Проводники. Аз есмь Аз. глава 3

3. По законам гостеприимства.

Шаг, ещё один, снова шаг. Левой вдох, четыре шага, правой выдох. Так ходили все кочевники, во все времена. Так ходят сурги. так шагает Витька. Нога плавно перекатывается с пятки на носок, вес поклажи равномерно распределён на спине. Левая рука слегка двигается в такт шагу, правая застыла на рукоятке ножа в кожаном чехле. Так ходят проводники. Так идёт Аз. Ноги обуты в кожаные сапоги на низком каблуке, старые джинсы и клетчатая рубашка. Вот и всё что нужно бродяге. Да, ещё бандана на голове, чтоб волосы в глаза не лезли.
Красное солнце согревает воздух, голубое наполняет его нереальным светом. Восемь лун чертят в фиолетовом небе замысловатые иероглифы. Линия дороги источает, почти не видимое в дневном свете, зеленоватое сияние. И высокая трава на обочине чуть колышется от лёгкого ветра. И удивительная чистота воздуха, наполненная смолистыми ароматами, приятно щекочет ноздри.
Витька с Мастером шагали уже пять часов по земному времени. Светила дважды поменяли свой цвет и положение на небосклоне, скоро, по словам Мастера, они и вовсе погаснут. Настанет ночь тьма, разгоняемая лишь зелёным цветом дороги. Тогда то и можно будет отдохнуть, прилечь у костра, дать передышку усталым ногам. И даже немного поспать.
А пока что шаг за шагом, неутомимый Мастер и вконец замотанный Витька, шли по земле изначального мира. Левой вдох, четыре шага, правой выдох. Глаза прищурены рука на ноже. Шаг ещё один.
Всё, ночлег. Разожгли огонь на старом кострище, сварили кофе, поужинали бутербродами сооруженными Настькой на скорую руку. Ночью Мастер дежурил первым, а Витька долго не мог уснуть, переваривая впечатления двух последних дней. Последний экзамен, гулянку после него, и дороги. Главное это дороги.
Вчера вечером, когда изрядное количество вина было уже выпито, и съедены все цыплята гриль, Дред сказал: - Мы пойдём, наверное. А ты бы, Аз спать пораньше ложился. Завтра всё - таки в дорогу.
- То есть, как, - не понял Витька, - Без предупреждения, ты ж говорил до каравана ещё неделя.
- До каравана да. Но нужно сходить к Тог сурги, договориться, чтоб телеги с быками к барьеру пригнали. Переселенцы ведь с собой барахла такую кучу тащат, хоть грузовик заказывай, на спине это далеко не унесешь. Мы делаем так: сначала договариваемся с сурги, чтоб привели обоз к нашему перекрёстку. Затем отводим лю¬дей в лес, проводим  быков через барьер, грузимся и вот тогда уже отправляемся в путь. Ясно?
- Ага.
- А раз ясно, то завтра с Мастером и пойдёте. Заодно в деле себя проверишь. И мой тебе совет: прихвати сигарет побольше, - эки¬пировку для дороги, лучше всего там покупать. Сурги злостные курильщики но, сигареты с фильтром, как сам понимаешь, делать не умеют. Так что за валюту, очень даже неплохо пойдёт.
- Вот уж фарцовщиком, я ещё не был, - хмыкнул Витька.
- Да ты и проводником ещё не был. Ладно, давай собирайся.
Воспоминания Витьки прервал голос Мастера: - « Даже если ты не будешь спать, на часы встанешь в положенное время. Дорога она поблажек не любит».
- Да сплю я, сплю, - раздражённо прошептал Витька. Закрыл глаза и действительно заснул. Заснул крепко, но ненадолго. Кулак Мастера ткнул его в плечо.
- Подъём тунеядец. Твоё время поработать.
- Ага, уже встаю, - пробормотал Витька, переворачиваясь на другой бок, сейчас.
- Я тебе покажу, - «сейчас», Мастер одним рывком поставил его на ноги. И, растягиваясь на одеяле, добавил, - учти, заснёшь – либо я утром по голове надаю, либо вовсе не проснёшься.
- Вот умеешь, ты Мастер подбодрить, - пробурчал Витька сквозь зевоту, - знаешь, вождь, у тебя с моей  женой есть одна  общая черта. Вы очень мило и ненавязчиво будить умеете.
Но Мастер уже не слушал его, он спал.
- Мда, - сказал Витька, - спасибо за содержательную беседу, очень приятно было пообщаться. И он подбросил веток в огонь.
«Вот интересно, - думал Вик, - насколько люди везде одинаковы, будь то сурги или зулусы. Разные культуры разные типы мышления, происхождение наверняка тоже разное. А без костра на природе ночевать не могут. Казалось бы, зачем он здесь. Тепло, света от дороги предостаточно. Зверьё местное, судя по всему, огнём не испугаешь. А всё равно ведь, ветки ломаем, костер поддерживаем. Неуютно без него как-то, страшно гуманоидам без огня».
Витька ещё подбросил хвороста и поднялся, чтобы размять затекшие ноги. Он сделал пару шагов и, выйдя за жёлтый круг отсветов пламени, окунулся в чужую прекрасную ночь. Черное беззвёздное небо, капюшоном накрывало равнину. Метрах в ста, ровным неоновым светом горела дорога. Тишину нару¬шало лишь жужжание ночных насекомых, да лёгкий шелест ветра в травах. Если бы не зеленоватый отблеск дороги, можно было подумать что ты на земле. Где-нибудь в деревне на отдыхе. И комары, сволочи, совсем, как дома кусаются, - Витька ожесточённо почесался.
«А все ж таки не земля, - напомнил себе он, - вспомнить хотя бы как солнце погасло. Не закатилось, а именно погасло, будто кто-то задул свечу. Никаких тебе живописных закатов-восходов, никаких сумерек. Либо день, либо ночь, третьего не дано. Хотя, кто его знает, что дальше будет. Дороги они разные, - Дред говорил».
Какой-то посторонний звук прервал Витькины размышления. Он прислушался, звук доносился со стороны дороги, и более всего походил на жалобный писк заблудившегося котёнка.
- Вот ведь фигня, - произнёс вслух Витька, - и как с этим быть? Он озадаченно потёр лоб, не зная, что предпринять. Разбудить Мастера, так ведь то может и на смех поднять. Да и в звуках этих никакой агрессии не чувствовалось. Только плач и страх беспомощного существа перед ночью и неизвестностью. В рукописях, наизусть им заученных, ни о чём подобном не говорилось.
- А, была, не была, - решил Витька, - схожу, посмотрю, если что крикну, – Мастер на помощь подоспеет. Уж в чём, в чем, а в реакции сурги он был уверен на все сто. Вытащив нож, Витька пошёл на звук, стараясь ступать как можно тише. Так вот потихонечку передвигаясь, и подолгу замирая, он подошел к зелё¬ной полосе дороги. Звуки явно раздавались с той стороны.
Весёленькое дело, - подумал Вик, безрезультатно вглядываясь во мрак. Ещё в начале, Дред объяснил, что «ходить по дорогам» – выражение фигуральное, и ступать на неё можно лишь, в крайнем случае. Очень уж непонятная сила сосредоточенна там, - говорил он, - невозможно предсказать, что она с человеком сделает. И теперь Витька вспоминал его слова, растерянно оглядываясь на красный огонек костра.
Нет, - думал Вик, - сейчас явно не крайний случай, пойду-ка я назад. Он для порядка окликнул, жалобно пищащее, существо, - эй, ты зверёныш! Кис-кис, иди сюда.
Лучше бы он этого не делал. После секундной паузы, темнота разразилась таким радостным нявом, что у Витьки не хватило совести бросить животное на произвол судьбы. Ну и ладно решил он, надо же когда-нибудь начинать. И рванул через дорогу, через трёхметровую полосу зелёного света. Витька перемахнул её в два прыжка, и только успел удивиться отсутствию ощущений, как был сшиблен с ног чёрной тенью, метнувшейся из кустов. От падения у него забилось  дыхание, и позвать на помощь Мастера не представлялось возможным, а нож он засунул за пояс, перед тем как ступить на дорогу. Всё, приплыли, - мелькнуло в голове у Витьки, когда он почувствовал острые когти, вцепившиеся в кожу, - был Аз, и нет Аза.
Однако зверь не стал рвать человека, перегрызать ему горло. Напротив, крепко вцепившись в Витьку, всеми четырьмя лапами, он громко мурчал и тыкался в подбородок огромной головой. Вик с трудом поднялся, оторвав от себя любвеобильного хищника. Тот не отходил ни на шаг, продолжая тереться об ноги. В ровном свете дороги было видно, что это огромный кот, вернее котёнок, судя по неловким движениям и непропорцио-нально большой голове. Правда, котёнок величиной с взрослого сенбернара.
- Ну, и что мне с тобой делать, кися, - озадаченно проговорил, Витька, - а мама твоя где? Зверь только мурчал и тёрся, не реагируя на слова. Витька опустил руку и почесал кота за ухом, мурлыканье усилилось.
- Ладно, - легкомысленно решил Аз, - возьму тебя в лагерь, а утром разберёмся. Он ухватил зверя за загривок и потянул его в сторону дороги. Тот послушно шёл рядом, но, оказавшись вблизи зелёной полосы, вцепился когтями в дёрн, категорически отказываясь ступить на этот светящийся ужас.
- Это что ж, нести тебя прикажешь? Ты ж, кабан, килограммов шестьдесят, весишь не меньше. Но начатое дело нужно было доводить до конца, поэтому Витька, кряхтя, поднял кота на руки, и зашагал через дорогу. В этот раз казалось, что через ноги пропускают электрический ток, но ходьба давалась легко, не было, ни искр, ни сопротивления. Витька всем телом ощущал ужас, охвативший котенка, когда они пересекали силовую линию, и вслед за этим почувствовал, как животное успокаивается, едва они очутились по другую её сторону. Он опустил кота на землю, и тот послушно затрусил рядом. Витька чувствовал, что зверёныш ему полностью доверяет, что у него чешется за ухом, и ещё что кися проголодалась.
- А, ну-ка стоп! – произнёс Вик, и кот застыл на месте еще, прежде чем прозвучали слова. Казалось, он понимал мысли человека, а Витька понимал мысли кота.
- Вот ведь, фигня, - проговорил он, - прав был Дред – никогда не знаешь, что дорога с тобой сде¬лает.
Было похоже на то, что под воздействием изначальных сил, Витька и кот оказались, словно бы настроенными на одну волну. Ладно, пошли, - сказал Вик, и они направились к красноватому огню, затухаю¬щего костра, чувствуя, присутствие друг друга в высокой траве.
 А ночь изначального мира продолжала жить по своим законам. Ей не было никакого дела до таких мелочей как, родство кота и проводника. Хотя, бес его знает, может, за этим кто-то и следил. Может этот случай и окажется записанным в хрониках древнего мира, если конечно они существуют.
Утро застало Витьку сидящим возле костра, у его ног дремал котёнок, свернувшись клубком. Остаток ночи Витька потратил на придумывание имени для кота, но в голову лезли одни «Пушки» и «Мурзики», что совершенно не вязалось с обликом зверя. Одновременно со вспыхнувшими солнцами, вскочил на ноги Мастер, бодрый и сосредоточенный, будто и не спал вовсе.
- Ну, как прошла ночь? – обернулся он к Витьке. И застыл с открытым ртом, увидев огромную чёрную кошку, потягивающуюся после сна, и обнажившую в зевоте впечатляющие клыки. Лесной кот, - выдохнул Мастер и выхватил оружие.
- Ты, поаккуратнее, - вскочил на ноги Витька, - это моя киса, так что ножики то спрячь.
Мастер смотрел на него как на идиота, - что значит твоя киса? Это лесной кот, самый опасный зверь синих лесов.
- Ну, во-первых, не кот, а котёнок, а во-вторых, мы с ним друзья, - немого рисуясь, сказал Витька, - я его тут ночью из неприятностей выручил и теперь это мой домашний кот, мышей ловить будет.
Зверёныш, словно в подтверждение этих слов, потёрся о Витькину ногу и мурлыкнул
- Мышей! – Фыркнул Мастер, - дома они быков диких ловят, или кабанов.
- Вот за что я тебя, Мастер, люблю, - ехидничал Витька, - так это за непередаваемое чувство юмора. Ты бы ножи всё-таки спрятал.
Ножи Мастер спрятал, но вид по-прежнему имел настороженный и изумлённый, - интересно, - сказал он, - а как кот здесь оказался. До синих лесов, отсюда черте сколько переходов. Я и был то там всего один раз.
- Мне откуда знать, - скривился Витька, - я там вообще не был. Оказался и всё. Кстати, представляешь, я, когда его через дорогу переносил ерунда, какая-то случилась непонятная. Словом понимаем мы друг друга теперь, так будто одной головой думаем. Ты не слышал, бывало такое раньше, а?
- Не слышал, - Мастер растерянно покрутил головой, - так ты ещё и на дорогу ходил!?
- Ага, - кивнул Витька, - кисю спасать. Настька обрадуется, наверно, ей всегда хотелось кошечку.
- Не уверен, - сказал сурги, - ладно, давай завтракать и в путь
- Слушай, Мастер, - сказал Витька, во время еды, - я вот ему имя никак подобрать не могу, может, что присоветуешь.
- Глюкки, - сказал тот, немного подумав.
- Почему, глюки? – Не понял Витька.
- Глюкки значит чёрный кот.
- Никаких глюков, - обиделся Витька, - своих котов так называй. Эх, был бы ты девочкой, - обратился он к животному, - я бы тебя Багирой назвал. Ну, точно! – он хлопнул себя по колену, - Баг! Тебя будут звать Баг! Понял?
Котёнок согласно мурлыкнул в ответ и принялся чесаться.
- Ничего, - успокоил его Витька, - домой вернёмся, я тебе шампунь от блох куплю, импортный. И ошейник, хотя нет, на такую шею, - он потрепал кота за загривок, - скорее ремень брючный подойдёт. С заклёпками.
- Хорош дурью маяться, - прервал его Мастер, - а то, такими темпами и до вечера не доберёмся. 
В дороге новоиспечённый Баг, чудил как умел. То он гонял каких-то не летающих птиц, то пугался севшего на нос кузнечика, то пытался выколупнуть степную черепаху из панциря. Черепаху, кстати, Мастер прибрал в мешок, объяснив, что очень вкусная животная. Когда же проходили мимо небольшого озерца, котяра устроил настоящее водное шоу. Ловко плавя и ныряя, он демонстрировал полное отсутствие водобоязни так свойственное семейству кошачьих на земле. Сурги сказал, что в синих лесах, откуда родом котяра вода везде, поэтому бояться её Багу не к лицу.
Но не смотря на все задержки вперёд они все, же двигались. А часа через четыре вышли к селению Тог-Сурги.

   Сумерки. Мастер.

Их было двое. Двое из пятнадцати, семнадцатилетних пареньков, что вышли на испытание. Двое которые его прошли. Оставалось сделать последний шаг, пройти последний тест. Сама дорога должна была решать, нужны ли ей эти двое.
Они, стоя ли перед ярко зелёной линией, одетые как Тал-Сурги и вооружённые по стандарту. Они ещё не заслужили себе имя, а вместе с ним право на особое оружие. Двое мальчишек стояли перед дорогой, в полу кольце зрителей, а с той стороны их ждал Муррор. В его руках была потрёпанная книга с кодексом Тал-Сурги, только он почти в неё не заглядывал, за столько лет запомнив текст наизусть.
- И помните, что жизнь ваша, не самая большая ценность в этом мире. И что, уйдя из рода, вы лишаетесь его защиты. А дорога сама выбирает, кому по ней идти, и один лишь Смеющийся Воин, вправе противопоста-вить ей свою волю, - Муррор закончил ритуальное напутствие и, опустив руку с книгой, смотрел на претендентов. На траве перед ним лежали два пояса с широкими ножами. Последний атрибут, который наденет на себя новоявленный бродяга.
Мальчишки, как по команде, сделали глубокий вдох и шагнули на дорогу. Треск. Вспышка. И один из них отброшенный отлетает назад, а другой не оглядываясь, спокойно как по траве шествует дальше. Тот, что не прошёл, с трудом поднимается на четвереньки, и налитыми кровью глазами следит за своим удачливым товарищем. Он видит, как паренёк проходит полосу зелёного света, как подходит к Муррору, и тот надевает на него вожделенный пояс. Он не верит в то, что произошло и медленно как во сне, вновь ступает на дорогу. И опять катиться в траву, взвизгнув от боли.
Собравшиеся глядят на него неодобрительно но, с пониманием. Они помнили, как несколько лет назад этот мальчик пытался стать граахом, и как его не взяли, не смотря на то что, он был лучшим. А теперь вот после стольких мук и испытаний сама дорога от него отказывается. Только ведь ей самой- то виднее кому по ней идти. И лишь Смеющийся Воин, в силах заставить её изменить решение. Но не может воин родиться в селениях сурги, он придёт из мира, которого нет.
Мальчишка зарычал и вновь рванул на дорогу. Теперь он шел, согнувшись, как против сильного ветра. Он шел, вдавливая себя в противостоящую ему силу, отринув все правила и законы. Противопоставив свою волю дороге, хоть и не в праве был это делать.
И дорога, казалось бы, растерялась, или восхитилась, или черт её знает, что там в ней случилось, только он прошёл. Прошёл сквозь силу, в гробовом молчании зрителей, подошёл к онемевшему Муррору и, не глядя на него сам надел на себя пояс. Он ещё дождался кивка Муррора, подтверждающего его право носить этот знак. А потом упал, обессиленный нечеловеческим напряжением.


Ян описывал сурги как спокойных, ничему не удивляющихся людей.  Поэтому Витька был ошарашен столпотворением и суетой, царящей в их посёлке. Казалось, всё население высыпало на улицу и носится, горланя и, размахивая руками. Невозможно было усмотреть никакой системы, в броуновском движении, этих огромных, белобрысых людей. Складывалось впечатление, что они одновременно спасаются от пожара, гуляют на свадьбе, и свергают правительство.
Ещё более ошарашенным выглядел Баг. Он прижал уши, нервно дергал хвостом и растерянно озирался на мечущихся сурги. Витька успокаивающе погладил его по голове, и вопросительно воззрился на, явно огорчённого, Мастера.
- Вот ведь не повезло, - сказал тот, - пришёл караван с гор, так что теперь Ярмарка, дней на десять. Быков найти, сложновато будет.
- И что дальше, - спросил Витька.
- Дальше нужно искать, где на постой устроиться. Народу ведь понаехало, - Мастер безнадёжно махнул рукой, - а тут ещё ты, со своей кошечкой. Могут и не пустить.
- Так я ж ему приказал, здесь не охотится, - возмутился Вик, - он понял.
- Он- то может, и понял, - сказал Мастер, - а вот поймёт ли человек, у которого полный загон скотины? Это вопрос. Ладно, пошли, всё равно ничего не выстоим.
И они направились  вглубь деревни, лавируя меж, охваченных торговой лихорадкой, жителей. Те, правда, шарахались при виде лесного кота но, тут, же забывали о нём, влекомые богом коммерции (верховным для сурги, надо полагать).
Хозяин постоялого двора, был, пожалуй, единственным, кто никуда не бежал, и ничего не кричал. Он знал, что выгода его никуда не уйдёт, а напротив, явится сюда и будет настойчиво проситься на постой. Так оно собственно и было.
- Нет мест, - сказал он, увидев проводников входящих в ворота, - тем более с котом.
- Ясное дело, - согласно кивнул Мастер, извлекая сигарету из пачки «Кэмэла»
- Даже во дворе палатку разбить негде, - хозяин, неотрывно, следил за манипуляциями Вождя.
- Понимаем, ярмарка, - сказал тот, со вкусом, затягиваясь.
Хозяин сглотнул слюну. Мастер достал из мешка ещё две пачки и протянул их ему.
- Совсем нет мест,  - с сожалением вздохнул хозяин.
- Это помимо основной платы, - Мастер весь лучился любезностью.
- Ладно, - сдался сурги, - будете жить в моей комнате. Только кота я к скотине не пущу.
- Ничего, - вмешался Витька, - он с нами заночует.
Хозяин неопределённо умгукнул и повел их осматривать жильё. Видимо гостиничная администрация, везде на один лад, - размышлял по дороге Витька, - пока взятку не сунешь, никаких свободных мест. Особенно в сезон.
Они приближались к центру посёлка. Давка и суета на улицах усиливались с каждым шагом. Витька отчаянно крутил головой, стараясь разглядеть особенности поселения сурги. Дома их, в основном двухэтажные, были выстроены из какого-то белого пористого материала, и крыты зелёной черепицей. Дворы были огорожены рядами заострённых кольев, вбитых в землю. И повсюду за изгородями, ухоженные газоны и тропинки, выложенные камнем от ворот к порогу дома. Нигде никакого хлама, никаких хозяйственных построек. Белые, кружевные занавески на окнах, почти как у Дреда на кухне, только чистые. Ничего, что ассоциировалось бы у Витьки со словом деревня.
- Тьфу ты,  скучище. Прям как в Германии, - думал он, хотя сам в Германии не был. В следующую минуту, внимание его привлёк человек, выглядевший необычно среди громил, охваченных торговой паникой. Выделялся он в первую очередь своим поведением. Человек не бежал, не орал и не махал руками. Медленно и уверенно он шагал посередине улицы навстречу проводникам. Народ расступался перед ним и с уважением оглядывался в след.  В отличие от остальных сурги облачённых в кожу, на нём был тканый балахон с откинутым капюшоном, перетянутый на талии кожаным ремнём. Его подол касался земли, скрадывая движения ног, и от того казалось, что человек не идет, а скользит над поверхностью. Поравнявшись с проводниками, человек остановился, и Витька смог рассмотреть его поподробнее.
Несомненно, это был сурги. Те же белы волосы, та же огромная фигура. Только вот лицо, даже в сравнении со смуглым Мастером, выглядело как опалённое огнём. А в чёрных глазах без белка вспыхивали и гасли зелёные искры.
- Приветствую тебя, Аз и тебя, Мастер Дорог, - сказал человек, - лёгким ли был ваш путь? Голос его походил на гул пламени в печной трубе.
- Здрасте, - ответствовал Витька.
- И мы, приветствуем тебя, Граах, - сказал Мастер, неодобрительно покосившись в Витькину сторону, - не мы шли, но нас вела дорога.
Граах удовлетворённо кивнул, видимо одобряя соблюдение, какого - то ритуала, - Муррор, приглашает вас быть его гостями, всё время пребывания у Тог-Сурги.
И он сделал рукой знак, велящий удалиться, хозяину гостиницы. Что тот и выполнил с энтузиазмом и явным облегчением. Затем Граах развернулся и, приглашающе взмахнув рукой, пошёл вперёд. Проводникам ничего не оставалось, как последовать за ним.
Витька взглянул на Мастера, тот имел, напряжённый и изрядно растерянный, вид.
- Что-то не так, - спросил Витька, - кто он такой?
- Граах сурги, - ответил Мастер, - хранители знания. Причём знания, о котором лучше не знать. Они живут в катакомбах, у самого сердца дорог, в месте средоточия изначальных сил. Может они и не люди уже, вовсе. И на моей памяти ещё не было, чтоб Муррор приглашал к себе человека сверху. Или не человека, без разницы, под землю только граахи спускаются. Ну и рудокопы ещё, но в специально отведённых шахтах и под присмотром граахов.
- Они опасны? - настороженно спросил Витька.
- Да, как сказать, - задумчиво прищурился Мастер, - такое знание как у них, все¬гда опасно. Но никогда ещё не было, чтоб это знание использовалось против людей. В мирное время, Граах-Сурги просто учённые и Мастеровые. Но, если селению угрожают пауки, демоны, или дикие племена, они появляются на поверхности в надвинутых капюшонах и с посохами в руках. Кажется, сама земля извергает их, в сиянии зелёного света. Никогда не видел я более страшных бойцов. Они дерутся, даже погибнув, и падают только после победы.
- Э, брат, -  перебил его Витька, - да ты оказывается поэт. Слушай Мастер, а мы можем от предложения отказаться? Ну, скажем что у нас дела неотложные. Или что мы просто мимо шли.
Сурги посмотрел на него как на слабоумного.
- Понял, - улыбнулся Вик, - дальше объяснять не надо.
Граах, вывел их из селения, и направился к одноэтажному бараку, стоящему на отшибе. Они вошли внутрь, и другой человек в балахоне подвёл их к комнате.
- Здесь вы можете отдохнуть, - сказал он, - и дождаться вестей от Муррора. Еду вам принесут чуть позже. Проводники остались одни.
- Кстати, кто такой Муррор, - спросил Витька, сбросив поклажу со спины.
- Старейшина, или что-то в этом роде, - ответил Мастер, последовав его примеру.
- Ну что ж, будем ждать, - сказал Витька и уселся на топчан у стены.
Собственно вся меблировка комнаты, состояла из двух топчанов и матраса на полу, предназначенного явно для Бага. Интересно откуда они про кота узнали. Обед не пришлось долго ждать, без стука распахнулась дверь, и два молодых грааха, внесли миски с тушеным мясом и бутыль вина. А чуть позже они вернулись с тазиком мяса сырого, и блюдом, исходящих паром, клубней, отваренных с кожурой.
- О, картошечка, - процитировал Витька, подбрасывая горячую фиговину на ладони, - а тазик, надо полагать, чтоб кошечка не обиделась, - заключил он, придвигая миску к себе, - ты бы Мастер не грустил. Ничего плохого с нами не случилось, даже наоборот. Жилье вот, бесплатное, кормят вроде неплохо. Чем не житуха? И быков мы найдём, в крайнем случае, хозяев попросим. А что, пускай, помогут, раз они такие здесь авторитеты.
Мастер только кивал головой, и ни чего не отвечал. Насытившись, проводники растянулись на топчанах, курили и прихлёбывали вино, передавая, друг другу оплетённую бутыль.
- Да, что я хотел спросить, - Витька приподнялся на локте, - вино, то здесь откуда. Что-то я виноградников по пути не заметил. Или они с другой стороны посёлка.
 - С гор привозят, - ответил Мастер.
- Тоже дело, - хмыкнул Витька, - Слушай, а баб своих они, граахи эти, тоже под землёй держат.
- Чего, - не понял Сурги.
- Ну, женщины же у них есть, - пояснил Витька.
- А, вот ты о чём, - сообразил Мастер, - нет никаких женщин. У них аскеза.
- А вот это зря, - категорично заявил Витька, - без женщин плохо, ты им так и передай. От аскезы мысли дурные в голове заводятся, и в приличное общество таких не пускают. И как же они тогда размножаются, почкованием что ли?
Он изо всех сил, старался приободрить Мастера, хотя, и сам чувствовал себя не в своей тарелке. Один Баг, разделавшись с едой, мирно умывался, щурясь на свет, льющийся из окна. Мастер, как всегда, юмора не понял.
- Какое там почкование, - вздохнул он, - каждые пять лет, они выбирают из пре¬тендентов двух мальчишек, и забирают их себе.
- И что, много желающих, - позёвывая, спросил Витька?
- Хватает, - смутился сурги, - я и сам…
- Ну-ка, ну-ка? Что сам? - прицепился Витька, - Ты договаривай.
- Ну, я тоже хотел, узнать тайны этого мира, - Мастер так волновался, что даже вспотел.
- И, что? Не прошёл по конкурсу? – попытался съехидничать Витька.
- В том то и дело что прошёл, - вздохнул Мастер, - а потом вышел к нам тогдашний Муррор, и сказал что у меня, в этой вселенной, другая миссия.
- И что? – спросил Вик.
- И то! – огрызнулся сурги, - Шатаюсь теперь по дорогам, а что за миссия, до сих пор не знаю, - Мастер вздохнул, - ладно, хватит об этом, давай лучше поспим, пока время есть.
- Слышь, Мастер, - через минуту, не выдержал Витька, - а у тебя, женщины были. Или тоже аскеза?
- Муррор ждёт тебя, Аз, - снова, распахнув без стука дверь, на пороге возник граах, встретивший их в посёлке. Проводники поднялись на ноги но, граах, останавливающе, поднял руку, - Муррор ждёт одного Аза. Ты Кирк Тал, останешься здесь.
- Да ладно, вождь, успокойся, - сказал Витька, демонстративно поправляя пояс с ножами, - не таких крутых обламывали. И, велев Багу оставаться с Мастером, он отправился на аудиенцию.
Вначале Витька пытался запоминать бесчисленные повороты тоннелей, и спуски по каменным ступеням. Но вскоре оставил это бесполезное занятие и просто следовал за граахом, подземными коридорами в прыгающем свете факелов. Судя по всему, они спускались всё ниже и ниже, как сказал Мастер к самому сердцу дорог. Несколько раз Витька пытался завести разговор с граахом, но тот, не отвечая, шагал вперёд, и приходилось поспевать за ним, чтобы не остаться одному в темноте катакомб. Неожиданно и резко, фигура в балахоне остановилась.
- Муррор ждёт тебя Аз, - снова повторил граах, указывая на вход в пещеру освещённую зелёным светом. Витька, для чего-то, одёрнул одежду и прошёл вовнутрь. Стены пол и потолок пещеры, были исчерчены силовыми линиями дороги, излучав¬шими яркое зелёное сияние. Казалось, что находишься  внутри сетчатого светящегося шара. Немного привыкнув к необычному освещению, Витька увидел человека, стоящего в центре пещеры, там, где зелёные линии сливались в одно большое пятно.
- Я приветствую тебя Аз, - сказал человек, приближаясь, - лёгким ли был твой путь?
- Да ничего так прогулялись, - ответил Витька, рассматривая собеседника.
Муррор был не просто стар, при взгляде на него, возникало ощущение какой-то архаической древности. Он походил на мумию, изрядно попорченную пожаром. Вот только, двигался он легко, и волосы имел, такие же пышные и белые, как и все сурги. А ещё от Муррора исходило ощущение колоссальной силы, силы могучей и всеобъемлющей. Она чувствовалась даже в этом месте, средоточия энергии. И от этого ощущения становилось как-то неуютно.
- Что привело тебя в селение Тог сурги, - улыбнулся Муррор, проигнорировав Витькину интерпретацию ритуала.
- Да, нам бы, бычков с телегами напрокат, - развязано ответил Витька, - опять же, инструменту кое-какого прикупить надо бы.
- За быков не волнуйся, - сказал Муррор, - будут в нужное время, в нужном месте. А вот что ка¬сается оружия.… Дай-ка мне свой нож.
Витька вытащил тесак, одолженный ему Мастером на первое время, и протянул его рукояткой вперёд. Муррор взял нож и, не глядя, раскрошил пальцами лезвие, будто это, была не оружейная сталь, а кусок сухой глины.
- Да, - сказал он, - с этим по дорогам ходить неприятно. Иди за мной.
А, Витька ничего не сказал. Он немного, похлопал челюстью, повыкатывал глаза, и направился за Муррором, стараясь поменьше ступать на полосы зелёного света.
Муррор подошёл к стене, и извлёк из ниши кожаный пояс с ножами, и стальной посох полутораметровой длинны.
- Это оружие для работы на дистанции, - пояснил он, и сделал руками скручивающее движение, будто, выжимал бельё. Из обоих концов посоха, со щелчком, выдвинулись длинные тонкие лезвия, голубого металла. Выдвинулись и спрятались обратно, повинуясь движению рук. – Возьми, владей. Муррор протянул посох Витьке. Вик взял его обеими руками, и секунду прислушивался к своим ощущениям. А затем выдвинул лезвия и закружился в бешенной, боевой пляске. Причём голова его участия в этом не принимала. Руки и ноги действовали самостоятельно, а голова только, таращилась и недоумевала.
Остановившись, Витька с удивлением воззрился на старого грааха, - и, что это было?
- Металл этого посоха добыт на силовой линии дороги, - пояснил Муррор, - и до тебя, им владели двадцать великих Мастеров поединка. Теперь он передал тебе, все их знания и умения. Это дока¬зывает что ты именно тот человек, которому посох был предназначен.
Витька прикрыл глаза и понял, что всё это правда. Он действительно знал, как обращаться с этим необычным оружием. И чувствовал силу, вливающуюся в него через руки и растекающуюся по всему телу. Более того, он вдруг сообразил, что помнит их всех. Всех двадцатерых.
И Милге, который замуровал себя в ледяной пещере, после того как сравнял с землёй родную деревню, вместе с жителями. И безногого Руха, которого носил на спине его брат. И кошачьеглазую разбойницу Лииссу, известную тем, что при дележе добычи, всегда требовала себе двух молоденьких пленниц. Которая умерла со своей двенадцатилетней рабыней, пришитые к постели, одной стрелой на двоих.
Витька помнил их всех. Предававших и предаваемых, жестоких и добродушных, омерзительных и благородных, великих Мастеров посоха, так никогда и не побеждённых в бою. Всех, вплоть до самого первого. С крыльями как у летучей мыши, и с костяным гребнем на лысом черепе, весельчака и пьяницу. О котором никто так и не знает, жив он или умер, куда пропал, оставив оружие в траве у костра. Или хотя бы как его звали.
Их дела и имена остались в легендах, но посох помнил всё в живую, а теперь передал память ему. Вику.
- Кстати, - продолжал Муррор, - тоже относится и к ножам. Владея этим оружием, ты становишься самым сильным бойцом из человеков. Только пусть это не притупляет твоей осторожно¬сти. Бывают ситуации, когда ни нож, ни посох,  ни лесной кот, не смогут защитить тебя. Ты должен вооружить сознание, а не полагаться только на руки. Я помогу тебе в этом.
- Здорово, - сказал Витька, - только вот, чем я с вами расплачиваться буду? Что-нибудь вроде, бессмертной души в залог? Или куда-то пойти чего-то принести?
- Никакой платы, - возразил  Муррор, - это моя миссия, подготовить тебя к дороге, вернее часть её.
- А, что я особенный какой-то, - начал раздражаться Витька, - Знаешь, я вот в книжках читал что когда вот так вот одаривают, сразу же после этого фигня начинается, пренеприятнейшая. И просто так рояли в кустах не заводятся. Так что, я особенный?!
- Вероятно, - уклончиво ответил Муррор, - пойдём, времени немного. Завтра вы должны возвращаться домой.
И он углубился в лабиринт коридоров, Витька, пожав плечами, двинулся следом. Комната, куда они вошли, была довольно скудно обставлена. Собственно это была не комната, а келья, вырубленная в скале. Освещала её лишь линия дороги, пересекающая потолок.
- Садись, - сказал Муррор, указывая на округлый камень, и сам устроился напротив. Затем он разжёг, невесть откуда взявшийся кальян и, глубоко затянувшись, придвинул его Витьке. По келье поплыл аромат незнакомых трав.
- Вот уж чего не ожидал, так это того, что шмали предложат, - подумал Витька, - тоже мне, аскеты хреновы. И он вдохнул дым по примеру Муррора. Некоторое время они курили в молчании.
С каждой затяжкой, Вик всё сильнее ощущал действие зелья. Необычайную лёгкость в теле, ясную сосредоточенность, и фейерверк красок, вспыхивающий перед глазами, даже когда смотришь на серую поверхность камня.
- А интересная шала, - думал он, - приход такой необычный. Надо будет немного с собой прихватить, Белого угощу. Пусть мужик порадуется.
 Тем временем Муррор погасил кальян, и велел смотреть на него. Витька поднял голову, и встретился взглядом с глазами сурги. В их черной глубине вспыхивали и гасли зелёные искры. Постепенно их становилось всё большее, они кружились, и сталкивались в хаотической пляске. Вскоре их стало так много что, глаза Муррора из чёрных превратились в ярко-зеленые. Затем, вспышка света ударила в Витьку, полностью подчинив его волю своей. Вик чувствовал, панический страх, но не мог, ни отвести взгляд, ни просто закрыть глаза. Он был полностью, подвластен сиянию, и это сияние наполняло его как вода пустой сосуд.
Потом, что-то сместилось, будто пласты земли пронеслись перед глазами, и Витька снова оказался на полу, рядом с женой той памятной ночью. Он снова вдохнул запах её тела. Он почувствовал её желание, и снова отдавал ей всего себя. Он слышал, как заполняет её. Не было больше мужчины и женщины под одеялом, был один человек, и звали его Вик. Он наполнял ее, одновременно растворяя в себе. Он отдавал себя всего и одновременно забирал всё женское, что было в ней. Забирал тоже без остатка. Снова смещение, перед ним лицо Яна странно неподвижное. И голос Яна, только теперь в нём слышится гул пламени, произносит, - запомни, атака демона заключается не в уничтожении твоего разума. Они поглощают тебя, впитывают твою личность. Устоять перед этим невозможно. Такое ощущение будто, соскальзываешь в пропасть и при этом наслаждаешься своим падением. Единственный способ уберечься -  не допустить контакта, поставить в мозгах блок. Не воспринимать ничего извне, замкнуться в себе самом. Например, представь себя внутри зеркального шара, который не даёт рассеяться твоей энергии. У сурги эта способность в крови, поэтому они так неэмоциональны.
- Нет, - произносит голос в Витькиной голове, - нет!
Смещение. Будто, дёрнули кинокамеру.
Опять Витька ласкает губами, горячую Настькину кожу. Опять пропадает в ней.
- Да, - произносит тот же голос, - Да! Только так.
Тускнеющий свет. Зелёное пятно, распадающееся на искорки. Чёрные глаза без белка. Перед Витькой, улыбаясь, сидит Муррор.
- Что ты сделал? – потряс головой Вик, приходя в себя.
- Вооружил твой разум, как и обещал, - пожал плечами Муррор.
- А, откуда? Чёрт, погоди, дай, сосредоточусь, - Витька, ожесточённо тёр лоб, - а откуда ты знаешь про Настьку, про Яна?
Муррор, молча, улыбался.
- Стоп! А эта ночь, девушка в кафе, Леший, мои глюки, в конце концов. Это что, тоже ваших рук дело? – Муррор молчал, - Ну, вы и падлы, - выговорил Витька, не на шутку разозлившись, - так значит, меня подталкивали ко всему этому. Вы, гады, значит, мной манипулировали, и не только мной, а ещё и моими друзьями, родными. Мо¬жет, и Сашку вы убрали, чтоб место для нового Аза освободить? А? – Ответом была, лишь молчаливая улыбка. – Так вот, запомните сволочи, - Витька уже орал, вскочив на ноги, - я вам не марионетка, в районном ТЮЗе. Меня нельзя за ниточки дёргать. И я буду делать то, что посчитаю нужным. И плевать на все ваши интриги и миссии. В чём там моя миссия. Ага, понимаю. Извечная борьба добра со злом, и я посередине. Эдакий рыцарь в сияющих кедах. Перетопчетесь!
- Нет, - спокойно сказал Муррор, добра, как впрочем, и зла не существует. Твоя миссия не в этом.
- А, пошёл ты, - сказал Витька. И сказал куда, - Всё? Я надеюсь, аудиенция окончена?
- Окончена, - согласился Муррор, - я свою миссию выполнил. Забери оружие, и насчёт быков не беспокойся. Всё будет, так как я обещал. – И уже потом, глядя в спину, удаляющемуся Витьке, прозвучали слова, - Тобой управляют лишь твоя воля, твои желания и помыслы. Пусть дорога сделает их чистыми.
- Ну, и фиг с ними, - думал Витька, поднимаясь, за граахом, по ступеням катакомб, - разберусь, как-нибудь. А Белому я этой дряни не понесу, дурацкий от неё приход и тяга дурацкая. Пусть лучше пиво поглощает, здоровее будет. Войдя в комнату, он едва не был сбит с ног обрадованным Багом. Кот оглушительно мурчал и тёрся об ноги.
- Соскучился, малыш, - Витька почесал его за ухом, - а ведь, и тебя я не случайно встретил, явно их работа.
- Ну что там, - спросил Мастер.
- Да нормально всё, - отмахнулся Витька, - побеседовали, травы покурили. Быки, кстати, будут вовремя. Их нам на халяву предоставили, по законам гостеприимства, так сказать.
- Что-то не слышал я о таких законах, - фыркнул Мастер, и застыл с открытым ртом, когда глаза его остановились на Витькином вооружении.
- Ты! – Выдохнул он, - Ты, Смеющийся Воин!
- Чего? – Не понял Витька, - Что ты несёшь?
- Книга древних, - Мастер процитировал на распев, - и придёт Смеющийся Воин, из мира которого нет. И возьмёт он посох двадцати Мастеров, и ножи, сплетённые из ткани дорог. И будет в нём сила дороги и смех из мира, которого нет. А у ног его пойдёт чёрный зверь ночи, - Мастер взглянул на кота, - и станет он вершить…
- Заткнись, - заорал Витька, - меня уже тошнит от ваших пророчеств. – И он повалился на топчан, лицом вниз.
Через некоторое время, Мастер тронул его за плечо.
- Ну, что ещё, - поднял голову Витька.
- Воин, - сказал сурги, - разреши мне принести тебе присягу.
- Да пошёл, ты, - простонал Витька, - оставьте меня в покое.
И он отвернулся к стене.

   Сумерки. Ян.

У Тадеуша Мациевски, плотника, что жил на окраине Лодзи, долго не было детей. Первая жена умерла при родах, и ребёнка спасти не удалось. Со второй он был всего год, - такая стерва оказалась. Долгое время  жил бобылём с недоверием, погля¬дывая на нежную половину человечества. А потом появилась Людочка, русская по паспорту и гражданству но, с иссиня- чёрными волосами и диковинным разрезом черных глаз. Не молодой уже, Тадеуш влюбился как прыщавый юнец, даже стихи писать начал, чего за ним сроду не замечалось. Словом, закрутил девке голову, и стала она пани Мациевски, благо отношения с Союзом тогда были самые тёплые. Через год и пацан у них родился, крепенький и здоровый, Вацлавом назвали. Вацеком.
Замечательный мальчишка рос, чернявенький в мать. В полгода уже ходить начал, а в год болтал вовсю. На польском, и на русском, и ещё на каком-то диковинном языке, на котором его мать во сне разговаривала. Только недолго всё это продолжалось.
В два года он замолчал, как отрезало. В три разучился ходить, в четыре не мог, есть самостоятельно, и мочился в штанишки. Врачи констатировали, кто аутизм, кто шизофрению но, помочь не чем не могли.
Тогда Тадеуш, решился отнести Вацека к бабке, хоть сам и считал всех экстрасенсов шарлатанами. Ну, к бабке это только так говорилось, на самом деле Малгажате едва ли двадцать пять стукнуло.
При виде пацана, ведунья «Матка Боска» крикнула, и в обморок попыталась улечься. Только пан Мациевски, и без того до предела взвинченный, не стал дожидаться естественного развития событий, а попросту от души, девке по мордасам нахлопал. Помогло. Малгажата в себя пришла, но Вацека, все ж, из дома попросила вынести. Потом она долго крестилась, и что-то шептала речитативом, время от времени взвизгивая. Тадеуш совсем было уже, собрался повторить процедуру но, ведунья вдруг прервала камлание, и с испугом глядя на плотника, заявила, - Хоронить его надо.
- Совсем со страху сбрендила, курва, - опешил Тадеуш, - он же живой ещё.
- Вот пока живой и нужно хоронить, - стояла на своём Малгажата, - когда умрёт, поздно будет. Кенотаф ему нужен.
От незнакомого слова, Тадеуш и вовсе пришёл в ярость.
- Это пустой гроб, - поспешила объяснить ведьма, - ну могила без покойника. Памятник там поставьте, с его именем, а ему другое дайте. Бесы в нём сидят, обмануть их нужно.
- И что поможет, - серьёзно спросил плотник.
- Не знаю, - пожала плечами Малгажата, - только больше ничего не сделаешь.
- Ладно, - согласился Тадеуш, - попробуем. Сколько твой совет стоит.
- С ума сошёл, - отмахнулась девушка, - не возьму я с вас денег, уходите только поскорее отсюда. Таким как я нельзя долго с такими как он рядом быть.
Они попробовали. Они сделали даже больше. Были у Тадеуша связи в этих кругах, как - никак половина городских покойников в им сделанных гробах лежала. И похороны честь по чести устроили. И по документам Вацлав Мациевски почил в бозе, и в тот же день Януш Герасимов родился, мальчику фамилию мамы дали. Хотя кто его знает, читают ли бесы документы. Так что есть теперь на старом кладбище, возле улицы Пяткровского, маленькая могила. И в поминальный день на ней так же зажигают свечку. А ещё кладбищенские сторожа рассказывали, что первые сорок дней по ночам, на могилу тень приходила. Женская тень.
Янек с рождения выглядел как трёхлетний, что не удивительно, удивительно другое на второй же день после похорон, Янек заговорил на трёх языках, и есть, и ходить начал.
А к маленькой могиле вскоре большая прибавилась. На одного плотника стало в Лодзи меньше, видно нельзя безнаказанно, в такие вещи вмешиваться. А Людочка Герасимова  после того на родину, домой вернулась с сыном. А куда ей ещё деваться она ведь за это время даже по-польски толком говорить не научилась.