Тарасиада

ТАРАСИАДА: РУДЫПЬ
Тарас проснулся и сказал: "Рудыпь".
Никто не понял что это значило. Да, собственно, никого и не было рядом, так что это не важно.
Но ведь и сам Тарас не понял что такое "Рудыпь".
Он спросил у Яндекса, мамы и друзей во дворе.
Никто не знал.
Но слово засело и не отпускало.
И Тарас поставил себе цель в жизни - узнать что такое Рудыпь.
Много лет и средств он потратил на это, но так ничего и не достиг.
Потом он остепенился, завел семью, работу и себя в социально-депрессивный тупик.
Вот тогда-то к нему и явилось оно и сказало: "Я - Рудыпь".
"Да пошло ты, не до тебя" - ответил Тарас и закурил.
И Рудыпь ушло, и больше не возвращалось.
Да и Тарас уже не звал его.

Такая вот ****ская штука эта жизнь. Такие премудоконские у нее правила.
Что бы не решил, что бы не поклялся помнить - забываешь.
И ты уже не ты, а кладбище забытых мечт.
Рудыпь, одним словом.
ТАРАСИАДА: СВОБОДЕН, КАК ПУП
Тарас проснулся, сотворил яишницу и умную мысль.
Яишницу пришлось выкинуть (подгорела и надоела), а мысль осталась.
И еще такая мерзопакостная мыслишка попалась: "Ты - чмо",- говорила она,- "ты не способен сам решить что-то и сделать это, кроме периодических испражнений и яишницы".
"Посмотри что эта писечная жизнь сделала с Тобой, с венцом творения, с повелителем вселенной",- продолжала надоедливая,- "тебя загнали в ничто, запретили все, а взамен требуют вселенской радости и любви".
И Тарас вспомнил, что его все постоянно ограничивали: мама - теплой одеждой и обедами, шеф - зарплатой, девушка - влагалищем, священник - кругом из мела, когда Тарас пришел в церковь.
А больше всех ограничивал он сам себя страхом отдаться своим желаниям и свободам, и попасть под ограничение общества.
И он решил - отныне его никто не будет сдерживать, тем более он сам.
Первым делом он нагадил на городской проспект. Не потому что действительно хотел, а из принципа показать свою невзъебебенность.
Затем была свобода слова (в основном нецензурного, и в основном толстым теткам, которые не могли ответить или угнаться за Тарасом).
Далее были новые и новые самопроявления, среди которых ночевка в парке, купание в фонтане, нудизм, поедание кореньев и трав и прочий разврат.
Свобода и фантазия проявляли себя снова и снова, и такими способами, которые неподвластны описанию.
Последним актом независимости (примерно через неделю) стал процесс добытия себе пищи, которую мерзкие зажравшиеся твари захапали и продают, а бедный Тарас истекает слюной и свободой вот уже кучу дней.
Небесная смелость и эпическая бравада в ужасе сыбались после трех предупреждающих ударов по голове дубинкой доблестными сотрудниками правоохранительных органов. А после пятнадцати суток направленной "медитации и не только", Тарасу и вовсе расхотелось впредь думать на такие темы.
Такая вот ****ская жизнь.
Такие у нее премудоконские правила.
И быть тебе всю жизнь пупом.
Вроде ты и в центре, но толку от тебя никакого, на фиг ты никому не нужен, и деться никуда не можешь..
В общем, свободен как пуп.
ТАРАСИАДА: СОМНЕВАТЕЛЬНОСТЬ
Опять Тарасу не жилось спокойно.
Точнее никак не жилось.
Не получалось и все тут.
А виной всему врожденная опухоль мозга, именуемая высоким интеллектуальным развитием, которая подсказывала Тарасу, что все вокруг не так:
- что у соседки грудь не третьего размера, а всего лишь удачный бюстгальтер, и у него три месяца не был секса;
- что зарплата у него должна быть больше, чаще и в другой валюте;
- что крыши в домах не нужны, иначе голуби не смогут гадить на головы людям именно в те моменты, когда они наиболее этого заслуживают;
- что смыслов жизни много, а истинность всего одна, но постоянно меняется;
-что верный друг: фиолетовый барсук приходит только после пятой абсента, а должен всегда быть рядом, ведь он обещал;
- что еда, сон и секс не так уж и хороши, чтобы в них так нуждаться.
В конце концов, Тарас пришел к выводу, что его не устраивает вообще ВСЕ.
В том числе и собственные мысли.
И он запер эти мысли в тесной и заплесневевшей от пьянок черепной коробки, чтобы они никогда не добрались до языка. Ни до чьего.

Такая вот ****ская жизнь.
Такие у нее премудоконские правила: не может человек ни во что долго и твердо верить. Даже в себя. Постоянно он в чем-то копается, и что-то меняет на что-то. Зачем-то.
И не человек он уже, а так - сомневательность.
ТАРАСИАДА: НЕВАЖНАЯ ОПОЗДАТОСТЬ
Тарас бежал.
Как и каждый день, он опаздывал куда-то.
Куда? Не важно! Хоть в туалет, хоть на работу, хоть в гей-клуб на заманчивое рандеву.
Главное - он опять гнал себя. Подсознание автоматически подсказывало куда свернуть на поворотах, и где-то в глубинках кашевидного внутреголовного вещества наверное даже завалялось место и цель его спешки (между местоположением соли дома и образом ягодиц какого-то чувака из мужской бани), но цель была не важна, важно было бежать.
Через час, когда совещание закончилось он понял, что зря бросил недоеденный чебурек дома и как бешенный сайгак с хроническим спермотоксикозом бросился на работу сломя голову и лень, ведь чебурек был гораздо вкуснее и полезнее совещания.
Потом парикмахерская. Задержавшись над отчетом (статистическая подборка смертей от водяного пистолета с кислотой, или что-то вроде того, какая разница), Тарас с ужасом обнаружил что опаздывает в парикмахерскую. Впрочем, уже второй месяц подряд. Ну и хрен с ней, подумал Тарас и сосредоточенно начал соображать куда бы начать опаздывать еще.
Решение пришло молниеносно как эякуляция - конечно же домой: там горячий ужин, холодное пиво, быстрый интернет, ласковая жена и нахер больше ничего не нужно.
Порвав штанину, запрыгивая на уходящий автобус, перенапрягнув ногу, торопясь быстрым шагом в квартиру, обожжа рот от быстрого поглощения горячей еды, обморозив его же от пива и оставив жену в раздумьях так уж много ли за эти двадцать секунд она успела понять, Тарас обратил внимание что уже поздно, а значит нужно лечь спать, чтобы завтра не опоздать на работу.
Уже засыпая, у Тараса в мозгу мелькнула мысль (между той о черненькой из юротдела и про то, что жирафа лучше не оставлять одного в ванной без присмотра... и что-то еще про духовность, но не важно): а ведь он за день не сделал абсолютно ничего полезного, кроме кучки фикалий в обеденном перерыве. Ладно, надо завтра не забыть об этом хорошенько подумать. С этой мыслью он и заснул.
Такая вот эта ****ская жизнь.
Такие у нее премудоконские правила.
Жизнь заставляет тебя бежать и торопиться каждый день, а потом с удовольствием показывает, что все это бессмысленно, не важно и никому не нужно. Лучше бы сидел и куличики из песка лепил. Или плюшки пек. Какая разница впрочем...
Не жизнь, а постоянная неважная опоздатость.
ТАРАСИАДА: ПЬЯНАЯ ИЛЛЮЗОРНОСТЬ
"Надо будет в следующий раз во время онанизма вбить в ладони гвозди. Для остроты, так сказать, ощущений".
Тарас поразился собственной смекалке и начал думать дальше.
Пришла такая мысль, что кроме алкоголя сегодня на вечер развлечений больше нет.
Неужели нет? Нет, вчера остаток докурил, поэтому только алкоголь.
- Да сколько можно?!. - спросил сам себя Тарас.
- А че делать-то? - резонно заметила алкогольная зависимость.
- И правда. - покорно согласился Тарас и уверенно пошел к магазину.
Но в следующее мгновение произошло невероятное. Невесть откуда появилось честолюбие и самоуважение, пропавшие невесть куда после того как он потерял девственность. В обезьяннике.
Честолюбие развернуло его ноги к дому, а самоуважение убедило его что он право имеет хотя бы день не пить, вместо того чтобы дрожать и тварью быть.
Покорившись в этот раз этим двум архичеловеческим чувствам, Тарас твердо решил отказаться от алкоголя на этот вечер.
Но прогнозируя, что придется нелегко, уговорил честолюбие, самоуважение, да еще и совесть в придачу купить пару пива, чтобы снять стресс от алкогольного воздержания.
Проснулся как обычно с больной головой (и с тем что там в ней). По подсчетам тары (память объяснений не давала и оставалось выяснять подробности вчерашнего вечера только дедуктивным методом), стресс от алкогольного воздержания снять удалось. Да еще как удалось! Ну да ладно, но сегодня вечером точно надо воздержаться.

Такая уж эта ****ская жизнь.
Такие у нее премудоконские правила.
Скучно в ней человеку, и он ищет любые пути, чтобы заменить одну иллюзию другой пьяной.
Не жизнь, а пьяная иллюзорность.
ТАРАСИАДА: МИРОВАЯ ГАНДОННОСТЬ
Однажды вечером Тарас побрился и понял что все вокруг гандоны.
А гандоны они потому что самим своим существованием они отрицают жизнь. И успешно предотвращают ее. Такие вот все вокруг уничтожители жизни.
И лишь те немногие, кому удалось прорвать себя и выплеснуть из себя жизнь в этот мир, отторгли свою гандонскую сущность. Но их очень-очень мало.
Тарас ненавидел всех и все:
- эклеры за то что от них толстеют;
- пиво за то что от него пьянеют;
- молочницу за герпес;
- соседей за ремонт;
- друзей за паскудность;
- страну за менталитет;
- пескоструйщика за профессию;
- того мужика в пальто просто так;
- и главное, больше всех Тарас ненавидел самого себя, за то что видит все это, но абсолютно ничего не может с этим поделать.
И изменить отношение к происходящему (как завещали умные дядьки с простатитом) считает ниже своего достоинства (то есть где-то в районе колен).

Такая вот ****ская жизнь.
Такие у нее премудоконские правила.
Не жизнь, в общем, а мировая гандонность.
ТАРАСИАДА: БЕСПЕРСПЕКТИВНОЕ ДЕ ЖА ВЮ
Что-то подобное уже было...
Опять и опять, повторяется и повторяется.
И ладно бы после ночи с Анжелиной Джоли накатывала безысходность: "Так это уже было, и точно так же"; так нет - унылые однообразные дни самим своим существованием повторяют: "Смотри, мы опять пришли, такие же как и были, все то же самое без капли оригинальности".
Тарас вообще подумывал, что Де жа вю это признак того, что ты опять идешь той же дорогой что и раньше. А раз ты еще не в эдеме, а в этом гаденьком унылом месте, то дорога в принципе не верна.
Поэтому подсказки-повторяшки говорят тебе: "Меняй это убожество скорей на торжество вселенной, а не то мы замучаем тебя своей унылостью и периодичностью".
Но Тарас не мог их поменять. Точнее не всегда. То ли уверенности не хватало, то ли вариантов на которые можно было поменять действительность. Но чего-то определенно не хватало.
Единственное чего хватало с избытком, так это де жа вю.
Такая уж эта ****ская жизнь.
Такие у нее премудоконские правила.
Вроде и стараешься разнообразить ее, и выбрать лучший из путей, а результат зачастую тот же самый, и далеко не лучший из возможных.
Словом, не жизнь, а бесперспективное де жа вю.
ТАРАСИАДА: УБЕГАЮЩАЯ
Тарас опять ленился. Просто лежал на диване и не мог придумать чем бы заняться.
Потом немного поспал (часов 15, не больше), но лень не прошла.
И умные мысли не приходили.
Хотя нет, одна все ж мелькнула (неожиданная и страшная как понос в пургу): "В конце концов, я (Тарас) не обязан никому и ничего. Не хочу и не буду быть обязанным. В том числе жить ДЛЯ чего-то или делать ЧТО-ТО".
На том и порешил, что неделю (минимум) будет лежать и ничего не делать. Даже не так - не будет что-либо делать! О!
Через неделю, охренев от собственной решительности, исполнительности и выдержки, Тарас понял что вообще за неделю ничего не сделал. И очень этому обрадовался, доказав миру что независим от чьих-то (в том числе от своих и стереотипно-общественных) желаний.
Через некоторое (достаточно большое) время он загорелся сделать кое-что великое.
Но по подсчетам для осуществления этого самого ему до конца жизни не хватает ровно одной недели.
Ну дальше развивать мысль, думаю (и Тарас меня поддерживает), нет смысла.
Такая уж эта ****ская жизнь.
Такие у нее премудоконские правила.
Она то вытягивает все соки для удовлетворения чьих-то глупых желаний.
То оставляет абсолютно без цели. А в конце концов становится ясно что самого главного сделать ты не успел. Жизнь какая-то убегающая.
ТАРАСИАДА: ОРИГИНАЛЬНОСТЬ
"Сам себя порой не понимаю,- удивлялся Тарас,- куда уж другим меня понять. Не надо требовать от них невозможного".
"Это все потому что я очень сложный. Даже не сложный, а оригинальный. В сложном можно разобраться если посидеть, попотеть да поллитры еще рассосать организмом, тогда вообще без проблем. А вот оригинальность это штука трудно осознаваемая и изучаемая. Она постоянно меняется, исключает любые алгоритмы и не похожа не на что. Как уж тут ее понять, не говоря уже о том чтобы принять ее..."
Тарас взохнул, потом налил фиолетовую жидкость в крокодила, чихнул, крикнул "Семь в чемодан по утру...", засмеялся и умер.
"Соригинальничал",- подумала жизнь и продолжилась.

Такая уж эта ****ская жизнь.
Такие у нее премудоконские правила.
Если и будет в ней что-то действительно оригинальное, то не поймет и не оценит этого никогда и никто.
Тарас негодовал:
Такая уж эта ****ская жизнь.
Такие у нее премудоконские правила: не хватает времени чтобы остановится и подумать что же именно в этой жизни ****ского, а в правилах премудоконского. Но что-то определенно есть.

Тарас негодовал, но ничего поделать с этим не мог - не было времени.
ТАРАСИАДА: ПОЗДНО
По Тарасу тосковали. Тараса звали. Тараса не было. Умер Тарас.
Только теперь все поняли его ценность. Ценность его присутствия.

Такая вот ****ская жизнь, такие у нее премудоконские правила.
А Тарас уже умер. Поздно теперь думать про ****скую жизнь и ее премудоконские правила. Некому уже думать.
ТАРАСИАДА: НОГТИ
Когда-то давно, когда Тарас еще был жив, он очень любил грызть ногти.
Мог часами сидеть и грызть. Без цели, без мыслей, без эмоций. Просто грызть.
Это было естественно и приятно. Но совершенно бессмысленно и никому не нужно.
Никому, кроме Тараса. Точнее происходило так, как будто неведомая сила навязывала ему любовь к грызению ногтей (он даже иногда порывался познать суть этой силы, но слишком уж увлекателен был процесс грызения ногтей - не оторваться). И Тарас любил эту силу, иногда даже подумывал бросить все, уйти далеко-далеко, сесть и грызть ногти. Отращивать и снова грызть.

Такая вот странная мечта. А мечта - часть этой ****ской жизни с ее премудоконскими правилами, которая была у Тараса.
А у многих осталась до сих пор. На определенное время.
Некоторые завидуют сейчас Тарасу, а кто-то просто грызет ногти.
ТАРАСИАДА: ПОСЛЕ ЖИЗНИ
Дух Тараса летал по тому месту, которое он раньше звал "Земля".
Перемещался в знакомые места и к близким людям лишь подумав о них.
Но ни местам, ни людям был уже не нужен. Им нужен был прежний Тарас из мяса и костей, а не его бесплотная суть. По многим причинам так произошло, всех и не перечислить, да и не нужно. И так все понятно.

Тарас понял многое. Вытянул отовсюду знания и понял. Тарас теперь мог проанализировать всю свою жизнь до мельчайших событий и указать причинность неудавшейся жизни и ее некорректных правил. И все исправить.

Но не зачем было. Не для кого. Тот кто мог все понять и исправить уже не был тем для кого это надо было понимать и в чьей жизни исправлять. Правила прояснились, а жизни уже нет. Нет жизни того, кого все привыкли звать Тарасом. И даже нет жизни того, кого Тарас привык звать Тарасом.

Есть только то, что всегда было. Остальное - выдумки.

Такая вот ****ская жизнь, такие у нее премудоконские правила: даже когда эта самая жизнь уже кончилась, ее ****ская суть и премудоконскость ее правил все равно преследуют, не оставляют.

И Тарас знает это до сих пор. После жизни. Перед жизнью.
ТАРАСИАДА: ГЕРОИНОВАЯ РОЩА
Совсем недавно Тарас прогуливался по героиновой роще. Хотел подышать свежим воздухом... Не получилось. Воздух был освежающим, но не свежим.

Во время прогулки нахлынули воспоминания о том, как он в своем далеком беззаботном и недостижимом детстве любил здесь прогуливаться. Правда тогда роща была еще из опия - другие нравы были. Но мир поменялся, и вместе с ним роща стала героиновой.

Вокруг бегали маленькие детеныши - прогуливали свое детство здесь, в этом замечательном месте.
Птиц не было видно (видимо, прятались неподалеку), но их пение раздовалось повсюду. И у каждого прогуливающегося оно звучало по разному.

Героин еще только-только распустился на тонких железных ветках и детёныши, радостно бегая и крича нелепицу, собирали его в банки. Иногда малыши кололись о ветки, и стволы окрашивались алым.

Тарас неспешно ходил по убегающим дорожкам, раскидывая ногами опавшие и  теперь уже увядающие комки героина. Слышны были далекие глухие и почему-то серые голоса тех скучных существ, которые жили неподалеку, но гулять сюда не приходили. Почему-то у Тараса появилось чувство, что он скоро к ним присоединиться. Это было ужасно. Но пока что он еще был здесь, и это было главное.
Становилось весело. Тарас шел дальше. Становилось грустно. Многое вспомнилось. Еще больше забылось. Так всегда случалось с Тарасом, когда он сюда возвращался. А может быть и не всегда - сложно было вспомнить. Но ностальгия по роще в нем оставалась, жила. Даже лучше сказать - тяга.

Такая вот ****ская жизнь придумана, такие у нее премудоконские правила.

Вроде привык к прогулкам в лесном массиве, вроде воздух бодрит и освежает, а уедешь - и назад так тянет, так тянет - сил нет сопротивляться. Очень хочется обратно к чудесам этим вредным вернуться. И возвращаешься.

Словом, не жизнь, а героиновая роща.
Хотя роща и героин абсолютно здесь не при чем. По-другому все должно было звучать.
ТАРАСИАДА: ПРОТИВНИК
Тарас всю жизнь мечтал встретить идеального противника. Но не получалось.
Встречались то не умные, то не талантливые, то еще какие-нибудь "не".

Хотя однажды Тарасу встретился практически идеальный противник, который практически соответствовал практически всем Тарасовым параметрам. Но поединка не получилось - противник оказался спатифиллумом.

Тогда Тарас отчаялся и стал соревноваться с собой (очень уж хорошо он сам подходил на роль соперника).
Тарасом было решено, что Тарас считается победителем, если он (настоящий сегодняшний Тарас) лучше вчерашнего.
Так он все время и старался победить. И побеждал иногда. Как потом выяснилось - не зря.

Такая вот ****ская жизнь, такие вот у нее премудоконские правила, что кроме как с собой в нее и поиграть не с кем.
ТАРАСИАДА: ПРЕМУДОКОНСКИЕ ПРАВИЛА
Всю свою ****скую жизнь Тарас пытался узнать ее премудоконские правила.
Иногда удавалось. Тарас тогда безмерно радовался, улыбался днями, жалел убогих тварей, что мельтешили под ногами.
Но потом он забывал правила или они менялись (что очевидно тоже было частью правил).
Тогда Тарас расстраивался, впадал в депрессию. Потом, отдохнув, заново узнавал правила.
Несколько раз даже хотел и пытался создать свои правила. Но не получалось.

И только теперь он понял, что такие вот они премудоконские правила у этой ****ской жизни - ни разгадать их, ни изменить.
Хочешь свои - пожалуйста, но вместо кубика с красочным полем и карточками тебе дадут пыльные камешки и бетонную стену. Развлекайся, бросай камушки, дери стену ногтями - это все твое. А устанешь, вернешься и увидишь, что кубики уже по-другому бросать надо, и карточки твои уже никуда не годятся.
Правила такие...