Разлом. Глава 4. Дневник фельдшера

Дневник фельдшера.

14.06.1967

Итак, я – Спицын Николай Васильевич, тысяча девятьсот сорок второго года рождения. По профессии – фельдшер. Комсомолец с тысяча девятьсот пятьдесят девятого года. Холост. Что еще?
Да кому какая разница, кто я и в каком году вступил в совершенно бестолковый комсомол? Думаю, компетентные органы не доберутся до моих записей. А если и доберутся…В этой глуши единственный представитель этих компетентных органов – участковый товарищ старший лейтенант Сидоров. Но и он, как мне показалось, далек от политики. В этом медвежьем углу ему других забот хватает.
Зачем мне нужен этот дневник? Во-первых, началась новая страница в моей жизни, и душа моя так и просит, чтобы эту страницу подробно записали. Во-вторых, здешние люди кажутся мне никудышными, неинтересными собеседниками, и дневник, я надеюсь, послужит мне этаким собеседником, пусть молчаливым, но непритязательным слушателем.
Значит, так. Я прибыл в поселок Полбино две недели назад. Поселок небольшой, шестьдесят четыре жителя. Поначалу местные реалии показались мне унылыми, и несколько дней я ощущал себя глубоко несчастным человеком. Но потом заметил, что на самом деле места здесь красивые, как может быть красива только не тронутая человеком природа. Тайга, скалы, дикие звери, порой разгуливающие прямо по поселку – мне, как записному горожанину, все это очень интересно, ново, и потому привлекательно.
Не буду уподобляться Пришвину и Паустовскому, углубляясь в описание здешних красот. Дневник все-таки не литературное произведение.
Сегодня приезжал участковый Сидоров. Не на мотоцикле и не на машине – верхом на вороном коне! Стоит заметить, что конь – единственное надежное средство передвижения в этих местах. Если, конечно, не считать вертолета и вездехода.
Сразу же справился у меня насчет запасов медицинского спирта. Похоже, для него спирт – животрепещущий вопрос. Я ответил ему, что спирта у меня вполне достаточно, но он вовсе не для питья.
Сидоров, человек, избалованный простотой местных нравов, обиделся. Заявил мне, что я еще молод и глуп, хотя сам Сидоров старше меня всего-то на шесть лет. Портить отношения с участковым мне не хотелось, тем более, что я и сам иногда приходил к выводу, что пьянство, пожалуй, единственное средство развлечения в этих местах. И плевать я хотел на партийную сознательность…
В общем, после недолгих препирательств с участковым я решил, что с меня не убудет, если я презентую ему литр спирта из казенных запасов. Спишу их на какие-нибудь нужды, это не проблема.
Санитарка Ольга Степановна, женщина солидная, авторитетная, смотрела на меня неодобрительно, хотя, наверное, понимала, что я поступаю верно. Сидоров настоял, чтобы я составил ему компанию…Ну что тут такого, в конце концов? Выпили мы с участковым «за знакомство» - вполне нормальный русский обычай.
После третьей или четвертой мензурки спирта Сидоров разговорился. Кажется, он очень неплохой человек. Я бы даже сказал, прогрессивных взглядов. И, что самое главное, неглупый. Чувствуется какое-то образование, возможно, гуманитарное.
От разговорчивого Сидорова я узнал, что, оказывается, этот район – некое священное место для эвенков, которых Сидоров упрямо называл орочонами. Жить здесь позволено только шаманам, и то недолго – не больше года подряд. Вроде как у эвенкийских шаманов здесь природный монастырь или тренировочный лагерь, где они оттачивают в одиночестве свои шаманские навыки. Интересно было бы пообщаться с настоящим шаманом…
- Зря здесь люди поселились, - сказал мне Сидоров, - Попомни мои слова, Коля: орочоны зря ничего не делают. Если они говорят, что здесь место только для шаманов, значит, так оно и есть.
Спорить я не стал, но и верить во всякие россказни эвенков мне не хотелось. Мало ли, что они там себе навыдумывали…
- Вот хотя бы случай с Мясниковым, - не унимался раскрасневшийся от спирта Сидоров, - Ты знаешь Мясникова?
У меня в записях, оставленных моим предшественником, числился какой-то Мясников, кажется, проходил регулярные медосмотры в штате Усть-Каменского охоткооператива.
- Промысловик знатный, траппер, - продолжал Сидоров, - Прямо джеклондоновский герой. Живет бобылем на зимовье неподалеку от Усть-Камня. Так вот…
И он рассказал мне прелюбопытную историю, которую я склонен отнести к разряду местного фольклора, вроде охотничьих баек.
В общем, Мясников этот в ноябре прошлого года, по первому снегу отправился проверять настороженные ловушки. И примерно на полпути от Усть-Камня до Лосиной Гати наткнулся на свежий труп эвенка – Сидоров назвал его, конечно же, орочоном. Ну, как водится, первым делом отправился сообщить участковому, да не тут то было. Идет по своей лыжне, а приходит не к зимовью, а к полянке, на которой труп лежит. Наваждение? Идет снова, по той же лыжне. Сверяется с компасом, но опять возвращается к трупу. Охотник бывалый, все тропки-дорожки в округе знает, любой холмик с завязанными глазами отыщет, а тут на тебе – заблудился. В общем, кое-как вышел к озеру, говорит, двое суток по тайге петлял. Уж и про ловушки забыл, и про участкового – лишь бы самому не пропасть. От озера до Лосиной Гати километра четыре, рукой подать – но и тут Мясников петлять начал. Клянется-божится, что шел по прямой, но очевидцы, из охотников, рассказывали, что замечали его и у Сырого, и у самого Усть-Камня, даже у Варяжского, говорят, его тогда видели. Чешет по тайге, никого и ничего не видит. Окликают – не оглядывается, словно не слышит. Ну, мужики, ясное дело, думают: дела у него, торопится человек.
Дошел до Лосиной Гати Мясников, вызвал по рации Сидорова, доложил, что к чему. На карте место показал, где труп видел, но идти туда отказался наотрез. Сидоров уж и пистолетом ему грозил, и под арест хотел отдать за отказ от помощи следствию. Но Мясников обложил Сидорова матом, обозвал сопляком и сказал, что пусть его расстреляют, но больше он в те места ни ногой. Кстати, так и не ставит теперь ловушки между Усть-Камнем и Лосиной Гатью. И в Лосиную Гать теперь ходит только через Сырое, по просеке.
Сидоров отправился искать труп, и даже нашел полянку…
- Представляешь, Колян, - тихо сказал мне Сидоров, - Чистая полянка, ни души кругом. И трупа нет. Есть снег примятый, словно лежало что-то вроде человеческого тела. И даже кровь есть вполне свежая, хотя до этого три дня подряд снег густо валил, а каким-то образом ни кровь, ни вмятину не засыпал. А трупа нет. И никаких следов, куда он мог бы деваться. Взял я снег с кровью, отнес доктору, до тебя который был. Определи, мол, чья такая кровь. И он определил…
- Ну и чья же? – спросил я.
- Волчья, - нехотя ответил Сидоров.
- Значит, волк раненый был. Или течка у волчицы, - предположил я.
- Не дурак, сам об этом подумал. Но ты сам посуди: никаких следов, вмятина в снегу – ну точь в точь от трупа, кровь свежая, едва ли не теплая. Разве что волки наши летать научились…Мистика, одним словом.
- Мистика, - согласился я.
Кстати, надо бы порыться в записях Сергея Леопольдовича. Если он и впрямь делал анализ крови, что при нашем оборудовании и имеющихся реактивах сомнительно, должно было остаться заключение. Ну хоть какая-то запись должна быть.
Обязательно узнаю. Завтра. А сейчас – спать, спать, спать.

20.06.1967

Отыскал-таки записи Гесселя касательно волчьей крови. Оказывается, пользовался он своими собственными реактивами – гемология была, и я надеюсь, остается, его постоянным хобби. И вот что любопытно…
В заключении, составленном, конечно же, не по установленной форме – Сергей Леопольдович проводил анализ, так сказать, на общественных началах, прекрасно понимая, что юридической силы его запись не имеет – имеется странная приписка: «Резус-фактор положительный?!!!». Приписка подчеркнута красным карандашом.
Для Сидорова, наверное, эта приписка никакой сенсации не представляла, а мне стало как-то не по себе. Ведь если кровь волчья, то какого черта в ней делает человеческий антиген? Конечно, Гессель мог и ошибиться, но тем не менее…Как-то странно все совпадает: показания Мясникова, рассказ Сидорова о том, что он обнаружил на странной поляне, еще и это в высшей степени странное заключение Гесселя. Мистика…
Нужно будет при случае потолковать с Сидоровым, разъяснить ему, что значит «резус-фактор положительный», и почему это так удивило Гесселя.
В обед зашел ко мне Володин Павел Петрович, местный…ну, староста, что ли? В общем, официальной должности он не имеет, но власть в поселке осуществляет именно он. Приглашал на озеро – гусей пострелять. Я вежливо отказался: стрелок я неважный, не хочу позориться перед людьми. Лучше как-нибудь попрошу Сидорова, чтобы преподал мне несколько уроков обращения с ружьем.
Выписал Володину флакон репеллента, и тот ушел. Но мне показалось, что приходил он вовсе не для того, чтобы пригласить меня на охоту или получить репеллент. Допытываться об истинной цели визита я не стал – если он сочтет нужным, сам расскажет.
Сегодня я понял, насколько важный человек в этих местах фельдшер. И вовсе не потому, что, кроме него, лечить людей некому – большинство таежников успешно занимаются самолечением с помощью лекарственных трав и прочих премудростей. Просто фельдшер имеет доступ к величайшей в этих местах ценности – спирту.
Поехал в Усть-Камень – там наблюдается беременная женщина, на седьмом месяце – заодно решил выписать в охоткооперативе несколько килограмм солонины. Путь неблизкий – двадцать семь километров по просеке. Напрямую – всего десять километров, но, как и все в нашей великой и могучей стране, просека сделана через задницу - проложена этаким гаком, напоминающим букву «З». Удачно подвернулась машина – леспромхозовцы на «виллисе» привезли в Полбино таксаторов, ну и согласились подвезти меня до Усть-Камня. И их «любезное» согласие стоило мне ни много, ни мало, литра спирта.
Да, спирт здесь открывает любые двери…
Приехал в Усть-Камень уже на закате. Беременная – гражданка Фролова Лидия Михайловна – и ее муж, усть-каменский промысловик, без лишних проволочек и уговоров предоставили мне ночлег и стол. Я осмотрел Лидию Михайловну, прописал ей препараты железа, посоветовал есть печенку – судя по всему, у нее слегка понижен уровень гемоглобина. Фролов Игорь Федорович, муж, забеспокоился было, но я объяснил ему, что на поздних сроках беременности это вполне нормальное явление, и причин для беспокойства нет. И это мое объяснение словно стало для меня неким допуском в семью Фроловых. Игорь Федорович тут же принялся меня за что-то благодарить, хотя я совершенно ничего особенного не сделал, долго тряс мне руку, а Лида – язык не поворачивается называть женщину двадцати трех лет Лидией Михайловной – даже всплакнула на радостях. Вероятно, здесь сработал заслуженный годами авторитет доктора Гесселя – меня считают вроде как преемником его традиций, а кое-кто поговаривает, что я – его ученик. Милые, немного наивные люди живут в этих местах! В Новосибирске меня бы всего лишь сухо поблагодарили, может, сунули бы мятый рубль «за хлопоты» - а здесь не покупают заботу за деньги, здесь за добро платят простым человеческим добром.
И в эти минуты тихой человеческой радости у меня самого слезы на глаза наворачивались. Я мысленно пообещал себе, что буду заботиться об этих людях – не только о семье Фроловых, а обо всех, к кому я приставлен волею судеб в качестве врача – искренне заботиться, не жалея ни сил, ни времени, ни ресурсов. И это мысленное обещание стало для меня весомее клятвы Гиппократа.

21.06.1967

В Усть-Камне меня нашел Сидоров. Прискакал на своем вороном, словно вихрь – весь взмыленный, словно не конь нес его, а он – коня.
- Связался с Полбиным, - вместо приветствия он пустился в сбивчивые объяснения, - Сказали, что ты в Усть-Камень уехал с ночевкой. Думал, не застану.
- Не кипятитесь, товарищ старший лейтенант, давайте-ка по порядку, - говорю, - Что случилось? Что за спешка? И…Доброе утро, Александр Иваныч.
- Прости, не поздоровался, - смутился Сидоров, - Доброе утро…Если оно доброе.
Из его дальнейшего рассказа я понял только то, что произошло нечто из ряда вон выходящее. То ли труп чей-то нашли, то ли, наоборот, пропал кто-то.
- Прямо не тайга, а чикагские подворотни. Слишком уж часто стали трупы образовываться, - завершил свой путаный рассказ Сидоров, - В общем, я понимаю, что ты не патологоанатом, но другого специалиста у меня под рукой нет. Верхом ездишь?
Я признался, что лошадей близко впервые увидел только здесь.
- Ничего, научишься, - махнул рукой Сидоров, - До Малого не так уж и далеко – семнадцать километров. Доскачешь как-нибудь. Ты, главное, в стременах слегка подпрыгивай, ногами пружинь, не то яйца на седле оставишь.
Он реквизировал коня в охоткооперативе, хотя председатель кооператива сильно возмущался. Сидоров – и где он только набрался таких манер? – сунул ему под нос табельный «ТТ» и сказал, что пристрелит «при попытке сопротивления сотрудникам милиции». Видимо, был какой-то застарелый конфликт между председателем и участковым, потому что оба смотрели друг на друга волками.
Коня мне выделили смирного, как раз для такого горе-наездника, как я. На удивление легко у меня получилось забраться в седло, и мы с Сидоровым поскакали в поселок Малый. Наши кони шли легкой рысцой, видимо, Сидоров щадил меня и не гнал во всю мочь.
Дорога заняла часа четыре, может, чуть больше. И этого времени мне хватило, чтобы обстоятельно расспросить участкового о том, что же все-таки произошло в Малом.
Из рассказа Сидорова я узнал вот что.
Неделю назад ушел в тайгу житель поселка, Свистунов Аркадий Степанович. Человек, по словам Сидорова, никудышный. Без определенных занятий. Браконьерствовал помаленьку, беспробудно пил. Когда в доме кончались деньги, устраивался на заработки в леспромхоз – на той стороне реки. Но и там работал кое-как, все больше пил. В общем, местный маргинал.
Недавно прошел слух, что Свистунов нашел что-то ценное, вроде бы даже наткнулся на золотую жилу. Своим кредиторам он наобещал, что вскоре рассчитается со всеми долгами, пропил последние деньги, что были в доме – и ушел в тайгу. Один, никому не объясняя, куда и зачем пошел.
И вот вчера его нашли в паре километров от поселка. Охотники, обнаружившие его, показывают, что он был еще жив, но разговаривать уже не мог. Только тихо мычал, харкая кровавой пеной. Прожил он после того, как его нашли, буквально пару часов. В поселок его доставили уже мертвым.
Что примечательно, Сидоров утверждает, что никаких видимых повреждений у Свистунова нет. Следовательно, здесь имеет место либо действие какого-то яда, либо какое-то острое заболевание.
По прибытии в Малый я сразу же осмотрел труп. Видимо, опасаясь инфекции, труп поместили в старый нежилой барак, где раньше жили немецкие военнопленные. Предусмотрительный Сидоров назначил караул у барака из числа местных охотников. И, как оказывается, не зря назначил: у барака уже толпилось все маловское население, и только редкие ружейные выстрелы в воздух сдерживали чересчур любопытных поселян.
- Все назад! – скомандовал Сидоров, спешившись у барака. Для убедительности пару раз пальнул поверх голов из пистолета. Толпа недовольно загудела, но все-таки немного присмирела.
В бараке пахло сыростью. Посреди огромного помещения, на обитом жестью столе лежал труп. Я надел марлевую маску, перчатки, и приступил к осмотру тела.
Первое, что бросилось мне в глаза – неестественно вздутый живот Свистунова. Кроме того, наблюдалось обширное выпадение волос. На голове трупа волосы выпадали огромными клоками, то же самое наблюдалось и в области паха. Сосуды в глазных яблоках Свистунова полопались, и глаза приобрели жутковатый красный цвет.
Провел вскрытие брюшной полости. Налицо энтерит – поражение тонкого кишечника, поражение желудка необычного характера. Брюшная полость заполнена гнойной жидкостью, словно при перитоните. Печень деформирована, сильно поражена – но это может быть и следствием образа жизни покойного.
Я взял образцы крови и тканей, чтобы провести хотя бы общий их анализ, а труп посоветовал кремировать, и чем раньше, тем лучше. Ведь не исключена и неизвестная мне инфекция, а эпидемия нам не нужна.
Я не сторонник нездоровых сенсаций, но все признаки указывали на мощное лучевое поражение, которое могло бы иметь место при ядерном взрыве. Я не стал делиться с Сидоровым своими догадками, тем более, что и сам не был уверен в том, что мой предварительный диагноз правильный.
На всякий случай я взял пробы крови у охотников, обнаруживших Свистунова, и у его осиротевших домочадцев. Сам я, к сожалению, не смогу провести подробный анализ, и потому я попросил Сидорова срочно связаться с райцентром, чтобы оттуда прислали вертолет за взятыми мною образцами.
Уже затемно мы с Сидоровым вернулись в Полбино. И там, за мензуркой неразбавленного спирта, я все-таки рассказал Сидорову о своих соображениях по поводу Свистунова.
- Я надеюсь, Саша, ты понимаешь, что это все еще только версия, - сказал я Сидорову, - И потому никто, кроме нас, пока не должен об этом знать.
- Не дурак, понимаю, - ответил мне Сидоров, - Но меня смущает тот факт, что радиации в наших местах просто неоткуда взяться. Если бы у нас были залежи радиоактивных руд, Свистунов был бы не единственным пострадавшим. Геологи здесь уже все излазили, и ничего особенного не нашли. Так что остается только гадать, как Свистунов мог так облучиться.
- Стоп, Сашка, - сказал я ему, - Не сбрасывай со счетов версию об инфицировании. Я, конечно, не инфекционист, но могу предположить, что, возможно, здесь имело место какое-нибудь вирусное заболевание. Давай-ка дождемся, когда в райцентре сделают анализы, а уж потом будем оперировать хоть какими-то фактами. Кстати, у тебя есть дозиметр?
- А на хрена он мне сдался? – пожал плечами Сидоров, - Хотя, конечно, теперь неплохо бы выписать в районе и дозиметр. Так, на всякий случай.
Тут я вспомнил, что хотел рассказать ему об анализе волчьей крови, который проводил Гессель.
- Сашка, вот еще какая загогулина, - сказал я Сидорову, - Помнишь, ты рассказывал о случае с Мясниковым?
Сидоров кивнул.
- Так вот. Я нашел записи Сергея Леопольдовича касательно анализа крови.
- Нашел что-то необычное? – оживился Сидоров.
- Более чем необычное. Гессель обнаружил в волчьей крови человеческий антиген.
- Колян, я в этих антигенах ни хрена не смыслю. Объясни популярно, что это означает.
- Я и сам ничего не понимаю. Если бы только можно было предполагать, что кровь принадлежала какому-нибудь оборотню. Но это антинаучно. А помеси человека с волком быть просто не может. По законам биологии.
- Черт, - Сидоров раздраженно плюнул, - Осточертели мне уже эти загадки. Уже и оборотни на горизонте обозначились. Впору запасаться серебряными пулями да колами осиновыми.
Спал я в эту ночь неспокойно. Мучили всякие тревожные мысли. Сейчас уже два часа ночи, я спал всего ничего, и в приступе шальной бессонницы пишу дневник.
Вот, пришла одна мыслишка. Сам себе я сейчас напомнил доктора Ватсона из «Собаки Баскервилей». Сидоров – вроде сэра Генри, я – Ватсон, а где-то в этой глуши есть нечто, претендующее на роль ужасной собаки. Некая природная сила, полгода назад запутавшая Мясникова, а теперь насмерть облучившая Свистунова. Впрочем, версия об облучении спорна и базируется пока на моих домыслах.
Поневоле начнешь верить в бредни эвенков…


Рецензии
Интересно. Выглядит чуть ли не готовым сценарием - визуальный ряд мощный. Единственное, что пока смутило - некоторая "непредусмотрительность" ГГ - уж соль-то в тайге вещь необходимая. Да,кстати насчет вилок: ханты наконечники для стрел как раз делают на манер двузубой вилки с заточкой по внутренней стороне. Такая штука лосиное ребро перерубает - правда, из самострела.
Но вообще - читается очень даже ничего себе.
С уважением,

Михаил Сухоросов   14.03.2010 00:10     Заявить о нарушении
ГГ не профи в таежных делах, оттого и не озаботился солью для заготовки мяса на зиму. Так что тут нет ничего неправдоподобного. Он - просто москвич, который пошел "искать себя" в тайгу. Спасибо за отзыв! Правда, этой вещи на самом деле уже лет десять. Семь - уж точно...)))

Мик Бельф   14.03.2010 00:19   Заявить о нарушении
А вилка - про эти наконечники я знаю. У меня-то опыт некоторый есть)))

Мик Бельф   14.03.2010 00:20   Заявить о нарушении
Да, вот еще спросить хотел: "Их рок-н-ролл" как-то будет продолжаться? Уж больно вещь приятная и нестандартная.

Михаил Сухоросов   14.03.2010 00:27   Заявить о нарушении
Да, разумеется. Сейчас я обещал "Резервацию". Потом - "Рок-н-ролл". Именно в таком порядке.

Мик Бельф   14.03.2010 00:33   Заявить о нарушении
"Резервацию" посмотрел - в общем, пока нравится, но маловато, чтобы что-то четко сформулировать. Ход с цитатами, может, и не самый оригинальный - но работает, и весьма неплохо.

Михаил Сухоросов   14.03.2010 00:50   Заявить о нарушении