Поросячьи страдания

Ганя торопилась с ужином. Затопила каменную печку во дворе, вскипятила воду для курицы, от которой только что отлетела голова. Курица без головы всё ещё вскакивала, била крыльями, кружилась по двору, пока не свалилась в траву. Дети мал-мала меньше с гиком, рассыпались, как горох, бросились к забору, взобравшись на него, лишь бы подальше от этого зрелища.
Потом всё-таки собрались к матери поближе и с любопытством наблюдали, как мать готовила заму из курицы - вкусное молдавское блюдо, которое потом все уплетали с мамалыгой. Молодая, красивая, черноволосая женщина напевала молдавские песни, переходя на украинские, русские. Голос звонкий, тёплый заполнил весь двор.
- День добрый, кума! - Это кум Федя Вербный, сосед, вошёл во двор. Его никто и не заметил. Вздрогнув, Ганя смутилась и  умолкла.
- День… уже скоро вечер, добрый! Проходьте, проходьте! С чем пожаловали до нас?
- Кума, заболило порося. Немае у вас ликарства? Знаю, шо у кума Сюни всегда есть  ликарства.
- А шо приключилося с поросём? – Спросила Ганя.
- А Бог его знает, шо! Чешется и чешется! То об косяк дверной трётся, то кидается почесаться об ворота… Може, е шо-нибудь, якесь-то масло?.. Я бы его обмазал всего, чтоб ему, бидному, легче стало.
- Чого ж не дать, конечно, с удовольствием. Вот, тилько курку закину в кипяток, нэхай варится!
Хозяйка бухнула курицу в кастрюлю, поставила на плиту и прошла к яблоньке: там две небольшие бочечки стоят. Заглянула в одну - в ней какая-то жидкость голубоватого цвета. Взяла у кума  бидончик, зачерпнула вонючего «лекарства» и отдала со словами:
- Ну, нэхай Ваш Борька поправляется! Потолще слой сала наращивае!
С большой благодарностью кум схватил бидон и рванул скорее домой, лечить Борьку.
Буквально через несколько минут поднялся жуткий поросячий визг! Как будто Борьку резали.
К этому времени вернулся с работы муж, Сюня, к калитке подходит. Удивлённо спрашивает, что это такое у кума стряслось, что так поросёнок орёт.
Ганя рассказала, что дала Борьке лекарства немного, а то весь исчесался. Кажись, он завшивел.
- Якого ликарства?
- А вот из бочечки, шо под яблонькой…
Кум Федя уже влетел в калитку, запыхавшись, со взволнованным  криком:
- Кума, кума, что  за ликарство Вы дали? Порося орёт, шкура покраснила, трискае, облезае. Борька визжит, як оглашенный!
Ганя почувствовала: тут что-то неладное.
- А як порося Вы лечили? - Вступает в разговор Сюня.
- Так кума ж мне дала ликарство! Я им и обмазал Борьку, а вин...
Сюня мгновенно понял всё: жена налила из бочечки разведённого вчера медного купороса. Он собирался сегодня после ужина им опрыскать сад, виноградник. Жена перепутала бочки! В другой бочке был солидол, которым они обмазывали и своих поросят.
Ну не признаваться же в оплошности «ветеринарши»!
- Кум, надо ж було жидкость перемешать со сметаной, потом обмазать… Ну, шо произошло, то произошло! Теперь надо спасать Бориса! Осторожно искупать хрюшу в тёплой водичке, затем всёго намазать просто сметанкой, да погуще, - напускал Сюня туману.
Борьку спасли, слава Богу! Но истрескавшаяся шкура всё-таки успела кое-где сползти, как со змеи. Жалко было поросёнка до слёз. Он, бедный, дня три хрюкал-хрюкал, а потом сник, обессиленный, затих. Думали, что откинет копытца, но всё обошлось.
К Рождеству кабанчик подрос, повеселел, носился по загону, аппетитом не страдал. Выкормили его до огромного размера и … закололи. Лекарю принесли в подарок жирный кусок. Только теперь, когда беда осталась далеко позади, кумовья признались, какое на самом деле «по ошибке выписали лекарство».
Фёдор, нет, не обиделся. Всякое в жизни бывает! Да и не нарочно же всё случилось!
Посмеялись, выпили за помин Борькиной души.



1999