ИМЯ ТВОЁ19

/продолжение/

ИМЯ ТВОЁ19
Евгений Вахромеев
/продолжение/

А возле ворот в эту обитель, словно ангел с седой головой и длинной холщёвой накидке, встречал их, по праву зовущийся, оптинский старец, о. Олег.

Его воспалившиеся от бессонницы глаза, излучающие восторг  встречи, готовы были наполниться трепетной влагой. Что знаменовалось, как смена беспокойной вьюжной ночи на радость грядущего дня…

Каждый вернувшийся «лесоруб» готов был тепло обнять старика, нежно похлопывая его по спине. И только Фома долго стоял с ним, с обнаженной головой, уткнувшись старику в плечи.

И если глаза старика только ожидали влаги радости, то из глаз Фомы капля за каплей текли мужские слёзы любви и благодарности. Благодарности за те добрые моменты в жизни, которые можно вечно хранить в незыблемой памяти. Той неувядающей памяти, которая постоянно будет возвращать его в прошлое, дабы не утратить его в настоящем… И это та память, которая неоднократно будет напоминать ему о Божественных Заветах, без которых он уже не может представлять будущего… Без которых нельзя будет познать новых Заветов. Чтобы по-настоящему, полно познать себя, как человека. А кто ты есть, на самом деле?

Старец поцеловал Фому в, уже начинающую седеть голову, и нежно потрепал его за уши.

- Ну что, Фома, с Новым Годом тебя!
- Со старым Новым Годом…
- Да кто сейчас может сказать, какой он старый, какой новый год… А коль он пришел последним, значит он и есть Новый Год…

- Хорошая логика, о.Олег. От неё веет этакой свежей мудростью…
- Да, видимо так оно и есть, Фома. Лучше надеяться, нежели сомневаться… А пойдём-ка лучше домой и отметим его… Я заварю вкусного чая и лепёшки мятные уже готовы…

Фома будто вечность провёл в лесу. И когда он вошёл в келью, он словно впервые рассматривал её убранство. Да, оно явно отличалось от лесной «зимовки», и в тоже время чем-то напоминало зимнюю ночь…

В углу, в банке с водой стояла небольшая пушистая ветка сосны, от которой веял хвойный аромат. Ему казалось, что он эту атмосферу привёз из леса… Рядом, в деревянном подсвечнике горела большая желтоватая свеча, отлитая самим о.Олегом.

На тёсаном столе, покрытом холщовой скатертью, стояла миска с душистыми горячими лепёшками.  Возле них стояли две алюминиевые кружки. И рядом лежала открытая книга «О житии святых», отмеченная закладкой-тесёмкой…

                Фома помолился на образа в углу, где горела лампадка, и присел на отполированный временем, табурет, облокотившись о край стола. Вызывая искусственную улыбку, он пытался изменить свой уставший вид. Но хлопоты старика заставили его встрепенуться. И он быстро поднялся, разделся, пятернёй расчесал свой чуб, и собрался придти на помощь другу. Но тот остановил его.

- Ты не суетись, друг. Ты посиди лучше. А я уже заварю обещанный чай. А ты мне поведаешь, как вы там с ночью-то справлялись. Ведь нелегко, поди, в такую погоду-то…

- Да нет, пожалуй всё нормально обернулось. Нас же там много мужчин было. Все молодые, да сильные…
- И то верно. Раньше-то мы в любое время года, в любую погоду дрова заготавливали. И ведь всё на лошадках возили. Ну и проворные же они в этом деле… На лошадках-то надёжней всё ж было… Как говорил один мой давний знакомый цыган:
«Лошади, что люди, только умнее и красивее…»

- Здорово сказано. Я сразу представляю лошадь Фёдора. Какая же она умница и красавица… Недаром её так Фёдор любит…

- Фёдор вообще всех любит. Поди вы там с ним пофилософствовали немного. ( О.Олег когда говорил о философии, он имел ввиду горячий спор)

- Да нет, мы только о писателях немного поговорили… Он же не любит философские темы. Да я и не настаивал на этом. Как он говорит, что "там, о всяких Кантах и о Ницшах говорить – только скуку наводить… А, вот о праведниках…"

Ну, так что ж, я и о праведниках готов всю ночь проговорить.

- Во, во, сии речи о делах полезных пекутся. А философия что, в душу не западёт, а потревожить может. Да и сумятицы внести  в головы молодые она способна. Наука эта лишь для споров долгих… А уж философия Ницше, чистой воды сумбур. Как говаривал один знакомый философ – «полёт в тумане»…

И он прав, этот «полёт» не ухватишь яко птицу. Лишь осадок мутный останется от этой-то воды… А что он этот осадок - да лишние ошибки на пути истинном.

Вот поди и разберись, что с пользой-то будет… По мне, так уж лучше прямой пример хорошей школой стать может. Хороший пример, Фома, как подвиг.

- Здорово Вы сказали! Вот Федор и придерживается этой формулы…
- Не знаю какой формулы, но Фёдор, хоть и упрям, но тут он прав, Фома.
- Да нет, я его совсем не осуждаю. Мне правда интересно его слушать.
- Да я уж так, по стариковски… Знаю, что ты никого не обидишь, да и сам не обидишься.

Распространяющийся запах терпкого чая приятно щекотал ноздри… Что заставляло Фому по-настоящему расслабиться.

- Что-то очень знакомое напоминает мне этот ветерок с твоей стороны…

- А, учуял! Это удивительная восточная трава. Мне один знакомый джигит с Кавказа её подарил. Сказал, что она сто лет будет вкусна и полезна. И очень полезно при себе её засушенную носить. Но я её для тебя заварил. Знаю, что ты любишь такие напитки.

И алюминиевая кастрюля, с зеленовато-коричневатым чаем водрузилась на стол. Из неё на всю келью излучался аромат и тепло юга, разнося струящийся пар…

Чай аккуратно был разлит в кружки, где он играл малахитовым цветом…

Сделав небольшой глоток этого чарующего напитка из, обжигающей губы, кружки, Фому невольно обжигала память, ассоциирующая с этим ароматом…

- Знаешь что, о.Олег, - он редко называл так старца, но только когда очень волновался. И старик понимал его и не пытался поправлять. – сознаюсь, что мою память беспокоят не только сны и какие-то воспоминания. Но даже и запахи… И такие вещи со мной происходят часто и сейчас…
О.Олег, я даже не знаю на самом деле, кто я? А ведь я верю в реинкарнацию…

- Фома, зачем тебе это нужно?
- Не знаю… Сейчас это часто мне приходит, как напоминание.
- Ну и что? Ты живёшь сейчас. Ты нынешний Фома, и не должен вдаваться в воспоминания. Это тебе пользы не принесёт. Ты для себя должен уяснить, что ты рождён сейчас, и всё прошлое, что было, как ты говоришь, не случайно от тебя сокрыто. И ты знай, что ты не случайно рождён сейчас и на этой земле. У тебя, Фома своё предначертание, своё!

- Но почему мне снятся такие сны, и даются какие-то видения? Для чего мне так навязывается моё прошлое, если это действительно моё?

- Ну не надо так подозревать, Фома, что это кто-то тебе навязывает. По-моему ты очень обостряешь эти явления, и сам навязываешь себе эти сложности.

А коль является тебе это прекрасное прошлое, прими это как подарок, как знамение, что ты в этом мире сейчас не напрасно рождён. А ведь это прекрасно, что ты живёшь именно в это сложное и трудное время для человечества, а не тогда. Значит, Фома, и от тебя это время ждёт твоих подвигов. Потому и сны твои прекрасные…
И я рад за тебя, Фома…
/продолжение следует/