Стрельба по конусу
Радостными были молодые годы в Германии. Но случались и у нас беды. Тяжело вспоминается ночная стрельба по конусу.
Лето есть лето. Наверное, все любят эту тёплую, солнечную, ласковую пору. Хорошо, если выпадает свободное время. А сегодня у меня полдня ничем не заняты, только на минутку заскочу в штаб, а затем свободен до самого вечера. Потом в полку ночные полёты. Молодым сегодня обучаться ночным полётам не достанется, т.к. уже подготовленные лётчики будут выполнять сложную задачу – стрельбу по конусу в лучах прожекторов. А лейтенанты, ещё к этому не готовые (в их числе и я) – командовать прожекторными расчётами. Что такое стрельба по конусу? Один из самолётов (буксировщик) на длинном тросе «возит» по небу над зоной стрельб «мешок без дна», который ночью с земли подсвечивается зенитными прожекторами. Это и есть конус, по которому лётчики будут стрелять из пушек МиГа. Задача сложная. Попасть в тоненький конус трудно. Да к тому же ночью, когда наблюдение за положением самолёта во время атаки и при
выходе из неё нужно постоянно, а прицеливание забирает большую часть внимания. И стрелять нужно так, чтоб не подвергать опасности буксировщик, и при выходе из атаки необходимо суметь не влететь в сам конус, не зацепить буксировочный трос. Но… всё это правила безопасности для стрелков. А молодым на прожекторах только командуй: «Дать луч!», «Взять цель!», «Положить луч!».
Вышел из штаба. На лавочке сидит лётчик соседней эскадрильи, неутомимый и результативный футболист Саша Аношкин.
– Игорь, а ты почему не на озере?
– Нужно было заполнить лётную книжку, а то Олег опять будет ругать.
– А я жду кадровика. Что-то в бумагах не так записано. Давно он заманивает, да всё никак…
Сел я на лавочку и… как начал он рассказывать футбольные истории. Одна плавно перетекает в другую. Так же незаметно перешёл к тематике харьковского досуга, где он летал до Германии. Столько интересных сюжетов на любую тему. Не заметили, как промелькнуло время.
– Вон идёт кадровик, пойду к нему, выясню, что не так и как правильно ответить анкете. Да ещё и поспать нужно: ночью летать, хочется же попасть в конус.
Я не спеша, пошёл в гостиницу. Напишу письмо зазнобушке, будущей жене, да тоже посплю чуток. Хоть мне и не летать, но всю ночь придётся быть на ногах на свежем воздухе.
К вечеру прибыл на позицию прожектора. Осмотрелся. Типично немецкая природа: небольшие клочки леса, ухоженные поля, обязательное озеро с отходящим от него каналом; отдельно стоящие хутора, окружённые фруктовыми деревьями, аккуратные дороги. Тут же откуда-то набежала малышня. Хоть она не назойлива и не мешала нам, но сразу определил и сказал им (они по-немецки исполнительны), откуда они смотреть могут, а куда заходить «verboten!» (запрещено!).
Стемнело. Луны нет. Воздух чист. Небо, проколотое тысячами звёзд, тёмное до черноты. Ни единого облачка. Хоть и конец июля, но стало свежо. Хорошо, что взял с собой кожанку.
Включённая радиостанция зашипела и захрипела эфиром. Полёты начались.
Вот и буксировщик запрашивает вход в зону стрельб. Входит и первый стрелок. Работа началась. Отстрелявшие лётчики уходят на аэродром. Их сменяют следующие. Кончается время одного буксировщика, к этому моменту в зону входит другой. Только ляжет буксировщик на боевой курс, тут же конус подсвечивает первый прожектор, затем передаёт его второму, тот – следующему. В ту ночь в зоне было пять прожекторов. Так огненная карусель должна крутиться всю ночь.
Захватывающее зрелище – атака. По чёрному небосводу, усыпанному привычными кучками созвездий, к ярко освещенному конусу стремительно приближаются («набрасываются на него») бортовые огоньки атакующего самолёта. Мелькнёт строчка разноцветно трассирующих снарядов, и только после этого доносится чёткий перестук очереди скорострельной пушки. Теперь немедленный выход стрелка из атаки. Очень увлекательная картина.
Так равномерно, предсказуемо чётко (согласно плановой таблице полётов) и шли стрельбы по конусу. Как вдруг, один истребитель при выходе из атаки завалился в большой крен и, войдя в глубокую спираль, стал стремительно снижаться. Высота буксировки конуса около тысячи метров, и её было мало для выхода лётчику из непонятного для него положения. Ясно, что прекратить снижение самолёта ему не удастся. До рези в глазах всматривался я в кромешную тьму, ожидая вспышку выстрела катапульты. Но… не увидел. Неужели не катапультировался? Из-за леса блеснуло пламя, и донёсся звук удара. Посмотрел на выписку из плановой таблицы: кто сейчас стрелял и… остолбенел -- старший лейтенант Аношкин. Саша Аношкин! Кто-то с воздуха передал на стартовый командный пункт, мой напарник с соседнего прожектора падение самолёта по радио подтвердил. Из зоны стрельб самолёты все вышли, полёты закрыли. Я тут же прыгнул в газик и поехал к месту катастрофы. Его найти не трудно: при ударе о землю остаток топлива разбрызгался вокруг и догорал. Посреди поля, уставленного копнами ржи, и упал самолёт. Подъехав, услышал, что в яме рвутся снаряды. Остановил машину, приказал всем с мест не сходить, а сам пошёл туда…. Так хотелось верить, что лётчик покинул самолёт. Молод был и не знал, что убедиться в этом не смогу. Подошёл ближе. Правая нога поскользнулась. Посветил фонариком и оторопел: я наступил на кусок тела Саши. Рядом увидел фрагмент поясного офицерского ремня с парными дырочками. Сомнений не осталось – лётчика Аношкина больше нет.
Долгое время мне жгло правую стопу.
Это первый трагический случай, произошедший на моих глазах.
Прошло столько десятилетий, но всё равно вижу жнивьё и горящие копны на нём под трагически мрачным небом, накрывшим чёрную яму
Свидетельство о публикации №210031001329
Сергей Живой 24.03.2021 16:49 Заявить о нарушении