Пока идешь до двери

Он встал с дивана, на котором сидел уже около получаса в позе Роденовского мыслителя и направился к двери.

-Куда ты?
Как быстро меняется тон. С рассерженно-истерического до напугано-извиняющегося. Да и действительно, куда он собрался в такое время? И ведь даже такой расхожей фразой "покурить" не отделаться - он никогда не курил. Не из-за того что любил спорт, хотя так и не стал профессионалом ни в борьбе, ни в плавании, ни в футболе, ни в атлетике. Просто из принципа, наперекор родителям, потом сверстникам, понтам, крутизне, зависимости. Да и к деньгам с детства был приучен относиться разумно.
Но выйти на улицу было уже просто необходимо. Он безумно устал от духоты, спертости воздуха в их довольно большой гостиной. Правда в итоге интерьер выбирал не он и она была не совсем в его вкусе, но сейчас все дело было в этом затянувшимся разговоре на повышенных тонах. Это была не ссора - у него хватало самообладания не сорваться и не ответить на всю волну критики. Он родился нетерпеливым, но развивал в себе это качество с малых лет, что было одним из немногих его усилий над собой - остальное в большинстве своем жизнь ему дарила. Но в этот раз потоки критики и раздражения явно не собирались утихать, а все душевные силы были и без того растрачены за последние месяцы.
Почему так? Неужели даже та любовь, которая прошла через пытки ложью, болью, разлукой, которая справилась и притянула такие огромные противоположности, дав им возможность найти так много общего и крепко связавшего, подарившая необходимость дышать друг-другом и приравнявшая слова Я и Ты к Мы, все равно рано или поздно переродится в обычную привязанность, привычку? Неужели и чувства, и отношения обязаны покрыться налетом обыденности, привычности, пыльной усталой тяжести?
О нет, о не хотел и не мог так. С каждым днем он стремился разжечь костер в своем сердце еще ярче, ведь ему было что добавить, он рвался целовать ее все страстнее, гладить все нежнее, заботиться все больше. Но её это надоедало и уже не радовало. Он недоумевал ,но ей просто наскучило это, хотя он отдавал ей всю душу. Потом у них появились дети, которым он старался отдать максимум из того, что не нужно было его суженой.
Но избыток ничуть не лучше недостатка. Он начал сдавать, не получая достаточной ласки и заботы в ответ, не находя даже прежнего отклика на свою страсть. Он раздавал себя людям с безумной искренностью и щедростью, но не находил того, что нужно было ему в этой жизни.
Он умирал, сгнивая изнутри. Спрятанные слезы, нервы, боль, обиды разрывали его, силы таяли и не долго оставалось до момента, когда все бы это разорвало жизнь его семьи, сравняло до основания и погубило.
Он любил их, бесконечно любил. но был не в силах так больше жить. "Пока идешь до двери вся жизнь может пройти перед глазами, потому что расставание с Любимой подобна смерти", - думал он делая последние шаги к двери.
Ему действительно казалось, что он уходит умирать. Но он знал: жизнь, сделавшая так много подарков, не отпустит его. До тех пор пока хоть кто-то нуждается в нем он не имеет права покинуть этот мир. Он обязан жить и помогать им.
Но есть одна простая истина: чтобы помочь другим нужно самому быть полным сил. Если ты сожжешь себя без остатка ты уже никого не спасешь и себя погубишь. А без любви, даже не так, без Любви, настоящей, с большой буквы, он не мог. Ни жить, не творить, ни помогать.

Впереди ждал свежий морозный воздух, скрипящая на холоде косуха, и затихающая истерика мыслей. Что будет дальше, он и не знал. Ужасно хотелось курить. Неизвестно, был его ответ концом, или началом, но он был столь же односложен, сколь и вопрос:
-Жить.