Клянча

 Марина Авербух (Марина Борисовна Лурье)
  К Л Я Н Ч А
(из заметок с побережья )
   Эту необычную парочку чаек мы встретили на берегу кильского фьорда - там, где стоит наш многоквартирный двухэтажный отельчик под звонким завлекающим титлом „Zur sch;ne Aussicht”... Именно в нём мы уже который год проводим самые тёплые 2-3 недели августа-месяца. и сидим долгими часами у самой воды - именно там, где разноцветные валуны почти навалились на светло-зеленоватую воду... 
    Сквозь эту воду видны все донные барханчики, ракушки и ростки морской травы различных, но обязательно йодопахнущих сортов... Если сидеть совсем у воды - в полуметре от финишной линии миниприбоя, то удаётся увидеть, и то лишь на малые доли секунды, исчезающую изумрудную полоску в гребне набегающей волны. Эта зеленоватая ленточка подобна виденному нами много лет назад знаменитому крымскому „зелёному лучу“, на мгновение вспыхи-вающему на границе солнца и воды - она также, как этот луч,  почти неуловима и так же прекрасна...
    Всякое сидение у свободно плещущейся воды - и блаженство и покой и отдохновение... Не мешают ни возящиеся неподалёку ребятишки, ни время от времени проплывающие фасонистые шестиэтажные пасса-жирские лайнеры или трудяги - сухогрузы, заставленные по-макушку коробками – контейнерами... Всем хватает тишины....
       ...И вдруг чей-то плаксивый, но не по-человечески, и даже не по-собачьи скулящий голос (не голосок, а звучный сопранистый голосище) закрутил наши головы:
    – Где же это вопящее создание и кто оно –  кричащее –  есть???
...Сканируем лежащую перед нами водную полянку... Никого... Заглядываем по краям... Ничего... Ан нет! Из-за правого волнолома –  на нашем „штранде“ это уходящая метров на двадцать засыпка из огромным валунов –  выплывает, словно струг Стеньки Разина - Чайка... (Может это и Чай, если он - мужского полу, но различить издалека нам, не имеющим соответствующего орнитоло-гического образования, не дано...).
  Бежевато-крапчатая птица - практически „взрослых“ размеров, суматошно плывёт по воде, постоянно меняя курс: то влево (в нашу сторону), то вправо, то вдруг начинает кружить по водной глади, тем самым порождая разбегающиеся от неё тёмные круги... Птица (или птиц?) явно искала кого-то, нам пока невидимого... Болталась по воде и скулила, ныла, то требовательно, то робко, то настырно и гневно, то, приустав, переходила на осипший плач...
     Мы  забыли  о  своих  сухогрузах,  соседях  по  песку,  отложили недочитанные гламурики и стали мысленно помогать заблудившемуся дитяте - это птичье существо вело себя никак не по-взрослому!...
    А кто это там одиноко притулилась в тени волнолома? ...Бело-серо-голубоватая чаечка, традиционно-равнодушно покачивающаяся на воде вон под теми коричнево-красными валунами волнолома? Сидит себе на воде, и сидит... Задумалась о своём, или так же, как и мы, приводнилась на заслуженный отдых между вторым завтраком и первым обедом? Пока она не отзывается на вопли не так уж отдалённого соседа...
   Не откликалась, пока он - плаксивый  птах - её не увидел... То, что он её заприметил, мы поняли по резко изменившейся траек-тории его шатания по воде. Круги оставались кругами, но каждый виток на немножко был сдвинут в сторону серо-голубоватой незнакомки... Изменился и облик бежевой птицы! Да и голос...    
     Писк-визг приобрёл просительные интона-ции, зазвучало что-то унижённо-оскорблённое, но при этом же настойчиво-агрессивное...
...Клюв просителя нацелился на чаечку и вдруг широко, на удивление широко, раскрылся. – Какое-же бессердечие не увидит этого широченного  голодного  клюва? Всё тело вытянулось в одну линию: хвостик-спинка-шейка, незаметно слившуюся с головкой... И эта струна заканчивается голодным КЛЮВОМ!
    Клюв молил, доказывал, убеждал, требовал, пронзительно и пискливо крича, временами подвывая, скрипя и сипя...
    Вот таким же звуком мучает нас скрипочка в ручонках пятилетнего музыканта ... Никакой радости, но только  лишь  наше сочувствие... (Случайно вспомнился  концерт малолетних  скрипачей берлинской  музыкальной школы; мы тогда привели на него свою пятилетнюю Ларису - именно Ларисе всё очень поравилось - и зал, и скрипачи  и даже   музыка,   хотя   больше   всего   стакан   горячего шоколада с ореховым пирожным)   
...Я подумала, что и наш герой не отказался бы от орехового пирожного... Пока же он совсем подплыл к серой чаечке, такой маленькой, по сравнению с этаким бугаём...
  Но „птах“ уже трётся своим бочком о её крыло... И, похоже, втёрся в доверие. Он что-то доказывал чаечке, почти прижавшись своей головкой к её головушке...Чайка недовольно  отворачи-валась, что-то негромко (не нас ли стесняясь?) выговаривала здоровому оболтусу, даже клювиком его пощипывала и, якобы!, отгоняла, но сама никак не улетала!
    Более того: с каждой „гневной тирадой“:
–  И бизнес у тебя провалился, и личную жизнь не наладил, и ленив, как в цыплячьем возрасте - пора бы и повзрослеть. (всё на чаечном языке, разумеется) сама серо-голубая птаха медленно приближалась к бережку!!!
  И тут, вступив вместе с нею на земную (песочную, если быть точной) твердь, наш крапчатый проситель перешёл в атаку!   
Его клюв стал активно „целовать“ клювик чаечки (а как ещё понятней обозвать это приставание:- приставление клювика к клювику?)...
   Дамское терпение наконец-то лопнуло...  С рыкающим звуком серая чайка раскрыла свой нежный клювик, и оттуда вывалилась объёмистая салатная масса сероватого цвета, и ...Наш чай получил на-чай! 
      Мигом -  как голодная  чайка - он набросился  на щедрую жвачку-подачку и „сглотнул“ её, не жуя!И вы думаете  — успоко-ился? Не тут-то было!   Прежним просящим визго-писком он стал выпрашивать добавок! Все виденные нами приёмчики обольщения - „слабого женского сердца“ пошли в оборот, но увы! На этот раз разжалобить старыми методами нашему жиголо не удалось..
   – Нет! Нет! И ещё раз нет! –
 И вот на сей раз Клянча (вспомнив прежнее или  сымпровизиро-вав) решил обольстить „даму“ новым манером...
  . ..Отойдя от чайки на пять-десять чаечных шагов Клянча - (мы заслужили право так его теперь величать!) - начал (мы не могли поверить собственным глазам) –  ТАНЦЕВАТЬ!!!
     Вначале он прогнулся, встал в позу „пордебра“, затем сделал правой лапкой круг по песку, изобразив „рон дежамб партер“. Совсем профессионально...
  Увы, никакой позитивной реакции кормилицы...
    Решив добавить очарования, Клянча совершил „рон дежамб анлер“, проделав на этот раз левой лапкой круг по воздуху!!  Делать „фуэте“ и влево и вправо мог только либо „балерон“ очень хорошей выучки (школы Васильева или Малахова), либо очень прого-лодавшаяся птица... Но попрежнему никакого позитива...
  И начался каскад „арабесок“... Прыжки с отрывом лапок от песка („сотэ“)... Затем „эшапэ“ с изящной и смелой разножкой...   
   И  „лёд   тронулся!“ Кормящая   птица   неспешно   разверну-лась  и приблизилась к танцору...
  Медленное „адажио“,  переходящее  в тающее „фондю“ вознагради-лось очередной порцией рыбного салата!!
  Слава чаечному Богу: ещё одной голодной птичкой стало меньше.
Ну, а дальше? А где же интим? Где вознаграждение за щедрые жен-ские слёзы? ...После виденного и слышанного нам не показалась их встреча ни первой, ни тем более случайной!   
  ...Повидимому, эти  прибрежные  валуны  были нашей парочке тайным любов-ным гнёздышком... Но „реализации“ любви пока-что и не видно...
   – Мадам соизволила накормить юношу от всех щедрот своего чаечного сердца, а где же продолжение? Неужто наш Клянча такой бессовестный эгоист?
  Ох, уж эти мужчины! (А вдруг их различие в окраске препят-ствует дальнейшему сближению? Опять пойдёт разговор о „расовой неполноценности“? 
 Или это всего лишь боязнь мезальянса?)
–  Сударыня подкормить соизволили, ну и будет с вас, шалунишка! …. Как у них там, „в мире животных“?   Экологическая целесоо-бразность –  взамен нашего аристократизма?
    Пока мы философствовали на эти нравственные темы, наши птичьи герои расплылись кто-куда...
   „ОНА“ меланхолично заплыла за каменный волнолом  и … пропала, а юный попрошайка ещё поболтался в воде около берега, затем резво закружил куда-то влево и !!!
  ... оттуда опять мы услышали знакомый и уже поднадоевший клянчущий, пискляво-противный вопль изголодавшегося Клянчи...
«Мир не без добрых чаек», поняли мы, и нам почему-то стало и грустно и не интересно...
...А курортный день тем временем угасал...
Он уходил торжественно и молча, меняя свои одежды с каждой минутой...
...Самый важный из актёров – вечернее заходящее солнце – повторило одну из сумасшедших картин Сальвадора Дали: расколотая яичная скорлупа, окружающая оранжево-жёлтый солнечный шар...
    Но солнце, пересёкшее за день наш фиорд и начавшее прятать-ся за синеватым лесом на противоположном берегу, уже стало алеть, потом краснеть, затем бордоветь; шаловливые облака-тучки прилепились к диску, их число и размеры всё возрастали; диск пытался уйти от них под землю, а тучки догоняли его - кто быстрее...
От воды понесло синевой и прохладой...
Вечер падал на нас и сопротивляться ему стало бессмысленно...
Пора уходить домой...