Когда отшумели все праздники 8

                Когда отшумели все праздники 8
      (десять дней из жизни Ирины Леонидовны. Продолжение)


     День четвертый: Четвертое марта.
     Опять было ясно, и опять Ирине, ясно, достался кукольный театр.
     Но уже, невесть откуда, появились туристы. Русских много. Детишки итальянские. Французские парочки.
     - О, - сказала одна русская своей компаньонке, - смотри эти черные кони на рыжем мосту – это МОЯ картина!
      - Так покупайте, - предложила Ирина.
      - Купим, - пообещала русская и ушла. Но душу согрела. Ведь есть же у людей глаза, есть. Денег только нет, а глаза есть.

     Только благодаря, ей, Ирина решила не говорить, как Алла, «стоит две пятьсот, а для Вас две», а решила говорить «стоит три, а для Вас две с половиной». Тем более что Катя просила. Даже Димина Таня сказала – ты что, с ума сошла? За полторы уже три раза бы продала. А Ирина ответила – за две не хотели покупать - будут покупать за три. Когда приходят последние времена - цену выгоднее поднимать, а не опускать. Главное,  с умом развесить.
     Они друг друга не поняли, но Ирине, будучи третьей, после Диминой Тани и Живкиного Саши, все-таки удалось выйти на  полторы тысячи плюсом. С Катиной инспирацией. На Люсиных принтах.  Тысячу крон она уже не так торжественно водрузила в бумажник, детям отдала стовку,  и вдруг не смогла заснуть до двух часов ночи. Что делать? Что делать? Что делать?

     Что делать?! Весна не наступает.
    

     День пятый: Пятое марта.
     Да ведь пятница!!
     Пятница – один из лучших дней в неделе, сравнимый разве что с понедельником.  И место досталось королевское – 37 таг, первая с картинками на этой стороне, где все, как в настоящем театре –  со сценой, рампой и суфлерами
     Но Маришка не пришла. Юрка пришел, посмотрел, как Ирина с ветром сражается, и сказал:
     - Мы, вроде, вышли. Тут порывом ветра у Марины пакет с картинами из рук вырвало, мы его двадцать минут по углам ловили, и она сказала, что никуда не пойдет.
     - А ты что здесь делаешь?
     - Я ситуацию изучаю.
     - И как?
     - Мариша была права.

     Юрка ушел, а Ирина начала изучать всю глубину Маришкиной правоты. Порывы ветра перемежались с замогильным затишьем, из которого, как из пасти ледяной головы, доносилось «аа-аах!», и всех парализовало. 37 таг! Королевское место! Мрижь от Его Величества!! Никаких других языков Ирина уже не воспринимала, но родной русский донесся:
     - Все нравится, обалденно, все, но так холодно, что я завтра приду, ладно?
     - Завтра еще холоднее будет, - пообещала Ирина.
     Тут пришла Люся. Знала ахиллесову пяту Ириного бизнеса, сразу взяла быка за рога – средних принтов мало, а по факту много, продала, а не расплатилась?!
     Главное, как раз люди у Ирины стояли, и, Люся, как деликатный человек,  все это время простояла на бордюрчике, то есть у нее было время изучить развеску Катиных холстов.
     - Я их давно продала, а сейчас расплачиваюсь исправно только за большие и маленькие, все, что могу, ты же знаешь.
     - Не знаю, у тебя выбора нет – и продажи нет, нет оборота.
     - Да сдался мне такой оборот, я их больше, чем за 250 продать не могу, у всех такой формат по 250, мне 150 комиссию не потянуть, я лучше миниатюру продам за такие же деньги.
     - Вот что, дорогая, я заберу у тебя сейчас все свои работы, и пусть с тобой работают Катя, Кати муж, дядя Вася…
     -Ну, хочешь, я сейчас перед тобой в прах рассыплюсь? – спросила Ирина чужим голосом.
     - О чем ты?
     - Посмотри на меня. Я сегодня имела на обед сладкую булочку со сладким чаем. Я ничего не пила. Я замерзла так, что у меня, как известно, руки как ноги, ноги, как грабли, и вот есть у меня шестьсот крон – давай я тебе отдам их за четыре средних принта, будет по факту не 68, а 64. Я, может, эти Катины холсты только для того и взяла, чтоб с тобой рассчитаться за  эти средние принты.
     - Ладно, - сказала Люся, протягивая Ирине двести крон из только что полученных денег, - иди, купи нам по Метаксе и по кофе. А то и вправду рассыплешься.
     Коньяк помог. После ухода Люси Ирина распродалась. Получилась тысяча крон плюсом.
    - Ну вот, - радовалась Маришка вечером за кофе у Коли, - завтра не надо будет три, завтра нужно будет две тысячи.
    - Завтра нужно будет три, - запечалилась Ирина, - Сегодняшнюю тысячу я должна Франте отдать, на накуп*. Пятница.
     - А ты скажи, что дома ужинать эту неделю не будешь, и тысячу не отдавай, - предложил Юрка.
     - А где я ужинать буду эту неделю? – спросила Ирина, - у вас?!  А главное, где будут ужинать эту неделю мои дети?!


     День шестой: Шестое марта.
     Опять кукольный театр. Но суббота. Суббота!
     Летом по субботам Ирина не работала – мест не было, а был шабаш. Писала себе произведения и кайфовала с внуками в бассейне. Тут, как проклятая, на одиннадцатый критический пошла.
     - Если сегодня холст Черныша продам – Владику тысячу крон отдам, которую осталась должна за «высвечени»**. Недаром говорят «хочешь сделать из своего ребенка вора – заставь его выпрашивать обещанное как можно дольше», - сказала она на летучке Маришке и Юрчику.
     - А вообще кто-то этими хостами интересовался? - спросила Маришка.
     - Интересуются в основном, русские. Вчера мальчик с мамой – прямо притянул ее к «Осени» - говорит, смотри, на рыжем мосту – вот ты, а вот я.
     - И что мама?
     - Мама сказала, что на картине мальчик с мамой элегантные, а они одеты, как шведы под Полтавой – все, что взяли с собой в поездку, на себя напялили, такой «дубак» в Праге.
     - Говорят, какой-то гигантский айсберг оторвался от полюса и движется к экватору, меняя климат на своем пути, - подал голос Юрка.
      - Хватит ерунду молоть, всегда март был переменчивым месяцем, Ира, тебе ли не знать, - сказала Маришка, - Пойдемте холсты продавать.

     Холсты продавать не удавалось. И  Ирина решила – за три не хотели покупать, будут покупать за четыре. И начала продавать под  сурдинку большие Люсины принты по пятьсот крон. То за четыреста пятьдесят еле уговаривала, то по пятьсот за счастье. Ох, уж эти мне мелкие предприниматели. Две тысячи плюсом получилось у Ирины. Не три, но все-таки. Торжественно в бумажник на верхнюю полку гардеробной их сунула (получилось пять, же е?***), Франтику дала стовку, потому что Владик дома не ночевал (нет человека – нет проблемы, девиз Гавелака),  и на Эддино «привет, ты что, снова дома?», ответила «Я не дома. Я вышла на марафон».


                Ирина Беспалова,
                Март, 2010г, г.Прага