Мистика на фронте

Дивизии нашего 68го корпуса стояли на реке Северный Донец, занимали оборону и готовились к наступлению. Противник, закрепившись на берегу реки, Северный Донец, осуществлял контр удары и не давал возможности организованно вести наступление наших войск. Бои носили жесткий характер.
Однажды вызвали меня в штаб и приказали подобрать покрепче солдат и, оставив на постах у штаба по одному часовому, остальные под моей командой выдвигаются на передний край. Там мне и поставят задачу. На подготовку дан был вечер и ночь, утром в путь. Вечером к нам подошла походная баня. В палатку по шлангам подавалась горячая вода, и мы мылись. Солдаты стали раздеваться и на одном солдате все увидели маленькою иконку на шнуровке. Тут же над ним стали смеяться, он оправдывался, что это мать повесила, благословляя его на войну. Под влиянием сослуживцев, он снял иконку. На переднем крае мы заняли окоп и стали постреливать по немцам. Через некоторое время ударили Катюши, и мы пошли в атаку. Продвинулись с боем на несколько километров, и я получил приказ вернуться в расположение штаба корпуса. Я построил своих солдат, и мы пошли, а пройти предстояло километров 8 – 10. По дороге увидели яблоньку и решили сделать привал. На яблоне на самом верху оставалось несколько яблочек и тот самый солдатик, который снял иконку, полез за яблоками. Когда он уже протянул руку что бы сорвать вожделенное яблоко, послышался свист снаряда. Я крикнул всем: «Ложись» и сам плюхнулся на землю. Рвануло недалеко от яблони. С яблони мешком свалился мертвый солдат. Больше никто даже не был ранен. Всего один шальной снаряд!
Однажды  ко мне приходит майор  Минин. И говорит, что ком. корпуса назначил его командиром полка. И утром ему надо было отправляться в полк. Поэтому он и просит меня дать ему солдата в ординарцы. А именно Романова Володю. А Володя ко мне попал совершенно случайно. Наш наблюдательный пункт был на возвышенности, на бывшем хлебном поле. Хлеб успели убрать, была уже глубокая осень. А на поле стояли огромные скирды соломы.  В них  солдаты делали норы и спали там или просо грелись. Вот командир корпуса, проходя мимо одной из копен, увидел двух солдатиков, именно солдатиков, а не солдат. Это были два щуплых, чумазых  подростка. При них были винтовки, размером больше их. Генерал так и опешил. Что это такое? Откуда вы сынки? Они гордо ответили, что защищают родину. Генерал рассмеялся и говорит мне:
-Капитан Зуев, возьми этих хлопцев к себе, пускай еще подрастут, а уж потом защищают Родину.
Вот так Киселев и Романов попали ко мне. Особо надо отметить, что Романов был отменным солдатом. Дисциплинированным, аккуратным и исполнительным бойцом. Никогда он не отнекивался и не увиливал от поручения или задания. Я его полюбил как братишку и очень берег. Я захотел его поставить своим ординарцем, что бы он всегда был рядом, но он воспротивился категорически! Он начал кричать, что уже убили трех командиров, у которых он был ординарцем. И он не хочет, что бы и меня тоже убили. Ну, я не стал его неволить. Хотя думал, что это просто совпадение и все. Все офицеры любили Романова, с ним было легко. И вот утром майор Минин приходит ко мне и просит дать Романова проводить его на передний край. Я сказал, что не возражаю, только сам Романов не пойдет, уговоришь, – забирай. Пошел Минин и поговорил с Романовым. Через некоторое время прибегает Романов ко мне и со слезами на глазах просит меня отговорить майора. Он был уверен, что майора непременно убьют. Я сказал, что майор берет его к себе только на время, как только он подберет ординарца, так он Романова и отпустит. Уговорил Романова. Он пошел в штаб, что бы представиться командиру дивизии. С командного пункта он с майором Мининым пошел в полк, куда и был назначен Минин командиром полка. Путь лежал через поле, которое хорошо просматривалось с немецкой стороны и простреливалось минометным огнем. Они отошли от КП дивизии не более километра, как их заметил противник и открыл минометный огонь. Когда очередная мина зашуршала над их головами, (мины не свистят как снаряды, а шуршат: шур, шур ) Романов запнулся о телефонный провод и упал на землю. В это время мина разорвалась недалеко от них. После разрыва Романов поднял голову и увидел лежащего на земле майора. Он бросился к нему  узнать, цел он или нет и, когда тот не ответил на его крик, стал трясти и плакать горькими слезами. Оказалось, что один единственный осколок угодил ему прямо в висок и убил его.
  Часа через 3-4 Романов вернулся в подразделение в слезах и долго не мог слова вымолвить, его душили рыдания. Опять совпадение? Может быть….
  С этого дня некоторые офицеры стали опасаться Романова. Иногда может в шутку, а может, и всерьез отгоняли его со словами:
Уходи Романов побыстрей, я еще жить хочу.
Романов и Королев подросли, поправились и стали хорошими солдатами. Королев был комсоргом роты. После войны они демобилизовались и разъехались по своим родным местам.  Где они сейчас я не знаю, связи с ними не было.