Что значит женщина в жизни мужчины
Ладно. Тема задана, полдела сделано. Теперь – не расслабляться. Простые предложения, поменьше связанные со смыслом. Всю ту литературную мишуру – прочь. Опрощайся! – говаривал Лев Толстой, встречая в окрестностях Ясной Поляны миловидных крестьянок. А вот даму Анну Каренину жестоко зарезал паровозом. Не сумел разрешить проблему извечной женской мечты о лучшем устройстве мира. Да что там граф Лев Николаевич!.. Сам Бог-Отец не смог там у себя в юдоли беспечальной уладиться с Евой Адамовной, погнал её прочь взашей на землю грешную устраивать делишки по своему понятию. Стало быть, по всему выходит, что Евины дщери доныне остаются непонятыми никем вообще, мужами в частности. А значит – у меня есть шанс.
Как сказал Поэт: „Мужчина глуп и зло познал, и нагл, и глуп, и одичал”. К сожалению, это не грубая ложь, но констатация факта. Ведь одичавший мужчина, нагло овладев несчастной женщиной, по своей безмерной глупости простодушно полагает, будто он разэтакий особенный самец удалый и теперь, разумеется, навсегда поставил жирную точку в женской карьере женщины. Наивный, он даже не способен догадаться, что является ничтожнейшим очередным статистом в древней мистерии. А женщина – душа, душа – свобода! Летит и летит сквозь все препоны напропалую. Но, всё-таки я расслабился…
И мечта! Всегда иная, переливчатая, скрываемая между ничего не выражающими фразами, отображающаяся во взглядах и позах… любуюсь. Любую женщину, какую ни возьми – готов нести, как крест! Она мне говорит: зачем ты так… Иначе? – ты. Ты, ты! Те тьфу! То ты! Ты та! Туда схожу, вернусь сюда, ничто не то, не сё, а так, да нет… божественна! И я хочу такую, единственную, неземную.
О! Я соорудил бы из подручных материалов для неё пьедестал – высокий! – и втаскивал её туда, по меньшей мере, раз в три дня. Я запечатлел бы её развитие магией цифр. Не задумываясь, возбуждал бы её пламенные порывы, шепча на ушко всяческие глупости. Я начал бы систематически размахивать руками, наподобие того сторукого великана первых времён вселенной затем, чтоб ни один приблудный пёс, собака, не вздумал даже близко приближаться… Такой ли я?
Да! Я б, прихватив патроны пулевые и несколько картечей, с ружьём наперевес отправился далече в лес убить сохатого, чтоб принести ей мясо и рога ветвистые. А если б вдруг повадился вокруг бродить мужик в лаптях, потряхивая от злобы молодые ольхи, я крикнул бы ему: „Нет, падера! Ужо стрельну! Вали отсюда на херъ, покуда жив здоров! Когда уйду, возьмёшь здесь шкуру, требуху, и всё, что найдёшь…” И пусть бы дождь хлестал, иль снег слетал завесою с небес – мне всё равно – я шёл бы напролом сквозь дебрь домой к любимой, чтобы скорей обнять её окровавленными руками. Так надо жить, а то!
Не так? И что? Катиться кувыркаться? Лежать у ног и мямлить? Клянчить? Хорошо. О женщина, повергшая меня во прах! Все клавиши твои известны музыканту, но партитуру пишешь только ты одна. Смотри как я ничтожно выгляжу под острым каблучком! Помилуй, пожалей сражённого нетленной красотой. Моя ли в том вина, что вновь тону в бездонном омуте, в твоих глазах? А я живой! Я научился нотам, освоил инструмент – и музыка не раз звучала в сердце. И мощное крещендо рвало на мелкие куски мой хрупкий мир всегда. Увы.
Хотелось написать рассказ, а вышло вот - стихотворение. Но, если рассудить – как можно говорить о женщине презренной прозой? А что рассказ? – рассказы есть кому писать и без меня. О благо, Боже мой!
Свидетельство о публикации №210031100550