Как люди в черном. глаза 10

Глава 10.


(В которой общение постепенно переходит в исповедь, и, как следствие, в показания)

До чего оно само собой дошло, договорить он не успел. Его прервали. Раздался телефонный звонок. Новосельцев глянул на дисплей, выругался и перебросил телефон мне.

- Здравствуйте, Петр Денисович. – расплылся в искренней улыбке я. – Как ваше здоровье?

- Чего то ты, Вася, недоговариваешь. – после довольно продолжительной паузы процедил Старый. – Неужели так все плохо. Совсем глухо, или еще есть шанс?

- Шанс всегда есть.

- Понятно. Значит полный капут.
 
- Да как сказать. Может и пронесет, как ни будь. Ведь бывает? Чуги, они, вроде не кровожадные. Может, извинимся, возместим ущерб. Хоть из моей зарплаты вычтем. А то, что это за расточительство такое, из-за двух мудаков целая планета пострадает.

- Ты бы выбирал выражения. Они, все-таки, не хилого ранга чиновники. Хоть и из чуждых нам звездных систем, а уважать надо. Власть, как ни как.

- Да я и не про них.

- Репины – те да. Мудаки первостатейные. Хоть формалином заливай и в баночку. Пусть и потомки любуются.

- Да я, собственно, и не про них тоже.

- Очень интересно. А про кого же ты тогда?

- А сами не отгадаете?

- Блин, Вася, ты, что себе там думаешь? Что у меня напоследок не возникнет желания кое-кому шибко умную голову отщипнуть? И в угол поставить, то, что останется? Из педагогических соображений. А то еще и хулиганские побуждения могут возникнуть. С этой стороны ты меня еще не видел. – устало проворчал Старый.

- Это, как раз к лучшему. Что я вас только с хорошей стороны видел. Я всегда подозревал, что вы добрый мужик. Только вслух не озвучивал. Мало ли что. Я вас добрым запомню.

- Правильно Вася, добрым меня и запомни. Я иногда срывался на тебя, не обессудь. И, вот, если свидеться не доведется больше, я, тогда тебя умным запомню. – Старый внезапно сменил интонацию на более привычную.

– Потому что если нас твои однополые друзья не испепелят, я тебя, паскуду, в березовый фарш порублю, как термит балалайку. Какого хрена ты в Собаково яйца высиживаешь? Ждешь, когда тебе эта консерва с пидарасами на голову грохнеться? Чего ты там встал, как Челюскин на Северный Полюс и не скажу чем, торгуешь? Где вторая засада? Почему у Глафиры в картошке до сих пор нет твоих архаровцев? Что, я, что-ли эту гребаную леталку ловить буду, ага, сейчас, сачок поправлю и вперед, ага, очень она мне нужна.

Я решил тоже вернуться к прежней роли белого и пушистого страстотерпца. Все и всегда постепенно возвращается на круги своя. Всегда сбывается только то, что и так должно было случиться, а все остальное, случайности, как-то все проносит мимо, и, слава богу, иначе наш шарик давно бы разнесло, и нас со Старым пока как-то проносит. И, если честно, совершенно не взирая на наши усилия.

- Ну, вы блин даете, Петр Денисович. Это видимо возраст сказывается. Тезка вашу у райских ворот глотку сорвал, пятый год, бедолага, мается, днем не спит, ночью не ест, все вас выкликает из списка, а вы еще даже и не на пенсии. Нехорошо. Однако, из уважения к старшим, я, как ни как, в приличной семье воспитывался, сообщаю. Хрен там, а не Глафирина картошка. Местные однополые селяне, мать их  квадратно гнездовая мелиорация, у меня все топливо досуха потырили. Вот такие они, наши с вами Петр Денисович, сограждане и современники. И Чуги после этого педерасты!? Нет, наши еще хуже. Ты их спасаешь, гандонов, а они к тебе вот этим местом. Обидно и расхолаживает. А некоторые мои сотрудники, не будем называть Дитриха по имени, вообще о Гитлере рассуждают, вслух. И, что интересно, я в этих словах нахожу все больше и больше здравого смысла.

- Вася, ты там хоть горяченького ешь? Или одной сухомяткой закусываешь? – участливо и очень серьезно, как суровый, но любящий отец спросил Старый.
 
- Зря вы так, Петр Денисович. Я, между прочим, трезвый. Мне бухать доктор не разрешает. Строгий он, килька очкастая. А еще он мне волноваться не разрешает, а я, э-э-эх, я очень сильно волнуюсь.

- И, что ты теперь за это медаль хочешь? Волнуется он. А толку с твоих волнений? Что, если топлива нет, то все, уже и летать нельзя? Прояви смекалку. Укради, убей, купи, а задачу выполняй. Давай Вася, собери сопли, и вперед, родную планету спасать. И сограждан, блин, и современников, до кучи, а то куда же их убогих? И никому не интересно, как ты это делать будешь. Важен только результат. Давай, давай Вася, кроме тебя, блин, некому.
Старый бросил трубку. Между прочим, это совсем не вежливо. Может, я еще чего ответить собирался. Хотя, чего тут ответишь. Старый прав. Всем, на самом деле пофигу, как и что происходит. Важен только результат. А результат еще добыть надо.



- Господин Имперский советник  по защите справедливости? – вывел меня из раздумий вопрос. – Могу я обеспокоить вас некоторым вопросом?

Ко мне тихо приблизился Ференц. Как я понимаю, он в их тесной кампании был более мягким и эмоциональным чугом.  Особенно, по сравнению с задиристым Алоизом, лапушкой.

Судя по его виноватому и смущенному виду, господин Имперский прокурор решил наделить меня некоей ценной информацией. Интересно, это его совесть заела, или до него дошло, что в случае чего его ни кто эвакуировать не станет. Я, например, точно е стану, а больше некому
.
- Господин Ференц, скажите, там, в космосе, вы, наверное, очень счастливо живете? Все поступают хорошо, правильно и идиотов у вас быть не должно.

- Удивительно, Господин имперский советник по охране справедливости. Обычно у представителей иных миров в общении с нами вызывают интерес технологии, социальное устройство, функционирование вертикали власти. Впрочем, только не землян. Все цивилизации в первую очередь начинают научно технический обмен. А здесь мне уже второй раз задают этот вопрос, второй раз приходиться задумываться о счастье. О своем и Алоиза. Я начинаю радоваться, что попал сюда.

О, а господин имперский прокурор, похоже, сболтнул лишнее. Кто это его о счастье спрашивал. Не Репины же, им о такой фигне думать некогда, они постоянно заняты попыткой сожрать, выпить и трахнуть весь окружающий мир, тем и счастливы. Ой, что-то много эта застенчивая прокурорская морда скрывает. Цивилизации разные, а привычки одинаковые. Прокурор он и в космосе прокурор. Однополый. Ничего. Клиент, похоже, дозревает, будем колоть. Сильно, но аккуратно.
 
- Да на хрена бы мне эти ваши нехорошие технологии. – мягко перевел меня сотовый переводчик. – Один хрен заграбастает их себе под задницу, какой ни будь пузатый умник с кучей бабосов и будет сосать со всех жителей земли бабло еще и за это. Нет, без меня, как ни будь. Я миру и так дерьма навалил, хватит еще и этого. – пока я говорил я неспешно отступал от общего костра, сманивая с собой и прокурора.

Колоть такого лакированного клиента надо в стороне от чужих глаз. Там можно уже будет не стесняться.
 
- Удивительно! Господин (и весь титул без запинки) Вы говорите как наш великий друг и учитель. Особа, приравненная рангом к богам. Великий и могучий Чу  - Хан. Создатель религии любовного родства и братства, основной запрещенной религии на нашей благословенной планете.

Ого! Им волю дай они меня еще, в какую ни будь межзвездную освободительную войну с неясными интересами втянут. А что, легко. Им же терять нечего, кроме своих, блин, звездолетов.

- Обычно при общении между цивилизациями не принято говорить о некоторых недостатках общественных систем и, наоборот, всячески превозносить достоинства. Вы же Господин (и опять весь этот титул без запинки) набрались смелости признать, что и у вас есть некоторые недостатки.

- Офигеть. Я, типа, храбрый, и сам того не замечая, открыл великую тайну. Что у вас там такой же бардак, как и у нас. Один жрет, а остальные на него пашут. При этом те кто пашут молятся и ставят памятники тому кто жрет.

Неужели и в космосе такая же хрень, как у нас. Жалко. Я надеялся на лучшее. Хотя, наверное, по-другому не может быть. Если один не будет жрать, остальные не будут работать. Все. Экономический трандец и спад развития.

- Да, Господин (и так далее) Горе мое велико. Ни где нет справедливого и доброго устройства общества. Все религии и государства таковы. Но не такой в своей мудрости Чу Хан – Потрясатель звезд. Мы с Алоизом являемся его ярыми приверженцами, хотя это и запрещенный культ, вернее запрещенная ветвь официальной религии. Напоминает вашу религиозную реформацию. И если об этом станет известно не избежать нам общественного порицания. Учитывая наш социальный статус, может быть этим не ограничиться. Мы для этих целей и уединились на вашей столь отдаленной планете.

За неспешным скользким разговором достигли мы небольшого овражка, заросшего можжевельником. Мне это место понравилось из звуконепроницаемых соображений, а Господина Ференца привлекла эстетика. Он подстелил под седалище  какую-то тряпку из редикюльчика, установил удобно зонтик и расположился с максимальным комфортом и удовольствием. Мне пришлось плюхнуться прямо на траву. Не прекращая приготовлений к заседанию тет-а-тет, мы продолжали беседовать.

- Для каких целей же это целей уединились вы на столь отдаленной планете? – сделал я вид, что не понимаю. Может, я и не понял всего, но главное усек. Эти субчики сами не в какую не хотят огласки. Следовательно, никакого крейсера никто пока не пришлет. Можно выдохнуть. Только Старому я пока об этом сообщать не буду. Пусть понервничает. И Репиных я все равно искалечу, лично, то, что от них Пол Пот оставит. В педагогических целях. Чтоб другим еще долго смотреть больно было.

- Понимаете, Господин (и т. д.) Мы с Алоизом на своей планете очень заметные фигуры. Нам не удалось бы даже обсудить то, что мы замыслили, об этом сразу стало бы известно Господину хранителю имперского покоя. И он, несомненно, предпринял бы меры, чтобы нас разлучить. И нам не на что было бы сетовать. Это его долг. Он жесток по долгу службы. Здесь мы рассчитывали в спокойной обстановке обдумать проблемы возникшие в империи и их решить.

- Это вы хорошо придумали. Места у нас действительно тихие, аж жуть. Хоть что обсуждай ни кто ни услышит. Потому что глухомань. Мне остается только принести извинения вам и вашему правительству за срыв этих замечательных планов.

- Нет, нет, Господин (и когда он устанет весь титул произносить) Пусть наше правительство останется пока в блаженном неведении о случившимся неприятном казусе.

Наоборот, я бы хотел выразить признательность всем жителям вашей планеты, с которыми мы уже успели познакомиться. Они натолкнули нас на одну интересную мысль, которая никогда бы не пришла нам в голову в других условиях. Весьма весомую благодарность.- прокурор потупил масляные глазки.

Интересно. Он что, взятку предлагает? Кому? Мне? Или Старому, или вообще Репиным?  Чем, хотелось бы знать? Лишь бы не натурой. Блин, куда галактика катиться. Прокурор леснику предлагает магарыч. Причем с глазу на глаз. Это не я его от остальных увел. Это он, вражина, меня заманил и неизвестно чем подкупить намерен. Ну, жизнь.

- Я вас очень хорошо понимаю. Мне очень приятно, что этот инцидент – очень мягко перевел меня сотовый. Он, бывает, так меня переводит, что я сам не понимаю, что сказал. – не оставил трещину горечи в наших отношениях. И не станет препятствием ни для дружбы, ни для духовной близости между нашими народами. Особенно если учитывать то, что ни ваши, ни наши правды не узнают. Особенно приятно было, если бы вы с лапушкой Алоизом согласились на материальную компенсацию и взяли бы взамен новый звездолет, или нечто иное, что покроет эти затраты и моральный ущерб. Тогда бы уже я был вам признательным.

Короче, валили бы, вместе от греха подальше, а этих гадов мы и сам потом собьем и на украинское ПВО спишем. Пусть голову хохлы ломают, какой значок на ракете рисовать за сбитое НЛО.

- Ни в коем случае. Господин (вот ведь зануда какая) Именно этот звездолет станет основным нашим помощником в плане спасения империи. Мы готовы пойти на многие уступки и материальные траты, поверьте, во многом возможности Алоиза неограниченны, но настаиваем на возвращении именно этого звездолета. Причем не обязательно, чтобы он был в исправном состоянии. Достаточно будет возвращения бортового компьютера и еще одного прибора, который, с некоторой натяжкой можно назвать навигационным.

Говорил Ференц мягко, даже ласково, а меня чуть пот не прошиб. Я почувствовал себя одиноким ГАИшником тормознувшем на пустой ночной трассе джип с багажником полным оружия и тремя тревожными кавказцами. Стоит он и думает, брать пятьдесят долларов или нет. Не возьмешь, обидишь, и тебя зарежут, по закону гор. Возьмешь, а вдруг они жадные, или просто свидетелей не любят.

Все-таки педерасты эти чуги, мать их черной дырой в галактику. Мало того, что они тут не просто так резвятся, а как Ленин с Зиновьевым, в шалаше или швейцарском бунгало.

Они тут, поганцы, из искры пламя раздувают, и  спасать империю готовятся, а еще при этом потеряли свое секретное оружие. Революционеры однополые. Прикольно.

А самое прикольное, что оружие для имперского переворота находиться в пытливых, но безграмотных руках группы собакинских браконьеров с мичманом Парамоновым в качестве штурмана и основного идеолога. То-то их опять в Средиземное море понесло. Позвонить, что ли Старому. Порадую, что теперь у отставного мичмана появилась возможность разговаривать с Шестым Флотом США с позиции грубой силы. И еще успокою его, что раз они с первого захода им Пирл-харбор с гарниром не устроили, то это еще не повод выдыхать с облегчением. 

Скорее всего, не у Глафиры в картошке они теперь отсиживаться хотят, а собираться мировой порядок улучшать. Причем, что пугает до изморози по всему организму, совершенно на трезвую голову. Пусть Старый, душегуб и самодур, готовиться их последствия замазывать в одиночку. А я на бюллетень пойду. Скажу так, мол, и так, уважаемый Иван Денисович, заболел я сильно. У меня открылся кариес с перхотью, и начались критические дни. И закончатся они у меня, да и у всех остальных, когда чуги с собакинскими полюбовно договорятся.

Потому что одно дело – ловить сачком для бабочек туристический звездолетик, а другое, при помощи тех же инструментов вылавливать в небе ту же самую НЛО. Но вооруженную и оборудованную для государственного переворота. С самым безбашенным экипажем, какой только может выпестовать Северный Флот и хмурая уральская глухомань с тремя поколениями каторжан в густо бродящей крови.

И за все за это принудительное веселье мы можем выразить благодарность этим двум милым господам. Блин, моя бы воля, эти однополые заговорщики не в синяках, в гипсе бы улетали.

Стоп. А почему я до сих пор не спросил, откуда у них синяки. Теперь то уж бояться нечего. Все равно ни кто не знает чем эта досадная неприятность (так это слово перевел бы сотовый) закончится. Чего бы и свои служебные обязанности до конца не выполнить?
 
- Ференц. – после некоторого молчания, изображавшего раздумье, спросил я его внезапно. Причем лицо сделал такое, будто сам прекрасно знаю ответ. – А откуда у вас фингалы?

- Господин имперский прокурор!  (А чем я хуже? Я его теперь тоже титулами заколебу! Месть!) Ваше молчание само по себе говорит слишком о многом. – теперь пусть переводчик попотеет меня переводить. Я, лично, в сказанном смысл уловил с трудом. Но тут главное уверенный вид и обвиняющая интонация. На это не то, что приезжие прокуроры, на это даже собакинских иной раз расколоть можно. Хотя тут раз на раз не приходиться.

В любом случае нужно обязательно выяснить, кто это с ними о счастье разговаривал. У нас ведь на Руси как, от задушевного разговора до мордобоя обычно недалече. Как бы это не один и тот же фигурант оказался.
 
Видели бы вы, как спекся господин прокурор. Как воришка, как вуайерист, взятый двумя романтично настроенными скинхедами  с поличным.

- Я бы просил вас, Господин (и опят все дословно) не углубляться  в этот вопрос. Это мое личное дело. И в этом случае моя благодарность и вовсе станет огромной.

- Нет, милый Ференц. К сожалению практика, показывает, что вы способны утаить очень важную информацию. Такую, например, как наличие на борту прогулочного транспортного средства оружия массового поражения. И в интересах собственной планеты я требую полного отчета обо всем, что произошло. В противном случае мне придется прибегнуть к непопулярным методам воздействия на ваши гениталии при помощи пассатижей. (Вот это перевод. Я даже стал подозревать у себя филологический дар. Может мне писать начать? Когда срок подписки о неразглашении кончиться. Или, хотя бы срок давности)

- Да не оружие это совсем. Наша цивилизация давно отказалась от оружия. Она сама хуже любого оружия.
 
- Кто она? Господин Ференц, сказали «А» говорите уже и  «Б». У нас слишком мало времени.

- Я не знаю, как вам рассказать. Это, даже не интимно. Это гораздо более личное, чем интимное. Вы просто не можете представить себе, насколько мне трудно вам это объяснить, тем более на вашем примитивном языке.

- Тем более расскажите, а то я себе такое представлю, что даже сам покраснею, а это противоестественно. Застенчивый следователь – это нонсенс. Колись, прокурорская морда. Не доводи до греха. Я же сам за себя не отвечаю. Прибью, и вашим товарищам наверх отпишу, что при аварии. Типа, раздавили на хрен трактором. Еще и самые крупные обломки НЛО к конверту стиплером подошью, для достоверности. Побереги себя и кореша своего. Меня же так за жопу держат, что я уже не только крепчаю. Мне это нравиться начинает.

- Что же мне делать. Рассказать вам все я не могу. Это аморально.

- И промолчать вы не можете. Это больно и, вообще, крайне отрицательно отражается на здоровье. Поверьте, если в это дело замешана дама, я как врач или священник, и сам не полезу дальше необходимого и сам информацию дальше не передам. – сказал и сам офигел.

Подвел меня таки под монастырь электронный переводчик. Какая дама. Они же там у себя, того. Без дам обходятся. В своем не хитром космическом быту. Вот и отгадывай теперь, как он на это отреагирует. А вдруг у них это кровное оскорбление и меня ждет беспощадная  дуэль на зонтиках? Или еще чего похуже.

Но, главное, что заметил я, как поплыл мой инопланетный собеседник. Не ожидал, наверное, такого напора с моей стороны.

Кто мы для них? Максимум голозадые папуасы, которые за два колокольчика и зеркальце позволяют им вволю насиловать свою планету. И не должен он со своей космической высоты мне, убогому, отчеты и пояснения давать. А вот хрен. Два хрена вам в панамку. Теперь на моей стороне закон, причем не только моей маленькой планетки, а ЗАКОН. Который на любого, кто по умыслу или без него, неважно, дал собакинским дикарям фиг его знает, какое оружие, позволяет мне орать и зверствовать. Я теперь существо с полномочиями бога. Злого бога справедливости, а это учитывать надо. Вдруг у меня от недостатка опыта остатки мозга закипят, и я таких дел наделаю, что отвечать будет не перед кем.

В результате моего допроса  господин имперский прокурор очень захотел облегчиться. Я прямо почувствовал в воздухе запах приближающегося облегчения.

В смысле, раскаяния, а не то, что вы, по сволочной своей натуре подумали. Его аметистовые глазницы затуманились. Плоский нос покраснел не хуже чем у Пол Пота. Теперь он стал меньше походить на местное существо и стал, наконец, то, выглядеть как настоящий инопланетянина.

При этом он весь сник. Даже его дурацкий зонтик как-то завял и опал.
Мне осталось только слегка дожать дозревшего клиент, и он бы начал колоться. Ему и самому необходимо было посоветоваться и исповедоваться. Его страшно тяготила, какая то тайна или проблема. Насколько я помню учебники по военно-полевой психологии, это называется угрызения совести.

Устаревшее чувство, не встречающееся среди моих современников, тем более прокуроров. Что же такое сотворили похотливые выродки Алоиз с Ференцем, что приобрели сразу две экзотические особенности, заменяющие особые приметы, совесть и синяки. Или, наоборот, чего с ними Матушка Земля наша сотворила?