Паденье к Солнцу в безвременье. Часть1 Глава1

Огненный блок 1.  Первый день ноября приветливо заглянул в окно. Неожиданно яркое солнце, поднимаясь над серыми домами и непринужденно озаряя безоблачное небо, одарило пробуждающийся город хорошим настроением. Прохожие, явно уставшие от бесконечных политических дрязг и, более чем, двухнедельных туманов и дождей, откровенно упивались прекрасной погодой последнего выходного дня. Все лавочки, скверы, парки, за считанные часы, буквально наводнились людьми. Неторопливо прохаживаясь или праздно общаясь, каждый беспечно купался в теплых лучах и приветливые улыбки на фоне прищуренных глаз, безоговорочно убеждали в том, как же все-таки мало нужно человеку для счастья.
Артем, прилагая немалые усилия и явно превозмогая самого себя, открыл глаза. Виной безрадостного утра и явным переизбытком болезненной лени, явилось вовсе не состояние жестокого похмелья, а скорей необходимость приступать к работе, после затянувшихся выходных. Вахтовый метод работы охранника, неизбежно вносил свои коррективы в личную жизнь каждого из работников, так что перспектива двухнедельной рутины, старшего смены Артема, напрочь перечеркнула не только настроение, удивительно солнечного утра, но и возможные планы, связанные с тесным общением лежащей рядом и закутанной в одеяло, по самые глаза девушки.
Телевизор, работавший всю ночь, неустанно сыпал новостями и рекламами, неуклюже заполняя информационный вакуум молчаливых сожителей, избавляя тем самым каждого из них, от необходимости не только начинать, но и поддерживать ненужные разговоры. Непродолжительные встречи этой незаурядной во всех отношениях пары, сводились преимущественно к телесному контакту, устраивающему обоих, давно и безрадостно обремененных узами шатких, но впечатляющих, своей продолжительностью браков.
  Выходя на кухню, Артем очевидно не рассчитавший собственных сил и преодолев при этом не более половины знакомого маршрута, рухнул в гостиной, лицом вниз, прямо на просторный диван и крепко сжимая дрожащими руками, едва не лопнувшую от перенапряжения голову, тихо застонал. Мутные круги, проступающие перед закрытыми глазами, категорически убеждали раз и навсегда исключить из рациона, даже упоминание о спиртном. Работающий напротив Артема телевизор, безжалостно перегружающий и без того воспаленный мозг излишками обрывочной информации, для человека не способного не только дотянуться до пульта, но и тихо попросить напиться, стал настоящим мучением. Длинный блок рекламы сменил какой-то сериал, вскоре неожиданно прерванный экстренным блоком новостей.
- Сегодня, вопреки предварительным договоренностям высших должностных лиц, лидеры радикального, «юго-восточного» движения, инициировали начало референдума, с целью обнародования принятого ими решения, создания независимой одноименной республики. Эта провокация, уже вызвавшая масштабный резонанс во всем мире, грозит незамедлительным воплощением в жизнь самых пессимистических прогнозов, относительно мирного будущего этого, с позволения сказать, государства. Категорические высказывания президента США, о недопустимости данного сценария для любой демократической страны, на фоне затянувшегося молчания Кремля, отбросив рекомендательный тон, теперь наполнены прямыми угрозами, что на фоне решимости проведения референдума, чревато военным конфликтом… «Западная провинция Китая» не устает нас удивлять. Вот уже месяц, как китайцы полностью рассчитались по всем статьям своих внушительных обязательств за приобретенную территорию, но не только не прекратили, а многократно увеличили объемы поставок продовольствия в «народные магазины», что на фоне снижения, и без того, низких цен, лично у меня вызывает чувство почтения перед этим народом. Такое молодое государство, не намного больше года существующее на политической карте, уже успевшее, для всех нас стать незаменимым, своими колоссальными темпами развития, успешностью воплощения в жизнь, самых амбициозных планов, безграничной широтой души и всепобеждающей сплоченностью, заслуживает стать для всех нас, наглядным примером строительства нового будущего».
Карина нежно погладила взъерошенные волосы, беспомощно лежащего на диване любовника и, наклонившись, прошептала: - Котик вставай, ты уже опаздываешь.
Артем, явно превозмогая дикую боль, выдавил: - Лучше сразу пристрели,- и жалобно застонал. Девушка, нисколько не стесняясь своей наготы, молча, вышла на кухню, открыла холодильник и на секунду призадумалась. Обернувшись в сторону дивана, окончательно отбросила сомнения и, поставив на стол две ледяные бутылки, наполнила внушительный фужер в практически равных пропорциях, на первый взгляд совершенно несовместимыми напитками. Включила кофеварку и быстро организовала несколько бутербродов с красной икрой. Дождавшись окончания приготовления кофе, поставила чашку на поднос, направилась в гостиную, где и поместила его на предварительно придвинутом к дивану журнальном столике. Тихо разместившись в стоящем рядом кожаном кресле, она с чувством выполненного долга, откровенно наслаждаясь любимым кофе, порой отрываясь от телевизора, нежно и сочувственно бросала заботливые взгляды на своего мужчину. Реакция Артема, не заставила себя долго ждать. Шипящее пиво, напрочь заглушив не только телевизор, но и весь мир, каким-то немыслимым, образом потянуло к себе, так что он полукувырком оказался в сидячем положении. Проглядывая сквозь мутные круги, прямо перед собой он обнаружил запотевшие бутылки пива и водки, наполненный фужер и несколько бутербродов. Повернувшись в сторону девушки, он, прошептав хриплым голосом: «Спасибо», поднял фужер и, комично зажмурившись, одним махом выпил. Жидкость, провалившаяся в желудок, горстью непроглатываемых колючек, при всем своем опьяняющем составе, оказала на Артема, самый, что ни на есть отрезвляющий эффект. Отсидевшись пару минут, насильно сдерживая взбесившиеся внутренности, то и дело порывавшиеся избавиться от содержимого, Артем, проявляя ежесекундные изменения мимики, от блаженного облегчения, до агонической боли, схватил бутылку холодного пива. Вопросительно посмотрев на одевающуюся девушку, и не дожидаясь ответной реакции, поставил, пустую бутылку под стол, потянулся за водкой. Налив себе внушительную порцию прямо в фужер, поднес к глазам и попытался его трезво увязать в цепочку событий начинающегося дня, или же предаваясь охватывающей лени, принять его незамедлительное окончание.
- Тебе же сегодня на работу. – заботливо заметила Карина. Рассматривая озадаченного любовника. – Может не надо.
Артем промолчал. Пусть сначала уйдет. Поставил фужер и, подкурив сигарету, попытался подняться. Незамысловатое, казалось бы, действие, удалось далеко не сразу, и даже оказавшись в вертикальном положении, Артем принял во внимание, насколько может быть трудно стоять на неуправляемых, ватных ногах. Неуверенной и шаткой походкой, он приблизился к стоящей перед выходом девушке, и не взирая на, мягко говоря, отталкивающий эффект своего дыхания, прижал, что было сил, ее к себе, и после продолжительного поцелуя сказал:
- Спасибо тебе, что ты у меня есть. За то, что терпишь меня, прощаешь. Спасибо за твою любовь и веру в мои силы. Я знаю, что я тебя не достоин и что ты заслуживаешь много большего.
- Глупый, - перебила улыбающаяся девушка и заботливо поправляя взъерошенные волосы, прошептала в самое ухо: - Главное, чтобы ты всегда помнил о том, что ты мой. Все остальное неважно, - и вышла на улицу.
Артем, еще какое-то время простоял перед закрытой дверью, живо представляя, как она спускается по лестнице, выходит из подъезда, спешит по дороге, и думает о нем, в чем он ни секунды не сомневался.
Натягивая свежевыглаженные брюки и, украдкой взглянув на часы, он прибавил своему и без того обессиленному мозгу, обильную пищу для размышлений. Если время, показано верно, что не мешало бы перепроверить, то на служебный автобус он уже опоздал. Он тут же принялся рыскать по карманам, в поисках ключей, денег, телефона и прочих вещей, призванных всячески поспособствовать воплощению в жизнь, альтернативного варианта перемещения к месту работы. Не находя в карманах совершенно ничего, он ринулся к куртке, которая также не изобиловала ни деньгами, ни личными вещами. Назвать растерянностью, свалившееся на голову метающегося по квартире человека проблему, можно было бы лишь натянуто-условно, или в аналогии с солидным господином, стоящим перед кассой супермаркета и упрямо не принимающего, факт отсутствия увесистого и невесть куда подевавшегося кошелька. Обессилев после бессмысленной пробежки, Артем, обуреваемый возобновившейся болью, на фоне все более возрастающих и все менее управляемых эмоций, рухнул в кресло в тщетной попытке сосредоточится. Сжав пылающую голову двумя руками, он сознательно прибавил к своему физическому состоянию, ряд не менее болезненных духовных переживаний, испытав в бессильной ярости, всю глубину ненависти к самому близкому и любимому человеку. Рисуя картины возможных последствий сегодняшнего утра, Артем отрешенно смотрел прямо перед собой. Дав волю болезненной фантазии, его мысли простирались от позорного увольнения, до созревающих в неутоленной жажде мести, красочных сцен хладнокровного убийства.    
Дойдя до предела обжигающих переживаний, Артем умудрился придать отсутствующему взгляду, тень осмысленности, неожиданно поймал себя на том, что все это время не замечал вещей, лежащих прямо перед ним. Журнальный столик, спокойно и безапелляционно, помимо закусок и свежих газет, обладал также бесформенной горсткой, состоящей из телефона, связки ключей, удостоверения, кошелька, ручки, зажигалки, и прочих таких знакомых, если не сказать родных для Артема вещей. Все еще не придя в себя и усомнившись в реальности происходящего, он принялся тщательно изучать неожиданную находку. Схватив телефон, невзирая на более чем двухдневное отсутствие связи, принялся названивать Гене, своему непосредственному начальнику. Оборвав, машинный голос, сообщавший о невозможности совершения данного звонка, размашистым броском телефона через всю комнату, он принялся быстро одеваться, небрежно распихивая по карманам, лежащие на столике вещи.
Выскочив на улицу, он сходу налетел на троих, проходящих мимо милиционеров. Не растерявшись, он, не давая опомнится, обдал их крепким перегаром вперемешку с извинениями, поспешил к остановке, не желая вести с блюстителям порядка, предсказуемую беседу, способную растянуть от минуты, до нескольких лет, и без того потерянное время. Многократно задаваемые вопросы, о наличии документов, об общем состоянии, отрепетированные до автоматизма, застряли в горле у представителей внутренних органов, оцепенело наблюдающих, как нетрезвый охранник ловит такси, садится и уезжает. Пристыженные друг перед другом в своей нерешительности, они принялись останавливать всех подряд, вскоре позабыв об этом инциденте.
Благодаря опытному и неразговорчивому таксисту, просочившемуся к нужному адресу через задыхающийся от заторов город, обремененный лишь, желанием застрелится и сильным давлением в висках, старший смены, буквально, влетел в просторный офис. С гербом над дверью, недвусмысленно перекликалась нашивка на рукаве служебной куртки Артема, с единственной надписью: «Меч». Известное многим влиятельным лицам, охранное агентство, специализирующееся на обеспечении безопасности поместий, особняков, котеджных городков, в общем, и целом, представляла собой сборище, физически подготовленных, но зачастую неуравновешенных молодых людей. Текучесть кадров, как и в любой другой конторе, присутствовала и здесь, наряду с «незаменимыми» сформировавших за годы работы костяк из проверенных в деле людей. Артем, начинавший  рядовым охранником, за два года, уверенно и планомерно поднялся по служебной лестнице к должности старшего смены. Однако подорванный недавним конфликтом с женой, кредит доверия, лишил его потенциальной возможности очередного повышения, по причине снимания стресса, по методу затяжного нахождения в алкогольной прострации. Артем, до этого находившийся на хорошем счету для всего коллектива, прекрасно понимал, чем ему грозит сегодняшняя выходка, и, проглатывая горечь, от невозможности опереться на неустойчивость пошатнувшегося авторитета, с тяжелым сердцем открыл дверь начальника. Гена сидел перед компьютером и что-то увлеченно печатал, так что обратил на Артема свое внимание, только после учтивого покашливания вошедшего.
Гена был с Артемом одного года рождения, мало того, они были знакомы еще со школы, что, конечно, вносило в их служебное общение неформальный контекст, однако на соблюдении субординации, это никоим образом, не сказалось. Они не были близкими друзьями, имея разные интересы, разные взгляды и принципы, скорей являлись хорошими знакомыми. Гена, обладая исключительной интуицией, отточенной годами руководящей должности, видел людей буквально насквозь. Вот и сейчас, Гена пристально разглядывая подчиненного, оценивая его состояние, прекрасно понимая, где в данный момент должен находится его горе-одноклассник, в присущей лишь ему манере саркастической двусмысленности, произнес:
- Ну что молчишь? Рассказывай: как жена?, как водка?, как любовница?, - он подкурил сигарету, крепко затянулся и, выдохнув в сторону собеседника, в напускной озабоченности, якобы спохватился: - Ах да! Работа! Она тебе случайно не мешает? Ни от чего не отвлекает?.., - Гена пригласил присесть поникшего подчиненного, бросив короткий взгляд, на стоящее рядом кресло, и полуразвернувшись в сторону, принялся, сосредоточено выделывать сизые кольца дыма, предоставив, таким образом, Артему, возможность высказаться.
- Гена, ну ты прости меня,- говорил он сбивающимся голосом, не отрываясь, рассматривая стоптанные берцы,- можешь меня уволить, если хочешь, я все подпишу. Гена мне трудно,- пульсирующие виски теперь, не просто заглушали голос, а набравшись не присущей им индивидуальности, отражаясь грохотом от стен, обрушивались на голову все новыми приливами боли, сопоставляя реальность происходящего с самым ужасающим местом на Земле.       
Гена, моментально уловивший, всю трагичность ситуации, отягощенного фатализмом алкоголизма. Прекрасно осознавая вероятные вариации возможных последствий для Артема, встал, и, подходя к бару, произнес: - есть у меня один бальзамчик, его рецепт мне дал один мой старый клиент.
  Он открыл массивную бутылку и, наполняя две стопки вязкой темной жидкостью, продолжал: - возможно, когда-нибудь и я его тебе открою, ну а пока для тебя это не имеет смысла, в связи с дороговизной многих ингредиентов.
Он поставил одну стопку перед Артемом и добавил: - Этот напиток, ни в коей мере, не является противопохмельным средством и его подобное действие, представляет собой скорей побочный эффект. Предназначение его, направлено на раскрытие дремлющего потенциала, а для истинных ценителей, он дарит, помимо прочего, радость жизни и одухотворенность мысли,- после чего медленно выпил. Артем дотянулся до стопки не своими руками, он, конечно, отдавал себе отчет в том, что делает, однако боль, многократно превысившая свой допустимый порог, превосходя все возможные пределы чувственности, заставила человека, буквально взглянуть на себя со стороны. Проглотив, вяжущую в терпкой пряности жидкость, обладающую весьма специфическим, но не менее богатым и насыщенным запахом, Артем буквально ожил. Совершенно позабыв о боли, он ощутил мощный прилив сил и бодрости, так, что, поставив стопку па стол, лицо теперь озаряла откровенная, отчего не менее благодарная улыбка.    
- Спасибо, ты мне возвращаешь жизнь. Боже мой, да я теперь готов горы своротить. Чувствую такую силу, что даже как-то страшно становится. Вот бы мне взять с собой немножко, для профилактики.
- Знаешь, что. На спасибо тебе, конечно же, пожалуйста, только вот если будешь злоупотреблять моим радушием и расположением, тебе со мной вовек не рассчитаться. Ты же знаешь, я не альтруист и никогда им не был, но ради тебя, я уже пожертвовал немалыми средствами.
- Я, наверное, чего-то не понял. Ген, какими еще средствами, когда пожертвовал?
- Как ты думаешь, во сколько мне обошлась стопка, которую ты только что выпил?
- Гена, ну, наверное, недешево. Хотя и не настолько дорого, чтобы я не смог бы ее тебе возместить. Скажи сколько?
- Ладно, но только между нами… Твоя зарплата за квартал!
- ???
- Да уж, и, причем вместе с премией, хотя и этого по сути дела мало. – Тут Гена уловив недвусмысленный взгляд, своего собеседника, направленный в сторону бара, а точнее стоящей в нем бутылки, он продолжал, - я знаю, о чем ты думаешь, и, опережая твой вопрос, отвечу. Ты представил мои доходы, и, оценив объем этой внушительной емкости, нашел их резкую несопоставимость, отчего посчитал, что я слукавил, говоря о цене. Ну что же, открою тебе кое-какие карты. В этом мире все вещи имеют свой аналог, есть он и у денег. Продавцы тоже люди, и тоже как все обуреваемы мечтами, надеждами, страхами, сомнениями, суевериями. Альтернативой деньгам, для продавца называющего стоимость товара, с легкостью может стать информация, услуга, бартер, в конце концов, каждому свое. Главное знать сокровенное желание человека, или хотя бы его страсть, а дальше просто: торжественно преподнести ему все это, взамен попросив сущую безделицу – его товар. Человеку для счастья, на самом деле, нужно очень мало. Человек приходит к этому преодолевая многие несчастья, лишения и страдания, и чем больше он всего этого пережил, тем меньше ему надо для счастья. Другое дело богатый человек, не имеющий невыполнимых желаний, он в душе глубоко несчастен. Изведав все доступные блага этого мира, пресытившись, и утратив радость обладания ими, он или преумножит несчастье вокруг, неся в своей победе разорение противников, или замкнется в себе, согревая в душе черную алчность. Но справедливости ради, стоит заметить, что и среди богатых бывают исключения, которые открываются в откровенной и свободной улыбке, лишившегося всего в одночасье банкрота.
- Гена, подожди, если я тебя правильно понял, то каждый из людей вполне способен самостоятельно обрести свое счастье. Но скажи мне, где же здесь твоя выгода? Ведь у счастливого человека нет нужды в исполнении желаний,- Артем потянулся за сигаретой. – Как ты сможешь, законным путем, обладать не своим, не заплатив за это денег?,- Артем уже совсем забыл о своих прямых обязанностях, хотя и чувствовал колкие мысли охранников из не принятой старшим, смены. Развалившись в удобном кресле, Артем, медленно выпуская дым, откровенно упивался каждой секундой, как интересного разговора, так и резкой сменой своего физического состояния.
- Человеку очень трудно изменится, и обрести счастье самому, дано очень немногим,- Гена встал из-за стола и принялся разминать спину. – Но и эти немногие, зачастую также ожидают, чтобы оно свалилось им на голову. Человек не хочет меняться, порой даже осознавая, что вслед за его изменением, изменится его мир. – Тут Гена остановился и, искусно изобразив лицо оратора, в безудержном порыве, продолжал: - Человек не спешит к переменам, никогда не желает он их, так продолжалось целые столетья, одеждою красив, инстинктами зверин, не в силах он произвести переоценку, в итоге будет, сам собой судим, пускай не в жизни, в смерти он воспримет измененья, войдя в перевернувшийся с ног на голову мир.
- Ну, хорошо, что если необходимая тебе вещь, окажется у меня, что если я запрошу за нее непосильную для тебя цену,- Артем казалось, выглядел умиротворенным,- что тогда?
- Ценность любым вещам придают люди, и они же лишают вещи всяческой цены. – Парировал Гена, - то, что для тебя будет слишком дорого стоить, для меня может оказаться пустым местом. Возможно среди всех песков Земли, единственная, необходимая мне песчинка, окажется именно на твоем пляже. Сможешь ли ты понять всю важность и незаменимость этой песчинки для меня, и какую ты за нее назначишь цену. На что ты пойдешь ради нее, даже не догадываясь, чем ради всецелого обладания, готов в свою очередь пожертвовать я. Ты бросишь мне ее в лицо, брезгливо поражаясь, моим мелочным подходом в делах. Возможно, ты затем меня прогонишь с пляжа, хозяином над ним ты полным стал, ну пусть он будет твой, и не узнаешь даже, что даром сам мне в руки весь свой Мир отдал.
- Ген, ну ты сравнил. Песчинка – Мир. Я, конечно, все понимаю, но может быть, ты мне все-таки расскажешь, как ты приготовил свой напиток, и как ты собирал ингредиенты. Если не хочешь в деталях, скажи саму суть.
- Я ведь тебе уже объяснил: ценность вещам придают люди. Так и я, придал для тебя ценность этому напитку. До этого он просто, стоял себе в баре, никоим образом не привлекая твоего внимания, теперь же, все твои мысли вращаются вокруг этого напитка, вокруг заветного рецепта, в котором, как ты теперь считаешь, сокрыт источник силы всего мира. Возможно, для тебя все так на самом деле и есть, это дело веры. Возможно, это и есть для тебя, та единственная на всей Земле песчинка, для меня же, она стоит не дороже всех остальных. Вся разница в том, что я знаю ее истинную цену для тебя, которую я сам и назначаю. Я взываю к твоему интересу к ней, рассказываю притчи, слагаю легенды, возношу твою песчинку на невыносимо высокий пьедестал. А дальше все. Назначена последняя цена, тобой вовек не будет погасима, ходить в долгах теперь твоя судьба. И даже если вдруг, фортуна усмехнется и ты оплатишь все статьи затрат, твоя победа крахом обернется, триумф заменит траурный парад. В финале лжепути, потеря сил огромна, его придется стартом называть. Страдания не будут длится долго, в потоке жизни трудно устоять, лишь время душу излечить способно, затянет раны и не разыскать. Картинка новая дается, тебя способна заинтриговать, и ты шагнешь, влекомый красками рисунка, в распахнутую бездной смерти пасть.
В твоем единственном примере, я сущность жизни в корень рассмотрел, указывая истинную чуждость, всю ложность целей, призрачность путей. Теперь нам можно сопоставить, твой выбор с тем, что делает толпа, она тебе его не предоставит, и все давно решила за тебя. Во множестве, безлико повторяясь, цена толпой рассчитана сполна, идет сама в себе, не выделяясь, назначит цену завтра на вчера. В толпе оглядываться сложно, которая спешит догнать себя, а развернуться и назад шагнуть уж вовсе невозможно, или зажав несет, иль в пыль вобьет каблук слепого сапога. Так мнение людское подконтрольно, для возжелавших больше для себя, и пред людьми представ поочередно, не поскупятся тоннами песка. И рассыпая в щедрости спокойной, раздарят всюду ложные блага, и каждым повторяясь монотонно, попросят шире открывать глаза. Однако же и этого им мало, лекарство залежалое чтоб сбыть, цель оправдают чем угодно, готовы всех болезнью поразить. Другой надумает проблему, которую затем усугубит, и предоставит выбора делему, иль с нею жить, или его товар купить. На фронте золота давно ведутся войны, и бой в жестокости невиданной шумит, и кто еще вчера был умиротворенный, предсмертную записку завтра сочинит. Ведь на войне идут любые средства, победы приносящие царям, швырнув людей в расход, как повар в печку тесто, измяв, так, как хозяин приказал. Так мир давно, покрытый ложью нитей, укроет лестницу в пути на небеса и подводя цепочками событий, всегда и неизбежно не туда. Сознание людей исходит ложью, теперь и правда не несет в себе добра, уподобясь хозяйскому бездушью, не верит никому, включая и себя.
Свет ясный, впредь, лишь на тебя одна надежда, еще искрит в сердцах твоя зола, тела людей шагающих небрежно, уносит в пустоту теней пустая мгла. В пути по жизни, выбором поспешным, решенья принимаем сгоряча, пускай любой поступок будет безупречным, чтоб не в чем было упрекнуть себя. Какому делу ты бы не предался, пусть только лишь к нему лежит душа, в создании и днем и ночью воплощался, с трудом, открыв в себе самом Творца.
Артем, пораженный глубиной познаний своего начальника, теперь уже совершенно бессознательно принимал за неоспоримые аксиомы, все доводы, приводимые в виде не более чем теоретических интерпретаций, красноречиво представленных ярким монологом одухотворенного рассказчика.
         Геннадий продолжал:
- Я вижу что увлек повествованьем, словами разум раскаляя до красна, и чтоб не пренебречь твоим вниманьем, я проведу тебя в соседние врата. Открыв глаза нежданным просветленьем, с тобой желая истину делить, я озарен пророческим виденьем, которое ты должен оценить. Я увлечен понятием бесспорным и дабы не был ты сомнением смущен, в сужденьях будешь полностью свободным, на сколько бы ты ни был поражен.
Дальше Гена отвернувшись от исступленно взирающего перед собой собеседника, невозмутимо продолжил прерванное чтение  предыстории «Западной провинции».