела, и сто у проходной, чтоб работалось легче. А смысл в этом во всём? Да какой к чёрту смысл. Кому он нужен. Вон миллионы живут без смысла, а чем ты лучше?
А потом, в тот день, исчезло и это подобие жизни, пустота одна, и скука. Через год, Дред, а он тогда уже был Дредом, с трудом отличал реальность от тяжёлого алкогольного бреда. На что жил, всё это время он не помнил. Да и помнить то, особо было нечего. Он просто, успешно сводил себя сума. И уже почти….

2. Странные черти.

Первой мыслью Витьки было: - «Какой идиот решил, что приводить в чувство лучше всего, поливая голову холодной водой?»
- Причём заметьте, не свою голову, - агрессивно, добавил он вслух, - а если б, вас вот так вот.
- Бредит, - произнёс чей-то незнакомый, участливый голос, - про какую-то голову рассказывает. Ты, Мастер, явно перестарался, привык быков с удара укладывать. А если б, убил нафиг.
- Да нет, - пророкотал Мастер, - приложил, как полагается. А что голова у него слабая, так кто ж знал. Я так понимаю, если у тебя здоровье не ахти, так сиди в своей норе и на неприятности не напрашивайся.
И на Вика снова вылилось ведро холодной воды.
- А пошли вы все, - заорал Витька и вскочил на ноги, и вновь упал, поскользнувшись в эмалированной ванне. – Холодно ж, черти, - добавил он уже тише, разглядывая окружающих сквозь мокрые волосы.
- Зато очухался, - сказал Мастер и, со стуком, поставил на пол оцинкованное ведро.
- Вылезай, - дружески улыбаясь, сказал Дред, - обсыхать будешь, потом и поговорим.
- В ванну, зачем запёрли, изверги? – бурчал Витька, переваливаясь через край, - Всё шкуры попортить боитесь!?
Он опять поскользнулся на кафельном полу, но удержался, ухватившись за свитер Дреда.
- А ты сначала зверя выследи, - тон ему ответил Мастер, - потом завали, потом шкуру сними, потом притащи её сюда, на собственном горбу, а-а-а, - и он, махнув рукой, вышел из ванной.
- Обиделся, что ли? – не понял Витька. Он ещё не до конца пришёл в себя и растерянно оглядывался, одновременно убирая с лица мокрые пряди. – Чего это он?
- Да ну, не обращай внимания, - отозвался третий, красавец брюнет, с ровной ухоженной бородкой, - Мастер всегда такой, бурчит, бурчит, а на самом деле человек, золото. - И для пущей убедительности, помахал в воздухе пятернёй, на каждом пальце которой, сидело по перстню, с крупными красивыми камнями. – Эй, стоп, - продолжил бородач, - да, я его знаю. Какой он к бесу ГеБешник! Это приятель Белого. На стройке, кажется, работает. Я ему ещё морду в кафетерии бил.
- Это да, - подтвердил Витька, -  это, как я понял, у вас в порядке вещей. Чуть что, сразу по голове, никаких блин, понятий о дипломатии. Варвары, одно слово.
-Ладно, дипломат, - сказал Ян, - вытирайся, а на счёт головы, так Мастер зря не лупит, сам, видать напросился.
- С вами попробуй не напроситься, - огрызнулся Витька, стягивая мокрые штаны, - я к вам по делу пришёл, за помощью. А вы, сволочи, мало того что по мордам надавали, так ещё и облили всего. Как теперь домой добираться.
- На, кури, - Ян протянул ему пачку « Мальборо».
- Спасибо, - отмахнулся Витька, - свои есть. Хорошо хоть куртку снял, - бурчал он, выуживая из кармана мятую пачку «Беломора», - а то, так с папиросами и замочили бы, изверги.
Потом его, закутанного в плед, поили «Глинтвейном» и слушали историю исчезновения Аза, вкупе с историей появления Вика. Слушали, молча, не перебивая, сосредоточенно прихлёбывая горячее вино из серебряных кубков. За окном вечерние сумерки, сменились глубокой ночью. И тени, от принесённых Мастером свечей, делали, и без того странный интерьер, вовсе уж нереальным. Витька рассказывал горячо, захлёбываясь словами, как закоренелый грешник на исповеди. Рассказывал, не отрывая взгляда от пламени свечи. Он отдавал себе отчёт, в том, что от его слов зависит многое, может и вся его оставшаяся жизнь. И потому  старался говорить как можно убедительней.
               
   Сумерки. Айссау.

Старик с трудом поднялся на ноги, опираясь рукой на мутно красный камень пещеры. Перед глазами проплывали зелёные круги и, как всегда после транса, его слегка тошнило. Старик тряхнул головой и, сделав над собой усилие, проглотил густой комок слюны, скопившейся в горле. Постепенно круги рассеялись, и он увидел трёх человек, вооружённых топорами на длинных рукоятях. Дрова таким инструментом рубить неудобно, зато головы сносить в самый раз. Блестящую от пота кожу воинов, покрывал чёрный рисунок татуировки, огромный паук, поджавший средние лапы.
- Что ты видел, Не Сражающийся? – спросил тот, у которого не хватало левого уха.
- Он придёт, - ответил старик.
- Когда? – спросил воин.
- Скоро, - неопределённо, взмахнул рукой, Тот, Кто Не  Сражается, - и тебе придётся одному выйти против него.
- Это честь для меня, - склонил голову безухий, - но, как я узнаю, что это действительно он?
- Всё очень просто, - устало ответил старик, - если мы ошиблись и это не тот человек, ты умрёшь.
Только смеющийся воин может быть сильнее самого себя и оставить тебе жизнь. Уходите теперь, - с трудом проговорил старик, - мне нужно отдохнуть.
Молча, поклонившись, воины покинули пещеру. И только безухий, оглянувшись на выходе, увидел, как ему показалось, тень женщины, исчезающую в стене. Но, скорее всего, это ему просто показалось.


- Значит Прада, - тихо сказал Дред, когда Витька замолчал, - погано. Собственно и так надежды никакой не было, а теперь… Что ж, прощай Саня, - и он залпом опрокинул кубок.
- Прощай, - эхом отозвались Мастер и Ян.
Витька, вникнув в торжественность момента, тоже скроил печальную физиономию но, потом, не выдержав, спросил: - А почему Саня?
-  Сашкой его звали, - пояснил Ян, - Аз это должность такая, Аз – это первый. Он впереди каравана шёл, дорогу собой пробовал. Теперь это Дреду делать приходится. Да ещё и караван тянуть, а это поверь мне не просто.
- А Прада эт, что? – не унимался Витька.
- Перекрёсток такой, - скривившись, сказал Ян, - Место, могу тебе заявить, препоганое. Он человека в себе как бы растворяет.
-Там только демоны себя вольготно чувствуют, - добавил Мастер, - разливая по кубкам «Глинтвейн».
Выпили, покурили, помолчали.
- А возьмите меня к себе, - вдруг неожиданно попросил Витька, - я смогу, вот ну просто чувствую что смогу, работать Азом. В комнате повисло недоумённое молчание. Только свечи потрескивали, да раздавалось шумное сопенье Витьки, будто он мешки с цементом на пятый этаж затаскивал.
- А чего там, - подал голос Мастер, - чем нарезаться в дрезину после каждого каравана, лучше его в помощь взять. Без Аза караван, как бегун на протезе.
- А обучать его сколько, - не согласился Ян, - это получается, всё брось, и только им занимайся. А у нас всего месяц до каравана, и не хрена ещё не сделано, я перед переселенцами опять извиняться не хочу.
- Ничего, ты вон тоже не сразу освоился, - стоял на своём Мастер, - а он самостоятельно на нас вышел, чему не доучим, само на дороге придёт. Так ведь, Дред?
- Ну, не знаю, - не унимался Ян, - он, ведь, даже толком не понимает, о чём просит, и чем мы занимаемся, тоже не понимает.  А ты что скажешь, Дред?
Дред сидел, прикрыв глаза. В комнате снова повисло молчание. Витька, до этого крутивший головой как на теннисном матче, во все глаза смотрел на человека, от которого завила его судьба, пытаясь хоть что-то прочитать на его лице.
- Сашку не вернуть, - тихо сказал Дред, - нужен новый Аз. Почему бы не он.
- Фуух, - шумно выдохнул Витька, - а я уж думал хана.
- Ну, попал хлопец, - подытожил Ян, - ты Дред, хоть объясни человеку, во что он вляпался.
- Вот ты и объясни, - сказал Дред, - а я пройдусь, проветрюсь немного. И он, поставив кубок на пол, (с мебелью в этой квартире было туго) вышел из комнаты.
- Они с  Сашкой начинали вместе, всё время вместе, - тихо сказал Ян.
- А потом? – так же тихо спросил Витька.
- А потом Сашка пропал. Стоянку на дроге разбили, на ночлег устроились, Сашка первым на дежурство стал, он всегда первым дежурил. Ну вот, легли, заснули. А проснулись уже утром. Все на месте, все целы. Только Сашки нет. – Он помолчал, вздохнул и продолжил, - Думали Дред, с ума сойдёт. Он чуть весь караван не угробил. Затащил нас к чёрту на кулички, еле потом от туда выбрались. Двух быков потеряли, телегу бросить пришлось, только Сашку так и не нашли. А он оказывается на Прада.
- Ладно, - сказал Мастер, - чего уж там. Ты лучше дело расскажи.
- Да уж расскажу, - ответил Ян. И растянувшись на полу в небрежной позе, начал лекцию, - Ну слушай, неофит. Есть, значит, мы и есть дороги, что характерно мы по этим дорогам ходим.
- Исчерпывающее объяснение, не удержался, чтобы не съязвить Витька.
- А ты не перебивай, - возмутился Ян, - не то, Мастер пусть рассказывает, он у нас товарищ красноречивый. В общем, сложное дело эти дороги. Что оно такое до конца ни я, ни Мастер, ни даже Дред не понимаем. Да и вообще, наверное, никто. Словом Древние Дороги, и есть изначальная вселенная, то есть, не сами дороги, конечно. А пространство, время, ну и бес его знает, что там ещё в котором они существуют. Вот в этой изначальной вселенной, кто-то проложил дороги, а может, они сами проложились. По сути, эти дороги просто линии сосредоточения силы, энергии, может магии, называй, как хочешь. Представляешь, что происходит, когда они пересекаются?
- Ага, представляю, - кивнул Витька, - Бабах! И для достоверности взмахнул руками.
- Никаких бабахов, - отмахнулся Ян, - Миры на перекрёстках возникают. Прада, Лигран, Земля, наконец, да всё что угодно. Бесконечная сеть дорог с бесконечным их пересечением. Любой вариант мироздания, какой ты только можешь вообразить, и бесконечность того что ты вообразить не в силах. Рехнуться можно.
- Н-даа, - протянул Витька, - можно.
- Вот тебе и н-да, - сказал Ян, - ну, теоретические подробности тебе Дред расскажет, а я перейду к практике. Мы являемся, так сказать, самозваной эмиграционной службой, а если проще проводниками. Доступно я объясняю?
- Вполне, - ответил Витька, - одно не понятно, как вы клиентов добываете? Я что-то не встречал объявле-ний, вроде: - «Желающих переселиться в мир иной, просьба приходить с вещами по адресу…»
- Ну-ну, - хмыкнул Ян, - шутник. Тут проще всего, одному пообещаешь отвести, другому, дашь неделю на раздумье, сборы. Так он за эту неделю двадцати растреплет. Вот тебе и реклама бесплатная.
- А ГэБэ не беспокоит, - полюбопытствовал Витька, потирая голову.
- А у нас на этот случай Мастер есть, - заулыбался Ян, - или Дашка, я тебя с ней потом познакомлю. Словом водим мы людей кому куда надо, с того и живём, - он взглянул на часы, - ого, заболтался я тут с тобой, а меня дама ждёт. Остальное утром узнаешь, - и, крикнув Мастеру, что уходит, Ян мгновенно испарился.
- А ты бы тоже шёл, - подал голос Мастер, - завтра приходи. А то я спать лягу и если Дашка заявиться, то ой-ой-ой – она чужих не любит.
- Ясно, - сказал Вик, и уже в прихожей, одеваясь, спросил, - А ты Мастер, какой национальности.
- Сурги, - коротко бросил тот.
- Это где ж такие живут? – наморщил лоб Витька
- Постоянно нигде. По Древним Дорогам кочуем, - ответил Мастер и демонстративно захлопнул дверь.
- Оно и видно, что не местный, - буркнул Витька и вышел на улицу.
Лунный свет разбрасывал снежные зёрна, казалось, они прорастают сквозь тело искрами радости. Правда в голове у Витьки была, полнейшая каша. Мысли путались и сбивались в кучу а, ноги несли по сугробам, не разбирая дороги. Витька шёл вперёд, ему казалось слишком долгим ожидание транспорта, и потому он шёл пешком. Ну, где шёл, где бежал, а где и вовсе передвигался каким-то диковинным скоком, горланя при этом что-то невнятное. Вот таким макаром он и добрался домой.
А добравшись, сразу был сбит на пол зарёванной Настькой. Та набросилась на него с порога, одновременно обнимая, лупя по морде и хлюпая носом.
«Вот, блин, Юлий Цезарь, - подумал Витька, - и всё же, как я по ней соскучился.
- Да успокойся ты, - он попытался подняться на ноги, - расскажи толком, что стряслось?
А стряслось вот что: Настька сломала каблук, когда бежала сюда, потому что звонил Белый и сильно матерился, узнав, что Витьки нет уже вторые сутки, борщ не поставили в холодильник, и он скис. Потому Настька в милицию не звонила, Белый сказал, сам разберётся, она плакала всю ночь, и где же он, гад шатался.
- А я работу нашёл, - перебил её Витька, - Классную.
 Настька даже икнула от неожиданности.
- Какую, ещё работу? – она с сомнением уставилась на мужа, подразумевая, что ничего путного он найти не мог.
- Ой, малыш, это такая работа, о какой только мечтать можно. Такой шанс раз в тысячу лет выпадает. Это можно сказать моё призвание, моё предназначение в жизни, - Витька стал в пятую позицию и широко раскинул руки.
- В позапрошлый раз ты говорил то же самое, - Настька критически покачала головой, - утверждал, что эта работа, мечта каждого творческого человека. А через три дня выяснилось, что ты устроился грузчиком на ликёроводочный.
- Дура, - обиделся Витька.
- Ах, дура?! Да я дура только в том, что с тобой эти пять лет пропадаю…
Настька завелась с пол оборота, и часа полтора, увлечённо бранилась. В эти полтора часа вместился весь опыт их семейной жизни. Не мытая посуда, не стираное бельё, скудные поступления в семейный бюджет, обильные и частые Витькины возлияния. Затем были даны исчерпывающие характеристики Ближних и дальних родственников, а так же приятелей и подруг. Словом ор стоял невыносимый. В конце концов, Витька определил манеру жены чистить картошку, как прыжки над ведром, с разбрасыванием кожуры по всей кухне. На что она расплакалась, тем самым, безусловно выиграв битву. Женские слёзы, аргумент настолько весомый, что владеющие этим приёмом, вправе рассчитывать на победу в любых семейных баталиях.
В общем, Витька был повержен и капитулировал. Затем, где то с час, они интенсивно мирились. И только потом, одной рукой обнимая под одеялом жену, а другой, размахивая в воздухе, Витька рассказал ей о Дреде и его компании. Настька слушала, не перебивая, с расширенными глазами.
- Не может быть, - изумлённо сказала она.
- Может, - воскликнул он, сияя.
- И они тебя взяли? – с сомнением спросила она.
- Нет ещё, но куда они денутся, Ничтоже сумняшеся заявил Вик.
Витьку так и распирало от сознания собственной значимости и уникальности. Он уже видел себя во главе каравана переселенцев, уже демонстрировал чудеса ловкости и отваги, уже…
- Ты себе там бабу найдёшь, - грустно вздохнула Настька.
- Ага, - радостно подтвердил он, но тут же, спохватился, - Чего?!
- Бабу, говорю, найдёшь. В этих своих мирах, или перекрёстках, не знаю, - Настька обиженно надула губы.
- Тьху, - Витька в сердцах плюнул на пол, - опять ты за своё! Я из-за этих твоих бредней уже в Грецию на сбор апельсинов не поехал. Почему тебе везде бабы мерещатся!
Словом в этот раз, они мирились значительно дольше.
Утром Витька бодрый и оптимистично настроенный, хотя и с дрожью в коленях, стоял перед знакомой дверью, повторяя про себя: «А куда они, на хрен, денутся».
Дверь распахнулась. На пороге стоял Дред, без малейших следов вчерашней разбитости и похмелья на лице. Спокойно и сосредоточенно, он оглядел Витьку с ног до головы.
- Значит, не передумал. А вырядился чего, как на свадьбу?
- А что, - улыбнулся Вик, одёргивая пиджак под распахнутым плащом, - всё ж таки на работу пришёл устраиваться. Нужно выглядеть по солиднее.
- Ну-ну, - сказал Дред, - дело твоё, только галстук сними, мешать будет. И не раздевайся сейчас пойдём.
- Да говорил я ей, что галстук лишний, - смутился Витька - так разве с этими женщинами поспоришь. А куда пойдём?
- Пробовать тебя будем. На профпригодность проверять, - ответил Дред, натягивая куртку, - пошли.
И он повёл Витьку в лес, что начинался за пустырём, в самые дебри, забросанных снегом кустов. Выйдя на поляну, они остановились.
- Ну, пожалуй, начнём, - сказал Дред.
- Это мы что, это мы сейчас по дороге пойдём? – не веря, прошептал Витька.
- Угадал,- хмыкнул Дред.
- А это здесь вход? У тебя что, карта есть, - Витька даже вспотел от волнения.
- Да не суетись ты, - сказал Дред, - нет никакой карты, и вообще никакой попсы вроде там, талисманов или заклинаний. Есть Древние Дороги, и есть мы. Комбинировать надо. Понял?
- Ага, -  сказал Витька, - в смысле, не совсем, а точнее, ни хрена не понял.
- Сейчас объясню, - сказал Дред и, сделав шаг, исчез, а потом снова появился.
- Доступно, - хлопнув челюстью, прокомментировал Витька, - а поподробнее.
- А подробнее вот: - наш мир от изначального отделяет барьер. И чтобы попасть на ту сторону не нужно искать в нём дыру. Нужно просто стать таким человеком, для которого барьер не существует.
- Да чего уж проще, - не утерпел Витька.
 - А ты не перебивай. Так вот, барьер категория, скорее психическая, нежели физическая, и проходить его нужно вот здесь, - Дред, - постучал себя по лбу, - растворять его в эмоциях, проламывать на подъёме душевных сил. Ощущением единства с мирозданием, не с Землей, а со всеми мирами. Не нужно никаких систем типа «вдох-выдох»! К чёрту состояние отрешённости! Только кураж только радость быть! Ты и есть весь мир! Почувствуй лёгкость в ногах! Почувствуй ток в хребте! Здесь где-то бродит сила! Пойми эта сила - ты! Слышишь, как течёт огонь в твоих жилах! Это Древние Дороги кипят, разбрасывая силу! А теперь вперёд, иди туда! Уходи из этого леса, здесь тебе мешают деревья! Убери эти кусты нафиг! Ой, ёшеньки!
 С глухим стуком Витька врезался в ствол осины.
- Ты живой? – взволнованно, спросил Дред.
- Фигня, - воскликнул Витька, - я щас.
И поднявшись, рванул по сугробам на другой конец поляны. Бац. Зацепившись за корягу, Вик полетел в кусты, сшибая белые, пушистые шапки.
- Фигня, - прорычал он поднимаясь.
И снова понёсся по снегу.
- Да стой ты, спринтер, - крикнул Дред, - что ты носишься, как сайгак по степи. Бегать не обязательно. Да хоть глаза то, открой, ты же не летучая мышь.
-Фигня, - хрипел Витька, в очередной раз, выбираясь из кустов, - щас получиться.
И он исчез.
- Во даёт, - сказал Дред, перемещаясь следом, - нормально, успокойся, всё получилось. – Он похлопал по плечу, тяжело дышащего взъерошенного Витьку, - Молодец! Не ожидал.
- Нет! Ну! Ой-ёй! А как!? – бормотал тот, - Нет, ну ты видел! – и закончил удивлённо, - Во, фигня?!
- Сядь, отдохни, - сказал Дред и опустился на траву.
Когда они вошли в лес, было около девяти утра. А здесь царили сумерки, не утренние, не вечерние, просто сумерки. Те, что были всегда. Те, что никогда не  сменяются ночью, те после которых не приходит рассвет. Сумерки. И безветрие, и странные кривые деревья, и пыль на траве. Будто чердак заброшенного дома, отходы мироздания.
Дред, подождал, пока Витька отдышится, и продолжил урок, - Это ещё не дорога, это то, что ей предшест-вует. Так называемая полоса адаптации или, как говорит Мастер, сумеречная зона. Но об этом после. Ты мне вот что скажи, запомнил ощущения в момент перехода?
- Ага, - Кивнул Витька, - как на волне поднимаешься.
- Верно, хотя у каждого по-своему. А теперь попробуй воспроизвести это чувство, только осторожно, потихонечку, - Дред даже отодвинулся, на всякий случай.
С минуту Витька сидел, прикрыв глаза, а потом дёрнулся вперёд, и они снова оказались в заснеженном лесу, среди густого кустарника.
- Вот ведь, выбрал место для перехода, - ворчал Дред, пробираясь сквозь колючие заросли, - да ладно, ерунда. Пошли домой сушиться.
- Постой, - остановил его Витька, - так я что, принят?
- Он ещё спрашивает! Ты дурья голова просто не понимаешь. На то, что ты сейчас сотворил, у меня десять лет ушло. А Ян с Мастером до сих пор проходить не умеют, и вряд ли когда научаться. Конечно, принят, какие разговоры.
И обняв ошалевшего Витьку за плечи, Дред потащил его домой, - пошли, пошли. Заболеешь ещё, не дай бог. Тебя ещё учить и учить, а следующий караван через месяц. Успеть надо.
Возле подъезда они наткнулись на Белого. Тот был пьян и агрессивен.
- Витька, - заорал он, - я тебя спасать пришёл.
А затем, развернувшись к Дреду, и указывая на поцарапанную физиономию друга, добавил: - убью, сволочь. Белого, с трудом, утихомирили и отправили спать. А, придя домой, Дред сказал, поджидавшим их Яну и Мастеру: - Всё черти, поздравляю вас с новым Азом, - и, сделав паузу, добавил, - да тащите ж шампанское, праздновать будем.
С поступлением на работу к проводникам, у Витьки обнаружился страшный дефицит времени. Он на своей шкуре почувствовал что принцип: « Учиться, Учиться и Учиться» - штука довольно напряжная. И придумал его какой-то мазохист, не иначе. В тот же день когда Витька перемахнул барьер меж реальностями, Дред установил жёсткий график подготовки нового Аза. Чтоб не особо расслаблялся.
 - Всё это хорошо, - сказал он, отставляя бокал с шампанским, - но, не забывайте до каравана остался всего месяц. А посему, начиная с завтрашнего дня, ты себе не принадлежишь, а принадлежишь как это ни печально нам. Значит так, с утра мы с тобой занимаемся моделированием реальностей, проще говоря, на дорогу ходить будем. Потом Мастер займётся твоей боевой подготовкой, и научит правильно вести себя в критических ситуациях.
При этих словах, Мастер нехорошо улыбнулся.
- А вечером, - продолжал Дред, Ян познакомит тебя с основами демонологии.
- Чего, - вытаращился Витька, - а демоны они что, действительно того? В смысле, существуют?
- И не только, - ответил Ян, - демоны это, пожалуй, самое поганое, что может встретиться на древних дорогах.
- Это если не считать пауков, - не согласился Мастер.
- Или закольцованных маршрутов, - вставил Дред, - а вообще, всякой пакости там хватает. Ну, так как, - повернулся он к Витьке, - график не сильно плотный? Справишься?
- Справлюсь, - легкомысленно ляпнул тот.
- Вот и хорошо, - продолжал Дред, - потому, что по ночам тебе придётся изучать вот это, - и он указал на сложенную в углу гору папок. Витьке стало не хорошо.
- А что это, - опасливо спросил он.
- Это моя «Теория переменных реальностей», «Антология нефизических объектов», и « Каталог агрессив-ных явлений и методы их нейтрализации» - составленный Мастером.
- Во блин, - озадаченно сказал Витька, - а написаны они тем же слогом что и озаглавлены? Я без переводчи-ка справлюсь?
- Частично, - ответил Дред, - и учти, читать нужно вдумчиво. Потом проверим.
- А спать когда, - возмутился Витька, - ну, и остальное всё.
- Твои проблемы, Аз. Твои проблемы, - хитро прищурился Ян.
- Ну ладно, - согласился Витька, покорённый таким обращением, - начинаем, как я понял, завтра?
- Не совсем, - ответил Дред, - рукописи начнёшь изучать сегодня.
- Понял, - вздохнул Витька, - сумку хоть дайте, это добро домой дотащить.
_ Сумку дадим. И вот ещё что, обратись в казну, к Мастеру, то есть, он тебе денег на первое время даст. Аванс так сказать.
 При этих словах суровое лицо индейского вождя приобрело хитрое выражение старого ростовщика, которого способно повергнуть в глубочайшую депрессию, одно лишь упоминание о выдаче денег без процентов и гарантий.
- Много не дам, - категорично заявил он, - полштуки  баков хватит.
- Ты жлоб, Мастер, - негодующе, высказался Ян, - о чём я тебе неоднократно заявлял.
- Я казначей, - хладнокровно ответил тот, - так хватит?
- Хватит, конечно, - сказал Витька, - я столько за два месяца не зарабатывал.
- Можно урезать, - Мастер явно не шутил.
- Я тебе урежу, скупердяй чёртов. Дред ну скажи ему, - Ян от возмущения не находил слов, - вот все они Сурги такие. Над каждой копейкой трясутся.
- А как не трястись, - начал заводиться Мастер, - тебе дай волю, ты за день всё на девок спустишь, или в казино просадишь.
 - Хватит, - прекратил перепалку Дред, - пятьсот выдашь сейчас, остальное перед выходом. Всё остаётся как при Сашке, - четвёртая часть с каравана.
 На том и порешили.
Домой Витька возвращался как король победитель, на вызванном к подъезду такси и с гордо поднятой головой. Впечатление портили лишь помятый, перепачканный костюм, и странного вида мешок, наполненный рукописями. Как и следовало ожидать, Настька не спала, дожидаясь возвращения мужа. Встретила она его в дверях, прижимая к груди полную пепельницу, словно и не уходила никуда из коридора. Витька сразу же напустил на себя усталый вид. Долго стягивал мокрый плащ и, позёвывая, разувался.
- Ну? - не выдержала Настька.
- Что, ну? – Витька недоумевающе поднял голову, - Ах, ты о работе. Я же говорил. Куда они денутся.
И, пройдя на кухню, он вывалил на стол гору измятых купюр, (специально у Мастера выпросил помельче, для большего эффекта).
- Тут пятьсот, без малого, - небрежно заявил он, - на такси потратился.
- Вот это да! – Обрадовалась Настька, - Такой зарплаты у тебя ещё не было.
- Обижаешь, малыш, - Витька снисходительно потрепал жену по спине, - это только аванс. А получать я буду четверть от всей прибыли.
- Ну! – Настька не поверила своим ушам, - А это сколько?
 Витька слегка замешался, чёрт его знает на самом деле сколько это.
- Да, по-разному. Когда как. Не в этом дело, ты лучше послушай.
 И он принялся взахлёб рассказывать о прошедшем дне.
- Здорово, - сказала Настька, когда он умолк, - только, вот…
- Ну что ещё? - скривился Витька.
- Костюм. Свадебный, - вздохнула она, - он же и единственный.
- Сама виновата, - Огрызнулся Вик, я ж говорил не надо. А ты для солидности, для солидности.
Ладно, малыш, не печалься, - тут же изменил он тон, лучше помоги мне с этой вот ерундой разобраться. Представляешь, всучили целую библиотеку и хотят, чтобы я за месяц это всё прочитал, переварил и запомнил. Да ещё грозятся экзамен учинить. – Витька вытащил одну папку, - сейчас поглядим, что там накропали эти теоретики.
Как он и опасался, труды Дреда и Яна, оказались на редкость, заумными и неудобоваримыми. Особенно преуспел в этом Ян, который помимо специальных терминов, насовал в рукопись кучу пентаграмм и исторических ссылок. Зато сочинение Мастера, наиболее витиевато озаглавленное, оказалось самым понятным. Оно состояло из коротких статей, к некоторым из них прилагались фотографии.
«Эйфини. Летающие насекомые. Разум отсутствует. Величиной со среднюю собаку. Нападают семьями. Атакуют сверху. Средство поражения яд, скапливающийся на когтях шести лап. Под воздействием яда, поражённый в течение часа превращается в желеобразную массу и в таком виде потребляется эйфинями в пищу. Методы защиты: Кожаная одежда, палатка. Примечание: достаточно уничтожить одну особь, чтобы семья прекратила нападение. Человеку в пищу не пригодны»
На, сопровождающей статью, фотографии была изображена огромная яркая бабочка, каждая лапка которой заканчивалась двумя коготками.
- Симпатичная, - сказала Настька, заглядывая через плечо, - а, кто это?
- Эйфиня, - мрачно выговорил Вик, захлопнув папку, ладно, с этим я и сам разберусь. Мне бы вот здесь, - он указал на работу Яна, - хоть слово понять.
Витька опасался что жена, насмотревшись фотографий, и начитавшись весёленьких к ним комментариев, откажется отпустить его в столь страшное место. Как это ни странно, но, он ошибался. То ли время, а может, близость Древних Дорог сделали Настьку более трезво смотрящей на жизнь. Она понимала, что уже ничто не сможет остановить Витьку, в его стремлении вырваться из надоевшего мира. И поэтому, найдя в отсутствии мужа запретную рукопись, она только тихонько над ней повздыхала. А Витька ничего не узнал и ни о чём не догадался. Время для него понеслось вскачь, так, что не возможно было уследить за его течением.
Каждое утро Дред уводил его в лес и заставлял проходить барьер бесчисленное количество раз. Пока Витька не научился делать это легко и непринуждённо. Затем, к ним присоединялся Мастер, которого Витька иначе как вождём не называл (за глаза, конечно). Наука Сурги состояла, в основном, из битья ученика различными способами. Так он обучал Аза пользоваться ножом и арбалетом, проявляя при этом недюжинную фантазию в изобретении всяких пакостных ситуаций, из которых Витьке приходилось выкручиваться. После всего этого, измочаленного и побитого Витьку, вели домой, кормили обедом, и отдавали на растерзание Яну.
А вечером, дома, Вик садился за стол на кухне и, с трудом, раскрывая слипающиеся глаза, читал: - « … отличительным признаком физического воплощения демона, является ярко зелёный цвет зрительных органов…», «… фляки, обитающие на склонах меловых холмов, охотятся в первой трети ночи…», «… полоса адаптации, яркий пример закольцованного маршрута…».
Познакомился он и с Дашкой. Выяснилось, что она вовсе не была эдаким Мастером в юбке, а являлась недоразвитым демоном, лишённым разума. Она послушно выполняла всё что приказывали, если конечно понимала, что от неё хотят. Единственным кто мог ей это доступно объяснить, был Мастер. Яна она боялась, видимо чувствуя в нём убийцу демонов, а на Витьку с Дредом, попросту не обращала внимания. Основной её задачей была охрана квартиры, эдакий сторожевой пёс.
Не смотря на обилие информации и плотный график занятий, а может благодаря этому, Витька начал потихоньку усваивать всё, что необходимо Азу. После барьера, сложнее всего было пройти полосу адаптации или, как говорил Мастер, зону сумерек. Оказалось, что перекрёстки окружены, как ореолом, эдакой смесью реальностей, мира и изначальной вселенной. Прорваться сквозь эту полосу было не легче чем, перемахнуть барьер. Кроме того, если верить Дреду, в этой зоне оседала вся информация о перекрёстке, и как он подозревал, из этих сумерек собственно и формировался мир.
- Пойми, - говорил он Витьке, - моделировать реальности можем лишь мы с тобой, у Мастера с Яном другие задачи. Наши обязанности распределяются так: - ты идёшь вперёд, я веду караван по твоему ментальному следу. Моя задача ощущать караван как единое целое с собой и видеть твой след. А твоя идти. Проходить барьер, полосу адаптации, словом выводить нас на дорогу. А ты как первый раз сюда перемахнул, так и топчешься по кругу. Ты цели не видишь вот что, идти, куда не знаешь. Тут одного таланта мало, тут работать нужно.
- Понятно, - отвечал Витька, - только как работать, если не знаю даже что это за цель. Нет, ясно, что дорога, но как она выглядит? Ты сводил бы меня разок, я б и запомнил.
- Не выйдет, - качал головой Дред, - дорога она разная, каждую секунду меняется. Ну, увидишь ты её, и будешь как дурак, с картинкой в голове, идти к тому, что уже не существует, или существует, но не здесь. Другую цель видеть надо, не к дороге идти а, от барьера удаляться. Понял?
- Ага. Дред, а почему это место ты полосой адаптации называешь?
- Рукописи внимательнее читать надо, - отмахивался Дред, - а теперь вставай, хватит отдыхать. Нас Мастер на той стороне ждёт.
- Ты тупоумный и медлительный, - говорил Мастер, - мало уметь пользоваться ножами, мало предвидеть опасность. Реагировать, нужно быстро, не раздумывая. А ты сначала пол дня вспоминаешь, что нужно делать, а потом и делать уже ничего не стоит.
- Так я и реагирую, - оправдывался Витька
- Да, ну! – Мастер язвительно улыбался. И вдруг, указав на выглядывающую из под снега кротовину, и вскрикнув, - Там! - взвивался в воздух.
- Чего, там? – не понимал Витька, наблюдая, как Сурги вгоняет оба ножа в землю.
- А того, - говорил Мастер, поднимаясь, - что на дороге с такой реакцией тебе уже ноги бы отъели, по самые яйца. Ясно?
- Ясно, - Витька выглядел смущённым, - Мастер, а кто это нападает из под земли?
- Ты что, читать не умеешь, - с подозрением, вопрошал Сурги, - в моём каталоге всё написано. Ладно, пойдём нас Ян уже заждался.
- Ну что ты упёрся как баран, в эти заклинания, - выходил из себя Ян, - ты кто? Волшебник Мерлин, из полых холмов, якутский шаман? Пойми, заклинания, это всего лишь тренинг для концентрации силы. Сами по себе «магические» слова и размахивания руками ничего не стоят. Есть твоя сила и сила демона. Кто ею лучше пользуется тот и победитель. Сила на силу, понимаешь?
- Понимаю, - отвечал Витька, - а Мастер говорил что, демона можно ножом убить.
- Ты, Вик, дурак с рождения, или это тебе Сурги все мозги отбил, - Ян, в отчаянии, хлопал руками по коленям, - ты о физических воплощениях внимательно читал? Или рукописи не открывал, вовсе?
- Рукописи, рукописи, рукописи, - ворчал Витька, возвращаясь, домой. Но, наскоро поужинав и рассказав Настьке о прошедшем дне, раскрывал ненавистные папки и читал. И узнавал что: - пройдя сумерки от дороги к барьеру, приобретаешь иммунитет от местных болезней и знание языка, если перекрёсток населён, что землеройки атакуют снизу и никогда не показываются на поверхности, а признаком нападения служит шевеление земли. Что демону для физической активности, необходимо физическое воплощение, а проще говоря, тело. И что поразить его тогда можно физическими же методами, например дубиной по голове хрястнуть.
Настька, правда, недовольна была. Ещё бы, мужа целыми днями дома нет, а как приходит, грязный и голодный, так сразу в папки свои носом зароется и читает. И ей, супруге, то бишь внимания почти не уделяет. Ни как женщине, ни вообще. Но понимала, всё же, что это нужно, а потому бурчала не сильно. Так, когда особо накатит.
Шло время, месяц близился к концу, и Витька сам поражался, как много успел. Видимо прав был Дред, подозревая в нём талант проводника. Конечно, новый Аз не мог опекать караван как Мастер. Не приобрёл он и энциклопедических познаний в демонологии, как Ян. Да это и не возможно было за столь короткое время. Но он уже мог работать. Он мог быть проводником, быть Азом, а это главное.
Тем временем во всю шло формирование нового каравана. Приходили какие-то люди, подолгу беседовали с Дредом, и уходили, с совершенно ошалевшим взглядом и идиотскими улыбками на лицах. Ещё бы, побывать там, где раздают второй шанс. Попутно закупалось продовольствие и табак, до которого сурги были большие охотники. Табак наряду с сахаром, служил проводникам эквивалентом денег на дорогах.
Как-то Витька спросил у Яна, кто обычно становиться переселенцем.
- Как правило, это два типа людей, - подумав, ответил Ян, - одни начитаются фентези, разных там Толкие-нов с Желязны. Вот и тянет их на романтику, чтоб рыцари были и драконы, маги всякие, гоблины и прочая нечисть. Им подвигов славных посовершать бы, дам прекрасных невинности полишать, принцесс желательно. Романтика словом. Вот таких мы и водим на Лигран, идеальное место для странствующего рыцарства, там эта профессия всегда в почёте.
- А другие? – спросил Витька.
- Другие, народ посерьёзней, не мечтатели, но люди дела. Те, кого не устраивает существующий порядок вещей. Те, кого до чёртиков достала наша цивилизация. Но, у кого нет, ни сил, ни желания бороться с этим. Им проще и надёжнее, начать с нуля а не получить уже готовый и испорченный своими создателями миропорядок. Это те, кто стремиться работать, а не наслаждаться результатами чужого труда.
- И куда вы таких? – Витька был весь внимание.
- На Гар-Тог. Чудное место. Мир, навроде земли, только без людей, они там колонию основали, живут и жизни радуются. Хорошо там у них, вольно. На языке сурги, Гар-Тог и обозначает свободная земля. Лучше по моему и не скажешь. Я, наверное, и сам на том перекрёстке поселюсь, когда для дорог староват буду.
- А обратно никто не просится? – поинтересовался Витька.
- Бывает и такое, - усмехнулся Ян, - с Лиграна, в основном. Поднадоест, добру молодцу мечом махать и козни драконам строить. Захочется ему обратно к телевизору и тапочкам, вот и бегут к нам.
- И что, - хмыкнул Витька, - домой отводите?
- А куда их девать, - пожал плечами Ян, - отводим, конечно. Мы ж не изверги. И заметь совершенно бесплатно. Мы и почтальонами, кроме того работаем, но это уже за деньги. Мастер настоял. Сурги они такие, что касается выгоды, своего не упустят.
- Да я заметил, - улыбнулся Витька, - а как он вообще к вам попал?
- Очень просто, - объяснил Ян, - вроде тебя, пришёл и попросился.
- Куда пришёл, - не понял Витька, - а барьер как же?
- Да уж, не к Дреду домой, - хохотнул Ян, - в селении своём с нами встретился.
- В каком селении, - совсем запутался Вик, - он же говорил что сурги кочевые.
- И да, и нет. Они двух типов бывают, - пояснил Ян, - Тал-Сурги, те бродяги. А вот, Тог-Сурги на одном месте живут, деревни строят. Металл добывают, лучшие, кстати, оружейники из всех кого я знаю. У Тал-Сурги, бродяжничество в крови, где они только не кочуют, а вот барьер перекрёстка проскочить не могут. Сам понимаешь, обидно. А когда по дорогам слух прошёл что какие-то черти из мира в мир шастают, они к нам и рванули, всей оравой. Нам, разумеется, сурги нужен был, никто луче них дорог не знает, вот Дред и выбрал Мастера, чем-то там он ему глянулся.
- Ясно, - сказал Витька, - а почему вы его Мастером зовёте?
- А это у него звание такое, - потянувшись за сигаретами, сказал Ян, - Кирк Тал, в переводе Мастер Дорог значит. А имени его всё равно не выговоришь, можно и не пытаться.
- Раз уж зашёл такой разговор, - не унимался Витька, - может, и о себе расскажешь.
- Ну, - смутился Ян, - ладно. Всё равно ведь узнаешь. Гонял я, понимаешь, одного демона, ну и, увлёкся в общем. Скажем так, Экстраполироваться вовремя не успел, как он сматываться начал, и затащил меня в сумерки. Сам знаешь, что это за ерунда, сидишь как баран, ни входа, ни выхода. Так бы там и остался, да Дред с Сашкой на меня наткнулись. Так вот и познакомились.
- Чем, же тебя демоны так обидели, что ты с ними всё воюешь? – поинтересовался Витька.
- А за что их любить, - скривился Ян, - пакостливый народ, сам убедишься, и к тому же, наши естественные враги. А я их вижу просто, такой вот у меня талант, а может проклятье. А видеть, эту сволочь и ничего не делать я не могу, характер не тот. Вот и воюю потихоньку. Впрочем, ладно, - добавил он после паузы, - заболтались мы тут с тобой, вернёмся же к нашим баранам. Скажи-ка мне, друг любезный, как избежать психического контакта с демоном.
И снова всё понеслось по накатанной колее. Снова время понеслось галопом, и незаметно пришёл март. Солнце стало чаще баловать землю своим присутствием, на улицах стаивал снег, открывая мокрый асфальт с результатами собачьих прогулок. Город, худой и бледный, просыпался от спячки. Город пережил ещё одну зиму, и кто знает, сколько их ещё впереди. Почва в лесу, превратилась в жидкую кашу и липла к ногам.
Вот в один из таких светлых мартовских дней, стоял на поляне Витька и, глупо улыбаясь, счищал палкой грязь, прилипшую к ботинкам. Сегодня он сдал, по выражению Дреда, последний экзамен на профпригодность. Он уже мог пройти пять километров, не попав ни в одну из ловушек, расставленных хитроумным Сурги. Мог ответить почти на все вопросы по теоретической демонологии, хотя месяц назад, даже представить не мог, что будет на полном серьёзе изучать подобное. А сегодня, ему удалось пересечь сумерки и вывести за собой Мастера. Пыль Древних Дорог смешалась на его подошвах с лесной почвой, а в голове творилось и вовсе невообразимое. И радость, и гордость, и лёгкое смущение от того что всё у него так быстро получилось. Но главным, пожалуй, было, удовольствие от работы. От хорошо сделанной работы.
- Молодец, - сказал Дред, - я знал что сумеешь, чувствовал. Ну, что на роду тебе написано быть проводни-ком. Теперь ты Аз.
- Так что? – хлопая Витьку по плечу, предложил Ян, - пошли, что ли домой, спрыснем это дело.
- А, давайте ко мне, - неожиданно предложил Витька, - я вас с женой познакомлю, только вот позвоню ей чтоб, поесть приготовила.
- Не утруждайся, - сказал Мастер, - из ресторана закажем, - и, отвечая на недоумённые взгляды проводни-ков, пояснил, - Гулять так, гулять. В пределах разумного конечно, - тут же спохватился он.
А по дороге домой, Витька тихонько повторял себе, - теперь я Аз.