Мир - да!

                Мир - да!

 .... Мне три лет. Косички и китайское платье. Скачу во дворе. На скакалке скачу. Откуда ни возьмись - ОН. Скакалка одна - нас ДВОЕ. Скачем вместе. Вместе - никак. Диссонанс. Наступил на скакалку - порвал скакалку! И я за это ЕГО -  рваной скакалкой по спине, скакалкой по губам, скакалкой!..
Оба - в рёв......

                ***

Никогда, ти-ге-ре-да,               
Не забудешь ты улицы,
Улицы твои - мои, где всё дерьмо тусуется,
Улицы, дворы, кварталы, с ночи до зари...
На колени поставят тебя улицы твои!
(с) - "Рэп-банда 1.8.7.", 1999 "Улицы"


               

- Завязывай! – командует мой атаман.
Он не замечает моих скукожившихся сосков, что выглядывают из-под влажной, дырявой блузки.  А что? Разве - что?! Они, эти мои соски, ему больше уже не нравятся?!
- Завязывай!... - повторяет Вано.
И я должна бы и впрямь завязать. Но я не останавливаюсь – я реву. Сижу на тёплой трубе подвала, и  плачу в сто десять ручьёв.
- Завязывай, за*бала, честно, –  Вано не сдаётся. Это, чтоб вы понимали, он так выражает своё за меня волнение. Мне становится теплее, чувствую - сопереживает. Вот и продолжаю.

Тут, в подвале, мы все вместе ЖИВЁМ: и я, и Вано, и вообще – нас тут много.

Я реву не первый час, ибо не соображу, что скажу, когда перестану. Я – крутая. Не знаю, чем я могу, будучи крутой, оправдать свои слёзы.
Как объяснить мою слабость атаману?
- Хыыыыыыы... Эхаааа... Эх..Аааааа!.., - бужу его сердце я. Сердце у Вано горячее, если удаётся разбудить.

Я небрежно раскидала ноги по трубе, расселась полуголая. Расплавившаяся от слёз тушь –  на руках моих, на щеках моих, на груди…

Мне - 14 лет, я взрослая. Взрослая, и потому пришла под утро с "диско". Не бутылки собирала, и даже не за запивоном ходила по соседям с первого этажа, но, как следует взрослой женщине, пришла с дискотеки! И была бы горда собою, если бы...  Впрочем, Вано предупреждал – не шляться… Интересно, слова "шлюха" и "шляться" - однокоренные?... Я ослушалась, я пошла, так мне и надо.

В "Чайку" я привела себя впервые. Себя и Милу. Кто знал, что Неля и там обитает? Отныне знаем. И этот факт требует от меня в грядущую пятницу вновь туда явиться...

Я убью её. Просто, без лишних эпитетов. В туалет заманивать не буду, убью мразь с ходу, прямо в зале. Сделаю красиво и по-деловому. К тому времени я точно закончу реветь...

- Ааааа... Хныы.. Где Мила? – вопрошаю я у Вано, тяжко всхлипывая. Меня взаправду волнует моя Мила. Мила превзошла саму себя. Выяснилось, что Мила– круче меня. Так-то. Негласно было постановлено, что крутая - я. Мила ни разу не ходила ни за запивоном, ни на стрелу, да и в подвале была только дважды. Выходит теперь - что она. Миле это можно, быть круче. Я недооценивала свою единственную подругу... Так мне и надо, так и надо. И за "диско", и за Нелю, и за Лёшу...

То самое, что случилось две недели назад, мне прекрасно известно: Лёша был с Нелей (она, кстати, оказалась девственницей). А вот наша с ней встреча в "Чайке" стала сюрпризом!

Лёша – это мой парень, мы с ним гуляем.

Лёша не живёт в подвале с нами, потому что воспитанный и отличник по геометрии. За это я его полюбила.
Я - плохая ученица, и нет, мне не наплевать.  Втайне я стыжусь такого положения вещей. Презираю себя за то, что "хуже всех". Учителя вторят друг другу: "Курапина, у тебя у одной тут... Курапина, опять ты там... "  И там, и сям... Выходит, что везде. К тому же, полгода назад я принесла в школу фотографию, на которой я с модной укладкой и с грудями. Продемонстрировать Миле. Хвасталась я на биологии, и училка запалила. Это окончательно подорвало ко мне доверие: я - гопница, таков вердикт.
Это с одной стороны. А с другой стороны, когда садишься в первый вагон поезда, выезжая из пункта А, то прибываешь в пункт В почему-то в последнем. И наоборот. В этом есть неоспоримая логика, правда? Лёша - отличник по геометрии, да и по алгебре. Я - двоечница, зато - аналитик, и осмелилась позировать Коняше почти голой у пруда. Хоть и тоже девственница.

Ну, каждый по-своему прав, а по-моему - нет.

В позапрошлую пятницу Лёша спросил меня: «Можно я сегодня выебу Нелю?» - я ответила: «Можно».
Я же умная,  мне 14, я всё понимаю, хоть и невинна... Он соединился с нею в ванной, как сам говорит - ненадолго. Потому что на день рождения Дэн пригласил 10 "Б" в полном составе. А ванна была одна на всех. Мы с Лёшей - в 9 "А", и на дни рождения меня не зовут, тем более - старшеклассники. Потому что я бедная. Бедная - означает, что не смогу купить подарок. И вообще, много чего означает...

  Лёша возгордился - Дэн его пригласил впервые. Что я ещё могла сказать? Ерунда. У нас и так тут не скучно, без всяких банных процедур, и полная свобода действий! У нас праздник каждый день: если хочешь - пей сколько влезет, нужно - иди в бункер, за трубы, в дальнюю часть андеграунда. Там - строго отведённая зона для интима.

А мне вот угодно всплакнуть, и раз я девочка, то и это можно.

  Мне, как и Лёше c Нелей, ничего не мешает. Бункер почти всегда свободен. Коняша апгрейдил помещение оранжевыми кактусами - он их сам нарисовал. Это Ян посоветовал именно оранжевый - настраивает, мол, на позитив, самое то для факинга!.. 
  Насколько "самое то", я имела шанс убедиться на практике. Вано… Он - звал. Вроде, даже был трезв. С ним я и сходила...

Вано –  он здоровский, пусть и вор. Он вор, потому что Робин Гуд, я уверена. Классно, что вышел, точнее, выпустили. Без него - не то. Наглый, дерзкий и  ушлый. Вано белокур, и его волосы сладко пахнут какао, хоть он их и не моет. Вано –  не просто мужчина: он лучше всех нас танцует брэйк! 
Вано никто ни разу не отпи*дил. А если кто-то и когда-то, то тссс... Не стоит нарываться.
Странно, но даже Булат, который решает все вопросы одним мизинцем, не ссорится с Вано. Негласный договор. Оба - главные. У нас иерархия. Мы - стая.  Они - Вано с Булатом - приносят нам всё необходимое, а мы их за это безоговорочно слушаемся.
Я тоже слушаюсь.
Булата, правда, я немного стремаюсь - в его присутствии не решилась бы истерить, и никому не советую. Булата отпустили чуть позже, чем Вано, а взяли по общему делу. "Подельники" - называется. Это логично – он на год старше, спрос с него больше – ему уже 17. Мне Булат видится могучим скалящимся зверем, что всегда готов в нужный момент атаковать врага и на месте растерзать. С Булатом следует быть поосторожнее: взбесить, вывести из себя его может незначительная мелочь, нелепая случайность.  О чём свидетельствуют два ярких шрама от "розочки" на его щеке. Есть ещё несколько шрамов на теле -  неизвестного происхождения. Но лучше не интересоваться... Булат редко смеётся, а если и да - то шуток его я не втыкаю... Например, гоготал над полуживым отмороженным алкоголиком, которого мы отрыли в сугробе прошлой зимой. Мне не было смешно. Я вспомнила о маме, которая у меня тоже - алкоголик. Наверное, поэтому совсем не смешно. И Вано не хохотал.
Зато Вано прикалывается над девками из соседнего дома, которых иногда приглашает к нам в гости на экскурсию за три полторашки. Означает: девки нам - пиво, Вано им - экскурсию. Бункер он тоже демонстрирует, но в последнюю очередь, и только той, что окажется "самой смелой". Этих "смелых выскочек" я игнорирую. Тоже мне - подвиг! Впрочем, стадо девок-туристок с каждым разом обновляется. Коллекция выскочек стремительно пополняется новыми образами и типажами. И я уже не уверена, что все они - из соседнего дома. С другой стороны, меня не волнуют они - эти девки! Находятся дела посерьёзнее...
Так или иначе, когда я разливаю запивон по пластиковым стаканам, в первую очередь я подаю Вано и Булату - одновременно. Чур меня одного из них обделить вниманием! Приносить и разливать запивон - это в нашем семействе моя персональная обязанность.
Что за важные дела у меня? Про запивон я уже сказала...Также делаю Вано маникюр (Булат от маникюра категорически отказывается). Репетирую с мальчишками «брэйк-дэнс» на куске линолеума, что постелен в средней части подвала. Читаю журнал про львов (в конце года - экзамен по биологии). Ещё я пишу книгу про девочку - циркачку - самоучку, которую отказываются принимать на работу в цирк по причине того, что она - сирота. Каждую новую главу я зачитываю всем вслух. Заполночь, когда мы совсем-совсем все вместе, и некуда торопиться. Нас тут постоянных - шестеро:
1)Вано - ст. 158 ч.2 (Вано также называет себя: "дивиантным индивидом с отклоняющимся поведением". "Дивиантный" - это означает "героического типа", я полагаю. Правда, отклонений в его поведение не заметила, тут он себе льстит)
2)Булат - ст. 161 ч.2 (шрамы на его щеке были не всегда; пару лет назад их у него не было, зато была некая Натали, на пять лет взрослее. Про Натали у Булата тоже лучше не спрашивать. Знаю только, что она "делает бизнес". Не ясно, каков у Натали бизнес, и что не поделили, но Булат от Натали съехал сюда, "решил не мешать")
3)Рысь (рыжебров, веснушчат и всегда молчит.  "Стремается, потому что - рыжий!" - пояснил мне Вано. Люди гармонично задуманы - у каждого найдётся повод для стрёма, сделала очередной вывод аналитик - я)
4)Коняша (опознавательные черты: щиплет меня за бока и, отворачиваясь, смеётся. Мне щекотно, и я смеюсь в ответ, пока не надоест. В планах Коняши - стать "свободным художником". Ему импонирует слово "свободный", и дабы стать свободным, он рисует. Рисует везде, где придётся, и не только кактусы.)
5)Ян (под известной всем фамилией. Родаки Яна - "важные люди". "Новые русские", поди. Не ясно, зачем же он явился жить к нам. Но когда притащил новенькую блестящую гитару - мы с ним смирились, пусть будет!)
Ну, и я. Мною завершается перечень подземных обитателей.

  Как видите, быт грамотно налажен: вечерами Ян с Коняшей разучивают на гитаре песню про "Rape me", а я зачитываю вслух свою неоконченную книгу про циркачку Джудит. Пока что я остановилась на том месте, где Джудит полюбила Дэйла. Правда, Дэйлу, как и Джудит, 14 лет. Поэтому не знаю даже, что и делать с ними дальше. Я беспрерывно размышляю, что же будет с Джудит? Ещё я размышляю, что будет дальше со мной. Мы с Джудит многим похожи. И мой возлюбленный Лёша с Дэйлом - тоже. Разница в том, что Джудит и Дэйл не живут в подвале, они живут в тёплых краях, где нет зимы и алкоголиков...
Не знаю, случится ли у них секс, у этих ребят из южных стран. Если будет у меня, и я узнаю на практике - как это, значит - будет и у них, наверняка!
Секс где-то очень близко, рядом со мной, но написать о нём то, что знаю по слухам, я не могу. Это плохо, что не могу. Могла бы и нафантазировать! Вечнолучистых стран я ведь тоже не знаю, но выдумала!.. Или у Вано спросить про секс - такой вариант. Он же часто бывает в бункере... Когда Вано там, я вслух не читаю. Без него мне грустно.
Не подумайте ни в коем случае, будто завидую девкам. Но я почему-то ощущаю, что Вано - больше мой, чем их. Не знаю, с чего это я так решила.
Как-то, правда, Вано пригласил туда, за трубы, и меня. Я уже вспоминала. Это случилось в самом начале нашей дружбы, и впредь не повторилось.
  Познакомился он со мной в песочнице, во дворе. Курил, сидя на парапете песочницы, и втыкал хабарики в песок.  Я же сидела напротив, и рисовала на песке сердечки. То носком туфли, то палочкой. Потому что мама была опять пьяная, и мне нужно было погулять. Тогда Ваня и привёл меня в подвал, попросив заранее "Ваней" его не называть.
Спустя месяц Вано позвал меня в бункер "посмотреть". Я, не раздумывая, согласилась  – жутко любопытно было, что «там», в смысле – каков он «за трубами». И любопытство победило.
В "бункере" Вано таков: быстро снимает штаны.  Сразу я не сообразила – к чему такая срочность? Он, заметив моё изумление, как истинный джентльмен, уточнил:
– У меня есть гандон! – и показал презерватив. Достал эту вещь из кармана штанов, что уже небрежно валялись на сыром полу. Мой атаман потянулся обеими руками к моим грудям, которых до сих пор ещё нет - одно название (а у Нели уже и тогда были!). Учитывая информацию из книжек про живую природу, я сообразила, что происходит! Меня не проведёшь! Вано – это самец. Прежде я видела много ***в: целых два - у папы и у брата. Но у Вано оказался другой: он был твёрдый. Походил на рукоятку топора, что всегда лежит под одеялом Булата. Булат с ним спит. Подходящих слов у меня не нашлось – ясно было только то, что секс я себе представляла вовсе не таким (а зря!).
Мне было бы смутительно в упор разглядывать  рукоять, что упёрлась в меня,  туда, где мой желудок. Я застеснялась и отвернулась, хоть и крутая.  Кто его знает, как вести себя рядом с упорным и голым мужчиной, тем более, если он прикасается.
Вано засопел, и опустил руки на то моё место, чем я сижу.
 – Я же вижу, что нравлюсь тебе! – усмехнулся он, переполненный уверенности в своих словах. И был прав. Он мне действительно нравился. Очень нравился! Если бы не Лёша. Тогда Лёша ещё не спал с Нелей. И с Наташей из параллельного - тоже…  Лёшу я от Вано скрываю - это моя большая тайна. Потому что я, к сожалению, романтичная. Что тоже скрываю - романтичными в нашем обществе быть непрактично. Не до мелочей, как повторяет неромантичный Ваня.  Я впала в ступор, не отвечала и не шевелилась. Кнопки на кофте я застёгивать тоже не стала. Я сконцентрировала всё внимание на оранжевых кактусах, и подумала, что оранжевый, всё-таки - не главное.
О! После же случилось страшное...
- Соски! – воскликнул Вано, поворачивая меня за плечи к свету криво подвешенной в углу лампочки, - какие соски, нихуясь… На них растут маленькие волосики и они тёмные…
- Тебе не нравятся? – уточнила я, и сама не узнала свой дрожащий, но отчего-то совсем низкий голос.
- Очень, очень, - убедил Вано. Раскрыл мою ладонь, и положил на неё рукоятку топора.
 – Ваня, ты что.., - прошептала я, а аромат какао ударил в мои ноздри, – это невозможно...
 – Да ну, брось ты, давай не будем тратить время,  мне сёдня ещё носки стирать, – не отводя взгляда от моих волосатых прыщей, объяснил Вано, – раз я тебе нравлюсь, то и всё тебе понравится! И не называй меня Ваней!
 – А я и не сомневаюсь, Ваня, что мне понравится, –согласилась я, – и ты мне очень нравишься. Очень! Ты такой…! (я так и не смогла сформулировать – какой именно)  Понимаешь..?
 – Ну, хватит, – Вано совершил попытку снятия с меня турецких штанов с салатовыми лампасами, – давай, тогда уже! Вода носковая остынет, полчаса назад вскипятил, – и запустил руку мне прямо в трусы...
Хрен бы с нею, с девственностью! Но ведь там у меня – тоже волосы! Мне стало не по себе, что Вано узнает и об этих.
 – Нет, – оттолкнула я его наконец, – ты мне слишком... Даже ОЧЕНЬ нравишься... Ты восхищаешь меня, Ваня. Вано...Честное слово. 
 – Так в чём же дело? Ваня-ваня... Повторил сто раз - не называй меня так!
 – Ты настолько восхищаешь меня, Ваня, что я не могу... А вдруг – всё это исчезнет, вдруг – всё это пропадёт потом... Что будет потом? Я так не хочу, Ваня... Мы могли бы... Конечно... Но я не хочу относиться к тебе вдруг хуже, понимаешь?
Вано понял. Отвернулся, поднял с земли свои портки. Одевшись, схватил меня за локоть и повёл вон из бункера. Без сопровождающего я бы оттуда не выбралась - все трубы нашего жилища переплетены бесконечными толстыми гусеницами, и не ведая точно, где ступать, а где - наклониться - так и останешься блуждать в их мрачном лабиринте .
 – Прошла кастинг? –полюбопытствовали мальчишки, ожидающие нас в основной части подвала.
 – Прошла, –  серьёзно буркнул Вано.
  После я и стала игнорировать приходящих дам!  Что он там делал, я теперь знала, и ревновала к тому, что он делал. Была уверена, что все они его недостойны, и мы с ним, когда разводим спирт, куда ближе друг другу. Пусть даже без «бункера».
Хорошо хоть, что он точно, как часы, будит меня в школу. Это, в данном случае, его обязанность. Разбудить меня под утро нелегко - я сова, и иногда спросонья матерюсь. Учительница по литературе не одобрила бы. Но тут - одно дело, а в школе - другое. Приходится приспосабливаться. Надеюсь, что с окончанием школы больше никогда не потребуется быть хамелеоном!
Школу свою я не люблю. Не то, чтобы ненавижу, но лучше бы меня там не было. Моя школа - с углублённым изучением английского языка, mother fucker! Она - "элитное учебное заведение". Потому там все каждый день наряженные, как на праздник. У меня нарядов нет, была чёрная кофта из стрейча с белыми звёздами, но от сидения за партой истёрлись рукава, и звёзды с локтей кофты померкли... Школа тут, конечно, не виновата, но кофту жалко. Наступит лето - я обрежу рукава. А пока что я обрезала мамин голубой свитер до пупка и сделала топик. Но, увы, получилось не слишком модно, и зябко...
Если бы вышло модно, то одноклассник Серый - сын биологички - не отобрал бы у меня перед уроком ранец, когда я в новом свитере-топике пришла.
Ранец мой неповторим – ярко-розовый, с наклейкой на кармане, на которой изображены герои мультфильма "Семейка Флинстоун". Картинка давно потеряла свой парадный вид, ранцу уже три года. Впрочем, не важно - я и мультфильма-то не видела.
Одноклассник Серый выхватил из моих рук розовое чудо, и вывалил на пол в рекреации, на глазах у окружающих, всё его содержимое.  Тетрадку по литературе,  вторую тетрадь, которая служила для записей всех остальных предметов одновременно (впрочем, в ней были старательно исписаны только первых два листа), бутерброд с плавленным сыром в полиэтиленовом мешочке, и журнал про млекопитающих. Среди прочего сокровенного вывалился толстый блокнот в крупную клетку, в котором я пишу книгу. Одноклассник Серый выбрал, почему-то, именно этот блокнот, мои рукописи, и "пустил по рукам" – мои школьные товарищи дружно встали в круг, и блокнот полетел от одного к другому, от другого - к третьему. В игру был вовлечён весь класс. Ранец не был так уж дорог мне,  школьные тетради – ещё менее. Блокнот – был. Я подпрыгнула пару раз за ним, летающим, но это всё  – без толку. Они меня выше, и девки - тоже. Многие из них хотят стать моделями. Я - низкорослая, и моделью, конечно, мне не стать... Блокнот мне Серый так и не отдал. Я подняла пустой ранец с пола, сконструированного, как почти во всех школах, из разноцветных квадратов линолеума, по которым, при хорошем настроении, можно играть в сифу, и поплелась прочь, вглядываясь в эти клетки...
Училка по биологии на протяжении урока зачитывала вслух и с особым упоением главы из моей рукописи (она, в свою очередь, отняла блокнот у сына), пережёвывая каждое слово и повторяя: "А здесь вот, вы посмотрите!.." - и все не смотрели, но слушали, и часто гоготали. Об этом мне поведала Мила, сбежавшая оттуда вслед за мною в подвал…Что ж, хорошо, что им было весело.
Узнав о трагедии блокнота, Вано засопел, как тогда,  помнится, в "бункере". Приказал мне "завязать", не реветь, не раздражать его. Когда я завязала, Вано потребовал, чтобы я немедленно вернулась в школу, на занятия, напару с Милой. Делать было нечего – я послушалась Вано, хоть и не хотелось, но он - главный. И Мила послушалась. Мы побрели.
До конца учебного дня мы сидели за последней партой, я мучилась жалостью к себе, стыдясь этой жалости. Мила усиленно делала вид, что ничего не произошло, и изучала брошюру про колледжи . После девятого Мила планирует поступить в экономический колледж, и стать бизнес-вумен. Я ещё не решила, что буду делать после девятого. Вообще-то, я хочу стать певицей, но как организовать мой концерт в БКЗ, чтоб так сразу, после выпускного - этой информацией ни я, ни Мила не владеем.
Из раздевалки мы ковыляли последними, схватив наши понуро висящие бок о бок куртки. Уборщица обрадовалась, что, наконец, помещение от чужого очищено, и растворилась в своих владениях.
Была толпа!
Стадо столпилось у крыльца, и застыло в ожидании чего-то... Лёшу, окинув толпу взглядом, я не обнаружила. Остался на факультатив, вероятно. Зато...
Перед толпой школьников, словно перед собранием вече, возвысился Вано. Так-так... Кто ещё? Что такое?.. Рядом с ним  - ещё несколько наших мальчишек, все, за исключением Булата. И на этот раз они не танцевали "брэйк - дэнс".
Рядом с Вано застыл и ссутулился сын биологички, одноклассник Серый.
 – Вот она ты… – позвал Вано, завидев меня. Прошипел, сквозь зубы, как настоящий отрицательный герой в кино про бандитов – у Вано это получилось особенно органично. Я на мгновение даже залюбовалась, идиотка, - значит, мы начинаем! - торжественно огласил атаман, и снова почудился мне если не голливудским актёром, то заслуженным артистом России - как минимум.
 – Где же блокнотик? –вежливо поинтересовался мой герой у сына училки. Одноклассник Серый  уже, видимо, понимая, в чём дело, держал в протянутой руке мой потрёпанный блокнот.
- Вот, вот... Забрал у матери... Незаметно... Выкрал.., - оправдался он.
- Делай, как сказал,  – ласково улыбнулся Вано моему обидчику. Тот, перетаптываясь, развернулся в мою сторону, привстал на одно колено и бережно протянул блокнот:
 – Леночка, прости меня пожалуйста. Я был очень неправ, и прошу у тебя прощения. Такого больше не повторится никогда.., – я уже хотела было принять из его рук свою драгоценную изнасилованную рукопись, как Вано метнулся одним широким шагом в нашу сторону, и перебил его:
 – Чтоооо? Что-то не слышу я тебя, ботаник, нах! Громче, яскал..! И на обе. На обе, кравчик, бля.
 – Леночка..., – начал было снова бедолага Серый, опускаясь теперь и на вторую коленку. Но не договорил и затих.
 – Чтооо? "Леночка". Хех.  Она для своего ёбаря будет "леночкой"...Ясно, нах?
 – Ле... Елена.., – покорно исправился одноклассник, – я прошу прощения и.., –  Серый, замолчав, пустил тягучую убедительную слезу.
 – Чо, охуел, бля?  – Вано дёрнулся и занёс ногу назад для удара.
 – Ваня, не надо. Он плачет, – забеспокоилась я.
 – Заткнись. Пусть поплачет, нах. Пожалела, ****ыйрот. Хули ты всё утро ревела, если не ответит, ещё поплачет, не убудет от мрази, нах! – резво вынес вердикт Вано.
 – Елена.., – одноклассник Серый умолял меня взглядом, продолжая держать мой безмолвный блокнот на вытянутой руке, – я прошу... Прошу... Прошу прощения. Прости меня, – на этот раз старательно выговорил он.
 – Да, – ответила я, – я тебя прощаю, – и приняла из его рук свою милую вещь.
 – Погнали, – оглянулся Вано на свою команду, и взял меня за руку, перчаток я не ношу, варежек - тем более, взял так, – десерт получишь на десерт, имей в виду, ещё увидимся, – заметил резонно. Мы зашагали  мимо молчаливой толпы в направлении нашего двора. Мила, пританцовывая, бежала рядом. В одной руке у меня был мой блокнот, в другой – рука Вано. Я посмотрела на наши руки, потом в глаза атамана, следом на Милу - и расхохоталась.
День был морозен и ясен. Снег - чист и приветлив. Мир - гостеприимен.
Я - женщина, подумалось мне. Женщина, и свитер даже зря обрезала... Не стоило того.
Каждый по-своему прав, но по-моему - нет...
Тем вечером мы дружно принимали спирт, запивая ягодным морсом, три полторашки которого на запивон я восторженно купила с тех денег, что копила на помаду с блёстками. Точнее, мальчишки пили спирт. Мне Вано сделал самый настоящий фирменный коктейль в пропорции четверть спирта к трём четвертям морса. Впускали спирт в себя, и я торжественно записывала репортаж о нашем андеграунде. Темой репортажа было то, как счастливо и здорово мы живём, как быт наш налажен и дружен, в этом подвале. Тут есть всё для радости, и правда: чайник, магнитофон, одеяла, стол, а если соседи с первого этажа не будут против - мы и телефон проведём.  На их, правда, номер. Про "бункер" я тоже уточнила, но не во всех подробностях. Также не описала тот нюанс, что у Рыси - веснушки. Он сам меня шёпотом попросил. Дурак, ну, как хочешь - подумала я, - необычайные веснушки! Втихоря решила, что пусть тогда друг Джудит у меня будет в веснушках - тот переживёт. Так моё воображение соорудило Дэйла, превратив его в Лёшу, но конопатого. С которым теперь не знаю, как поступить... В смысле, с обоими.
Репортаж был опубликован в газете "Поколение" под названием "Дети подземелья", куда его отнёс Ян (он лучше всех из нас умеет вести деловой разговор, спич - пользуясь его терминологией). Я подарила по экземпляру газеты каждому однокласснику (Вано принёс целую стопку), и Лёша обратил-таки на меня своё внимание. Теперь мы тайно гуляем, он, как оно грамотно называется в школе, "мой парень". Несмотря на то, что есть Неля. Вот только Вано не подозревает о Лёше, я скрыла Лёшу от Вано, тот бы не понял меня, осудил - и из-за его геометрии, и из-за Нели. Сама я ещё не решила, как поступить. Вот сижу и реву.
Этой зимней ночью, когда Неля уже окатила меня в сортире "Чайки" ведром холодной воды, ярко-красные бусины моего разорванного ожерелья с "апрашки" уже разлетелись беспомощно по полу,  блузка моя обратилась в рваную половую тряпку, а бычок недокуренной сигареты уже был затушен о мои волосы, в сортир ворвалась Мила. Не ясно, как ей это удалось, поскольку вход охраняли сразу несколько Нелиных шестёрок, внутри же ещё две держали за спиной мои руки по-очереди . Моя кроткая Мила стремительно набросилась на Нелю, сбила её с ног, так, что та кучей свалилась на кафельный пол. Мила, схватив врага за волосы, смачно вписала в этот пол её небывалой красоты нос. Шестёрки среагировать не успели. Куда им!
Выскочив из "Чайки" я, промокшая насквозь, стартовала к подвалу, по пути натягивая синюю курточку, из которой вечно вылезают перья, что сильно раздражает. Спустившись со мною в подземелье и передав меня в руки Вано, Мила испарилась. Вероятно, у неё на утро запланирован репетитор по математике, так что простительно.
- Завязывай! - продолжает Вано безрезультатно.
- Хныыыыыыыы...хны! - издаю я зов.
Вано нарочито беззвучно, словно что украл, присаживается у моих колен на землю, и осторожно кладёт на них голову. Тут, где проходят трубы, земля тёплая, она с подогревом. Я по инерции запахиваю рваную блузку, которая уже почти высохла.
- Хныыыыы! Ты никому не рассказывай, что у меня - маленькие тёмные волосики на сосках? Хорошо? - прошу я его.
- Да ну тебя, дуру. Очень надо! Вообще, тёмные не волосики, а сами соски, имелось ввиду, - смеётся Вано.
- Ваня... А, Ваня? Давай, я буду у тебя в "брэйке" на подтанцовке? На том фэсте, который в апреле, а?.. А мою фотографию у пруда поместим на афишу...
- Грейся...
- И с Булатом никогда не дерись. Ради меня. Пообещай.
Вано молчит.
Я прижимаюсь плотнее к трубе, приподнимаю уголки губ в полуулыбку и, наконец, затихаю.
На этот раз оправдывать мои слёзы не пришлось ничем.
Но я знаю, что обязательно вернусь в "Чайку". Я смелая.
А ещё, вынюхивая жадно аромат какао из Ваниных волос, я неожиданно и серьёзно решила, что с Лёшей больше гулять не буду.
Даже перед итоговым экзаменом по геометрии.
                ***
Если недолго идти вдоль труб, потом на ощупь подняться по трём самодельным ступеням, оттолкнуться от них ногами, и пролезть через пыльную подвальную решётку, можно увидеть, как  сквозь входную дверь дерзко прорывается луч!
 И день морозен и ясен. Снег - чист и приветлив.
Мир - гостеприимен.