Эй, ты, твою...

               

   Должность  заместителя начальника производственного  отдела – главного диспетчера завода  «Компрессор»   заставляла меня  часто   мотаться  по цехам и многочисленным отделам большого  предприятия.  Основные  подразделения  завода  располагались так,  что, как ни продумаю свою беготню в сборе необходимых сведений,  всегда проходил мимо ремонтного цеха.  Перед первым моим появлением  его начальник   рассказал  работникам,  что я служил  в армии,   и  их бригадир, как увидел меня, сразу спросил:  «Верно, что вы были лётчиком–истребителем?»   А зачем скрывать?  И я признался, что действительно летал.  Тут же посыпались вопросы о лётной работе.  С тех пор, если  я оказывался  у ремонтников,  и  у меня было свободное  время,  бригадир  объявлял перерыв,  и  я  проводил   «беседу  об авиации».   «Авиалетучки»   проходили  часто.    
В этой бригаде  был  незаметный, невзрачный на вид, неопрятный,  точнее, вечно грязный,  молчаливый  подсобник.    Небольшого роста, с невыразительным, потому и незапоминающимся, лицом, никогда ничем не интересующийся,  безразличный ко всему.  Стоял или сидел он всегда сзади всех, как бы прячась  за другими. Имени  его никто не знал.  Вернее, никто к нему по имени никогда не обращался, а кричали приблизительно так:  «Эй, ты, твою…, возьми вон ту … и неси её сюда!»  Странным было такое отношение к  члену  дружной бригады  буквально всех.  На вопрос   «Почему к нему так обращаются?»,  начальник цеха ответил, что он  совсем  никудышный  работник  и  к  тому же часто  и без меры  употребляет спиртное;  а  имя  у него  есть – Михаил Григорьевич.
          Следующее появление  в бригаде, которая над крупными изделиями трудилась во дворе,  я начал с персонального приветствия, обращённого к нему:  «Здравствуйте, Михаил Григорьевич!»  Он даже не понял, что я здороваюсь с ним.  Пришлось  повторить эту  фразу в его сторону,  после чего он стал оглядываться в поисках того, к кому я так вежливо обратился.  Наконец–то, догадавшись, что я здороваюсь с ним,  он просто–напросто ушёл в подсобное помещение.  С того дня, встречая этого «Эй, ты…»,  я постоянно  подчёркнуто уважительно здоровался и разговаривал с ним, обращаясь,  только  на вы  и только по имени  и отчеству, хотя он и был значительно моложе меня.    И в ответ ежедневно  (подчёркиваю,  при каждой встрече) слышал  одну  и ту же  фразу:  «Простите, я сегодня  выпивши».      

Прошло много лет.  Произошли  кардинальные изменения   в административной,   политической,   экономической   жизни  государства – всё поменялось.  Глубокие пенсионеры, мы с женой пошли  закупать «фураж»  для нашей маленькой семьи  на близлежащий  рынок.  Конечно,  долго выдерживать  эту  процедуру  мой нетерпеливый   характер  не мог,  и  я  вышел на улицу.  Стою и  глазами  по сторонам вращаю, разглядывая то, что видел уже много раз.  Кто–то  осторожно  легонько  положил  руку  на  моё  плечо.  Огладываюсь.  Сначала даже и не узнал. Неужели?  Глазам своим не поверил: да, это – он,  Михаил  Григорьевич.   Но – он и – не он.  Мудрено  было узнать в  чистеньком, отутюженном, тщательно выбритом, благоухающем мужчине  подсобника слесаря по кличке «Эй, ты…» 

– Здравствуйте!  Я приехал, – Михаил Григорьевич  улыбался мне, как родному.  – Помните, как вы  узнали мои имя и отчество и стали обращаться ко мне на «вы»?  Тогда я  впервые   задумался над  тем,  как идёт моя жизнь. Я увидел себя у самого дна, и понял, что  мне ничего не осталось, как только взять себя  в руки  и обрести  человеческое  уважение  и настоящее  имя.
После этого признания я понял произошедшие перемены в облике подсобника слесаря, к которому все обращались не иначе, как  «Эй, ты…» и  обрадовался, что  однозаводчанин  вырвался  из засасывающей  трясины.
          Уловив моё недоумение (мало ли откуда можно приехать в Иманту; например, с Юглы,  Плявниеков,  Кенгарагса  или другого  района  столицы),  он  добавил:
–  А сейчас я приехал из Израиля.
Конечно,  захотелось  расспросить  человека  «оттуда», из настоящего капиталистического  мира,  в войне с которым я даже принимал участие  в былые годы,  но Михаил  Григорьевич  сам стал рассказывать о своей  новой жизни.
– Представляете, за  годы жизни там я посмотрел весь мир.  Мы с женой побывали  и  в штатах, и в Бразилии, и в Италии,  и в Аргентине, и даже в Австралии.  И регулярно каждые два года прилетаем в Ригу.  Нет,  не работаем  ни я, ни Фаина, а живём только  на пособия  и  на пенсии.
Михаил Григорьевич  искренне  радовался  нашей встрече,  и  я понял, что передо мной совершенно иной человек, у которого появилось много  других интересов,  совсем далёких от былого  единственного  желания  выпить  и опохмелиться.
К нам подошла маленькая симпатичная, очень аккуратно и со вкусом одетая  женщина  и, не мешая нашей  беседе, скромно остановилась метрах в двух.    На моё   «Здравствуйте,  Фаина!»  она  засветилась  сияющей улыбкой.
Да, она  вправе  гордиться  своим  мужем.