Отшельник, часть 2

В ту осень Палыч вывез все продукты. Такое здесь было редко - чтобы в зиму на складах ничего не оставалось из того, что предназначалось для продажи. Виктыч не мог нарадоваться на нового водителя. Первую неделю Палыч спал в конторе, на том самом старом матрасе, который постелили в первую ночь. Правда, матрас уже был застелен чистой простыней, на подушке - чистая наволочка, а одеяло Василиса принесла пуховое, теплое и тоже - в чистом пододеяльнике. А потом, когда первая волна авральной работы спала - Палыч работал не покладая рук, с 5 утра до полуночи - перед обедом Виктыч подошел к нему и, вместо того, чтобы дать очередное задание, сказал:
- Палыч, до конца дня сегодня у тебя выходной.
- Почему? - удивился Палыч, - Там еще продукты остались. Я готов работать. Я не устал.
- Да, вижу, вижу, что ты не устал. Но, нужно и отдохнуть чуток. Потому - пошли.
Палыч ничего не сказал, молча встал и пошел за директором. А Виктыч повел его по поселку. Поселок был небольшой - полтора десятка домов частного сектора, два здоровых сарая, внутри разделенных на комнатушки-клетушки, для проживания сезонных работников, магазин, контора, да клуб, в котором были почта, телефон, небольшая библиотека с полусотней истрепанных книг, да крохотный кинозальчик, где фильмы не показывали уже несколько лет, а помещение использовалось для проведения различных мероприятий. Виктыч подошел к одному из домов, еще крепкому, но осевшему одним углом:
- Вот. Вселяйся.
- Да зачем, Виктыч? Мне и в конторе неплохо...
- Контора - это тебе не гостиница! - отрезал Виктыч, - Ты же насовсем, сказал, осесть у нас решил? Вот и живи. Я тебя с твоим драным матрасом у себя под боком терпеть более не намерен!
Виктыч толкнул Палыча в дверь и вошел следом. Внутри уже было все вымыто, вычищено, посередине комнаты стоял стол, застеленный куском белой материи, и уставленный тарелками с разной снедью. Посередине стола красовалось четыре бутылки водки. Вокруг стола хлопотали Василиса со своей дочерью, грудастой невысокой, смешливой 19-летней Варварой, или Варюхой, как ее чаще называли. За столом уже сидели Филиппыч - местный сторож-охранник, кряжистый мужчина с крепкими руками и решительным норовом, Виталий - местная власть, включающая в себя милицию, ГАИ, и даже суд, потому его звали не по отчеству, как всех, а по имени-отчеству - Виталий Николаевич, но чаще всего просто Виталий, да Ванюшка, парнишка 17 лет, сбежавший сначала от своих родителей, потом из детского дома, потом от приемных родителей, и осевший здесь, в этом поселке. Ванюшка работал при конторе кем-то типа курьера. Василиса, увидев Виктыча с Палычем, стала укорять:
- Ну где вы так долго? Стынет же все! Для кого тут мы наготовили всего? Давайте уже садиться!
- Ладно, ладно, не бурчи, - остановил ее Виктыч, - к столу, так к столу.
Все сели. Филиппыч разлил водку всем, кроме Варюхи, да Ванюшки. Виктыч встал:
- Ну что ж, Палыч. С новосельем тебя! Обживайся. Что нужно - говори. Здесь не звери, поможем. Ну а если уж ты потребуешься - не отказывайся. Да что я говорю. Ты уже себя зарекомендовал. Такого водилу я еще ни разу у нас не встречал.  Работать ты умеешь. Это точно. Уже больше половины вывез. Вот так и дальше поступай. А что там у тебя было до того как - это уже и неважно. Главное, ты теперь с нами и ты для нас свой, родной. Ну, добро пожаловать в нашу команду.
Все чокнулись. Выпили. Закусили. Потом сказал Виталий. Предупредил, что здесь люди разные есть. И не всегда с добрыми намерениями. Чтобы он остерегался. Затем Филиппыч вставил слово - предложил свою помощь по ремонту дома. Выпитое спиртное развязывало языки. Где-то часа через два Палыч встал со стопкой. На удивление он не опьянел так сильно, как остальные. Молча постоял, ожидая когда уляжется шум. Потом просто сказал:
- Я не помню, кто я. Я не помню, откуда я. Я ничего не помню. И почему это произошло, тоже не помню. Спасибо вам, что вы в меня поверили, что дали работу, дом вот... Я ничего такого особенного не хочу. Просто чтобы работать и жить. Только вот, не обижайтесь, прошу, мне праздники все не по душе. Если кому что нужно от меня, я всегда сделаю все что в моих силах. Но мне хочется в себе разобраться. Понять хочу себя. Кто я? Что я? А то получается, как щепка какая плаваю. А пока не разберусь, не зовите меня никуда, ни на какие такие вот,  - Палыч обвел руками стол, - мероприятия. А за сегодня и за все что вы для меня сделали, благодарю.
Палыч выпил и сел. Все остальные переглянулись. Как-то необычно было и никто не знал как себя вести. То ли пить, то ли обидеться. Повисла напряженная тишина. Выручила Василиса. Она не вставая, опрокинула в себя стопку и выдала:
- А и правильно! Так и нужно! Чего уж тут? Коли внемоготу, что тут скрываться? Правильно! Вот посидели, поговорили, а там - как тебе захочется! Я ж тебя все равно звать буду. А уж пойдешь ты, ай нет - тебе решать. Ну что застыли, сычами смотрите? - обратилась она уже ко всем остальным, - мужик открыто всем сказал. Что ж его за это - расстрелять что ли? Пейте уже!
Все выпили, но напряженность, повисшая после такого тоста, осталась. Еще ни разу такого вот никто здесь не говаривал. Люди разные бывали. Бывали и трезвенники ярые. Но вот так отказываться - не приглашайте меня, мол, все равно не приду - такого не было. И каждый задумался. А стоит ли вот так открыто себя вести с этим человеком? Стоит ли? Если он на праздники не желает ходить, так значит за душой у него что-то такое есть, нечистое. Но вслух никто ничего не сказал. Посидели еще часа полтора и разошлись, размышляя каждый о происшедшем.
А Палыч после этого импровизированного застолья продолжал работать, как и раньше. И что бы ему не говорили, он всегда неизменно отвечал «Ну надо, так надо» и молча шел делать то что ему говорили. Когда со склада были вывезены все продукты, Виктыч сказал ему:
- Ну вот. Продукты все вывезли. Теперь легче будет. Ты вот что - ты машину в порядке держи, а сам в контору можешь не показываться. Когда будешь нужен, я сам тебя найду. Ты ж никуда не собираешься из поселка уезжать?
- Да нет.
- Вот. А и соберешься - езжай, коли надо будет. Только скажи либо мне, либо Василисе - куда и когда обратно будешь. Лады?
- Да. Хорошо.

Зима в поселке всегда была длинная и скучная. Дел в зиму никаких почти не было. Развлечений тоже. Изредка в клубе соберутся для какого-либо праздника, покутят немного, да и опять по домам. В зиму в поселке оставались только свои, пришлых не было. Редко кто из сезонников оставался зимовать. Местные то уже привыкли к тягучим холодным зимним дням и ночам, когда не знаешь чем себя занять, а для городских - это было невыносимо. Потому все гадали, сможет ли Палыч? Не сбежит ли? Более всех опасался директор базы. Потому как уж больно понравился ему новый работник. И своим отношением к работе, и своей прямолинейностью, и своей покладистостью. И чтобы, хоть как-то его занять, он придумывал разные задания. То нужно смотаться на дальний участок, посмотреть - как там, то нужно съездить в соседний поселок за чем-либо, то еще что. Конечно, можно было обойтись и без этих придуманных поездок, но была опаска, а вдруг скажет Палыч: «Не привык я к такому безделью. Либо работу давайте, либо пойду я».
Но ничего такого не случилось. В свободное от работы время Палыч сидел в своей домушке, изредка выходил  во двор - дрова поколоть, воды набрать, да в магазин за продуктами сходить. И всегда молчаливый, хмурый, неразговорчивый. А остальное время был внутри и носа не показывал. Чем он там занимался - никто не знал, но видно было, что свет у него допоздна горел. Бывало и за полночь окошки светились.
Василиса свое слово сдержала. И позвала Палыча на свой день рождения:
- Палыч, у меня через неделю, 17 декабря, рождение будет. Я помню, что не по душе тебе праздники. Но все-таки я тебя приглашаю. Придешь?
Палыч хмуро взглянул на Василису и буркнул:
- Нет.
Затем развернулся и пошел к себе в избушку. Василиса проводила его взглядом и вздохнула. Просто, по-бабьи. Подумала: «Какой мужик... пропадает...»
Через неделю, на дне рождения Василисы собрались всем поселком. Праздников и развлечений в зиму было мало, поэтому все что можно праздновать, отмечали все вместе. Виктыч подошел к Василисе:
- Палыч то придет?
- Я его звала, но... не придет он, отказался.
- Ну и как знает. Его дело. Никто силком не тянет. Тогда давай садиться что ли.
Сели. На таких застольях, как обычно сидели долго, пили много, но пьяных почти не было. Пить здесь умели. Говорили тосты, дарили подарки. Василиса улыбалась во все лицо, довольная удавшимся праздником. Где-то часа через четыре-пять после начала, когда было выпито уже немало, дверь неожиданно открылась и вошел Палыч.
- Пришел, - ахнула Василиса.
А Палыч постоял немного в дверях, потом, снял шапку, подошел к столу, положил на стол сверток, затем взял стакан со стола, налили его полный водки, выпил залпом и сказал, кивнув на сверток:
- Поздравляю.
И, надев шапку, пошел на выход.
- Может, останешься, - попросила Василиса.
- Нет, - ответил Палыч, не оборачиваясь, и вышел.
Развернули сверток и ахнули. В нем была, вырезанная из полена, точная копия дома Василисы, а в окошке видна была и сама улыбающаяся Василиса, Вертели подарок и так и этак, цокали языками. Все было как в самом деле, даже петли на дверях были аккуратно вырезаны.
С тех пор и повелось. Если кто Палыча приглашает, он отказывался, но подарок обязательно дарил, и стакан водки выпивал. А на Новогодний праздник, Палыч вместе с Виктычем и Филиппычем привезли из лесу елку - большую пушистую, поставили ее посередине, нарядили, Палыч лично лазил наверх, чтобы повесить игрушки на верхние ветки, но на праздник по обыкновению не вышел, хотя свет в его доме горел до утра...

ВАН © 10.03.2010

Отшельник, часть 1 (http://proza.ru/2010/03/03/1217)
Отшельник, часть 3 (http://proza.ru/2010/03/20/1303)