5. ангедония

новые песни не лечат, и ты ставишь свой единственно верный диагноз. ветром из распахнутых дверей храма - первородная тоска серой пылью, прахом, рассыпанным по углам. новые правила, новая музыка, новые десятилетия серой войлочной тоски - той, что из храма выметена, а может, другой - всё это больше не имеет значения /имело ли раньше?../.
ты плачешь, и слёзы в твоих волосах бликуют на солнце, бликуют в неоновом свете флуоресцентных ламп. ты не первая, кто, и не последняя, вероятно. новая волна, старые риффы, рифмы, выявленные неотчётливо и кровь на клавиатуре в финале - такая банальность, что зал апплодирует, даже не подозревая, что увиденное и есть реальность, и на этом - всё - никакого тайного смысла и хитрого выстёбывания штампов, просто кровь на клавиатуре - и всё. точка.

в финале отвратительного дня пьём с первой скрипкой дешёвое пиво в привокзальной забегаловке, тем вечером выбранной на роль буфета нашего несценического театра с оркестровой ямой на дне северного города и гримёрными в чужих подъездах. вкус пива тошнотворен, впрочем, я вообще не люблю пиво, но это даже хорошо, пожалуй. нам ведь давно уже не семнадцать лет, и в этой неорганичности я ловлю своё, непонятное до конца даже мне удовольствие, а полная анономность сторон делает это удовольствие ещё более приятным. я молча провожу по ней сканером взгляда. сканер равномерно и равнодушно считывает её контуры, её столь неуместные слёзы. впрочем, нет, почему? что вообще может быть неуместным в этом шалмане? да всё равно. "каста" в наушниках, жду какого-нибудь последнего поезда, чтобы уехать куда-нибудь далеко, а куда - не важно. наверно - опять домой, да пофиг, в общем-то, чего тут заморачиваться. под ногами кружат по кольцевой поезда, над головой металлический голос объявляет время отправления, прибытия, пути, к которым или от которых... информация прозрачной пылью осыпается на дно полупустого уже стакана - одноразового, как и всё здесь.

проблема ведь не в крови на клавиатуре, не в пластиковом стакане низкопробной пивнушки, не в поездах, не в первой скрипке, которой ты с чего-то решил величать привокзальную шмару, с которой и знаком-то от силы полчаса. всё поверхностное, анонимное, одноразовое, потому что вглубь - не то что страшно, а просто противно немного. но на город падает обухом новая ночь, все поезда уходят в объявленном направлении, и люди разъезжаются по домам, и ты возвращаешься домой, где ты снова не будешь знать ни одного адекватного ответа на его вопросы и снова будешь молчать, как дурак, и снова вы ляжете спать, а завтра... ты никогда не знаешь, что тебя ждёт там, за дверью, а потому временами и вовсе стараешься не выходить, но и дома тебя ждёт неизведанное, прятавшееся до поры за занавеской или ещё где-то, и всё по-новой в любом случае. но если бы не всё это, ты, наверно, давно захлебнулся бы скукой.