Изя абсурдный

Дождь шел, но не уходил. Птицы свистели где-то под флигилем, но в другом городе. Здесь таких не было.
Тело очнулось на диване и самоидентифицировало себя. Тело оказалось Изей Абсурдным, к его крайнему удивлению.
Изя осознал мозгом что за последние три дня безудержного, но безумного фистинга с четырьмя козами он оскуднел в весе на целых десять еврейских килограмм и еще тридцать пять сотых.
Он встал и пересчитал по привычке отопительные приборы. Их было мало и только рубероид.
- Сосиска! Сосииискааа!!! - позвал он, но сосиска не ответила.
- Наверное вышла,- подумал Изя. Проверил - так и было. Смыл.
Тишина и отсутствие сосиски удручали, но он взял себя в руке. Напрягся. Вытер. Смыл.
- Все идет как-то однообразно и преимущественно в городскую канализацию,- обдумал Изя и решил что-то менять. Трусы. Так и сделал. Полегчало, но мысли и избыток ретивого безумства не оставляли его.
Изя прошел в молебельную комнату, лег в джакузи, прочитал нараспев молитву семерым молочным поросятам, попутно позавтракав чем пришлось.
Дальше по расписанию шли пятнадцать часов социальной адаптации, но человек решил пропустить их, перейдя непосредственно к делу.
Изя сел на камод, достал из вехнего ящика свежую еще не тронутую куклу барби. От нее пахло детством, наивностью и манящей пластмассой. Похотливые человеческие пальцы облачили модель женщины в чадру, оставив зону интимности открытой для обозрения. Семь вуайеристов оценили бы столь щедрый ход, находись они неподалеку. Далее Изя извлек коробку петард, нож и хотел уже разыграть спектакль "Трагедия шахидки или опять критические дни", как вдруг, совершенно неожиданно, ему расхотелось. Наверное потому что эта маленькая пластмассовая соблазнительница напомнила ему о совсем недавней любви, от которой теперь остались лишь пол-коробки протухших воспоминаний, две пачки печенья и пяточный зуд.
Совершенно необходимым стал позитив. Изя вышел из дома, переместился на общественном транспорте в парк, попутно выслушав истории про бюрократическое бесчинство, дороговизну трусов и вынюхав примерно полведра ароматной мешанины пота с духами.
Дождь закончился, но завтра обещали завести еще. Изя поблагодарил, завязал шнурки и сел. То что в тот самый момент случайная лавочка оказалась под его ягодицами лишний раз опровергло бессмысленность бытия и доказало категорическую необходимость присутствия Изи в суетном процессе самопознания вселенной.
Рядом присел пожарник. Надо отметить, что очень умный пожарник, потому что в произнесенном "Есть закурить?" совершенно однозначно определялась скорбь по ушедшей эрекции и периодические эмоциональные нагрузки от книг Юнга.
Изя достал горсть леденцов и высыпал их в огромную дрожащую ладонь. Пожарный не понял символики намека на оральную близость, в простонародье именуемой "Отсоси" и с благодарностью закивал.
Молчаливое общение продолжалось ровно одиннадцать с половиной неистово ссосанных леденцов. Потом пожарник улыбнулся и заговорил:
- А где бы?
- Так знамо дело,- парировал Изя, не напрашиваясь на продолжение, но без грубости девственного сорокалетнего дровосека.
- А... - многозначно понял пожарник, но продолжил,- Я тут надолго застрял?
- Да как сказать... Если похудеешь или дырка расширится, то протиснешься,- начал рассуждать Изя, имя ввиду, конечно же, астральное тело и кармический канал.
- И всегда тут так... странно?- заглянул ему в глаза пожарник.
- Нет. Конечно нет,- успокоил его Изя,- только по вторникам. Ну или когда хомячок умирает у кого-то. Сегодня как раз наложилось.
- Чисто. Тогда я поплыл,- не соврал пожарник и поплыл, оставив смысл на скамейке.
Изя подбирать чужой смысл не стал - своего еще был полный кулек.
Вместо этого он стал созерцать. Гулкое шлепанье листьев, голубиный метеоризм, липкие скопища какой- то жижи. Все это он собирал и размазывал по памяти. И втирал в ощущения. Так и просидел. Ничего толком не сделал, только в органайзере день открыжил, потом домой вернулся и щей поел.
А потом и спать пора стало.
День прошел как-то абсурдно.