След

- Слушай, поднимись, холодно, замерзнуть – раз плюнуть, - донеслись сквозь нелепую пелену бессознательного состояния до молодого парня слова склонившегося над ним дежурного по станции и повторявшего это уже явно не в первый раз.
- Я… - прохрипел Алекс, судорожно сглотнул и приоткрыл глаза, - чуть позже…еще не время. Дежурный посмотрел на него, хотел, вероятно, сказать что-то еще, но в последний момент передумал, пожал плечами и, приподнявшись, пошел спокойной, уверенной походкой куда-то в глубь зала.            
Людей было мало и на сидящего на кафельном полу парня почти никто не обращал внимания, лишь редкие прохожие, кому некуда было спешить и находившие время оглядываться по сторонам, бросали косые взгляды на Алекса. Но тому не было до них дела. Было холодно. Беспричинный и леденящий холод заставлял его сжать зябнущие ноги в коленях и, обхватив их, уткнуться головой.
- Мой поезд… - состроив кривоватую ухмылку непонятно кому, проговорил Алекс. Во мраке тоннеля забрезжил призрачный, чуть дребезжащий свет неспешно приближающегося поезда. Алекс запрокинул голову и невесело улыбнулся. Кажется, заботливый дежурный останется без квартальной премии…Машинист привычным движением выдал короткий предупреждающий сигнал, больше, как говорится, «для галочки», чем в расчете отговорить очередного разочаровавшегося в жизни от опрометчивого шага.

Шаг.
 
Алекс с силой разомкнул веки. Всегда ненавидел моменты пробуждения… меньше всего хотелось открыть глаза и идти куда-то, не зная зачем и за что. Дробящиеся и расплывающиеся очертания стен постепенно складывались в относительно понятную картину. Давящий кафель белоснежных стен безжалостно терзал неокрепшую после кошмарного сна психику Алекса.
- Надо встать… - бормотал не то про себя, не то едва слышно вслух парень, ломаными движениями нашаривая стену руками и поднимаясь на ноги.            
В глазах потемнело. Алекс прикрыл глаза и какое-то время стоял, будто ослепший от невыносимой яркости белого кафеля. Наконец, он решился снова прозреть. Невыносимого давления больше не было. Шатающимся шагом он двинулся без какой-либо цели по пустынному коридору, казавшемуся бесконечным навстречу тихой, еле слышно игравшей музыке.
Дверь…еще дверь…и еще…Множество закрытых дверей, таких же белоснежных, как и стены давили по бокам на бессмысленно бредшего по этажу Алекса, медленно утопающего в безжалостном потоке абсурдных мыслей. Кто он, зачем он здесь…? Так много глупых и убийственных вопросов… Лифт. Выжженная кнопка не нажималась, а грязно желтый скотч, которым была обмотана дверь резко и неприятно контрастировал с общей психотропной белизной этого странного здания. Несколько раз бездумно попытавшись нажать на кнопку, Алекс, продолжая держаться за стены, словно боясь упасть и очутиться в еще более странном месте, побрел дальше, в слепой надежде найти объяснение всему, что происходило с ним. Долгий путь был невыносим. Подчас Алексу казалось, что он теряет сознание…Постоянно проваливаясь в свои собственные фантазии ему казалось, что он идет то по лесной дороге, то по горящему асфальту пыльной автострады, то по леденящей стали крыши какого-то здания…Иногда выныривая и вновь осматривая безразличным взглядом однообразную ухоженность окружающей реальности, всепоглощающая тоска нежно касалась костлявой, но жилистой рукой прохладной, как у мертвеца кожи Алекса.            
Кто знает, сколько прошло времени…Час? Может, два? Может, и не один день…Но, всплыв из пучины своего бреда, он очутился в до безумия белоснежной зале. В зеркальном полу проглядывали зияющие дыры. Между ними прохаживались, часто спотыкаясь, странные люди с бледной кожей, наряженные в потрепанные лохмотья, чьи уныло серые глаза плавно скользили по сторонам, не задерживаясь и не силясь поймать что-либо…Алекс устал думать. Ему не было дела до этих альбиносов, он просто хотел покоя…Он шел на музыку. Алекс слышал только эти звуки, сердце отстукивало ритм этого безумного похоронного марша, напоминавшее музыку пира…во время чумы.            
На зеркальном столе танцевал человек. Музыка, казалось, доносилась из этого стола, подогревая его движения обреченной марионетки. Его безразличная ко всему улыбка и истерический смех мерно входили в резонанс с пульсирующим маршем и учащенным биением сердца Алекса. Его чувства было почти невозможно описать, он ненавидел этого безумного клоуна, но тем не менее, спотыкаясь, брел к нему.   
       
Шаг.

Провалившись в незаметную дыру в отражающем полу, Алекс падал. Падал в небо. Он видел где-то вверху ту рану на коже белоснежного ада, откуда падал и слышал затухавшие звуки леденящего марша, которым стонал зеркальный стол. Но он не падал, нет. Алекс летел. Летел все выше, он чувствовал это.

Шаг.      
      
Сырой бетон неприятно холодил и без того покрывшееся «гусиной кожей» лицо Алекса. Ледяной семенящий дождь отрезвляюще бил по щекам парня, а упругие порывы ветра безжалостно подавляли все его попытки подняться, вновь и вновь бросая на грязную крышу. Кое-как встать на ноги удалось. В голове истошными воплями пульсировали стоны похоронного марша, а перед глазами все еще плясали разноцветными кругами движущиеся очертания танцевавшего мертвеца. Алекса мутило. Хотелось подойти к почему-то гнутым перилам, покрытым тонкой пленкой инея и вдохнуть свежий зимний ветер, ощутить его разгоряченной от неистово хлеставшего ливня, кожей.            
Трясущимися руками он вцепился в загородку. Из покрасневших глаз вытекла слеза…еще одна…Или это был просто дождь, смешавшийся с грязью, льющейся с неба в наказание какому-то грешному народу...может, всему человечеству?            
Кровавый закат на горизонте завораживал…хотелось смотреть на него вечно, раствориться в нем и ничего больше не чувствовать. Стать закатом. Уйти ото всех и быть этим солнцем, этим небом и облаками, этим ветром и ливнем. Боль.            
Несмотря на боль в горле и жуткую усталость, разлившуюся ненавистным свинцом по всему телу, Алекс дышал полной грудью, словно пытался впитать в себя последние минуты, секунды угасавшего мира. Облизывал постоянно беспричинно сохнувшие губы, слизывая с них соленую грязную массу, щедро изливающуюся рыдающими от смеха небесами, сквозь которые последним лучиком надежды проглядывало солнце. А может, и не лучиком вовсе? А очередной тонкой издевкой повидавших все на этом свете седовласых богов? Вряд ли ему было дано ответить на этот вопрос.
Мысли о последнем шаге неистово сдавливали виски. Терпеть было невыносимо.
          
Шаг.
          
Привычный скрип клавиатуры и тихий шорох доживающего последние дни процессора. Алекс медленно поднял глаза на дребезжащий ярким светом монитор. Одно новое письмо. Ухмылка проскользнула на лице парня…вспомнилась давно забытая цитата – «Казни ведь не было, не было? Конечно нет, тебе приснилось…»… « Welcome to the suicide club, Corax… »   
       
Шаг.