Мелодия любви

- Как дела, тётя Мария? Вы уже научились управлять диковинкой, успехи есть? Управляетесь? - Спросил  Петро Горобивский, подходя к огромной стиральной машине, которую лишь недавно доставили на консервный завод села Шапте-Бань. - Сложно?
- А шо тут такого? Включиты-выключиты. Проще простого! Вон скилько перестирала, уже всё высохло, - указала  Мария Конюк на трепещущие на ветру белые скатерти, халаты.
- Тёть Мария, а не постираете мою кепку? Она упала в чан с сиропом, стала липкой, как цукат на солнце: то намертво к голове прилипнет, то на неё мухи слетаются. Ну, мухи - ещё полбеды! А, вот, бжо-о-лы*, бжо-о-лы да осы!!! Вокруг головы вьются роями! И, жуть, как кусаются.
Тут Мария заметила, что одна сторона лица и шеи у Петра опухшие.
- Прошу Вас, тёть Мария, с меня, само собой, магарыч! Постирайте мою сладкую кепку!
- Иии, делов охапка! Кидай в машину!

Петро зашвырнул в машину замасленную и седую от сиропа кепку, от чего та стала похожа на какой-то немыслимый коробок. О, лучше бы он этого не делал!
Мария насыпала порошка, добавила хлорной извести: она видела, как её сваха Ганя к халатам и полотенцам добавляла по нескольку ложек хлорки, - включила машину на всю катушку. Та заурчала, словно очнулась после кратковременного обморока, зашумела, набрала обороты и… только свист стоял! Аж земля под ней тряслась.
Барабан вертится, кепка крутится, Мария сидит на табуретке, грызёт семечки. Прислушивается, однако: машина гудит, значит, порядок - стирает!
Вспомнила Мария своё безрадостное, босоногое, голодное  детство, потом и юность. Ефима, царствие ему небесное. Хорошим мужем был. Жаль, рано ушёл на небеса. Вот бы нарадовался, на неё глядя. Мария ничего кроме тяпки, лопаты в руках не держала…
Глаза закрыла, прослезилась. Вздремнула… Ефим с нежностью, любовью смотрит в её глаза, говорит что-то журчаще-ласковое …
- Эй, тётя Мария!? Уснула, что ли? Как  наши дела? Кепка готова? Вот обещанный магарыч. – Клиент пришёл за заказом. Он вытащил из сумки припасённую бутылку первача.
Мария вздрогнула, очнулась, ойкнула и…
- Да, да, почекай! - Засуетилась она. - Машина зариз остановится, и забереш свою чистейшу кепку.
Чудо техники перестало гудеть, внутри что-то зашипело-запыхтело, вздохнуло от усталости и остановилось.
Мария поднимает огромную крышку, берёт длиннющую палку, которой вынимала бельё из нутра машины, начинает вылавливать кепку. Круть ею влево, верть вправо - нет кепки.
У Петра от удивления вытянулось лицо до размера лошадиной морды, глаза на лоб полезли: он заметил сверкнувший на солнце всплывший чёрный лаковый козырёк - всё, что осталось от кепки. Это «всё»  подтверждало, что внутри действительно находилась кепка. Остались одни лохмотья да козырёк. Хлорная известь тоже постаралась.
-  Э-эхх, тётття Мария, тётття Мария, ведь спрашивал Вас, спрашивал, знаете ли, умеете обращаться с техникой! Гм! "Проще простого! Включиты-выключиты!" - Передразнивает её Петро.
- Вот дурень, ну шо ж я за дурень! Губы раскатал! Халява! Надо было и штаны  сдать в стирку. Щеголял бы к дому в подштанниках! Всё село вымерло б от смеху!

Раздосадованный Петро ушёл, даже про первач забыв. По дороге домой его догнал Ион Стэнеску, дружок его. Тот узнал, что приключилось с Ионом и хохотал до слёз, всех кур разбудил в соседних курятниках: они закудахтали. Ион от смеха аж икать начал.
- Да не переживай ты так! Подумаешь, походишь в пэлэрии**.
И, чтобы отвлечь Петра от горьких мыслей, решил запеть. Они вот-вот поравняются с калиткой, за которой, он знал, всегда  ждала Катинкуца, невеста Петра.  Они очень любили друг друга, готовились к свадьбе. Вот только закончатся все осенние работы и под венец!.. Над селом плыла нежная мелодия старинного румынского романса. Мелодия любви.  «Сэ-мь кынць, кобзар, сэ-мь кынць, бэтрын, Ун кынтек де юбире! Еу вин ць-ой да, Ши бань ць-ой да, Ши хайна де пе мине!».

В Шапте-Банах живут не только молдаване, но и русские, украинцы. Они-то и перевели романс на русский язык. Чтоб всем всё понятно было, о чём он. Потому приятный баритон выводил уже: «Сыграй, кобзарь, сыграй, старик, Мелодию любви мне! Вина налью и денег дам, В придачу - всю одежду».

Уже за полночь.
Полная, яркая, чистая луна плыла по небу, заглядывая во все закоулки, сады, освещая калитку и тропинку к ней от дома, в котором жила с родителями Катинкуца. Это тебе не город: луна на селе для влюблённых больше, чем просто луна. Это волшебный, изумительный фонарь. При её свете мелькнуло белое платьице любимой.
Парень заметил свою ненаглядную, подбежал к ней, обнял её, прижал к себе страстно и стал нежно целовать.
Ион  незаметно ушёл, чтобы не смущать их. Поспешил домой. Его самого ждала  жена, с которой они в прошлом году сыграли свадьбу. Петро был у них на свадьбе старшим дружкой. Ион ждал уже первенца, каждое утро заглядывая в изумрудные глаза Аурики, гладя заметно выдавшийся вперёд - а, значит, точно родится сын! - животик, допытывал: «Ну, как он там? Спит?»
- Да не-ет, дрыгает ножками. Брыкается. Видимо, будет таким же танцором, как и его папа! Вначале научится танцевать, а потом уж ходить! – отвечала смущённая Аурика.

Янтарная луна проплыла свой весь положенный путь. Звёзды перемигиваясь, шептались, заметно бледнея. Уже и воздух посвежел перед рассветом. Петро, счастливый от пьянящего чувства, никак не  мог оторваться от страстных поцелуев  Катинкуцы! У него кружилась голова. От огорчения не осталось и следа. О кепке ни разу и не вспомнил: какая кепка, если самая прекрасная девушка на свете так любит его!
_____________________
* бжолы - пчёлы (местн. - говор)
** Пэлэрия – (молд.) шляпа, которую надевали по большим праздникам, украшая ярким цветком или пером птицы


7 марта 1999