Последний чукча

Авиарейс «Ростов-Рига» выполнялся строго по расписанию. Moй сосед, латыш Янис, отслужил в Казачьих лагерях под Новочеркас­ском. Убрал урожай овощей в станице Вешенской, вдоволь наелся донской ухи и арбузов и чуть было не женился на казачке. Но тут в его личную жизнь вмешалась политика. Щеп февраль 1990 года, и его срочной телеграммой вызвал домой отец. Я же направлялся не перекладных (на прямой рейс до Таллина билетов не было) в Ака­демию наук на семинар по вопросам ветроэнергетики в город Пярну Эстонской ССР.
          Мы немного поспорили о «необходимости» суверенитета прибал­тийских республик и благополучно приземлились. А дальше нача­лись заморочки, которые шли по возрастающей вплоть до появле­ния чукчи. Но обо всем по порядку...
      Рига встретила нас снежной порошей и отсутствием советского красного флага на башне городской ратуши. «Плохи твои дела, дон­ской казак», - сказал Янис, и я встревожился (как оказалось, не зря).          Брони, как обещали устроители семинара, в Пярнуской гости­нице почему-то не оказалось, и я кое-как устроился в комнате для приезжих в самой Академии. Только начался семинар - в аудито­рию вошли два десятка молодцев в военной форме и разом пре­кратили наши научные изыскания, объявив, чтобы все возвраща­лись в свои республики, а здесь, мол, будет проходить съезд На­родного фронта независимой Эстонской республики.
    «Это провокация, - послышались крики из зала, - мы на терри­тории Академии наук Советского Союза!» Сила оказалась на сторо­не военных, а не доцентов с кандидатами. Более того, и вещи наши, даже грязные носки были уже аккуратно уложены в чемода­ны и выставлены за дверь. Правда, оказалась экспроприирована вся купленная мной в Риге косметика в подарок жене.
        Я поплелся на автовокзал. Кассирша, увидев мою русскую физио­номию, что-то вякнула по-эстонски и захлопнула окошечко перед самым носом. Я отчетливо понял, что оказался на чужой террито­рии, то есть за границей. Наученный горьким опытом, я прикинулся глухонемым и приобрел себе пару бутылок пива, чтобы по русско­му обычаю залить горе. В буфете его уже заливали мои соотече­ственники, проживающие в республике. Мой унылый вид их снача­ла заинтриговал, а затем и озадачил. Затем они решили мне по­мочь.                Бдительность рыжей кассирши они обманули знанием не­скольких эстонских слов и скоро вручили мне билет на автобус до Риги. Давно я не чувствовал себя таким счастливым!
          До посадки оставалось несколько минут. Я вышел на привокзаль­ную площадь и очумел: прямо на меня двигался живой чукча! Он очень живописно выглядел для этих мест: в меховых унтах, оленьей шубе, с огромным баулом. За спиной у него торчали огромные оленьи рога - видимо, так удобнее было их нести. «Привет, соха­тый», - съязвил я. А он обрадовался: «Русский - это корошо».
-  Куда это ты собрался? - спросил я.
-  На семинар надо, однако, - пролепетал он.
Оказалось, что он тоже энергетик, мой коллега, из оленеводчес­кого хозяйства на Чукотке. «Уезжай, пока цел, здесь больше нет Советской власти», - посоветовал я.
       «Моя учиться летел, ветряные двигатели покупать надо, у чукчей в ярангах должно быть светло и тепло, дизельное топливо дорогое, дизель гудит, однако», - бормотал оленевод. «А рога - твои?» «Мои». «Еще не время их сбрасывать?» - спросил я. «Сброшу тому, с кем договорюсь о цене. А в сумке у меня строганина - наука ее любит, однако». И я почувствовал неприятный запах сырой рыбы, исходя­щий из его баула.
        Чукча так и не смог понять, что попал уже в другую страну. «Командировка - отмечать надо», - упрямо бормотал он. «Ты читал воззвание Ленина к членам ЦК в октябре 1917 года: «Промедление - смерти подобно»?» - спросил я. «Ленин - знаю, портрет в чуме есть, статья не знаю - газет нет», - ответил он. Пропал бедный чукча, подумал я, прикинув расстояние до Чукотки. Мне по сравне­нию с ним до Ростова - рукой подать.
        «Ну крепись, оленевод», - сказал я и, усмехаясь, пошел на по­садку. Разумеется, это была моя последняя командировка в При­балтику. Да и у чукчи, наверное, тоже.