Паденье к Солнцу в безвременье. Часть1 Глава2

Земляной блок 1.   Для Чена и его семьи, а также для миллионов мирных жителей, празднование Нового Года было омрачено, бескомпромиссно обрушившимся, на их несчастные головы, ураганом. Штормовое предупреждение, заблаговременно и неоднократно изложенное при помощи всех доступных государству средств, носило убедительно-рекомендательный характер. Единственная новость, отсутствующая в этом недвусмысленном посыле и возможно наиболее важная, наверняка во избежание паники, заключалась в том, что надвигающийся ураган, станет крупнейшим за всю историю метеонаблюдений. Его мощь была столь велика, что применяемая ранее шкала ранжирования ураганов, оказалась несостоятельной, и очевидно подлежала существенной корректировке.
Беснующийся, почти целые сутки ветер, с апокалипсической жестокостью, все сметал на своем пути, превращая в груды, торчащего вверх корнями бурелома, вековые леса, срывая крыши, расшатывая и разрушая все без исключения здания, оказавшихся на пути ветра городов, меняя до неузнаваемости ландшафты огромных территорий. Реки, вышедшие из берегов, в дополнение к рухнувшим плотинам, безжалостно наводняли плодородные поля, многолюдные города и поселки. Дождь, больше напоминавший водопад, хлеставший и многократно переходящий в крупный град, в мгновение ока превративший улицы в настоящие реки,  доставал также относительно безопасные перед угрозой потенциальной возможности затопления, благодаря своему высокогорному расположению, селения. Этот кошмар, показавший четкий контраст величия небес наряду со слабостью и незащищенной уязвимостью человека, неприкрытую ярость безжалостной природы, продолжался, как показалось чудом уцелевшим, наверное, целую вечность, в конце концов, закончился. Выглянувшее сквозь редеющие тучи, как ни в чем не бывало, солнце, равнодушно осветило чудовищный хаос, царивший, повсюду, и оставило в памяти выживших, неизгладимое знание о том, как же все таки выглядит ад на земле.
Подвергнуть непредвзятой оценке или просто охватить последствия этого ужаса, не представлялось возможным. Очевидным было осознание безысходности миллионов людей, ставших в одночасье бездомными, лишившихся всего; причем не только крова и земли, но и многих своих друзей и родственников, погребенных под развалинами собственных домов или унесенных неведомо куда, постоянно пребывающей водой.
Многие, не верили собственным глазам и постепенно, погружаясь в состояние кромешного безумия, заглушали тихое журчание воды, раскатами истерического хохота. Безутешные стенания и громкий плачь отцов и матерей, дополняли крики раненых и умирающих. Оглушающая какофония, совершенно немыслимым образом слилась в единый голос нечеловеческой боли и безудержного отчаянья. Люди, исполненные невыносимых страданий, зачастую испытывали обжигающую зависть к погибшим и некоторые, проявляя малодушие, наряду с исступленной уверенностью в собственных действиях, пополняли их, и без того неисчислимые ряды… Однако все, когда нибудь заканчивается и время очередной раз подтверждает свою способность творить чудеса: высыхают горькие слезы, заживают любые раны, даже Хаос, однажды, проявив свое лицо, со временем, неминуемо переживает процесс некоего преображения, все более четко обретая черты своеобразной упорядоченности. Так и в этот раз, человек наглядным примером непобедимости собственной  природы, подтверждает простую истину: «То, что нас не убивает, делает нас сильнее». Плач стих, сменившись криками спасателей, выискивающих с, постоянно прибывающих лодок, выживших людей, исполненных отрешенными взглядами и, как это ни парадоксально, непоколебимой решимостью начать все с нуля. Шум вертолетов и катеров постепенно умолкал и перед уцелевшими, со всеми вытекающими отсюда последствиями, открывалась невеселая перспектива, спартанских условий, и соответствующего быта палаточного городка. Единственным утешением, каждого несчастного молящего небо о снисхождении,  являлся, обещанный правительством, временный характер, настоящего, бездомного существования, каждого, из более чем двухсот миллионной армии потерпевших.
  Сложившаяся ситуация, на фоне произошедших катастрофических событий и предпринятых, минимально необходимых мер (учитывая масштаб бедствия, вплоть до полного привлечения государством всех имевшихся в своем распоряжении резервов), на первый взгляд не сулила никаких обнадеживающих перспектив и небезосновательно выглядела совершенно безвыходной и неразрешимой. Однако, вопреки растущим настроениям, исполненным негодования и пессимизма, правительством был предложен, совершенно неожиданный вариант, принятый беженцами, практически единогласно, за исключением немощных стариков и совершенно неадекватных безумцев, так и не пришедших в себя, даже через неделю после своего спасения.
Незадолго, до вышеприведенных событий, на самом высшем уровне, произошла знаковая встреча между тибетским ламой, пришедшим в сопровождении нескольких монахов и правительства, жадно слушавшего его в, практически полном составе. Новость, озвученная ламой с трибуны, заставила побледнеть, даже самых хладнокровных слушателей, и неудивительно, ведь предсказываемые им события, носящие апокалипсический окрас, должны будут неминуемо произойти в самое ближайшее время. Мало того, называется район, день и час беспрецедентного за всю историю человечества, исключая конечно, неоднозначные библейские сказания, бедствия. Озадачив, таким образом, своим несладким выступлением, свою влиятельную аудиторию, лама, для убедительности, взял длинную паузу, вызвав на себя, тем самым, настоящий шквал негодования и упреков в недопустимой, мягко говоря, преступной и лживой интерпретации событий в ночь под Новый Год. Общий гвалт, постепенно перешел на риторические вопросы, произносимые зачастую с немалой долей сарказма. Монологи о невозможности подобных прогнозов, порой доходили до прямых оскорблений и обвинений в распространении панических настроений, однако, тот факт, что вера каждого из присутствующих в озвученное предсказание, уже успела, прочно укоренится в сердцах, подтвердился коротким жестом ламы, в виде приподнятой руки. Гробовая тишина, последовавшая, едва заметному жесту, безусловно, подтверждала это. Лама, спокойно и проникновенно окинул добрым взглядом свою притихшую аудиторию и сказал:
- Я внимательно выслушал вас. Я передал вам мудрость времен и указал на Великую Неизбежность. Я дал вам знание и что же получил взамен? ,- лама глотнул воды и продолжал,- Вы не видите очевидного, отворачиваетесь от настоящего, забываете прошлое. Что же в итоге? Вы боитесь и прячетесь от собственного будущего. Я не открою ничего нового, если скажу, что успех неизбежен, лишь для воина, встречающего беду во всеоружии, лицом к лицу, но никак не для дрожащего от страха вашего брата. Вы много говорили, но все это не более чем страх. Я ждал от вас вопрос, о том, что можно сделать ПОСЛЕ, если то, что будет ДО, совершенно неизбежно? Я задаю его себе сам, и сам же на него отвечаю. То, что произойдет, вам не миновать, но ведь и я здесь не только для предсказаний, скорей для четких указаний. Ваших знаний и умений слишком мало, для того, что бы избежать еще более ужасающих последствий урагана, в виде голода, болезней и смертей уцелевшего большинства. Поэтому, я попрошу, от вас еще большего внимания. – лама глотнул еще воды, - Знание – Сила, осведомлен – вооружен. Ищите свободные и плодородные земли и когда таковые найдутся, платите хозяину любую цену, ибо земля ее не имеет, возводите границы и будьте счастливы… Лес рук, заставил ламу замолчать. Он снова осмотрел аудиторию, на этот раз смиренно и сказал:
- Я смотрю, вам не все понятно из моих слов. Хорошо, дабы не было никому обидно, прошу свои вопросы написать на бумаге. – все как по команде принялись записывать, - а мой помощник, - он кивнул одному из монахов, - их у вас соберет.
Лама особо не церемонился и стал сразу вслух зачитывать вопрос, написанный на первой попавшейся бумажке: - Вы говорите, ищите земли. Но где, же нам их искать, ведь времени на это практически не осталось. Подскажите нам, пожалуйста, если имеете что-нибудь на примете или посоветуйте с чего начать. (Ли Тен).
- Хороший вопрос и если вам интересно мое мнение,- лама одобрительно взглянул на кивающих зрителей,- я, конечно, разделю его с вами.
- Есть на западе дикая земля. За много лет, она почти позабыла людей и невыносимые раны, нанесенные ими, она с годами превратила в едва заметные шрамы. Много лет назад, она щедро кормила своих сыновей… О том, что должно произойти, все мы знали заранее. Наши посланники, не раз пытались достучаться в каменные сердца ее хозяев. Мы говорили: «Падет Звезда-Полынь и многие без войны погибнут». Нам не верили. Мы говорили: «Если не нам, то названиям своих же городов, вы не можете не верить», нас избегали и даже изгоняли. И это случилось, и знамение сбылось, и для многих людей, был преподал жестокий урок, одним, он стал большой могилой, а выжившим окрасил память и всю оставшуюся жизнь в черный цвет болезней и мучений. Этот город заброшен уже давно и его дикая граница, лежит громадным черным пятном на территории нескольких соседних стран. Время перемен и скоротечность жизни постепенно предали забвению израненную землю. Я знаю, от возможности, с выгодой избавиться от своего темного прошлого, не сможет отказаться ни одно из этих государств.
Записки все приходили, образовав перед ламой бесформенную гору. Выдержав паузу, на прочтение сразу нескольких вопросов, лама продолжал.
- Вы спрашиваете, где взять необходимые средства, для приобретения обширных территорий? Оглянитесь! Ведь вы сами и являетесь физическим воплощением любых материальных благ и ценностей. Имея в арсенале многомиллионную армию трудоспособного и, как это ни прискорбно, бездомного населения, достаточно лишь переселить на, заранее оговоренную и четко ограниченную территорию, людей равных количеством с народонаселением этих соседствующих государств. Затем предложить поименное перераспределение своего валового внутреннего продукта, в течение, скажем, года, с предусмотренными лимитами, ежемесячных перечислений, между нами и каждым гражданином дочернего государства. Я достаточно долгое время изучал язык, культуру, постигал менталитет двух братских народов, я также не понаслышке знаком с текущими проблемами экономического развития и имею собственный взгляд на их разрешение. Я конечно не в силах давать советы такого уровня, но, тем не менее, такие экономические аксиомы, как «Богатство народа – богатство страны», на мой взгляд, совершенно очевидны, поэтому дело за малым, а именно экономическое обоснование минимально допустимых ежемесячных перечислений и донесение их до руководства этих государств.
Слушатели спешно конспектировали и передавали все новые вопросы. Лама, усмехнувшись, прочитал одну из только что переданных записок. «Скажите, пожалуйста, каким образом, мы сможем трудоустроить эту огромную, так называемую, армию бездомных, причем не просто трудоустроить, а обеспечить стабильным и высоким заработком, позволяющим безболезненно гасить взятые обязательства, и это все организовать на дикой земле. Сан Бо». Лама распрямил свои широкие плечи, приосанился и придав своему, по обыкновению веселому лицу, крайне серьезное, если не сказать официальное выражение, продолжил.
- Вот мы с вами и подошли к главному вопросу нашего, я надеюсь продуктивного общения. Как я уже говорил, вам ни самостоятельно, ни даже заручившись глобальной поддержкой, конечно не удастся не только безболезненно избежать, масштабных последствий урагана, но и тем более трудоустроить, кого бы то ни было, на так называемой, дикой земле. Поэтому, - он сделал одному из монахов замысловатый жест рукой, который тут же, выказывая всем своим видом образец глубочайшего почтения, осторожно передал ламе красивый свиток. Древний пергамент, представлял собой исписанный золотыми нитями на алом шелке иероглифами, для удобства намотанный на платиновый стержень, с закрепленными по обеим сторонам ручками из красного дерева. Бережно приняв пергамент из рук разместившегося рядом и склонившего голову монаха, лама, демонстративно подняв пергамент над своей головой, продолжал.
- Я, Верховный Правитель Тибета, от имени своего народа, передаю вашему правительству, величайшее знание древности. Перед вами, Мастер этого знания, который добровольно согласился оказать посильную помощь братскому народу в его лихие времена. Он останется верен вам, доколь вы будете нуждаться в его умении.
Монах поднял голову и, окинув аудиторию спокойным и мудрым взглядом, произнес: - Да будет так.
Лама, намеренно затягивая момент объяснения, ну совершенно по-детски, купался в облепивших его, с головы до ног, вопросительных взглядах ошарашенной аудитории. Он, откровенно не замечая, устремленных на него многочисленных глаз, спокойно прошелся по кафедре, озабочено всматриваясь в окружавшие его предметы, словно искал что-то подходящее, но судя по его реакции, здесь очевидно отсутствующее. Так больше продолжаться, как бы сильно ламе не хотелось, не могло, и практически доведя слушателей до состояния праведного гнева, исполненного неутоленной жаждой необходимых объяснений, он вдруг заговорил.
- Многие цивилизации, достигшие, по их мнению, апогея своего могущества, нуждались не только в моральном подтверждении величия, силы или культуры лично для себя, но им также крайне льстила, сама мысль о том, что память их далеких потомков, никогда не покроют пески забвения. Тут им на помощь и приходило строительство. Которое, к слову сказать, даже отдаленно не напоминало то, чем сейчас занимаетесь вы. Сейчас, обладая последними достижениями науки, вы неизбежно отдаляетесь от самой природы. Начиная строить, что-либо масштабное, неважно что, вы собираете вместе кучу народа, десятки единиц дорогой и сложной техники. Затем на довольно таки продолжительное время, только и делаете, что взрываете, стучите, кричите, ну вообщем всячески мешаете спокойно отдыхать местным «счастливчикам». Индеец майя, в отличие от вас, как настоящее дитя природы, задумав глобальное строительство, подберет идеальное, во всех отношениях, месторасположение будущего строения. Он не будет создавать пейзаж, он наиболее гармонично приспособит уже имеющийся, под свои цели. Техника, сегодня используемая вами, ему не приснится даже в самом страшном сне. Собрав небольшую команду помощников, он, вооружившись заговорами и заклинаниями, спокойно примется за дело, построив, таким образом, в неслыханные для вас сроки, непостижимый для вас и сейчас, настоящий шедевр архитектуры. К слову о добросовестности настоящего строителя по отношению к своей работе. «Дикий» индеец не чета вам – «современным строителям», гарантирующим безопасность возводимых построек  не более чем на года, он строит на тысячелетия... Теперь вернемся в наши с вами будни. Я чувствую растущее недоверие и здоровый цинизм истинных практиков. Ну что же, вы слепые дети науки и без научного обоснования, без формул и схем, вы ничего не примете на веру. Вы с каждым днем, безвозвратно утрачивая остатки духовности, все дальше продвигаетесь по темным лабиринтам разума, постоянно усложняя и без того нелегкую жизнь, вводя себя в зависимость перед машиной, отвергая даже мысль о потенциальной возможности природных альтернатив. Вы даже не замечаете, как постепенно сами превращаетесь в машину, как пишите себе все новую и новую программу… Неужели не ясно, что это путь в никуда…
Лама, увлекшийся монологом, совсем оставил без внимания своих слушателей. Ведя философские разговоры с монахами, он совершенно не задумывался о минимальной возможности подобной реакции. Восприятие монахов, при желании позволяло общаться друг с другом, посредством передачи различных мыслеформ. Вот и сейчас, лама залез в такие, для простого обывателя, метафизические дебри, что лишь раздавшийся из зала громкий храп, вернул ламу на землю. Аудитория, совсем еще недавно представлявшая собой, не иначе как собрание заинтригованных студентов, теперь, скорей напоминала зал ожидания, переполненного, по случаю непогоды аэропорта. Здесь кто не спал, тот дремал, а кто не ел, тот возможно уже просто переел.
Данное обстоятельство никоим образом не смутило мудрого рассказчика, так что лама с видом прожженного преподавателя, громко захлопал в ладоши и, обратив на себя, таким образом, уже утраченное было внимание, продолжал.
- Итак, время моей аудиенции подходит к концу, поэтому поспешу представить вашему вниманию, еще нескольких мастеров. После чего в точности повторив ритуал приветствия, выстроил перед трибуной еще шестерых монахов. – Я не стану утруждать вас демонстрацией возможностей моих братьев, в них вы скоро сами сможете убедится, добавлю лишь, что дар, оказанный моим народом, несомненно послужит добрую службу в деле самоутверждения и возрождения вашего. Превратить дикую землю в благоухающий рай, для нас не составит труда, ну а во всем остальном уже дело станет за вами.
После чего лама откланялся и вместе со всей своей свитой, как то очень естественно испарился, умудрившись, не вызвать при этом ни малейшего удивления у собирающих вещи, многочисленных слушателей.
Высокопоставленная делегация прибыла на место приблизительно, на следующий день после своего отправления. Чен, являвшийся полноправным правительственным представителем в этой незаурядной экспедиции, с первых минут общения со своими спутниками, ясно осознал всю формальность своего положения. Очевидная разница между Ченом и тибетцами проявлялась буквально во всем. Взвешенность высказываний отражалась неоспоримостью в голове Чена, мудрость изречений и поучений буквально опрокидывала привычный образ мыслей ошарашенного наблюдателя. Почтительность и тактичность, проявляемые не только друг к другу и ко всем окружающим людям, ставшими волею случая попутчиками, но также и к животным, выглядели более чем естественными. Тибетцы были совершенно искренни и жизнерадостны, если не сказать безупречны; озаряясь светом добра и безбрежно изливаясь любовью ко всему окружающему миру.
Отдавая себе отчет в чудовищном расстоянии предстоящего путешествия, а также принимая во внимание ограниченность в скорости используемого в транспорта, Чен проявляющий чрезмерную любознательность, собирался с пользой использовать каждую минуту общения. Чен, постоянно записывающий, слушающий и воспринимающий, в связи с чем прибывающий в состоянии некой прострации, был уверен в том, что, продвигаясь к цели такими темпами, потраченное время займет никак не меньше недели. Какого же было его удивление, оказавшись вместе со своей группой в нужном месте, практически на следующий день. Он окидывал недоумевающим взглядом свой цифровой календарь, расходящихся в стороны монахов, тер глаза. В конце концов он не выдержал и отбрасывая в сторону остатки почтения, Чен подбежал к Ламе и безо всяких прелюдий выпалил:
- Что происходит? Мы что уже на месте?, - он искал в глазах мудреца поддержку. Чен выглядевший как совершенно обезумевший ученый, упрямо доказывающий прописные истины, закрывая глаза на предоставленные оппонентами факты неоспоримого опровержения выстраданных им теорий, отступал к самому краю пошатнувшегося разума. Он скорей бы рухнул в бездну, уже обдавшую спину своим холодным дыханием, чем решился бы спокойно принять факт совершенно невозможных для себя вещей, беспощадно разрушивших незыблемые стены железной логики. Он теперь едва не кричал:
- Я наверное сплю? Нет, одно из двух: я или сошел с ума, или сейчас это сделаю!..
Лама, видя знакомое ему пограничное состояние современного человека и всегда поступая по отношению к собеседнику сдержано, если не заботливо, отводя его мысли на безопасное расстояние, в данных обстоятельствах действовал решительно и даже грубо. Человек добровольно вызвавшейся сопровождающим в их светлой миссии, оказался единственным во всей многоликой, но единой в своей нерешительности аудитории. Он, твердо отрекомендовавшись, произвел на Ламу  хорошее впечатление подготовленного к любым неожиданностям человека. Так что теперь Лама, приняв на себя груз ответственности за жизнь целого народа, особо не заботился о душевном состоянии этого обескураженного наблюдателя. Обычный человек даже при желании не способен им помешать. Однако Лама всегда охватывающий во всей широте любую ситуацию, прекрасно понимал, что факт произошедшего с наблюдателем умопомрачения сводил на нет возможность доступного и упрощенного донесения правительству неописуемых событий. Непосредственный очевидец предстоящих чудес, демонстрацией своего необычного состояния конечно бы омрачал и усложнял  изрядно запутанную картину редких и натянутых общений двух соседствующих государств. Лама здраво взвешивая необходимость своего исторического вмешательства в судьбу погибающих соседей, с невозможностью впоследствии вести с ними конструктивный диалог, принял единственно верное решение. Он особо не церемонясь, крепко сжав одной рукой плечо, другой обхватил шею постоянно озирающегося человека, поймав, таким образом, затуманенный недоумением взгляд своими спокойными и гипнотизирующими глубиной глазами,  выдержал короткую паузу, после чего громко и уверенно сказал следующее:
- Милый Чен. Я здесь не для того, чтобы протискивать объяснениями, широчайшие в своей многогранности события в твою узкую голову. Ты знаешь слишком мало для того чтобы осознать происходящее, поэтому просто смотри. Займись поверхностным созерцанием и запоминанием доступного для твоего обозрения изменяющегося мира. Не пытайся постичь увиденное и ни в коем случае не подвергай его оценке. Принимай это как есть, как должное, как необъяснимое. Ты должен верить своим глазам, чтобы потом передать своему руководству всю цепочку увиденных тобой чудес. – Лама отпустил шею Чена, тот был уже не так напряжен; глаза выражали осмысленное принятие своей участи, что несколько контрастировало с лукавым огоньком, раскрывающим мысли Чена. Он думал и живо представлял себе, что рассказывая об увиденном, его в лучшем случае сочтут сумасшедшим, однако Лама продолжал:
- Не пытайся представить свои наблюдения в тени загадки, и тем более не пытайся ее разрешить. Перед тобой предстанут ответы, в лучах ослепительной истины. Истина многогранна, Истина неоспорима, Истина Божественна – это Закон сущего в прошедшем, настоящем и грядущем. – Чен казался отвлеченным и витающим далеко в облаках, однако Лама не останавливался:
- Для тебя пока главное знать: «Что вверху, то и внизу» и то что свой мир, ты создал сам, бездумно уподобляясь тому, кто сам берет с тебя пример. Ты сам виновен в том что твой мир умирает, мало того, в глубине души ты даже к этому готов.- Лама взял паузу, обменявшись многозначительными взглядами с одним из монахов, после чего несколько снизив повышенный тон, добавил к вышесказанному:
- То что должно произойти с вами, всей своей масштабностью, трагичностью и неизбежностью дает нам, как обладателям позабытого знания, право уравновесить судьбу вашего народа. Ты скоро не узнаешь эту землю, но не спеши удивляться; приняв наш дар как фундамент своего развития, вы пойдете намного дальше и явите своим ростом яркий пример развития для всех жителей Земли.- Лама уже хотел было на этом остановиться, но тут словно спохватившись, сменив сдержанную сосредоточенность доброй улыбкой, сказал:
- Да, совсем забыл. Чен, ты вроде бы хотел знать, как мы здесь так скоро оказались? – Чен утвердительно закивал головой. Лама улыбнулся еще шире,- Чен, дорогой, то что тебе предстоит увидеть, будет выглядеть на порядок более загадочно и наверняка будет находится далеко за гранью твоего понимания. Так что впредь, я попрошу избавить меня от лишних вопросов, ты скоро сам все поймешь. Ну а что касается нашего здесь появления, скажу кратко: ты сам уже знаешь, что через неделю ожидает твой народ, поэтому мы решили использовать более рационально имеющееся время.- На этом Лама посчитал разговор оконченным и уже было отвернулся, явно собираясь уйти. Чен за какие-то секунды многообразием вариаций своей богатой мимики, живо изобразил недоумевающего человека, красиво одураченного и как следствие оскорбленного в своем невежестве, коварством злого старика, успев при этом сказать только: - Но…
Лама мельком взглянул на Чена, едва сдерживая приступы хохота, чем тут же напомнил собеседнику весь состоявшийся между ними разговор, в мельчайших подробностях. Чен открывший было рот, выронил под ноги неожиданно, даже для самого себя, сорвавшееся с языка молчание, и проглатывая бесформенным комком остатки заготовленного предложения, беспомощно потупился в землю. Лама отходя ускорил шаг при этом все сильнее сдерживая ладонью, все менее управляемый смех, который наверняка выглядел бы более чем оскорбительным. Лама всегда объяснял очевидные для себя вещи, и даже будучи хорошим рассказчиком, получал от внимательных слушателей самые неожиданные высказывания. Одно только наличие нелепых вопросов, наряду с их постоянным преумножением, требующих от себя все более пустых ответов, порой даже ставящими под сомнение саму жизнь Ламы, его призвание. Слушатели подсознательно отвергали необходимость обретения уходящего знания, и неосознанно давали понять стареющему хранителю, что значимость его знаний, его жизни и его окружения, представляет для них относительную ценность, сопоставимую едва ли не с пустым местом. Лама, отличающийся для окружающих завидным чувством юмора, в этот раз не выдержал и отойдя на незначительное расстояние от наблюдателя, взорвался оглушительным хохотом, что явилось для Чена исключительным примером своей необразованности и приземленности. Чен после этого, несколько собравшись с мыслями, отметил в своей, изрядно исписанной за время путешествия тетради, следующее: «Мы на месте.» Чуть позже добавил: «Дорога в этот край стала для меня очень длинным и тяжелым курсом самопознания. Расспрашивая своих мудрых наставников, делая записи, предаваясь размышлениям, я отметил для себя тот факт, что для того чтобы добраться сюда, мы воспользовались самолетом, затем ехали на поезде, после на автобусе. Переправившись через реку, мы долго шли пешком. В силу своей увлеченности в обретении нового познания, я видимо сильно углубился в процесс переосмысления полученной информации, так что совершенно потерял счет времени. Расстояние, плотность впечатлений (приведенных выше), различность транспорта, давали мне все основания полагать, что добирались мы сюда около недели… На самом деле, (если верить часам и цифровому календарю) мы здесь оказались на следующий день, после отправления. Лама мне посоветовал верить своим глазам и больше ни о чем не спрашивать».
Тем временем монахи вместе с Ламой образовали круг и погружаясь в глубокий транс, осознано оставляли на земле свои физические оболочки. Каждый из них выполнял свою задачу, несущую в себе часть в реализации общей для всех цели. Поднимаясь к Солнцу, опускаясь на глубину, прислушиваясь к земле, к ее правде выраженной в ее  истории. Они принимали на себя всю пережитую этой землей боль и дарили ей надежду, они находили не заживающие за многие годы тяжелые раны, и силой своей безграничной любви, превращали их в едва заметные рубцы. Встречая имеющиеся недостатки или нехватку чего бы то ни было, они умело исправляли ошибки, заполняя пробелы и пустоты своими знаниями и найденными тут же противовесными к недостаткам излишествами. Они лепили из хаоса настоящего и ужаса прошлого показательную, если не идеальную гармонию, постепенно подводя эту территорию к невиданному ей за многие годы совершенству. Земля оживала буквально на глазах и с каждым новым изменением, принимала все более живое участие в последующем.
Чен восседающий на складном походном табурете, слегка поеживаясь от продолжительного сидения под открытым небом морозно-солнечного дня, увлеченно записывал свои мысли. Он неосознанно, хотя и довольно долго пребывал в состоянии «творческой прострации». Он впоследствии описывал это чувство, как ощущение ни с чем не сравнимой отчужденности в фанатичной преданности любимому делу, занимающей не только приоритетность любых посторонних мыслей, но и образующей над ним информационный вакуум тишины и сосредоточенности. Что правда не помешало ему вдруг отвлечься от записей, принимая (как и советовал Лама) глобальные изменения взбесившейся природы как должное. Однако упрямые мысли, возвращая взгляд созерцающего наблюдателя в одно и тоже место, заметно отвлекали от объективного восприятия, сводя в сидящих неподалеку монахах все причины происходящих вокруг изменений. Времена года с ошеломляющей быстротой сменяли друг друга безо всякой последовательности, Солнце заплясало на небе: приблизившись в обжигающем зените, тут же отпрыгивало назад, моментально заменяя знойную жару цепенящим душу холодом. Облака полетели по небу и на немыслимой скорости обращали светлую ясность в черную нахмуренность надвигающейся бури. Молнии с оглушительным грохотом исчезали на ослепительном солнце, едва начавшийся снег сменялся градом и летним дождем. Затем все это повторялось и не проявляя даже намека на упорядоченность, природа то замедлялась, ненадолго позволяя проявляться своим самым неожиданным явлениям, то ускорялась настолько, что все свое умение, умудрялась показывать своему созерцательному наблюдателю совершенно единовременно. Земля ожила под ногами, причем ее не трясло как при землетрясении, она скорей дышала. Пригорки исчезали вместе с оврагами, пустынная поверхность заполнялась озерами, деревья вырастали и тут же падали, поспешно заменяясь другими. Почва буквально выворачивалась наизнанку, сменяясь и видоизменяясь повсюду, словно по мановению искушенного как в самом выборе, так и в обременительном непостоянстве разбушевавшихся желаний создателя.
Чен как не пытался принять происходящее вокруг буйство, неожиданно даже для самого себя провалился в беспамятство, как нельзя более своевременно подаренное, сжалившимся над своим измученным хозяином разумом.
Придя в себя, он увидел прямо перед собой улыбающегося Ламу. Чен с готовностью принял протянутую ему руку, поднялся и осмотревшись, удивился сам себе в том, что до сих пор сохранил в душе уже изрядно потрепанную, отчего не менее любознательную способность удивляться. Он прекрасно помнил, как они морозным зимним днем появились здесь, помнил диалоги, помнил свои записи. Последние воспоминания с трудом укладывались в голове, подернутые легкой дымкой нереальности, все более убеждали Чена в том, что это не более чем сон. Однако отбросить эти странные события в темный угол забвения, наблюдателю так и не удалось. Ему достаточно было просто осмотреться, как мельчайшие детали произошедшего выпрыгнули из памяти и с каждой секундой своим преумножающимся количеством, укрепляли уверенность созерцавшего их человека в нереальности происходящего. Чен рухнул на землю и укрыв руками зажатую между коленями голову сильно зажмурился. Его слабая надежда на то, что он сейчас проснется дома, тут же развалилась, едва он почувствовал отеческое похлопывание Ламы по плечу.
- А ты неплохо держался,- начал Лама. – Я наблюдал за тобой. Ты вел себя правильно и я бы даже сказал достойно. Ты принимал происходящее не углубляясь в детали, смотрел как бы сквозь. Для начинающего, ты выглядел по настоящему уверенно, так что прими от всех нас поздравления, с пройденным тобой первым испытанием. – Монахи окружившие Чена одобрительно кивали в сторону грязного и промокшего до нитки, сидящего перед ними меняющегося человека. Тут Лама сделал знак молчания, поднеся указательный палец к губам и наклонился поближе к наблюдателю, что то бормочущему себе под нос:
- … была зима, это точно. Скоро Новый Год, я все прекрасно помню… - его шепот был неожиданно прерван громким покашливанием Ламы, который спросил:
- Тебя что-то беспокоит? Спрашивай, ты заслуживаешь не просто ответ, ты можешь самостоятельно прикоснуться к Истине. Возможно твои догадки помогут нам прикоснуться к твоей душе, приблизится к пониманию твоего мира, мира современного человека. Ты сможешь сделать …, - Лама прервался, едва зазвучал не совсем уверенный в себе, но совершенно очевидно, все более твердо звучавший голос Чена:
- Скажите, умоляю, когда мы здесь появились была зима? – в его голосе еще теплилась слабая, но все таки надежда.
- Ну да, конечно зима.,- Лама был категоричен.
- Тогда почему сейчас осень?,- этот казалось бы обычный вопрос, произнесенный совершенно небрежно, выдавал с головой гуляющего по лезвию безумия материалиста. Но Лама был как всегда на высоте, он четко произнес:
- А мне нравится осень.
Воцарившееся вокруг молчание, продолжавшееся несколько минут, и позволившее каждому погрузится в самостоятельные размышления. Подаренная Чену неожиданная передышка помогла ему не только собраться с мыслями и упорядочить их наряду со всей их созерцательной составляющей. Она также позволила ему принять собственные изменения сознания, так что теперь он резко встал, неожиданно даже для Ламы, отстраненно осмотрелся, и на этот раз неожиданно даже для самого себя, улыбнулся.
- Вы знаете, а мне тоже очень нравится осень, не знаю почему,- Чен сделал задумчивое лицо,- а давайте сделаем лето, или одного моего желания не достаточно?


Рецензии
Коллега,
диапазон Вашего мышления широк. Пишите, ай да ну, как!
За один приём не смог дочитать. Возвращусь.
P.S. Разделите абзацы пробелами. Будет удобнее читателю.

Юрий Зеленый   19.04.2010 23:59     Заявить о нарушении
Спасибо. Это только начало...
Дальше будет интереснее)))

Евгений Ерофеев   23.04.2010 00:50   Заявить о нарушении