имя твоё26

ИМЯ ТВОЁ26
Евгений Вахромеев
/продолжение/

Мелета страстно любила Варфоломея. Что заставляло её быть по отношению к нему предельно ласковой и нежной. Она всячески проявляла о нём какую-то материнскую заботу, даже в тех случаях, где это могло стеснить его.
Даже в спорах, которые у него возникали с друзьями, она со свойственной ей активностью, вставала на его сторону. Воинственно занимая неуступчивую позицию, ревностно защищая его интересы, даже не разбираясь в сути происходящего. Одновременно, она оставалась не в меру ревнивой  и самолюбивой девушкой.  Порой, презирая тех, кто хоть в чём-то не разделяет её вкусы и взгляды на житейские ситуации. Кто снисходительно может относиться к её требованиям.
Конечно, Варфоломей внимательно и вежливо со своей стороны пытался сглаживать отношения меж ними. Но, коль капризы её начинали переходить дозволенное, доходя до абсурда, он строго и решительно пресекал её действия, проявляя своё несогласие с её недопустимым поведением.
И он умел это делать. Он удивительно мог влиять на её поведения, оставаясь мягким и требовательным. Он приводил ей убедительные примеры, ссылаясь на мудрости древних учителей, взятых из псалмов и Писания. Он успешно мог погасить этот эгоистический огонь, который ненароком мог разгореться между ними. И она любила его за это.
А ведь казусных случаев у них было предостаточно.
Особо запомнился такой случай, когда он обсуждал животрепещущую всех иудеев тему, с местными девушками. Тема эта давно уже ходила по земле обетованной, среди изболевшегося народа. И она остро касалась прихода нового Мессии на их землю. Где каждый иудей видел в этом Событии особый знак великого избавления Земли, и, избранного Богом народа, от посягательств иноземцев. Как впрочем, и от страшной тирании Иродова царствования.
И шли слухи, что Спаситель уже на Земле Израилевной, что крестит народ верующий водою Иордана. И эта тема была настолько строга и священна, что Варфоломей был уже готов посвятить себя великому служению. Его волнение, только при одном упоминании о Царстве Божьем, переходило в священный трепет и в безграничную эйфорию.
И не удивительно, ведь именно этим настроем жил тогда весь иудейский народ.
По-особому искрящиеся зелёные глаза Варфоломея, выдавали полный восторг его чувств, которые только и могли овладеть этим мудрым мужем… Полностью посвятившего всю свою жизнь служению Богу и Отчизне!
В этот момент, когда глаза его восторженно сияли, а с уст не сходила блаженная улыбка, к нему прискакала его возлюбленная Мелета… Которая по-своему расценила эту сияющую радость, излучающуюся в кругу миловидных девушек…
Она резко остановилась, крупом скакуна задев своего любимого, так, что он чуть не утратил равновесие… Но она не смутилась и звонко бросила какие-то непонятные слова на эллинском языке…
От неожиданности, Варфоломей стоял в нерешительности, даже не догадываясь о дальнейших действиях Мелеты. Немного собравшись, он начал улавливать смысл слов, небрежно брошенных Мелетой.
- Хватит зубоскалить… Пошли быстрей, ты мне нужен! Надо же так… Еле разыскала его, красавца…
- Успокойся, Мелета, что случилось? Я не могу понять тебя…
- Да где там… Мне некогда объяснять тебе всё. Я тебя жду!
И она больно хлестанув своего Лучика, с места в галоп умчалась, поднимая пыль на дороге… И лишь огромный столб поднятой пыли, словно черный дым от невидимого огня обдал беседующих с ног до головы…
Варфоломей, извинившись перед девушками, с грустью пошел на этот раздражительный зов своей преданной подруги…
Мелета отъехала недалеко, и остановилась возле ручья, где они часто прогуливались со своими лошадьми.
Она верхом сидела на Лучике, и легонько постёгивала себя по ноге изящным хлыстом… Вид её был совсем невесёлый. Слёзы вот-вот должны были брызнуть из глаз… И когда Варфоломей подошел к ней, она все же пыталась изобразить улыбку и подать ему руку. Но улыбка не получилась, лишь какое-то подобие, похожее на гримасу исказило лицо её. А рука, повисшая в воздухе, отчаянно плетью опустилась на круп лошади… Этот её вид, неожиданно вызвал жалость у её друга, и Варфоломей поспешил к ней на помощь… Он ухватил её за талию и снял с лошади.
И только тут, Мелета разрыдалась, уткнувшись мокрым лицом в грудь своему любимому.
- Что случилось, Мелета? – Он нежно гладил её по волосам и ладонью вытирал ей слёзы. – Ты мне можешь сейчас объяснить? И постарайся успокоиться. Мелета, я никогда не видел тебя такой, что случилось, расскажи мне? И пообещай мне, что ты больше не повторишь эту слабость. Ведь ты же амазонка!
Мелета потихоньку начала оправляться от этой вспышки своих страстей, и она попробовала улыбнуться, и поцеловать Варфоломея в щёчку.
- Видишь, какая ты… Ты же самая умная амазонка…
- Ты стал часто покидать меня с какими-то посторонними людьми. Даже тогда, когда я прошу тебя не делать этого.
- Ну что здесь такого, милая…
- А то, что ты даже с чужими рыбаками бросаешь меня одну, без всякой на то пользы, сутками пропадая в море…
Даже рыбой от тебя стало пахнуть…
- Но милая моя Мелета, эта моя помощь рыбакам, совсем не напрасная. Хотя я и не требую от них ничего взамен. Важно, что они берут меня с собой, и мы можем вместе общаться, обсуждая наши общие проблемы. Они же тоже давно ждали Мессию… Понимаешь, нашего избавителя, Спасителя. Как я не могу быть с ними в такие минуты!  А разве ты того же не хочешь?
- Я ничего не понимаю и знать об этом ничего не хочу. Я вижу, как ты всё дальше отдаляешься от меня…
И как это можно ждать одного человека, который подарит вам всем такое счастливое Царство? Не понимаю, чушь какая-то для глупых девиц…
Пойми, столько царей было, но никто из этих спасителей-правителей не принёс вам того счастья, о котором так размечтались…
Да ты посмотри, вряд ли и девушки твои в это верят. Им бы с тобой поболтать всласть… Я же вижу, как они смотрят на тебя…
Она ещё много могла бы наговорить всяких дерзостей, но Варфоломей нежно прикрыл ей розовенький ротик указательным пальцем.
- Послушай меня, Мелета. Это совсем другие взгляды, не то, о чём ты могла подумать. Эта общая радость, Мелета. Она рождается общим единственным желанием – встретиться с Мессией!
И это высшее счастье!
Мелета, кажется я уже обрёл это счастье… Скажу тебе, что есть один пророк, который крестит всех праведных водою Иордана.
Знаешь, я очень жажду, быть Им крещёным. И я пойду  на Иордан, Мелета. Ибо, только там я смогу обрести силу и очиститься от грехов своих. Ведь мы так греховны в жизни нашей, Мелета… Я очень хочу, чтобы и ты пошла со мною, Мелета. И ты воочию увидишь, кто есть пророк от Бога. – Голос Варфоломея дрожал от одного только упоминании имени пророка. И это приводило его в сильный трепет, и открывал дар решительного красноречия. – Слышишь! И мы обязательно пойдём за ним, чего бы нам этого ни стоило. Вот увидишь, нам обязательно дастся эта великая надежда, которую так долго ждал народ наш.
- Пожалуйста, Фомушка, не надо! Не надо… Я…я не смогу за тобой туда последовать… Пойми, у меня совсем нет сил таких, чтобы царство новое строить… - Мелета часто называла его этим ласкательным именем. Но на этот раз в её ласке звучала лишь лёгкая ирония. – Ты знаешь что, ты лучше подружек своих пригласи… Они поболее в это верят. Да и силою они для дел твоих, поди, сподобились… - лицо её снова исказила гримаса, изображающая толи истерический смех, толи рыдание.
- Что ты, милая, Мелета! Да ты очень сильная и смелая! Мне с тобой легко будет… Да и мудрости тебе не занимать… - И Варфоломей снова привлёк голову девушки к своей груди, нежно поглаживая её по шелковистым волосам…
Он мечтательно смотрел поверх её головы туда, вдаль, где высоко стояло лучистое солнце… мечтательно думая вслух о своём, - ведь я думаю, что этот пророк и есть Христос… Только напрасно, не все это видят…
О, как я надеюсь на это чудо, что он и есть спаситель нашего народа. И он избавит нас от поработителей римских, вместе с их кровавым идумейским прихвостнем, Иродом Антипой. Этого жалкого потомка тиранов, которого в насмешку-то и кличут Иродом Великим. –Варфоломей, из вежливости своей не осмеливался назвать этого тирана и вероотступника правителем народа. Который презрел собственный народ. Как впрочем, и народ, в душе отвечал ему тем же…
Негодование, и явно присутствующий страх выдавал воспалённый взор Варфоломея.
- Нет, дорогая, Мелета, этому больше не бывать, коль посылает Бог нам Спасителя Своего! И пойми меня, я никак не могу оставаться в стороне! Моё сердце разрывается от одной только мысли о Нём…
Пойдем вместе, Мелета, родная!
Они долго стояли молча. И если Варфоломей смотрел куда-то вдаль поверх головы возлюбленной. То Мелета смотрела прямо в его глаза, как бы глубоко просвечивая всё его нутро…
- Ну что ты, Фома! Я не могу помочь тебе в твоей затее. Отлично знаю, что ты все равно сделаешь по своему. Я это хорошо вижу в глазах твоих… Да ты этого и не скрываешь. И моё сердце подсказывает мне, что ты уйдёшь с Ним навсегда…
Варфоломей некоторое время постоял в задумчивости. Он знал, что его подруга тоже не отступит от своего.
- Но почему же, ведь моё сердце будет с тобой, как и твоё со мной. Ты, Мелета, не сомневайся… Не надо…
- Не надо так, Варфоломей. Твоё сердце тебе пригодится в борьбе твоей за царство ваше…
Они ещё некоторое время стояли молча друг перед другом. Варфоломей продолжал смотреть куда-то вдаль. Откуда веяло лёгким свежим ветерком, колыхающим пожухлые от зноя запыленные травы… А Мелета смотрела прямо в глаза друга, которого, ей так не хотелось верить в это, но она могла потерять навсегда…
И она видела в них мечты, которые, на фоне палящего солнца, своей наивной чистотой и жестокой фанатичностью, неутомимого искателя правды и справедливости, жгли её непокорную девичью гордость… И она понимала, что уступает настойчивой целеустремлённости своего возлюбленного.  От чего стыд, обида и любовь, перемешали все чувства самолюбивой девушки.
И всё же преданность и покорность возобладали над гордостью, и она не могла не уступить его несгибаемой целеустремлённости.
- А ты всё же возвращайся. И знай, что здесь ты гораздо нужней и желанней.
Мелета взяла под уздцы своего Лучика, и повела в поводу, направляясь куда-то мимо мечтательного взгляда своего возлюбленного. В мыслях которого, и она уверена в этом, обязательно отыщется небольшой уголок и её надеждам…
                *
И сейчас держа этот кувшин с прохладной водой, Варфоломей, которого все друзья звали Фомой, был для него будто символ, напоминающий о его путешествии по Галилее. И, конечно о его вхождении в священные воды, при паломничестве на Иордан.