Одна жизнь.. на двоих..

Белые пушистые хрустальные снежинки медленно  опускались на  еще не остывшую землю и скоропостижно  таяли. По твердому, как холодная душа, тротуару без конца сновали беспорядочные прохожие. Суетливые, замерзшие, торопящиеся куда – то, они цепким взглядом обшаривали витрины магазинов и вывески реклам. Грубые толстые ботинки и маленькие каблучки громко цокали по  асфальту. Дул сильный ветер. Поздняя осень никак не хотела оставлять  своих владений, уступать их злодейке- зиме. Беспокойные взгляды скользили друг через друга.  Каждый из них был устремлен в  свой собственный, скрытый от посторонних глаз, мир. Если б  можно было собрать все мысли прохожих в этот осенний день и выплеснуть в замерзший неподвижный воздух, то улица, город, даже вся страна захлебнулись бы в беспорядочном бурном потоке идей, горя и переживаний.  Все были увлечены своими заботами, своими проблемами.  Никто не замечал маленького пушистого комочка, одиноко съежившегося на краю дороги. Внезапно подул сильный ветер,  прохожие как  один подняли свои воротники, ускорили свой и без того торопливый бег. Маленький комочек, оказавшийся  двухмесячным беспородным щенком, нерешительно ступил на проезжую часть, и тут же  его окатила волна грязи и ледяной воды. Щенок жалобно заскулил, нежные подушечки лап неумолимо ныли который день, пустой желудок то и дело давал о себе знать. Он неуверенно поднял голову и тоскливыми глазами посмотрел в серое унылое небо.
- Ишь, развалился тут на дороге, - раздался громкий  голос и  чьи – то грубые ботинки зацепили нежное тельце и с силой швырнули на мостовую прямо под колеса машины. Щенок с ужасом взвизгнул. Над ним проносились огромные роботы – автомобили.  Внезапно одна из машин остановилась и  теплые сильные руки бережно приняли щенка в свои объятья.
- Не выходи больше на дорогу, - добродушно произнес обладатель рук и, усадив щенка  на тротуар, снова скрылся в машине. Никому и в голову не могло прийти, что этому  нежному пушистому беззащитному существу так нужны теплые человеческие руки.  Стал бы он блуждать по замерзшим улицам, если бы у него был любящий хозяин, стал бы он жалобно заглядывать в глаза прохожим, стал бы рыться в мусорных баках, в надежде найти что – нибудь с запахом еды?
Неожиданно в толпе больших ботинок мелькнули маленькие, неторопливые, яркие. Ботиночки остановились, ноги в коричневых вельветовых штанах стали медленно сгибаться  и вскоре перед измученным щенком показалось улыбающееся розовощекое лицо в  обрамлении меховой шапки.
- Что ты тут делаешь, маленькое чудо?
Щенок вяло помахал ушами  и неожиданно для себя громко чихнул. Он навряд ли верил этому враждебному миру. Сейчас и этот маленький человечек   с ласковым голосом растает, как сочный кусочек мяса ранним сонным утром.  Но чудесное видение не исчезло. Неожиданно щенок почувствовал, что его подхватили чьи – то неуверенные слабые руки в замерзших варежках, а тихий голос еле слышно прошептал: « Ты мое чудо, счастье, Дюк!» Услышав незнакомое для себя слово, щенок вздрогнул и затрепетал, как  тоненькая осинка на суровом холодном ветру.   Ветер снова подул  с утроенной силой, но щенку уже  было не холодно. Ведь его согревали теплые  человеческие руки.  Сверху все казалось совсем другим, те проблемы, которые вчера имели вселенский масштаб, сейчас съежились до размера мухи.  Вот впереди показалась большая рыжая собака, которая обидела его вчера. Это Хромая. Хозяйка улиц. Только ей дозволено хватать почтальонов за ноги и выпрашивать у прохожих кусочки колбасы. Остальные за такие поступки нещадно карались. Эту кличку она получила в  результате несчастного случая 5 лет назад. Прежние хозяева ради забавы перебили ей лапу,  она смогла убежать. Лапа срослась, но неправильно. Теперь Хромая передвигалась на трех, бережно  поджав четвертую, на нее все равно было больно  ступать. Несмотря на это, ничего не мешало слыть Хромой самой грозной и сильной собакой в этом квартале.  Щенок выглянул из куртки новоиспеченного хозяина и торопливо тявкнул на Хромую и тут же торопливо спрятался на горячей груди. Теплые руки крепко держали его, мерный шаг убаюкивал. Незаметно для себя щенок погрузился в сладкую дрему.
- Дюк, мы пришли! – торопливо произнес веселый голос и руки выхватили его из уютного места. Маленький хозяин осторожно перехватил его одной рукой, а другой с силой нажал на кнопочку у двери. Где – то совсем рядом раздалась приятная мелодия, следом за ней приглушенные шаги. Спустя несколько секунд дверь распахнулась, на пороге показалась красивая дородная женщина с рассерженным лицом.
- Сколько можно гулять, - начала она, гневно воззрившись на мальчика. – А ну марш, мыть руки. Что это ты притащил?
Мальчик что – то бессвязно залопотал, женщина снова разразилась длинной непонятной тирадой. Спустя несколько минут она успокоилась, и, устало махнув рукой исчезла в глубине квартиры.

 Следующие несколько месяцев пролетели для щенка незаметно. Со временем он привык. Привык к необычной кличке Дюк,  привык к длинным людским разговорам, привык к маленькому хозяину.  Еще месяц назад он не мог мечтать о собственном хозяине, о сытных обедах и завтраках, а сладких хрустящих косточках, которые он частенько  прятал под пушистым ковролином. Рано утром звонкий детский голос наполнял комнату, и Дюк, путаясь в своих лапах бежал навстречу ежедневному счастью. К  счастью можно было запрыгнуть на колени греться в ласковых объятьях, можно  шутливо покусать или облизать с ног до головы.  А счастье весело смеялось, трепало щенка по загривку, целовало в холодный нос и шептало на ухо разные вещи.  Тогда Дюк уже представить себе не мог жизни без своего маленького хозяина.   Одинокие минуты, когда мальчик уходил в школу,Дюк  проводил неподвижно, надеясь на то, что эти несколько часов пролетят незаметно. В то день Дюк проснулся  рано, долго наблюдал за мерным Мишиным дыханием,  смотрел на разметавшиеся по подушки мягкие каштановые волосы, но сонную  улыбку, на слегка подрагивающие длинные ресницы. Дюк оглушительно чихнул.
Ресницы дрогнули еще раз, темно – карие глаза распахнулись
- Дюк, как я рад тебя видеть, - произнес маленький хозяин и широко зевнул. Потянувшись, он притянул  щенка к себе и громко чмокнул в нос.
-Когда  вернусь, мы с тобой поедем на дачу, - прошептал он и обняв собаку на прощание, побежал собираться в школу.

 
Он не вернулся. Едва часы пробили шесть, Дюк вскочил с места и уже собрался  встречать мальчика, как вдруг понял что  что – то не так. В воздухе витала атмосфера напряженности и тревоги. По квартире сновали люди, что- то объясняли, по щекам их текли огромные  и  бесконечные слезы. Вскоре его принесли. Его -  маленького хозяина.  Он был не такой как раньше, неподвижный, бледный, холодный, какой – то пустой, безразличный.
-Машина, пьяный водитель, смерть мгновенно, пролом черепа, - эти слова доносились до Дюка как будто сквозь   пелену дождя. Он только сейчас ощутил, что ничего прежнего уже не будет. Никто не подойдет, не зароется в пушистую шерсть,  никто…


Дикий вой прорезал тишину, охватившую квартиру, а он уже мчался  по лестнице, сшибая с ног людей и практически не чувствуя ступенек. Перед глазами все слилось в единую серую полосу, а  в душе -  давящая тоска, разъедающая изнутри.
 
Улица… машины…визг тормозов…кровь…крики…Темнота.